Спасибо за всё

У Августа никогда не было хороших отношений с матерью. Она была всегда занята собой, своими делами, своими мужчинами, и времени на сына оставалось совсем ничего. Самоубийство отца стало переломным моментом для подрастающего юноши. Он закрылся в себе, не найдя материнской поддержки и заботы. Решив, что одному ему будет лучше, он отказался от попыток наладить отношения с единственным родным человеком. После дня родителей, когда он вспылил, желание общаться с матерью и возвращаться в отчий дом полностью сошло на нет. И на выходные после дня родителей Август не вернулся домой. Всё время до рождественских каникул парень не отвечал на звонки и сообщения матери, злился, но это не могло долго длиться. На рождество и две каникулярные недели пришлось вернуться домой, директриса школы не позволила никому остаться в интернате на это время. И он вернулся в то ненавистное место, которое должен называть домом. А она делает вид, что всё нормально, будто в упор не видит его обиду. Вместе со своим новым мужчиной забирает его из школы, пытается вести беседу во время поездки домой, но Август делает музыку в наушниках громче. По приезде сразу уходит в свою комнату, пытаясь выплеснуть негативные эмоции через физические упражнения. А после, когда приходит в себя, принимает душ, то горячий, то холодный — и не то чтобы специально, просто мать не может выделить средства на починку… он даже не знает, в чём здесь проблема. Лежит на своей кровати, когда она заглядывает в комнату и зовёт его на ужин. Парень не хочет идти, но головой понимает, что питаться ему всё же нужно. Надевая на собственное лицо наиболее нейтральную маску, заходит в столовую. Ричард тоже здесь и это, вроде, должно быть привычной вещью за такое долгое время круговорота мужчин в жизни матери, и, следовательно, Августа, но на нервы действует всё также остро. — Как дела в школе? — робко, но с улыбкой спрашивает она, прерывая тишину, когда они ужинают. — Нормально, — не отрывая взгляда от своего ужина, без тени какой-либо эмоции отвечает он. Ей явно не интересно, спрашивает только ради приличия, надеясь этим растопить лёд между ними, но не берёт во внимание то, что сын давно вырос и научился видеть всё это. — А как дела с той милой девушкой, Фелис, кажется? — продолжает мать, уже глядя на него. — Никак. — Вы вроде бы встречались? — Недавно расстались. — А что случилось? — Ничего. — Август, — она касается его руки, и этот жест настолько неожиданный для него, что парень едва не дёргается. — Это неважно, — отвечает сдержанно, выуживая руку из-под её ладони, — забудь. — Может, тогда объяснишь, с чего бы вдруг королева Кристина решила наш вопрос с оплатой обучения? — Вильгельм как-то узнал о банкротстве, навёл справки и попросил своих родителей помочь. «А я перед этим слил его с Симоном видео в сеть» — неприятная, но до тошноты правдивая мысль сметает в его сознании остальные, выводит из равновесия, давит на горло и пощипывает нос изнутри и глаза. — Мне стоит лично поблагодарить его… — задумывается женщина, — кстати, насчёт кронпринца… а кто выложил то видео, на котором Вильгельм и какой-то мальчик-… — Понятия не имею, — парень резко откладывает от себя столовые приборы, не закончив с ужином, и поднимается на ноги. — Прекрати эти расспросы, будто тебе не всё равно на меня и мою жизнь, — просит он и выходит из столовой. Уже поднимаясь по лестнице на второй этаж, чтобы скрыться в своей комнате, слышит поспешные шаги и её голос. — Мне не наплевать на тебя, и я имею право знать, что происходит в твоей жизни! — заявляет мать. — И вообще, ты должен быть благодарен мне за всё то, что я делаю и позволяю тебе, за то, что воспитала! Внутри у Августа всё замирает, останавливается на месте, а после ступор проходит, с новой силой разгоняя по венам вместе с кровью злость, разворачивается и поспешно возвращается к ней. — Ах, вот оно что! — на повышенном тоне опоминается он. — Спасибо за всё что у меня есть, мне всё время мало! Спасибо за всё что у меня есть, где ты пропадала? Спасибо за всё что у меня есть, сердце из метала. Спасибо за всё что у меня есть, за то, что воспитала… Парень смаргивает слёзы, уходя в свою комнату. Дышать тяжело, опускается на пол. В окне видно звёздное небо. Он чувствует себя так, словно находится в потерянном космосе, ему здесь так непросто. Эти материнские допросы вывели его из строя. И он был бы рад пойти к «боссу», босый задал бы все вопросы. Он пишет Фелис: «как мы устроены, что делаем больно против собственной воли, вечно всем недовольны». А сам думает: «уже переписан весь сюжет, мы застряли в чертеже, даже там я вместе с тобой». А ещё помнит слова отца: «время прошло, я устал идти, что же нас ждёт ещё впереди? Слёзы свои ты побереги, будет ещё час истерики». И после его не стало. Август думает, что этот час истерики настал. «Взаперти я сижу один, вспоминаю тебя до старости, мы с тобой буквально выросли, но ты сломала лопасти» — с мыслей об отце переходит на мать. Осознание приходит не сразу. Всё ещё лёжа на полу, уже поздней ночью. — Я не готов мучать себя годами, — говорит в нос, сипло. Только теперь понимает, что проплакал некоторое время. Вытирает со щёк следы давно высохших слёз. Фелис пишет в ответ: «Так кем мы стали? Обернись, я теперь из стали». Август в безысходности спрашивает: «Разве это жизнь?».