Смех

Стандартное совещание в кабинете босса Варии. Занзас восседает за своим столом, по обыкновению закинув ноги на стол. В одной руке - стакан с излюбленным виски, в другой - несколько отчетов по недавним миссиям. Алые глаза скользят по бумаге и кажется, та сейчас загорится от столь пристального, яростного взгляда. Остальные Варийцы слушают его внимательно, изредка кивают. Когда босс в плохом настроении, словить пулю было простейшим делом, чего уж говорить о вечно летающих стаканах. Для этого не нужно даже что-то делать, достаточно громко вздохнуть или скрипнуть половицей. Скайрини реагировал моментально. Подобные собрания всегда длились чересчур долго и нудно. Занзас терпеть не мог эту дерьмовую, тягомотную работу, но положение обязывало, да и Девятый за любую ошибку в отчетах выедал и без того расшатанные нервы Неба. Раз в месяц уж точно. Так что, прожигая яростным взглядом ненавистную бумагу, Скайрини продолжил зачитывать очередной отчет, мысленно желая смерти всем и каждому. Облокотившись о стену, Фран стоял поодаль от остальных. Изредка зевая, юноша скользил безразличным взглядом по толстой папке, покоящейся в его руках. Новенькая порция отчетов отряда Тумана. Борясь с желанием скрыть ее иллюзией и сделать вид, что никаких бумаг у него с собой нет, Фран снова зевает. Возможно, если он по-тихому уберется из кабинета, никто и не заметит его пропажи. Подобное лягушонок проворачивал пару раз, когда лекции капитана Скуало уж слишком сильно затягивались и превращались в монотонный ад. Но сейчас, стоя в кабинете Занзаса и изредка замечая всплески пламени в его руках, Туман решил с судьбой не играть. В том, что босс не промахнется, юноша был уверен на все сто. Внезапно Фран почувствовал, как по телу прошлась легкая дрожь. Списав это на сквозняк, что гулял по кабинету из-за открытого настежь окна, иллюзионист вернулся к созерцанию ненавистной папки. Спустя несколько минут это снова повторилось. Только теперь, вместе с дрожью внутри расползался пока что слабый, но ощутимый жар. Пройдясь по всему телу, он спускался вниз, собираясь тягучим, прекрасно знакомым лягушонку ощущением. - Только не сейчас, - пронеслось в его мыслях. Судорожно вздохнув, Фран окинул взглядом стоящих к нему спиной Варийцев. Щеки мгновенно залило румянцем, стоило лягушонку подумать, что кто-то заметит происходящее с ним. Такой позор даже с вечно флегматичным настроением и безразличием в глазах, будет сложно пережить. Возможно босс и не пристрелит его, но пару секунд посочувствовав, разразится диким, громким смехом. Ох, и не повезет же его соулмейту в этот момент. Кстати о соулмейтах. Бельфегора в кабинете не наблюдалось. И как понял Фран, принц отправился на миссию, удачно пропуская тягомотный ад. Сам же Каваллини сейчас, судя по всему неплохо так развлекался. Ну или был на пути к этому. Потому как с каждой минутой дыхание лягушонка сбивалось все сильнее. Почувствовав, что в штанах стало неприятно тесно, а небольшой бугорок в районе ширинки уже начинал требовать к себе внимания, Фран мысленно закатил глаза. Ну какого черта? Почему именно сейчас? Фран начал задаваться этим вопросом еще с момента, когда впервые перешел порог Варии. Стоило Белу засмеяться, как жизнь юного иллюзиониста, навернув неплохое, дьявольское сальто, превращалась в ад. Просиживая долгие часы в комнате, лягушонок в прямом смысле пылал. Объятый тягучим, слабым возбуждением, Фран места себе не находил. Тело бросало то в жар, то в холод, но долгожданной разрядки так и не наступало. Стоило иллюзионисту практически довести себя до оргазма, как смех недопринца стихал и возбуждение как рукой снимало. А спустя пару часов тот снова шишикал себе под нос, заставляя Тумана скрипеть зубами и проклинать потрошителя на чем свет стоял. Фран никогда не забудет момента, когда его терпение достигло апогея. Выйдя в гостиную, где Бельфегор любил вечерами коротать время, кидая