Не считай наслаждение грязью

Всего лишь за порогом между личными владениями с цивилизацией и разведённой ширме белых матовых штор вид открывался очень недурной. Будто подбирался к крытому помещению быстрой и незаметной скоростью для облучения комнаты в его «поле зрения» своим светом и свежестью. Он совсем не чета помойкам типичных улиц… преисподней, где всё остаётся в чёрно-красных тонах, словно само пространство вокруг порезано разрубающими плоть окровавленными когтями. Этот вид природной красоты и чистоты среди гнилого мира… оставалось удивляться тому, с чего вообще вдруг такое место есть здесь. Может, оттого путёвка сюда и стоила приличных денег, где придётся справедливо замечать, что за полжизни не накопить такую сумму обычным адским трудом. Всё окружающее, просматриваемое с балкона, радовало её глаза при осознании, что она нечасто видела подобные красоты прямых линий горизонтов с лёгким на ощупь песком, устойчиво зелёными деревьями и голубым небом. Да чего врать… вернее, с таким лично не сталкивалась ещё никогда, вспомнив немаловажную деталь о редкости картин и фотографий с гаванями среди всеобъемлющего гадюшника. Чтобы в самом что ни на есть реальном аду под землёй, сомнительно отличающимся хаосом, беспределом, произволом и изнасилованиям в порядке вещей внутри уже упомянутого красного цвета атмосферы с различными оттенками белого и чёрного… было место, где можно забыть о том, в какой части иной вселенной оно находится? Есть, где возможно вдохнуть глубоко, ловя кайф от простейших вещей и сбросить листву унылого однообразия. Как же она была счастлива не только факту, что отдыхает здесь, но и тому, что есть тот, кто напрямую осуществит всё её желания — не прибегая к требованиям, но делая соответствующий вид жажды пробы на своей шкуре и эмоциях. Общение между двумя стало слишком тесно и открыто, чтобы балование и желание порадовать основывались только на родстве и долге уважения. Да, в аду тоже слепит глаза солнцем будь здоров, и прикрывать их, тут же получая адское тепло на запястье и всю руку, становится невозможным при передержке. Воздух есть, и от его нематериальности не исходит пар, хотя это произошло бы при пике температурной лихорадки, где еле-еле приходится уговаривать себя не ходить голым на улице при всех, ведь одежда намокает почти сразу. Но как бы ни было так, что не будь рядом большого моря с его успокаивающей кожу влажностью, и большого обширного забора со спуском на верху далёкого оврага, наполовину скрывающего адское солнце — во всём остальном аду невозможно было бы и дышать? И как, интересно, выполнять работу в такой адский погодный срок нереального пекла, тогда как на Земле всё ровно наоборот — большинство её обитателей не знают, что делать с продолжительными проливными дождями, и как быть с рекордно морозными зимами, кроме как прятаться от них, словно зайцы. Чтобы скрываться в аду от солнца, нужно то, что может вывезти из себя, сорвав чеку контроля — только жара выше пределов терпимой нормы, сравнимая почти что с адским котлом. «Хотя бы одно радует среди этого плавки, от которой не только шкура… но кожа нещадно сползает. Что чудеса и в аду есть, папка плохо мне это объяснял на своём примере, будто кроме рабочих отношений с моей помощью меня ничего больше с ним не связывает». Тем не менее, где она находилась сейчас, был оазис в прямом смысле слова. И что немаловажно для адских жителей — именно в аду, а не на известных и неизвестных поверхностях, где было больше вариантов наткнуться на места, освежающие чуть ли не жизненно важной прохладой гораздо лучше и натуральнее всяких коктейлей. Отпуск для ребёнка по возрасту, который останется им для родителя, но взрослого внутри существа, не мог не радовать после очень долгого времени без крупных поощрений знаком родственной любви своей долгожданностью — особенно спланированный в мелочах и целенаправленный во всём спланированном заранее. Ни одной секунды прекрасного не будет упущено, даже если это прогулки по редким белым рынкам среди полчищ чёрных, не брезгующих живыми конечностями. И уж точно наблюдение за морем, в