***
Это был твой третий бал Родственных Душ. До восемнадцати лет тебе чудом удавалось уговаривать своих упертых родителей немного повременить со свадьбой, ведь ты была еще так мала и неопытна, тебя еще не отпустило детство и все в этом духе. Из раза в раз они жалели тебя, давая отказ одному очень настойчивому кандидату за несколько дней до торжества, тем самым отсрочивая появление твоего "соулмейта" на год. Но сегодняшний бал будет другим. Сегодня родители даже слушать тебя не стали, пресекая на корню все твои попытки спасти свое будущее. Ты была разочарована, но ожидала подобного исхода. Когда-нибудь это все-таки должно было случиться. Когда ты встречаешь гостей, стоя у своего трона по левую руку от отца, на твоих пухлых губах играет натянутая улыбка. Как того требует этикет, тебе приходится выглядеть добродушно, вежливо протягивать свою руку новоприбывшим герцогам и графам, давая им возможность оставить легкий поцелуй на твоей коже и убедиться, что ты не их родственная душа. Молодые люди едва заметно кривятся от боли на губах, кое-как сдерживая себя, но на твоем лице не дергается ни единый мускул. При каждом соприкосновении кожи к коже твою руку словно пронзает сотней стрел со стальными, горящими наконечниками, а мужчины все подходят и подходят к тебе нескончаемым потоком, ведь каждому хочется попытать судьбу. А вдруг он родственная душа самой принцессы? Вот это счастье тогда будет! Но никто из них не оказывается твоим соулмейтом. Да и никто из них и не окажется, ведь выбранный твоими родителями жених специально прибудет позже основной массы гостей, а ты так и должна будешь стоять здесь, улыбаться и терпеть. Ведь ты принцесса. Ты обязана. Обязана терпеть эту ужасающую боль, обязана играть на публику, обязана выйти за нелюбимого человека, обязана следовать традициям, обязана-обязана-обязана. Твои глаза почему-то начинает щипать, а в горле застревает огромный комок. Ты чувствуешь, как внутри все разваливается на маленькие кусочки от осознания, что ничего уже нельзя изменить в твоей жизни. Слезы подступают моментально и в самое неподходящее время, прямо перед толпой народа. Ты понимаешь, что нужно успокоиться, взять себя в руки и улыбаться, как ни в чем не бывало, но глотку словно сдавливает невидимыми железными цепями, ты не можешь ни нормально дышать, ни трезво мыслить. — Отец, я... Мне нужен перерыв, — кое-как выдавливаешь из себя ты, прежде чем сорваться со своего законного места и побежать прочь. — Т/и! Подожди! — громким шепотом пытается образумить тебя отец, но слова его тонут в гомоне главного зала. Было уже слишком поздно. Ноги сами ведут тебя к массивным дверям, длинная кружевная юбка роскошного платья волочится по полу, высокая прическа мгновенно растрепывается от бега, а глаза влажнеют все сильнее с каждой секундой. Гости оборачиваются, странно смотрят и перешептываются, но ты не обращаешь на них ни малейшего внимания. Шум в ушах, стук в висках, мутная пелена перед глазами, ты вот-вот расплачешься. Вылетая из главного зала, ты мчишь по широким лестницам мимо приходящих гостей в вычурных нарядах, мчишь прямиком в сад. Нет, ты не сбегаешь от своих обязанностей, нет-нет, тебе... тебе просто нужно немного времени. Совсем чуточку времени. Украшенные золотыми узорами туфли сильно натирают, но эта боль не сравниться с той, которую ты испытываешь каждый год на королевских приемах, когда тебе целуют руку. Боль в ногах кажется сущим пустяком, поэтому ты продолжаешь бежать к саду, в котором сможешь укрыться ненадолго, придти в себя, успокоиться. Слезы уже скатываются по твоим румяным щекам, и ты даже не пытаешься их вытереть. А зачем? Зачем? Когда ты добегаешь до одинокой беседки среди кустов красной розы, голова пустеет окончательно. Ты не можешь больше не о чем думать, потому что любая твоя мысль обязательно будет крутиться вокруг твоего ложного соулмейта. Какой он? Что он из себя представляет? Придется ли тебе рожать от него детей? Ужасно, ты чувствуешь себя просто ужасно разбито. Слезы капают на белый камень одинокой беседки, окруженной ночными сумерками и безмолвными кустами розы. От замка едва различимо доносится веселая музыка лучшего в королевстве