от скуки стилеты в картины, да попивая чай, лягушонок остановился напротив семпая. Сложив руки на груди, юный иллюзионист окинул принца раздраженным взглядом и громко, от души, насколько ему позволял его характер, рассмеялся. Лицо Урагана было незабываемо в тот момент. Выронив из руки стилет, блондин застыл с открытым ртом. Покраснев до кончиков ушей, он сжал рукой несчастную обивку дивана, тяжело дыша. - Ну как, Бел-семпай, нравится? Смейтесь почаще и тогда я превращу вашу жизнь в сплошной ад, - протянул Фран и развернувшись, направился в свою комнату. Остановившись у двери, Туман, не оборачиваясь, снова громко рассмеялся. На мгновение обернувшись, лягушонок показал потрошителю средний палец и громко хлопнув дверью, удалился, оставляя принца в гордом одиночестве и с бешено колотящимся сердцем. Сейчас, спустя четыре года, лягушонок понимает, что не зря тогда психанул. Ну, во-первых, лицо Бельфегора. Ради подобной картины Фран был готов повторить это хоть миллион раз. А во-вторых, с того дня потрошитель буквально прилип к несчастному иллюзионисту, что и стало началом их веселой жизни. По началу их отношения строились на обыденных подколах и желании довести друг друга до белого каления. Порой потрошитель специально смеялся, с каким-то садистским удовольствием наблюдая, как юноша оседал на пол, рвано хватая ртом воздух. Лягушонок в стороне не оставался и платил Белу той же монетой. Можно ли сказать, что смех сближает людей? В данном случае - да. Фран никогда бы не подумал, что его родственной душой окажется эгоистичный, жестокий принц-потрошитель. Как и Бел не мог поверить, что какая-то флегматичная, невероятно раздражающая жаба окажется его соулмейтом. Как говорится, от любви до ненависти один шаг. В данном случае все было наоборот. Сплетенные красной нитью судьбы, две абсолютные противоположности сумели притянуться друг к другу покрепче, чем головы врагов, прибитые стилетами потрошителя к стене. Бельфегор впервые ощутил нечто большее, чем желание покромсать парнишку на лоскутки. Он и сам не заметил, как изменилось его отношение к иллюзионисту. Просто в какой-то момент стилеты стали лететь исключительно в шапку, а привычный, частый смех сменился на безумный оскал, что ввергал врагов в еще больший ужас, нежели тихое, змеиное шипение. Фран удивлялся изменениям в поведении Бельфегора, но ничего не говорил. Блондин был первым человеком, с которым лягушонок мог не скрываться за бездушной маской хладнокровного иллюзиониста. На его губах стала чаще появляться улыбка и Фран наконец смог почувствовать себя свободно. Сейчас, стоя в кабинете Занзаса, иллюзионист был готов убить потрошителя. Вытерев вспотевшие ладони о форменную куртку, зеленоволосый судорожно вздохнул. Благо куртка была достаточно длинной, чтобы скрыть так не вовремя появившийся стояк. Почувствовав дрожь в коленях, Фран взмолился всем существующим богам. Еще немного и он разорвет к чертям эти дурацкие документы, что не прекращая мял в руках. И кажется боги действительно услышали его, ну или терпение Скайрини перевалило через край. Фран не знал, но был благодарен несчастной голове Суперби, что приняла на себя очередной, разбившийся вдребезги стакан. Громкое "Врой! Чертов босс!", разрезало тишину кабинета. Вовремя оценив обстановку, офицеры за секунду ретировались с радиуса пламени ярости, что мгновенно обуглило стену, где недавно стоял Луссурия. Под отборный мат, лязг меча и грозное "Гребаный мусор!", Фран ни секунды не раздумывая покинул кабинет Скайрини. Ноги несли его настолько быстро, насколько это было возможно. Ввалившись в комнату, юноша в несколько шагов преодолел расстояние до кровати. Скинув раздражающую куртку с ботинками, Туман повалился на мягкую поверхность, более не имея сил держаться на дрожащих ногах. Жар в паху разрастался с бешеной скоростью. Ткань форменных штанов неприятно давила, терлась о ноющий, стоящий колом