котором плавать и возле которого загорать, подпекая цвет шерсти, можно сколько угодно, всё чаще желаемо забывая о том, что этот отпуск не вечен, и давая повод безбожно растягивать всё, что доставляет удовольствие. Но самое главное было не в этом, и не в еде и напитках, которые лично подносят в номер, и те, которые продаются вокруг при более богатом выборе в угоду разнообразия для искусности незабываемых вечеров. Уж в таких местах даже каннибализм умудряются подавать так, что ничего со вкусом знакомой плоти не могло сравниться под правильным соусом, подходящим гарниром и прелестным вином. Всё это восхищает и заставляет затыкать пасть, ни о чём не думая — именно в такие моменты слова и собственное мнение становятся отвратительными мощными врагами окатывающему с головой безудержному потоку чистого удовольствия в разных его проявлениях. Во вседозволенном безнравственном мире ада это перестанет чувствоваться чем-то странным для его специфики привлекательности грехопадения, с чувством вкуса или как пойдёт. А ведь верно, морализаторские ханженские ярлыки однолюбов и вечных пророков конца света обретают в таких местах иную, томную воздушную форму. Не меняя своей сути, но при том никак не окрашивая её в категорично-порицающем ключе. Растворяться во грехе и делах плоти ниже пояса… она никогда бы не подумала, что это может обретать ещё более приятную форму, коя была ей известна. Что в неё охота погружаться всё глубже и ни за что не выныривать, обламывая себе всё на свете, стоит только времени конца отпуска нагрянуть смерчем и вызвать разочарование эпических масштабов. Привлекательность погружения в обволакивающую сладкую форму греха влечения оставляла вокруг и после себя только желание продолжать впускать его в сердце бесконечно. Даря нежность, высшую по силе, чем тёплые родственные чувства при их наличии, и влюбленность в итоге только ради опыта разборчивости. Пусть и на момент времени её пребывания в уме она также доставляла чувство волшебного удовлетворения. Также «сладкий грех», по чему никто не спросит с впустившего его руководить разумом после какого бы ни было обнародования из ряда вон выходящих последствий, оставался привлекателен ей за оставление возможности выбора за собой. Он таков в случае того, что может вызвать недовольство чужими правилами или упёртое желание быть ведущей со своим искромётным планом проводить за ним секунды… минуты… часы… а то и дни, ведь время отпуска позволяет делать всё сколько угодно! Обнадёживало её и то, что в глубочайшей форме ловушки греха ради любви она останется в сознании и правильно воспользуется силой воли делать плавные ходы на непредсказуемой шахматной доске. От которой соблазнительно не просто веет, а напрямую пасёт напористым вожделением… но удивительным образом, что голова кружится и наступает лёгкая тошнота. А в тот момент хочется более глубокой лихорадки эмоций, продолжая не верить в полную любви и страсти реальность, чисто из слабости к признанию воплощённой мечты наяву. Благо есть для неё тот, кто охотно готов терпеливо помогать ей с работами над ошибками — кто устроил ей рай в аду, только приведя в это место. Она поняла ещё до отрыва от ущербной реальности в реальном курорте наслаждения, что у готового учить столько ещё припасено для неё тех способов достижения внутренней адской нирваны. Помимо всех тех, кои уже были неоднократно и совсем не надоедали своей откровенной тематикой! Тесные контакты схожих характеров с регулярной близостью наедине длились заметно дольше, чем она рассчитывала. Однозначно не желая накручивать то, что к этому привело, как и тем более уговаривать себя смиряться с неизбежным концом самых бесподобно-распутных отношений прочной любви в её жизни… каков он будет вместе с однозначными последствиями. Действительно ли он точно предрешён, как и начало самой откровенной в своей силе любви, какая только может быть между двумя влюблёнными не на шутку? И ведь как бы не почти сразу с тех первых моментов, в шутку начавшихся убеждениями в баловстве, которое скоро пройдёт, не принимала во внимание, почему любовь вскружила