***
Алкоголь перестал сильно прельщать Лейта, когда в возрасте семнадцати лет он перепробовал абсолютно все его виды и "допился до блевоты", в прямом и переносном смысле этого выражения. Однако пить на однотипной вечеринке среди незнакомцев, чтобы влиться в компанию, и пить, чтобы хоть на пару часов избавиться от навязчивых мыслей — вещи абсолютно разные. Именно по этой причине Ремингтон не отказался от джина, когда Себастиан откупорил бутылку на борту их временного жилища — тур автобуса. – Да ладно тебе, дорога длинная, раз сто протрезвеешь! — успокаивает его гитарист, смешивая крепкий напиток с дешевым апельсиновым соком. — Правда вот, лучше газировкой разбавлять… — Данциг продолжает что-то вещать, а Ремингтон залпом выпивает один стакан за другим, изредка кивая, чтобы хоть как-то участвовать во всеобщем веселье. Ему кажется, что алкоголь не действует так, как раньше — от него только становится холоднее, разве что. Лейт нащупывает в полумраке полосатый плед, ставший талисманом автобуса, и поджимает ноги под себя. Он бы предпочёл заняться чем-то в одиночестве, но тогда кто-то точно поинтересуется, что стряслось. Хуже всего, что, с наибольшей вероятностью, это будет именно барабанщик. Откуда ему знать, что его собственный брат мучается от ночных кошмаров с его обнаженным торсом в главной роли? – Пей, пей, Реми. После джина отлично спится, только главное – не спиться! — Эмерсон запрокидывает голову назад и заразительно смеётся вместе с остальными. До Ремингтона только в тот момент доходит, что синяки под его глазами сообщают о бессоннице абсолютно всем, кто их видит. Чёрт побери. Как только Лейт машинально улыбается Эмерсону в ответ на его шутку и задумывается о покупке более плотного тонального средства, Себастиан весело кричит водителю остановить автобус "буквально на пару минут, ведь мы за газировкой и обратно". Ремингтон жмурится из-за резкой остановки транспортного средства — его начинает тошнить с непривычки. – Купить таблетки, да? Чувствуешь себя неважно? — заботливо спрашивает Себастиан, поднимаясь со своего места и дожидаясь утвердительного кивка. Эмерсон с сочувствием смотрит на побледневшего брата и тоже следует к выходу: в автобусе курить, конечно же, нельзя, и он пользуется каждой остановкой, чтобы "подышать свежим воздухом". – Он когда-нибудь совсем своё здоровье угробит. — нараспев тянет Крис. Он вытягивает ноги, ведь места стало значительно больше, и смотрит на Лейта, явно ожидая, что тот поддержит беседу. – Эми или Себ? Один пьет, другой курит. – А ты? – А я… А я с ума схожу, кажется, Крис. — Ремингтон сразу в глубине души понимал, что джин был плохой идеей. Его словно кто-то тянул щипцами за язык, заставляя выкладывать всё и всем. — Я спать не могу. Как только усну, мне сразу Эмерсон снится! — Крис тихо смеется. Он выпил всего ничего, его сознание не затуманено. – Ну, снится и снится, чего ж теперь… Или тебе снится, как он тебя убивает кухонными принадлежностями? – Если бы… — Ремингтон тяжело вздыхает и оглядывается, чтобы проверить, не собрался ли кто-то из братьев вернуться в автобус. Пути назад уже нет. — Он, ну… Сидит на мне, практически в одних брюках. Говорит, что он – мой подарок, а я должен… – Так, всё, избавь от подробностей. — вопреки всем ожиданиям Лейта, выражение лица Криса практически не меняется, лишь глаза выражают его удивление. Он не кричит, не спешит осуждать Ремингтона за наличии ужасных фетишей и отсутствие морали. – Мне неприятно это видеть, чтобы ты понимал! Просыпаюсь и ненавижу себя, словно… Словно это всё было на самом деле, а не во сне. — Крис подливает себе и другу, а затем, вопреки всем законам и правилам, достает из