член. Уткнувшись лицом в прохладную поверхность одеяла, лягушонок тихо всхлипнул и потянулся рукой к ширинке, стараясь хоть как-то облегчить свою участь. В ином случае, эта пытка могла продлиться чуть ли не несколько часов. В зависимости от настроения семпая, которому сейчас, судя по всему, было очень даже хорошо. Что его так сильно рассмешило, оставалось для лягушонка загадкой. Но мысленно Фран молился, чтобы это оказался недолгий приступ безумия в пылу битвы, а не сборник анекдотов, который семпай нашел в самолете, стараясь скоротать пару часов скучного полета. Фран мысленно проклинал Бельфегора за его дурацкую привычку смеяться над трупами врагов. По своей природе жестокого убийцы, Бельфегор скорее всего снова погрузился в пучины безумия, превращая все вокруг в фарш. Он обожал страдания врагов и как же его веселили мольбы умирающих кусков мяса. Стоило пальцам коснуться ширинки, как по телу снова прошелся разряд, скручиваясь узлом в паху, расползаясь обжигающим жаром по телу. Сдавленно застонав, зеленоволосый зажмурился, стараясь успокоить сбившееся дыхание. Лягушонок в очередной раз проклинает своего соулмейта, сжимая дрожащими пальцами несчастное одеяло. Расстегнув ширинку, он проникает рукой под ткань трусов и достает истекающий смазкой член. Перед глазами все плывет, стоит пальцам пройтись по всей длине. Закусив губу, юноша тихо стонет, стараясь не шуметь. На его неудачу, коридоры замка сейчас были полны офицеров, что порой слишком сильно любили по развесить свои уши у чужих дверей. Откинув голову назад, юноша ловит ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Новая порция жара с двойной силой проходится по телу и Туман уже не может сдержать более громкого стона. Рука скользит по члену быстрее, ускоряя темп. Фран судорожно всхлипывает, стоит пальцу пройтись по головке, слегка нажимая. Облизнув пересохшие от частого дыхания губы, иллюзионист чувствует, как из уголка рта стекает тоненькая ниточка слюны. Фран уверен, видок у него сейчас чертовски развратный. Покрасневшие от постоянных покусываний губы саднят. Щеки полыхают алым румянцем, смотрясь довольно контрастно на фоне разметавшихся по поверхности зеленых волос. Каждая клеточка тела буквально плавится от распространяющегося волнами жара. В какой-то момент Франу кажется, что где-то в отдаленной части сознания он слышит так ненавистный ему сейчас, безумный, шипящий смех. Выгнувшись в спине, юный иллюзионист еле успевает зажать рот ладонью, чувствуя, как оргазм накрывает его с головой. Чуть ли не срываясь на крик, юноша громко стонет в ладонь, кончая. В голове словно взрывается маленький салют, оседая редкими, маленькими искрами в сознании. Грудь тяжело вздымается, а сердце норовит проломить грудную клетку, не желая успокаиваться. Убрав от лица ладонь, иллюзионист жадно ловит ртом воздух, пытаясь отдышаться. Тяжелая, приятная усталость расползается по телу, заставляя лягушонка на пару минут выпасть из реальности. Пожалуй, в этот раз семпай превзошел самого себя. Судя по ощущениям, из-за которых Фран еще долгое время лежит на кровати, пытаясь прийти в себя, Бельфегор истребил целый город, а не маленькую группировку предателей Вонголы. В какой-то момент губы Франа растягиваются в легкой улыбке. В комнате слышится тихий смех и иллюзионист надеется, что семпай сейчас в полной мере ощущает его настроение. Он обязательно выждет момент и отплатит Бельфегору самой что ни на есть горячей монетой. Нужно лишь дождаться, пока Ураган отправится на очередную миссию. И тогда лягушонок будет готов открыть ноутбук, вбивая в поисковой строке новенькую, нелепую комедию. Обязательно запасется попкорном на ближайшие часа четыре и будет смеяться от души, да так, чтобы живот заболел. А что до Бельфегора? Его ожидает несколько часов истинного веселья. Представляя свою маленькую месть, Фран снова не удерживается от улыбки. Что будет то. Смех да и только.