Солнечный свет, мерцающие огни.

      На ручке двери висела неоново-оранжевая табличка «не беспокоить». Ланга Хасегава занёс руку и, сделав глубокий вдох, легонько постучал костяшками пальцев. Ответа не последовало. Тогда он, ещё немного помявшись, сам решительно распахнул дверь. В глаза мгновенно ударил яркий солнечный свет. Юноша прищурился. Ему пришлось подождать несколько секунд, прежде чем он снова смог хорошо видеть.       В комнате, залитой золотистым светом, кружились редкие пылинки. В нос Ланге ударил резкий запах лака и красок. Открывшаяся глазам картина заставила его почувствовать, как в месте солнечного сплетения разливается сладкое тепло. Он облокотился на дверной косяк и стал наблюдать.       Обычно весёлый и легкомысленный Реки Кян сейчас был как никогда сосредоточен. Его нахмуренные брови сошлись на переносице, от напряжения парень закусил губу. Он стоял на коленях на застеленном газетами полу, склонившись над новой доской. В руках юноша держал баллончик с краской. Периодически потрясывая им, Реки нажимал на распылитель, и тогда, с негромким шумом, краска ложилась на деку. Ланга мог видеть только профиль парня и его рыжую макушку с натянутыми на нее большими наушниками. Рядом, на газетах валялся старенький MP3-плеер. В какой-то момент Реки вдруг приподнялся, протёр лоб тыльной стороной ладони и обернулся. Увидев стоящего в дверях Лангу, он вздрогнул.       — Напугал! — Воскликнул Реки, стягивая наушники.       — Э-э... извини, — Ланга виновато улыбнулся и почесал затылок.       — И давно ты тут стоишь?       — Не больше пяти минут, — честно признался Хасегава и, предугадывая следующий вопрос, сразу же объяснил: — Ты был так вдохновлён своим занятием, что мне не хотелось тебя отвлекать.       — Да фигня, — Кян махнул рукой. — Сегодня что-то совсем не получается с работой.       Парень грустно растянул губы в улыбке.       — Может, я смогу помочь? — Неловко предложил Ланга.       Реки помотал головой:       — Не надо. Но, знаешь, раз ты пришел... О, погоди-ка, а зачем ты пришел?       Хасегава удивлённо изогнул бровь:       — Серьёзно, не помнишь?       Рыжеволосый парень нахмурился. Нет, сегодня точно не праздник, — все важные даты Реки отмечал в календаре заранее. Обещание покататься или погулять? Он тоже не припоминал такого. Последний раз они ходили кататься в парк позавчера, но так и не пришли к решению, когда встретятся вновь.       — Не-а, нет вариантов, — сдался Кян, решив не ломать голову.       — Сегодня ровно год с того дня, как ты стал учить меня кататься.       Медово-огненные глаза Реки сверкнули. Он сразу же вспомнил.                      ***       Тогда они ещё не были близки. Реки с интересом смотрел на попытки своего нового приятеля устоять на доске, лениво нажимая кнопку включения видео на айфоне Ланги. «На память», «В будущем будет забавно посмотреть, с чего я начинал».       «Да-да, конечно. Если ты не бросишь через месяц».       Спустя пять часов, Реки Кяна начало клонить в сон. Сквозь слипающиеся веки, он, как и подобает наставнику, следил за тем, как на фоне закатного неба новенький одноклассник отталкивается от земли, ставит ногу обратно на доску, поворачивает ведущую ногу перпендикулярно носу, затем опять отталкивается, слетает со скейта, не рассчитав силу толчка, поднимается с гравия, встаёт ведущей ногой на доску...       — Эй, всё в порядке?!       Реки почувствовал, как его трясут за плечо и открыл глаза. Вокруг было темно. Приглядевшись, он рассмотрел склонившегося над ним Лангу. Хасегава приложил покрытую рубцами и ещё совсем свежими ранками ладонь ко лбу Кяна, коснулся макушки. Рыжеволосый дёрнулся:       — Всё ок, я просто уснул.       Ланга убрал руку.       — Горячий, — произнес он. — Наверное, тепловой удар. Воды?       Реки отрицательно качнул головой. Он разблокировал лежащий рядом айфон Ланги. На часах было почти десять.       — Капец, дома влетит...       