Так сказала Джинни

Гермиона После очередного невыносимого дня, я направлялась в башню старост, когда почувствовала на своей руке хватку холодных пальцев. — Грейнджер, твой рыжий придурок меня достал, — крикнул Малфой с яростью. — Сделай с ним что-нибудь. На шее у слизеринца виднелся яркий засос, а губы его были красными и опухшими. Я с недовольством вырвала свою руку, и с вызовом посмотрела на него. — Ты уже взрослый мальчик, Малфой. И он не придурок, ясно? Разбирайся сам, — прошипела я ему в лицо. Малфой оглянулся вокруг и с нахальной улыбкой приблизился ко мне. — Когда ты на меня кричишь, я хочу заткнуть тебя единственным доступным мне способом. Я отвернула голову и он уткнулся мне в щеку, проскользнув губами по ней. Его губы оставили крепкий поцелуй сначала на скуле, затем на шее. А требовательные руки вжали меня в себя ещё сильнее. — Ну брось, Грейнджер, я же могу умереть. Я улыбнулась и мое лицо расслабилось, когда я увидела в его глазах веселье и тепло. — Мы не виделись всего несколько часов. Твои губы до сих пор выглядят так, как будто их кусали пчёлы. Я обхватила его шею руками и провела языком по его губам. Он промурлыкал в ответ. — И я все равно приду к тебе ночью. Сердце откликнулось на его слова и на голос, за которым я готова была идти куда угодно. Он придёт. Я это знала. Точно так же как знала, что ему нельзя приходить. Я всю жизнь вела себя правильно и всегда боялась неодобрения. Все на свете делала не ради себя, а чтобы доказать, кому-то, что-то. Ведь просто так ее любить невозможно? В это поверить так сложно. Ну и как это, впервые в жизни нарушить правила? — Крышесносяще. Пусть нельзя. Пусть ненадолго. Пусть это разрушает. Пусть. Он приходил ко мне каждую ночь. И это было моим любимым временем в сутках. Ночь — это все, что у нас было. Ночью мы могли быть собой, без показного соперничества, без колких замечаний и обязательств, без мнимой вражды. Для нас это время было сродни тонкому канату, подвешенному над глубокой пропастью. Что бы сказали друзья, если бы узнали, чем занимаются главные старосты за закрытой дверью их спален? Когда лишь лунный свет облизывает молочную кожу слизеринца, когда глаза гриффиндорки,как горячий шоколад, растекается в зрачках от желания. Когда звуки их чувств, кажется, разносятся по всей школе. Звуки их борьбы с собою. Борьбы, в которой они оба заведомо проиграли, потому что так не должно быть. И вопреки голосу разума и крику рассудка, каждую ночь они сдирали кожу друг с друга до крови. Он начал покрывать мои щеки поцелуями, не боясь, что нас смогут увидеть. А стоило бы. Я даже не хочу представлять, что будет если хоть кто-то заметит наше «общение» с Малфоем. Я закрыла глаза от наслаждения и выпустила тихий стон. — Мы уже полгода в таком невыносимом положении, Грейнджер, я же не железный. Я убью твоего Уизли если он ещё хоть раз дотронется до тебя, поняла? Она ничего не понимала, уже давно ничего. Учитывая тот факт, что днем она играла роль примерной девушки Рона Уизли, а ночью умирала в объятиях Драко. Умирала, чтобы почувствовать нежность. Отбросить навязанное и надуманное. Быть собой — это так просто. И сложнее этого тоже ничего нет. Кто я на самом деле? — Обычная девушка. Среднестатистическая. Люблю животных и есть в кровати. Смотреть дурацкие телепередачи. Читать романы. Кататься на роликах и очень люблю своих друзей. Люблю учиться и мое правильное сердце тяготеет к одному неправильному слизеринцу. Приятно познакомиться. Все это я — Гермиона Грейнджер. Я просто подставила свое лицо для каскада горячих поцелуев, потому что только так можно не чувствовать боль. Нет я не ощущала себя жертвой, но приносила её, каждый раз, потому что не могла иначе. Друзья и семья на первом месте. А сердце может подождать. — Макгонагалл отчитала меня за засос сегодня. Сказала, что это неподабающий вид для студентов Хогвартса, — улыбнулся он. Его засос сверкал. Большой, фиолетово-синий. И не было ничего прекрасней, чем видеть частичку себя на нем. — Ты не успел его скрыть? — Нет. И меня бесит то, что ты успеваешь. Меня тоже. — Ты же знаешь... Для чего ты это говоришь? Он прижал мою голову к своей груди и запустил руку в волосы, поглаживая и даруя спокойствие. Мое дыхание постепенно выравнивалось и я запустила руки под его рубашку, наслаждаясь теплом нежной кожи. Я гладила его, проходила руками по рельефным мышцам, по маленьким шрамам на груди. Когда я опустила руки ниже, к ширинке, он напрягся. — Гермиона, — предостерегающе окликнул он меня. Затем улыбнулся и убрал один из моих выбившихся локонов за ухо. Я не могла поверить, что чем-то цепляла Драко. Он же такой... необыкновенный. И при этом, я ему была нужна ни как шкаф с книгами. И ни как учебное пособие. Он показывал всем своим поведением то, во что поверить я сама была не в силах. Потому что до него единственное с чем я у себя ассоциировалась — серость. Он взял одну мою руку в свою. — Снова в чернилах? Непорядок. Я не разрешу тебе меня обнимать. С улыбкой Драко вытащил палочку