Всё самое лучшее для страны.

Были времена, когда публика по-настоящему не понимала, что ей нужно для выживания. Они думали, что у них все под контролем, но потом будут удивлены и застигнуты врасплох, когда все пошло наперекосяк. В такие времена нужна была твердая рука, чтобы заставить людей идти по правильному пути. Конечно, были бы те, кто сказал бы, что было принято неправильное решение или что было использовано слишком много власти... но они были невежественны. Тип, который никогда не видел общей картины, тип, который сдерживал других, потому что они не могли просто заткнуться и позволить взрослым делать свое дело. Кируми Тоджо видела общую картину тогда, когда другие вокруг нее отказывались видеть. В ее обязанности входило видеть общую картину, когда ее попросили управлять страной. То, чем она видела Японию, было не очень хорошо. Требовались решительные меры. План, который у нее был, назвали бы безумным, драматичным, ужасающим... Но все это было ради общего блага страны. Это заняло некоторое время подготовки и довольно большое количество исследований и разработок, но ее планы восстановления страны были в полном разгаре... Пока они не уперлись в стену, с которой ей придется иметь дело самой. Кируми позволила дыму рассеяться, когда стояла за трибуной, три пары глаз смотрели на нее. - Итак, кажется, все прояснилось... - сказала она, сохраняя спокойное и стоическое выражение лица. - Как ты могла?! - крикнула Каэдэ, в ее голосе смешались гнев и печаль. “Наши друзья мертвы, Кируми! Кируми просто посмотрела на другую, стоящею рядом с Каэдэ. Миу дрожала, ее дерзкая и похотливая личность съеживалась. На лице Маки было выражение личного предательства и отчаяния. Кируми было больно видеть ее такой. Но ей просто нужно было все объяснить, и они все прекрасно поймут. Она сделала долгий, глубокий вдох и огляделась вокруг, на камеры вещания. - Здесь кроется нечто большее, чем ты думаешь. Все это дело… все могло пойти в любом направлении. Если бы остальные просто продолжали быть хорошими людьми, эта игра в убийство началась бы. Но спусковой крючок был спущен, и они начали убивать друг друга из-за своих эгоистичных желаний". - Это ложь, и ты это знаешь! Каэдэ смотрела на нее со слезами на глазах. - Вы все время пытались удержать их от уступок, и посмотрите, как мало это дало. Публика свободна от того, что могло бы стать следующей Джунко Эношимой”. - возразила Кируми. “Да, это трагично, что такой молодой потенциал умер... но теперь те, кто видит это, знают, что произойдет, если они впадут в отчаяние”. “Т...эта цыпочка совсем спятила! - заикаясь, пробормотала Миу, по ее лицу струился пот. - А как же жертвы, а? Они не сделали ничего плохого, и все же они должны быть убиты, чтобы наказать других?!” “Опять же, это трагично... но долгосрочные результаты этого сделают друзей, которых мы потеряли за эти последние несколько дней, достойными этого”. Она пыталась объяснить это как можно лучше, и все же они все еще видели в ней антагониста в этой ситуации. “Маки,” она посмотрела на убийцу. - Я искренне сожалею о потере Кайто. Он был хорошим человеком, и я хотела бы, чтобы он был сейчас здесь, с нами. Маки просто смотрела вниз, пряча лицо. Слезы потекли по ее щекам, когда она схватилась за подиум. - ...Пожалуйста, знай, что мы можем покончить с этим сейчас. Это последнее дело может быть отброшено, и мы можем уйти. Вы трое показали такую надежду, вы уже отлично показываете тем, кто смотрит, каким может быть обнадеживающее будущее”. Кируми протянула руку, мягко улыбаясь. - Ты же знаешь, что это лучший курс. Цумуги бы с удовольствием ... “Заткнись, Кируми. Голос Каэдэ резко оборвал ее, когда она выпрямилась во весь рост. - Мои друзья никогда не были твоими пешками или инструментами. Ты активно говорила им, что убийство-это единственный способ, так что не смей говорить, что это могло пойти в любом случае! Ты и твоя искусственная надежда можете сгнить в аду! Миу с благоговением смотрела на пианиста. “К-Каэдэ... Улыбка Кируми превратилась в жгучую, ненавистную гримасу. - Почему такие люди, как ты, никогда не видят конечного продукта?! Только заботясь о своих личных желаниях и похотях! Наши одноклассники погибли, но страна стала безопаснее! Нам нужно быть суровыми, иначе мы просто получим еще больше остатков отчаяния! Ты ведешь себя как еще один избалованный ребенок, Акамацу, никогда не радуешься всей тяжелой работе, которую другие делают для тебя, и только просишь все больше и больше, даже не сказав спасибо горничной, которая здесь только для того, чтобы убирать!!!” Она ударила рукой по подиуму, тяжело дыша, как первобытный зверь. После того, что показалось ей вечностью молчания, она взяла себя в руки и стянула перчатки, проводя ими по волосам. “Я... прошу прощения за это. Не подобает премьер-министру так кричать. Мое предложение остается в силе для всех вас, - она посмотрела на Маки, снова слабо улыбаясь. “Харукава… ты меня понимаешь? Маки наконец подняла глаза, на ее лице была абсолютная агония. “Я… Я не могу... потому что… Я знаю, кто в конце концов победит.… Кируми… пожалуйста, скажи мне, что ты лжешь. Скажи мне, что ты просто пытаешься вытащить настоящего мастермайнда… пожалуйста… Я не хочу потерять тебя... Кируми сделала еще один глубокий вдох, сдерживая слезы. - ...ты же знаешь, я ужасно вру, Харукава. Тогда, я полагаю, процесс должен продолжаться. Но, если какой-то момент ты захочешь, чтобы это прекратилось… просто скажи, что присоединишься ко мне, - она натянула перчатки, когда Монокума снова появился на троне позади нее. - Я искренне, искренне надеюсь, что вы примете правильное решение. Заключительный судебный процесс возобновился.