кармана электронную сигарету, затягиваясь. – Слушай сюда. Где-то я такое читал: если хочешь перестать думать о чём-то, попробуй это, и тебя отпустит. Это как с телефоном, который плохо работает — его нужно перезагрузить, да и всё тут. Так и с твоим сознанием. – Да ты рехнулся?! — Лейту кажется, что он тихо шипит, но на деле он вопит на весь автобус. — Мне посадить Эмерсона на себя, раздеть его и… — потрясающая реакция не покидала Ремингтона даже в подвыпившем состоянии. Стоило двери автобуса приоткрыться, как он замолчал. Крис слегка улыбнулся и хмыкнул, глядя на Барретта с упаковкой чипсов и пятью пачками заморских сигарет. Себастиан же тащил обещанную газировку. – Да продолжится пьянка! — изрёк гитарист. — Вернее… Поехали дальше, вот! К утру будем в отеле, там и отоспимся. – Я сейчас пойду, пожалуй… Чувствую себя неважно. — пожаловался Ремингтон. Делать несчастное лицо ему не пришлось, ведь оно и без того таким было. Тошнота только усилилась, стоило автобусу тронуться. – В следующий раз будешь пить сок, понял? — строго произнёс Эмерсон, а затем вручил брату огромную пачку чипсов. — Это тебе. Когда лучше станет, поешь хоть что-то. Пожалуйста. Ремингтону снова больно, плохо и стыдно — уже не привыкать. Еле волоча ноги, он благодарит братьев с Крисом за компанию, желает им хорошего продолжения вечера и добирается до своей спальной полки, заваленной вещами. Лейт не заморачивается и снимает только обувь, а затем забирается под одеяло и забывается — всё благодаря алкоголю. Разумеется, уже через полчаса ему предстоит очнуться в холодном поту и сдержать громкий крик отчаяния — всё по-старому. Тот же сон, как под копирку. Неужели придётся мучиться вечно? Посреди ночи Ремингтон впихивает в себя пару отвратительно хрустящих чипсин со вкусом паприки — так он доказывает сам себе, что хотя бы может выполнять самые простые обещания.***
– Ремингтон, не двигайся, мы тебя дотащим! — умоляет Себастиан. Лейт слышит его плохо, словно сквозь толстое стекло, а перед его глазами темнеет от острой боли в области спины. Гримерная и лица братьев пропадают во мраке. Новый город и новая концертная площадка. Ничто не предвещало беды, но стоило не выспавшемуся Ремингтону задуматься на долю секунды и оступиться, как он упал с очередной верхотуры на глазах у нескольких тысяч поклонников, да ещё и максимально неудачно приземлился. Разумеется, он не был бы собой, если бы не заверил всех, что он в полном порядке. Концерт был отыгран от начала и до конца, правда вот, покинув сцену, Лейт распластался на полу в гримерной, потеряв сознание от боли и даже не найдя в себе силы добраться до дивана. Пришел в себя солист уже в более привычной обстановке, осознав, что его кое-как уложили на кровать в номере гостиницы, выключили свет и даже заботливо оставили на тумбочке несколько бутылок с водой. Протерев глаза, Лейт попытался восстановить в памяти череду событий и понять, как он переместился в кровать. Спина всё ещё нещадно болела, но уже не так сильно — это Ремингтон понял, когда потянулся за одной из бутылок. – Стой, не шевелись! — Эмерсон взялся словно из ниоткуда, но, если быть точнее, выбежал из ванной комнаты, стоило ему только услышать шорохи. — Я сам тебе всё дам, не дёргайся. Себ вызвал врачей, тебе два укола вкатили… Ты легко отделался, сильный ушиб и пара царапин на щеке. Всё это время был без сознания, но нам велели тебя не трогать. — барабанщик тихо вздохнул и принялся бороться с пластиковой крышкой, чтобы налить брату воды. В гостиничном номере царила тишина: у Ремингтона просто-напросто не было сил разговаривать и лишний раз шевелиться, хоть ему и хотелось поблагодарить Барретта за заботу. Но он