Хасегава виновато опустил взгляд.       — Это из-за меня. Хочешь, схожу с тобой?       — Не надо.       Кян окинул по-прежнему стоящего над ним одноклассника. Побитые коленки и локти, расцарапанные ладони, даже на щеке есть царапки.       — Есть желание продолжать?       Ланга воодушевлённо кивнул.       — Мне нравится! Знаешь, я бы хотел достичь твоего уровня.       Реки поднялся с бетонного блока, на котором всё это время сидел. Площадка, где Ланга учился кататься, была слабо освещена, и свет почти не доходил до места, где сейчас находились парни. Летнее небо блестело перемигивающимися звёздами. До ушей доносился стрёкот цикад и слабый шелест листвы.       — Ну, будешь стараться — может, что и получится.       Реки прошел мимо Ланги и подхватил брошенную наземь школьную сумку.       — Я буду!       Запястье Кяна сжали тёплые пальцы. Рыжеволосый обернулся. Глаза Ланги сияли возбуждённым блеском.       — Ты поможешь мне?       Реки задумался. Если говорить честно, то близких друзей у него не было, тем более друзей-скейтеров. Перспектива обучить новичка и завязать с ним дружбу показалась ему весьма неплохой. Кян прищурился и словно нехотя протянул:       — Ла-адно.       Вдруг ему в голову пришла идея:       — А знаешь, чтобы у тебя был стимул не бросать, давай поспорим?       Даже не думая, Ланга согласился:       — Конечно, давай.       Реки протянул мизинец вперёд:       — Если ровно через год ты достигнешь моего уровня, я выполню любое твое желание.        Ланга нерешительно взглянул на свой мизинец:        — Ты и правда думаешь, что у меня получится?        — На кону – любое желание, - вместо ответа повторил Кян.       Вдалеке, где-то у океана, загремели салюты. Разноцветные шапки озарили небосклон, сияющие искры с шипением посыпались вниз. Не опуская руки, Реки завороженно уставился на фейерверк. Хасегава окинул юношу взглядом и посмотрел вдаль. На очередной цветной вспышке он опустил веки и мысленно произнёс: «Надеюсь, ровно через год мы встретимся снова на этом же месте».       Он открыл глаза и обхватил своим пальцем мизинец Реки.       — Я выиграю спор! — Негромко пообещал Ланга.       Его голос потонул в грохоте десятка одновременно запущенных фейерверков. Когда на их уши опустилась звенящая тишина, парни переглянулись. Вдруг, словно очнувшись, Кян отдернул руку, расцепив мизинцы. Ланга смущенно спрятал ладонь за спину. С океана подул прохладный ветер – время близилось к ночи.                      *** — Я проспорил. — признал Реки.       Всего за год новичок Ланга Хасегава достиг в скейтерстве большего, чем Реки Кян за всю свою жизнь, и этого нельзя было отрицать. Сейчас Кян уже не так резко реагировал на одарённость Ланги, а разделение на уровни больше не стояло в приоритетах, поэтому признание далось Реки легко.       Парни стояли в комнате, в лучах закатного солнца и полной тишине. Дом семьи Кян пустовал уже несколько дней. Оставив ведение хозяйства на старшего сына, родители и сестрёнки Реки на неделю выбрались поближе к океану, чему он сам был даже рад. Юноша очень любил сестер и семью, но отдых от вечного шума и гама не мог не пойти на пользу.       Немного потоптавшись на месте и почесав затылок, Реки присел на краешек своей кровати. Ланга скромно пристроился рядом.       — Желание, — напомнил он.       — Да, знаю.       — Любое.       Кян поднял голову и встретился с пристальным взглядом Ланги.       — Говори.       Хасегава придвинулся вплотную, сделал вдох и приоткрыл рот, словно хотел ответить, но в последний момент передумал. Когда Реки осознал, что лицо Ланги совсем близко, щёки вспыхнули красным.       — Н-ну чего?!       — Закрой глаза.       — Закрыть?       Ланга цокнул языком.       — Ты обещал мне любое желание.       — Ладно-ладно!              