голову. Почему предоставлялась возможность соображать среди любовного дурмана, даже имеющего тёмно-розоватый цвет в его представлении, но позволять исполнять увлекательно пошлые, «грязные» сексуальные эксперименты. От которых всегда сердце бьётся вдвое более учащенно, трещит голова от артистично разнузданных образов наяву, и подрагивают бедра на уровне вагины от несносной любовной мощи полового акта без сдерживания и домыслов, что можно об этом пожалеть… и в то же время возрадоваться. А почему должна влезать жалость за то, чего может в любом случае не быть? Сожаления о материализации из дружеских, даже родственных чувств в полностью сексуально-влюблённые. Стыд от доводов о близкой связи после раскрытия в неверном ключе… пока парочка это делала и внутри огромного балкона с видом на плещущихся удачливых адских горожан в воде. Оплодотворения вплоть до тройни, раз уж сексуальная активность бывала безумно высока и не проходило без постельных развлечений ни секунды за углом, на столе, в душе… ведь зачатие точно не произойдёт, но только в одном случае. Так что половина сигареты, пока молодая самка курила её дольше обычного, чтобы травка с её неплохим дымным ядом продержалась до кульминации трезвой думы перед вероятным следующим актом «запретной» любви, растворялась вместе с размышлением, куда и к чему приведёт даже для самого ада небывалая чувственно-романтическая связь. — Ах, тётушка, тётушка… что вы так нуждаетесь во мне каждый миг, спали же ещё недавно в обнимку, пока груди совсем плотно не прижались. Я настолько нужна вам, как та, на которую вы любите постоянно вымещать энергию, от которой мне безумно приятно? Адская гончая Луна пристроилась поудобнее возле перил большого длинного балкона при небольших винтажных колоннах из мрамора после своих слов… чуточку ослабив ноги в стороны и подтянув бёдра для лучшего обзора своей без пару дней восемнадцатилетней женственности. Об ином счастье чувствовать себя идущей по очень тонкой грани между живой востребованной секс-игрушкой и горячо любимой пассией она не могла мечтать в благодатном свежем отпуске от опостылевшего разгребания «дерьма» при работе в бюро по заказным преступлениям. Даже о том, что он так пройдёт, в целом в её пользу и в угоду её просьбам, которые вряд ли могли быть исполнены за просто так… но в итоге гончая получила гораздо больше ожидаемого. Потому-то расцеловала своего приёмного отца Блитцо едва ли не как делают это влюблённые с напрочь исчерпанными идеями, как бы ещё доказать искренность сильных чувств. Ведь тот не просто согласился, не пользуясь необходимостью смотреть на округляемые счета за отдых дочки, а дал добро от себя на первый для дочери при работе в его бюро манипулирующих махинаторов. и вообще первые в жизни вменяемые каникулы, к которым очень-очень хочется привыкнуть… Хотя, если правдиво смотреть на положение дел, не окупилась бы и половина этого фантастического «всё включено» вложениями Блитцо… даже при том, что ему известно, куда дочь могла отправится. Именно туда, где сейчас в огромной гостинице голой опирается о перила балкона, удобно думая, что с земли из-за высоты вряд ли бы кто-то отчётливо разглядел её мамин шлюший белоснежный цветок. Буквально восприняв название своего местоположения «нудистской зоной отдыха» — так эта местность была названа не просто так. А значит, не её проблема, что кто-либо отбитый из таких же постояльцев сочтёт заманчивый голый вид адской гончей в пределах её с любимой номера за личное оскорбление морали. Бывающей странной из-за своего непостоянства иногда такой странной и раздражающе вычурной… Отчего с начала существования ада этим словом заменяли мат или связывали с ним при разговоре за принятием опиатов на скорость кто быстрее вырубится и дольше будет в сознании при смерти в состоянии комы. Луне было также плевать, что она придаёт больно много эпитетов эмоционального окраса того, что видит… почему бы так не чувствовать себя на всевозможные высшие оценки? Тем временем ставя цель своими силами заработать на такой курорт, и с момента первого самостоятельного свершения этого