понимал, что, рано или поздно, ему придётся заговорить. И даже знал, на какую тему: Эмерсон был отнюдь не глуп, и одним из наиболее сильно развитых качеств у него была наблюдательность. – Ты мне объяснишь, наконец, что происходит, Рем? — барабанщик вручил Лейту стакан с водой и не без труда помог ему принять комфортное сидячее положение. – Что происходит? — Ремингтон запаниковал, хотя это было ему ничуть не свойственно. По его спине и плечам прокатились холодные капельки пота, а боль в пояснице отошла на второй план. Эмерсон устроился на краю кровати и, как ни в чем не бывало, закинул ногу на ногу, ожидая ответа. — Я пью воду… Сидя на кровати. У меня под спиной две подушки, и я понятия не имею, куда подевался мой телефон. Эмерсон фыркнул, догадавшись, что брат не был настроен на разговоры по душам. Принуждать его он был не намерен, ведь прекрасно знал — это пустая трата времени. Проще повернуть реку вспять, чем заставить Лейта сделать что-то против собственной воли. – Я тебя понял. Сиди спокойно, не дёргайся. Ты меня услышал? — Ремингтон шумно сглотнул. Бежать он физически не мог, даже несмотря на то, что очень сильно хотелось. Интонация и приказной тон Эмерсона настораживали, и внутри солиста все похолодело. Неужели Крис проболтался, и Барретт решил последовать его совету, избавив Ремингтона от сомнительных сновидений ещё более сомнительным способом? – Эмерсон, нет, не надо! Это всё ерунда, мы не можем влиять на наши извращённые сны, если будем всеми этими гадостями заниматься в реальности! — жалобно выдавил из себя Ремингтон, чувствуя себя загнанным в угол крошечным мышонком. Барабанщик устроился на его коленях, почти как во сне, прижав своим весом к жестковатой кровати и практически обездвижив. – Извращённые сны? Ты бредишь… Или, постой, у тебя фетиш на йод? Мазохист что ли?! — абсолютно невозмутимый Эмерсон тихонько хихикнул и приложил к щеке Лейта ватку, тут же заставив его недовольно зашипеть. — Я же просил, не дёргайся, сиди смирно! Реми, ну, пожалуйста! Как с тобой вообще можно чем-то заниматься… Я сосредоточиться не могу! Ремингтон не знал — вопить ли ему о том, что теперь царапины болят ещё сильнее, или выдыхать с облегчением из-за того, что Крис явно сохранил его секрет, и Эмерсон так и остался в неведении. – Ой, да отвали ты! Сам полез, сам и думай, как и чем будешь со мной заниматься… Медбрат хренов. — происходящее напоминало сны Лейта, но лишь отдалённо. Да, Эмерсон сидел на нём. Да, его рубашка была слегка расстегнута из-за духоты в комнате, а волосы растрёпанны после выступления. Но Ремингтон не ощущал себя не в своей тарелке. Ничего страшного не происходило. – Что бы ты без меня делал, а?! Я — настоящий подарок судьбы! — изрёк барабанщик, наконец, обработав все, даже совсем слегка пострадавшие участки кожи на лице и правом плече брата. Эмерсон сполз с кровати и выбросил пропитанные йодом ватные диски. – Что бы я без тебя делал? Ой, не знаю, Эми… Но одно Лейт знал точно: он твёрдо решил впредь внимательнее прислушиваться к советам Криса. Ремингтон снова наслаждался жизнью и спал спокойно, ни о чем не тревожась… Пока примерно полгода спустя Эмерсон не пришел к нему во сне снова. На этот раз, они стояли под мостом в их родном городе во время ливня и увлечённо целовались. Лейт не знал, посылала ли ему вселенная какие-то знаки, или же ему просто пора было вновь обратиться к психиатру за медикаментами — разобраться с этим он планировал в процессе. В остальном всё было по-старому: жизнь и мировой тур шли своим чередом. Разве что, Крис с Эмерсоном время от времени как-то странновато переглядывались, но Ремингтон был слишком невнимательным, чтобы это заметить.