Реки послушно опустил веки. Играющее внутри волнение заставило его напрячься и вытянуться по струнке. Вцепившись пальцами в простыню, он начал нервно мять её. Остывшая ткань холодила кожу, и это чувство вдруг заставило его отвлечься, в то время как губ что-то коснулось. Сердце пропустило удар. Ланга легко прикусил нижнюю губу Кяна, разомкнул зубы и протолкнул кончик языка глубже. Реки ощутил, как приподнялась его худи, а на талию легли прохладные пальцы. Он чувствовал едва улавливаемые поглаживания, поднимающиеся всё выше. Язык Хасегавы был горячим и в пересохшем рту Реки, при соприкосновении с его языком, казался еще горячее. Дыхание сбилось. Открыв глаза, Кян увидел длинные сомкнутые ресницы. Ланга слабо и ненавязчиво цеплялся за Реки, словно уже был готов к тому, что тот сбежит, и объятия придётся разомкнуть. Обомлев от нахлынувших эмоций и чувств, Кян не мог даже пошевелиться. Разгоряченное тело не слушалось, а в голове стояла ледянящая пустота.       Тонкие пальцы Ланги пробегали по рёбрам, от чего кожа поверх костей начинала ныть, поднимались к грудной клетке. Жаркое дыхание у шеи обжигало. Хасегава медленно и осторожно касался губами кожи, не оставляя отметин.       Всё длилось не больше пары минут, но Реки они показались невозможно бесконечными. Ещё немного, и он распался бы на множество мелких частиц, но Ланга остановился. Он уронил лицо вниз, уткнувшись куда-то в предплечье Кяна, туда, где только что подушечки его пальцев своими осторожными движениями заставляли Реки забывать сделать вдох. В повисшей в комнате тишине Кян неуверенно спросил:       — Это было просто желанием? Ради интереса?       Ланга не ответил. Кян стиснул зубы, но не сдвинулся с места.       — Это ничего не значит, да?       Хасегава выдохнул теплом в худи парня, а затем отстранился, вновь сев на край кровати.       — Прости, Реки.       — За что ты извиняешься? Я дал слово и не мог не сдержать его. Твоё желание могло быть и более страшным. Через несколько лет мы только посмеёмся с того, какой фигнёй занимались в школьные годы...       Ланга поднялся с кровати и обернулся. Его лицо не выражало ни печаль, ни злость, скорее, горечь.       — Да, ты прав. Это был... интересный опыт.       Хасегава покинул комнату и, пройдя через коридор, оказался около входной двери. Реки вышел проводить его. В доме висела неловкая тишина, хотелось поговорить, но не находилось подходящих слов.       — До завтра?       — Да, давай! – С беззаботным выражением лица ответил Кян.       Когда Ланга покинул дом, Реки приложил ладони к щекам – они горели. Он медленно спустился по стенке на пол и обхватил голову руками. Сердце билось с ненормальной скоростью, а внутри было невыносимо жарко. Реки Кян мог соврать Ланге, что ему не понравилось и он не позволит подобному случиться еще раз, но лгать себе не имело смысла.                                  ***       Площадка была пуста. Присев на бетонный блок, Ланга смог спокойно выдохнуть. Он чувствовал, как внутри разливается пустота. Лёгкий теплый ветер с океана касался его щёк, последние солнечные лучи грели руки. Небо, окрашенное в жёлтый, розовый и сиреневый, медленно заволакивали тёмные ночные тучи, точно так же, как последние сумбурные полчаса, ослепляющие своим светом, сейчас подавлялись осознанием произошедшего.       Его желание исполнилось, пусть и не так, как хотелось бы, пусть и не полностью, но он надеялся, что этот закат встретит не в одиночестве. Голова была пуста, и Ланга молча и бездумно наблюдал за тем, как меняются цвета на небосводе. Где-то далеко впереди находился океан, а сзади, в противоположной стороне, — дом семьи Кян, откуда он трусливо сбежал, не объяснившись.       Лучше бы всего этого не произошло. Всю дорогу до площадки Хасегава обдумывал слова Реки. Обратить всё в шутку и забыть, будто ничего не было — самый правильный вариант, но такой глупый, ведь они не забудут. Меньше всего Ланга желал возникновения недопонимания, которое теперь, непременно, появится. Дурацкое желание, дурацкая идея, которую он не смог подавить.       