заявляться сюда раз в каждый последующий год. А пока, с тётей вместе, определённо расслабится и даст волю дыханию своего тела, тем более от подобных инцидентов, когда та поставит на место любого одним своим взглядом. Любой, у кого даже не тонка кишка попросить о просьбе выдрать её без её согласия, в итоге сам проглотит свои яйца по её велению без обсуждений и уступок. Дорогая тётушка не будет терпеть чужие комплексы, задевающие её самолюбие только словами и прямыми действиями. Потому продолжит быть нагой среди одетых идиотов, смеющих спорить из-за этого даже в самом порочном месте во Вселенных. Жила и процветала эта особа без нужды в парочке элементарных приличий, по части необходимости быть одетой считая это сокрытием в меру идеальной женственности при весьма мускулистых ногах — самой бесполезной и гораздо более оскорбляющей вещью из всех — при хладнокровии, в нужный момент вызывающим стремительное количество трупов за собой. Пусть она слишком дальняя по родству с отцом Луны, но в их взаимоотношениях, судя по нескольким встречам за одним столом, усыпанным «заражёнными» моралью грешниками животных пород, чувствовалось единение, будто они вместе росли и ходили в одни адские ясли. Нет причин между ними — взрослыми, уверенными в себе и состоявшимися у кого как получилось — мешающих быть на хорошем счету и общении друг у друга. Не только в случае, если Блитцо намеренно расстроит её, как сестру при близких отношениях, то они будут утрачены вплоть до мокрого места из него, усеянного кусочками фарша — побережёт свой член больше всего остального, раз то единственное, чем хотелось гордиться, и то причина очень натужная. Так что Луна тотчас почувствовала, как её тётушка-любовница встала за ней сзади и оценивающе наблюдала, будто готовясь одеть кукольные нити на неё в том числе у клитора и половых губ… Это пока ещё малолетняя псина почуяла при особом обострении органов чувств в молодом возрасте, что та к ней приближалась на удивление бесшумно при мощных когтях на пальцах ног. А что творилось в голове, пока дражайшая родственница собственной персоной — драконица Мэдив, старше чуть больше чем вдвое — шалила совершенно не по статусу своего возраста и вечного призвания… Королева переполненных лавой и затхлым смогом адских пещер последнее время любила выписывать лёгкие тычки концом жирного приподнятого длинного дилдо с приличной величины яйцами по бёдрам и низу ровных ягодиц охотно открывающей ей самые смелые затворки разврата падчерицы на время отпуска. Мэдив, как стражница громадной горы сокровищ с троном сверху, где заседает, убивая всех, кто приблизится к их самому краю, ещё не дойдя пяти шагов, чтобы взять одно единственное, способное обеспечить безбедное состояние на всю жизнь при роскошных условиях, совсем не против охранять также своё главное живое сокровище. А уж причина ненавязчивой опеки от души и сердца, будь то переросшая в жаркую любовь крепкая женская дружба двух разных поколений с разной судьбой, или отличный постоянный секс, на чём и основывалась спаянная огненным дыханием драконицы любовь — дело десятое. Разве что до требования объяснений, где лишь Блитцо — демон, которому всегда было на всё глубоко похеру, кроме своего достатка и удержания самоуважения — имеет право их потребовать с валькирии магматических пещер при её самопровозглашённой власти. Впрочем, она на это возьмёт и заявит о том же праве быть ближе к родственнице так, как вышло у них приличное время спустя, как и количество родственных встреч-свиданий. Без нужды повторять истинное значение материнской любви к дочери, якобы восполняя утраченное в ней в небывалых масштабах… Луна точно не представит себе жизни без столь уверенного и решительного от трезвого планирования, но прелестно сентиментального внимания тёти к ней. Все временные утехи с самцами остались для Мэдив в распорядках дня охраны золота, как развлечение, от которого горячка быстро улетучивается… всего лишь из-за редких встреч с каждым из обладателей неплохо удовлетворявших её членов и навыков. Пусть особенно удивляли её мастерством не только давние