оркестра, но эта мелодия совсем не подходит под твое состояние. Тебе не хочется танцевать на этом празднике, не хочется пить вино и развлекаться, как ты это делаешь обычно. Тебе хочется только плакать. Ты прекрасно осознаешь, что отец и мать не будут довольны твоим поведением. Они непременно отругают тебя, может быть даже накажут, но... Какая тебе уже разница? Что может быть хуже брака не по любви с человеком, который будет приносить тебе одну лишь боль? Да и ты ему тоже. Выгодный для родителей, но совершенно бесполезный и болезненный для вас обоих брак, целиком состоящий из мучений, основанный на страданиях и нежелании. Истерика накатывает второй волной, ты горько всхлипываешь в угрюмой тишине беседки. И только красные розы остаются свидетелями позорной слабости юной принцессы. Или не только они? — Эй, — раздается тихое прямо из-за живого ограждения. Ты крупно вздрагиваешь всем телом от неожиданности и, прежде чем повернуться лицом к незваному гостю, судорожно вытираешь рукавом платья мокрые дорожки слез на своем лице. Конечно, это не поможет, но ты все-таки старалась. — Кто здесь? — твой голос ломается, выдавая тебя с головой, однако ты продолжаешь гордо держать осанку. Так по-королевски надменно. Мужчина, судя по твоим логическим выводам, выходит на свет уличных огней, вставая прямо перед тобой. Ты слегка напрягаешься, но поднимаешь на него свой взгляд в попытке выглядеть как можно более беззаботной, ведь ты принцесса, тебе не позволено плакать в одиночестве под крышей каменной беседки в компании луны и красных роз. Молодой человек одет в дорогой камзол, украшенный позолоченной вышивкой, а под ним виднеется белоснежное жабо. Ты бы в полной мере оценила наряд незнакомца и непременно похвалила бы его за хороший вкус, если бы только твои глаза не жгло от пролитых слез. — Извините, я не хотел Вас напугать, — произносит мужчина спустя короткую паузу, за которую ты успела рассмотреть его костюм снизу доверху (и немного успокоиться). — Вы и не напугали, — гордо заявляешь ты, слегка приподняв подбородок, как будто показывая, кто из вас здесь стоит выше на социальной лестнице, — Я просто не ожидала здесь кого-либо встретить, пока бал в самом разгаре. — А Вы, как я понимаю, хотели побыть в одиночестве? — весьма вежливо интересуется незнакомец, но противоречит сам себе: если он понимает, то зачем пришел? — Верно, — ты отвечаешь коротко, потому что боишься лишний раз запнуться из-за комка в горле. Между вами повисает неловкая пауза, и ты все-таки решаешься поднять взгляд на лицо незваного гостя, дабы рассмотреть его или, может, даже узнать. Перед тобой стоит статный, ухоженный и вполне себе привлекательный мужчина. Ты невольно зависаешь на его легкой полуулыбке, на едва заметной щетине и превосходных кудрях. Не осознаешь, что откровенно пялишься, изучаешь, восхищаешься, но и он не спешит упрекнуть тебя в твоем невежестве, молча ожидает, пока ты закончишь. — Кхм, я так и не услышала, кто вы такой, — приходишь в себя ты быстро, неловко кашляешь себе в кулак и быстрее стараешься найти тему для разговора, чтобы заставить его забыть о своей оплошности. Дурочка! Нельзя же так глазеть на незнакомцев. — Ох, простите меня, совсем забыл представиться, — спохватывается он. Отходит на шаг назад, прислоняет свою широкую ладонь к груди и кланяется слегка, словно приветствуя тебя. — Я Ричард из рода Мэдденов. Ты раньше слышала эту фамилию, вероятно, из рассказов отца. Очень богатая семья, знатная и почитаемая. Конечно, не такая, как королевская, однако тоже не последняя в королевстве. Понимая, что нужно представится в ответ, ты поднимаешься с каменной лавочки, на которой несколько минут назад проливала горькие слезы, и делаешь незамысловатый реверанс. — Т/и из королевского семейства, — с неким хвастовством говоришь ты. Вы оба по-доброму улыбаетесь, глядя друг другу в глаза, и все бы ничего, но чертова многолетняя привычка дает о себе знать. Твоя правая рука, не укрытая кружевной перчаткой, на чистых инстинктах взмывает вверх, а Ричард уже наклоняется к ней, чтобы оставить легкий поцелуй, как того требуют традиции. И вдруг время вокруг замедляется, ты наблюдаешь за мужчиной и с