и приблизил ее к моей руке. С озорством посмотрел мне в глаза, повторяя очищающее заклинание. Он взял мою руку и поцеловал то место, где только что виднелась клякса. — Тебе весело? — спросила я, стараясь, сделать серьезное лицо. — Когда ты рядом меня одолевает не только это чувство. И он толкнулся в меня бёдрами. Этот мужчина хочет везде и всегда. Но чудо в том, что хочет меня. — Я сгорю в аду, Драко. Он сжал меня ещё сильнее. —Только вместе со мной. Это было неправильно. Так чертовски неправильно. Они обманывали всех: Рона, Гарри, Элли. И ради чего? Того, что в его объятиях я чувствовала себя нужной. От него не ускользала ни одна моя эмоция. И черт возьми, ему было до меня дело. Послышались шаги и я быстро отлетела от него на безопасное расстояние. В коридоре показалась его девушка. Его идеальная блондинка, с небесно — голубыми глазами, красивыми волосами и фигурой. Невероятная, богатая, чистокровная. — Драко, вот ты где. Я везде тебя ищу. Привет, Гермиона! Она подбежала ко мне с объятиями и приторный аромат её духов заставил мои лёгкие сжаться. Закружилась голова и я пошатнулась. — С тобой все хорошо? Может в больничное крыло? — Спасибо Элли, не нужно, просто тут очень душно. Я попыталась натянуть улыбку и повернулась к ней. — Ты очень бледная. Хочешь я вместо тебя с Драко совершу обход сегодня? Я перевела взгляд на него. Его кулаки сжимались так сильно, что казалось ещё чуть — чуть и он переломает себе пальцы. В моем горле стоял ком. Глаза начало саднить от подступающих слез. Сколько раз я обещала себе, что это скоро закончится. Почему я не могу это закончить? Я увидела как он покачал головой, незаметно, едва переводя её из стороны в сторону. И я снова это сделала. — Не стоит, спасибо Элли. Мы с Малфоем... справимся. Я увидела на лице Драко облегчение и едва заметную улыбку. — Из-за этих обязанностей, я так редко вижу Драко, он постоянно в делах. Я уже и забыла какие у него губы, — хихикнула она. Мерлин. Ты и не знала, чтобы забыть. Они мятные, Элли. Невероятно свежие, как сама свобода. Иногда они отдают сладким яблоком, а иногда корицей. Но их нельзя спутать и забыть их тоже нельзя. Самые идеальные губы на свете. Я тряхнула головой избавляясь от сладких мыслей. Драко с пониманием посмотрел на меня и расплылся в ещё большей улыбке. — Ну, думаю ещё наверстаете, скоро же Рождественские каникулы, — сказала я с натянутой улыбкой. Я горела изнутри заживо, видя как она хватает его руки и прижимается к нему губами. — О, да. А ещё скоро бал! И я так жду его, чтобы показать тебе моё невероятное платье. Она лукаво подмигнула ему и, сославшись на дела, убежала. Бег был хорошим вариантом и для Гермионы. Лучшим вариантом. Он проведёт с ней Рождество. Они будут вместе спать. Вряд ли родители Драко выделят отдельную комнату его будущей жене. И вот будет у меня самое «счастливое» Рождество. Я бежала так быстро, что сердце вырвалось из грудной клетки как бешеная птица. Это же чувство возникало, когда рядом он. А когда рядом находилась и она, то все мои птицы разом задыхались. Я добежала до башни старост, прокричала сорвавшимся от рыданий голосом пароль. Но меня практически запихнули в гостиную, и когда я сотрясаясь от рыданий обернулась - увидела его. Того, кто заставлял меня думать лишь о нем. Желать лишь его. Из-за чего разрушает чувство ревности, не свойственное мне. Ревности к человеку, на которого я не имею никаких прав. А он всегда приходил за мной. Всегда. Я знала, что почувствую его крепкие руки. И вот сейчас он прижал меня к себе в каком-то лихорадочном трепете. Целовал шею, блуждал руками по талии. — Это ничего не значит. Я всхлипнула на этот раз громче, попыталась ударить его локтем. Но он развернул меня к себе лицом и страстно впился в мои губы. — Она для меня ничего не значит. Мерлин, ты же все сама знаешь, Гермиона. Теперь уже я не дала ему договорить, прижалась ещё сильней к его губам, кусая и оттягивая их. В этом поцелуе не было ничего похожего на нашу обычную нежность. Была лишь оглушающая боль и желание её заглушить. Он руками блуждал по моему телу, очерчивая ягодицы и грудь. Запустил руки в мои волосы, и я не сдержала самый сладкий стон. — Нам нужно заканчивать, Малфой. Это становится невыносимым, — прошептала я. Он схватил мою голову и заставил посмотреть ему в глаза. — Не говори эти сраные слова правильной девочки, Грейнджер. Не после всего того, что мы уже пережили вдвоём. Все было так. Я - правильная девочка. И я не могу наплевать на чувства других людей вокруг! Но смогла же, иначе не трахалась бы с Драко на протяжении полугода. Но правда в том, что будучи виноватой перед всеми, я все равно всегда выбираю его. А он принимает меня. Все мои терзания, вспышки, гнев — он принимает и понимает. Меня можно любить просто так? Наши отчаянные поцелуи смешивались со слезами, а слезы с кровью, а кровь текла прямо из раскуроченного сердца, которое каждую секунду стонало от боли. Либо из-за того, что его нет рядом, либо от того, что он занимает все мои мысли.