друзья-любовники по таким же пещерам прочих адских теневых зон, но заметно больше когда-то выжившие от смертельных препятствий задуманному искатели сокровищ, приходившие в последующие разы к ней самой в обитель огня, чтобы вместе делать её переполненной влажными густыми запахами обителью увлекательного разврата… Неужели дело оказалось в том, что она не видела нужды трахать всех их также, с малой вероятностью, что они ей позволят даже под угрозой быть изжаренными, что было нечестно? А вот Луна делает её счастливее постоянно меняющихся любовников одним своим присутствием и охотным участием в поддержании несходящего сумасшедшего напора, даже когда они не вместе очень долго! Кто же кем управляет любовью и похотью в одном виде между ними, если со стороны счесть, что младшая приводит в восторг старшую покладистостью и услаждающим глаз полным желания высшей любви духовной связи взором работы телом. Тогда как старшая сводит с ума младшую смелыми действиями без насильственных принуждений, вместе с постоянным желанием указывать главенство не обременяющими и чуткими способами. Давая возможность ей исправлять положение ролей и позволять менять непреложные правила в суверенной игре с одним ведущим действующим лицом… когда придёт время. — Ну давай, что ли, затыкайся и кайфуй, Луна. А то что-то переспала я лишние пару десятков секунд без тебя, пора навёрстывать в двойном размере. А то адский бразильский шмот под бразильскими землями надо одевать чистыми, подмытыми, как мы с такими усовершенствованными хуями все в сперме потом будем носить это на вечеринку? Луна проигнорировала тот факт, что стояла и курила перед подошедшей владычицей лавы, пещер земного ядра с сокровищами и черепами всех добравшихся за ними охотников, обмотав верх своего тела белоснежным полотенцем вокруг морды, концы которого доставали до пояса. Будучи полностью голой и не стеснявшейся ни в коем разе светить привлекательными грудями за балкон, чтобы подвинуться ближе и спокойно смотреть на сияющее солнце, удобряя картину сигаретным дымом, сама была помытая и подмытая. Чёрт бы побрал сексуальную гиперактивность старшей неуёмной любовницы, терпящей сюсюканья только от этой рано повзрослевшей молокососки. Эх, недостаточно пьяневшей от молока долбанной мамаши, так как практически его не пробовала. Тётушке что, мало ебли в прямом смысле этого слова, в её пещере? Тогда как пещерка с потоком жидкого вкуснейшего золота собственной персоной постоянно просит ещё касаний стенок. Но почему то взор её хозяйки устремлён сейчас на свой же пол, где способность предназначения проникновения при достижении необходимого экстаза у обоих партнёров может быть вызвана при высшей изобретательности и «грязных» приёмах вынужденности. Возбудившаяся гончая, а иначе быть не могло, снова здорово, готова побыть собачкой для своей госпожи, и настоящей собакой, от слова «сука», чтобы быть вытраханной да посильнее… да подольше, чтобы сложно было стоять на месте! Не сразу отбросила как противный мусор, навязчивую мысль о принудительном положении… от него шли лишь отголоски, и это было то, что нужно, без ущерба в правах быть свободной в позициях. Ведь Луна никогда не отрицала, что очень часто, обращая действия и слова частью эротичной игры в раба и хозяина, сама провоцировала тётю Мэдив на абсолютную власть любыми способами, кажущимися ей действенными. Чтобы та взяла и уложила под себя, не дав выбраться… сделав это для отбойного трахания сзади с наклоном, скорее всего, на мягком коврике на полу, чем на нём самом. А это будет говорить об умной стратегии подавления желания полной автономии по легендам безмерно жестокой драконицы над чужим телом — и похоже, то работает лишь на тех, кого та любит сексуально. И если приходить к этому выводу, то любит ли огненно-коричневая драконья дама, практически полностью в по-настоящему сексуальном женском теле, кроме характерной вытянутой морды, огромного хвоста и выпирающих гребней по вискам и больших наверху, её гораздо больше регулярных «бывших», раз пользоваться их снами наяву очень выгодно? Ведь удерживала в уме, что вообще