ужасом осознаешь, что не хочешь снова почувствовать эту ужасную, раздирающую изнутри нечеловеческую боль. Так отчаянно не хочешь, что помимо своей воли начинаешь крупно дрожать. Внутри все сжимается в томительном ожидании неизбежного, внутренности переворачиваются и завязываются в узел. Ты правда не хочешь этого. И ты отдергиваешь руку в самый последний момент. "Я не на балу, я не обязана этого делать" "Не обязана" "Нет" Ричард не сразу понимает, что произошло. Глядит на пустое место перед собой, замирает на несколько мгновений, но довольно быстро выпрямляет спину и удивленно вскидывает голову в попытке прочесть ответ на свой вопрос у тебя на лице. А ты моментально отвернулась в сторону. Тебе не хочется на него смотреть. Нет никакого желания видеть осуждение в его глазах, ведь только что ты буквально унизила его, убрав руку, насмеявшись над ним, проигнорировав этикет. Боже, тебе так стыдно... Однако, так будет правильнее. Снова неуютная тишина. Ты вздыхаешь тяжко, готовая к любым последствиям и опять разворачиваешься к нему с прижатой к груди правой рукой, потому что везде, где уже можно было облажаться, ты облажалась. Смотришь прямо ему в глаза и видишь в них... Сожаление. В его глазах плескается самое настоящее сожаление. Он, черт возьми, искренне жалеет тебя, глядя то на твои красные глаза, то на прижатую к груди руку. Он понимает все без лишних слов, понимает, что ты принцесса, понимает, какая обязанность лежит на твоих плечах. Казалось, он понимает всю тебя от начала до конца. Тебе хочется рассмеяться от облегчения, но ты кое-как сдерживаешь себя, продолжая рассматривать лицо мужчины напротив. Теперь вместо неуместной неловкости между вами будто зажигается тысячи искр, образовывается невидимая человеческому глазу связь, завязывается красная ниточка взаимопонимания. Ты смотришь на него и думаешь, что никогда прежде не видела человека честнее, чем Ричард. Честнее, искреннее, добрее, красивее... идеальнее, чем он. Его губы трогает улыбка, мягкая и нежная, словно десятки лепестков роз, и ты невольно повторяешь ее, словно зеркало. Тебе становится так легко и спокойно, на несколько мгновений ты даже успеваешь позабыть про этот проклятый брак по расчету, про своих настойчивых родителей и про святой долг принцессы. Ты улыбаешься свободно, от всего своего сердца. И Ричард открывается тебе в ответ. Это все похоже на какую-то сказку, наполненную магией и добром, ту сказку, которую мама всегда рассказывала тебе перед сном, когда ты была маленькая. В этот волшебный момент тебе больше всего хочется, чтобы именно этот человек оказался твоим соулмейтом. Ты бы, без всяких сомнений, сбежала с ним на край света, если бы он только предложил, если бы он только позвал. Если бы только... — Ваше Высочество! Где Вы? Король и королева обеспокоены Вашим долгим отсутствием, поэтому вернитесь во дворец, прошу вас! Звонкий голос твоего личного слуги гремит на весь ночной сад, магический момент разлетается на миллионы осколков за какую-то жалкую секунду, гремя осколками о каменный пол беседки. Твое лицо пронзает гримаса разочарования, ведь тебе так не хочется уходить, терять эту нереальную связь. Ричард, несомненно, замечает твою печаль. — Что бы Вас не довело до слез, знайте, что после черной полосы всегда приходит белая. У Вас все обязательно наладится, — говорит он. И эта фраза становится последней, потому что через мгновение вас находит слуга. Тебя вынуждают уйти, а Ричарду приходится остаться в беседке. Внутри что-то обрывается, когда он улыбается тебе на прощание. Ты понимаешь, что эта встреча была лучшей в твоей жизни.***
В следующий раз вы встречаетесь в главном зале. Ты стоишь у своего трона, отец шепчет тебе на ухо о том, что вот он, твой "соулмейт", от которого ты отказывалась с шестнадцати лет. Но твои уши словно заложены, звуки доносятся, как будто сквозь толщу воды. Ты не веришь в то, что видишь перед собой. Кого ты видишь. Тебе кажется, что быть еще счастливее нельзя, просто невозможно. Но когда его губы касаются твоей открытой кожи руки, ты понимаешь, что можно. Слезы искреннего счастья скатываются по твоим щекам, потому что ты не чувствуешь боли от этого прикосновения.