ни разу не чувствовала удерживания в клетке секс-рабства, так как их отношения наедине только кажутся такими, когда на самом деле полны редкого прочного доверия, пылающей любви и увлекательной ненасытности. Отчего обладающие ей дамы могут быть способны на всё, что угодно, и любой заткнётся называть их шалавами или дырками, видя горящий блеск в глазах от решимости жить для себя в угоду высоким чувствам между «порочными» существами. С первого полового контакта с ней, хоть и через секс-игрушку, с первого полного одобрения позволения ей от неё гладить и лизать друг дружке сколь душа захочет, с начатого старшей первого глубокого поцелуя при опережении младшей в её убеждении любить тётушку, как никто бы никогда не любил дальнего родственника… И, наконец, с первого намекающего взгляда о более взрывных и безумно ярких чувствах влюблённости опять же от старшей, всего лишь во время типичного разговора в кругу семьи из десяти её членов за одним столом. О да, члены Мэдив очень любит в двух случаях — когда они трахают или бывают облизаны со всех сторон, и когда они подписывают контракты на миллионы монетных валют. Где за расторжение и аннулирование коего по недействительным на то причинам карой является смерть обычная, воскрешение в зомби, и затем снова смерть в огне. — Да ладно, раздвину я, мы ж типа совсем-совсем уже любим друг друга, прям полностью. Во рту ничего нет, только ваш… у-у-ух-хпф, твою же ебать, какой он, оказывается, дохуя толстый. Даже не поворачиваясь, отгадала какой он будет… как обычно, расстраиваете своим перфекционизмом, тётушка. Да только на обеим в кайф такой охуенный. Ещё гончая убедилась, что даже без врождённо усиленных органов чувств определила бы всё, что совсем не похожая на неё внешне тётушка могла предложить… но действовали они словно единое целое в плане эмоций и просьб. И в аду с беспорядочными связями ради чего угодно, без страховки от рождения межвидовых особей, чаще всего совершенно отвратных по значительной разности видов произведших их на свет, не нашлось бы объяснения, как могли быть родными по крови эти два существа. Похожие разве что в одном — позволении сексуальным фантазиям вести изобретательность ума всё сильнее с каждыми новыми определяющими желания впечатлениями. А именно обсохшая на солнце псина знала, что на похотливо жадной драконице к тем, к кому та проявляла симпатию с последующим ответом взаимностью ради богатейшего опыта и сказочно чудесного, полностью крепкого влечения, могло быть одето всякой лишней возбуждающей фигни для отъявленных самцов с грубой силой, применяемой в соитии методично и осторожно. Луна ухватила спавшее с её головы полотенце, как только леди Мэдив резко прижала её к своему накачанному туловищу, ухватившись ладонью за левую грудь так, что это могло быть видно снизу… пока осторожно щекотала ореол собачьего соска прочными когтями. Была готова показать всем прохожим, в том числе соседям по люкс-номерам этажами ниже, какова на вид и звук любовь без обмана и нужды в обращении внимания на ориентацию, полностью построенная на доверии и усмиряемом сумасшествии от вожделения друг к дружке. Особенно этот жест моления начать путешествие к центрам влажных тоннелей с их степенью предела количества выделений при кайфе от старшей был просто идеален моментальным вхождением огромного елдака внутрь сзади. Точно, они все живут в аду, и с чего ради не вытворять всё, что вздумается, раз Господь не считает нужным интересоваться этим миром. Но так ли он переполнен гнилью, и всё равно ли останется «смердящей ямой» для любого «грешника», сколько бы жители не делали попыток жить, никого не задевая своим поведением — как обычные граждане? — За натурально мелкими попрошу в клубы по интересам у пятиглазых учителей из-за их очков, у которых тебе по идее учиться надо было до высшего адского класса, если только дурашка Блитцо не определил тебя сразу на работу. Поручится за тебя он в случае, если пойдёшь искать другую. А этот хоть и не настоящий, зато влажнеть от пота тоже умеет, а не только от того, куда систематично входит, не о том беспокоишься.