В набегающих и отступающих мыслях юноша не заметил, как вокруг потемнело. Ровно, как и год назад, небо сияло звёздным блеском. Фонари не зажглись — может, их просто забыли включить в этот день. Сидя в темноте и тишине, Ланге казалось, что он становится одним целым с ними.       Было бы здорово навсегда раствориться в ночной прохладе...       Яркая вспышка окрасила горизонт, последовал шипящий и гремящий звук. За ним ещё, и ещё. В темной синеве, как цветы, одним за одним распускались сверкающие фейерверки. Наверное, сегодняшний день был праздничным. От осознания того, что прошлым летом Ланга видел отражение этих вспышек в глазах стоящего рядом Реки, стало тоскливо. Он вспомнил, как Кян не отпускал его мизинец, засмотревшись на салюты, как неловко отдёрнул руку по их окончанию. Тогда Хасегава совсем не понимал, что чувствует к этому странному и невыносимо громкому парню, так внезапно появившемуся в его жизни.       Спустя несколько минут, шум стих. Ланга поднес ладонь к лицу и посмотрел на мизинец, затем вытянул руку вверх. Звёзды теперь светились между пальцами. Они казались такими близкими, словно крошечный бисер, который можно было ссыпать в ладонь. Хасегава вдруг разочарованно понял, что в этот раз не загадал желание во время салютов. С раннего детства во время фейерверков он обязательно что-то загадывал, иногда желание сбывалось, иногда — нет.       Подсвечивая дорогу подаренным мамой телефоном, Ланга двинулся по направлению к дому. Наверное, она уже заждалась.                      ***       Ночью Реки не смог уснуть. Сидя за школьной партой, он молча смотрел в окно, не пытаясь вникнуть в объяснения учителей. Вся энергия словно улетучилась, оставив на душе странное щемящее чувство. Несколько раз Кян порывался обернуться и взглянуть на Лангу, но что-то останавливало его. Стоило вспомнить как тонкие пальцы пробегали по талии, и дыхание сразу перехватывало. Он в четкости сохранил в памяти, как соприкоснулись их языки — немного неуверенно и почти сухо. Горячо, как полдень в пустыне, и это было... головокружительно. У Реки вырвался протяжный вздох. Опомнившись, он окинул класс взглядом, но никто ничего не заметил, и тогда Кян вновь оперся подбородком на руку и отвернулся к окну. Даже сейчас посмотреть на парту справа показалось ему невыполнимой задачей, и он просто упустил её из виду.       Близилось окончание урока, а вместе с ним и перемена. За столько месяцев парни привыкли держаться друг друга, вместе перекусывать, прогуливаться по школьным коридорам и проскользать со скейтами к физкультурному складу, чтобы оттачивать трюки. Всё было так и вчера днём, но сегодня Реки, пребывающий в странных чувствах, опасался звонка. Когда прощание учителя потонуло в шуме отодвигаемых стульев и сумок, Кян внутренне сжался.       Прошла долгая минута, но ничего не случилось. Одноклассники ходили по кабинету, покидали его компаниями и поодиночке. Взяв свою тетрадку и уткнувшись в неё с умным видом, Реки, почти не поворачивая головы, скользнул взглядом вправо и застыл. Точно так же, как и он сам, Ланга осторожно косился на него. Стоило их взглядам встретиться, как оба тут же отвернулись в разные стороны. Кян почувствовал, что сердце забилось чаще, а сознание захлестнула паника.       Стул рядом прошуршал по полу.       — Реки!       «Замолчи, замолчи! Не разговаривай со мной!»       — Реки, пойдем позавтракаем на крыше, пока там никого нет.       Ланга старался говорить спокойно, на нейтральные темы. Немного успокоившись, Кян повернулся к стоящему у его парты Хасегаве.       — Реки...       «Сколько можно называть моё имя», — мысленно возмутился Кян, чувствуя, как плохие мысли потихоньку отступают. Он нагнулся, чтобы взять с пола школьную сумку и ещё раз взглянул на Лангу.       — Идём.                      ***       На крыше никого не оказалось, обычно школьники приходили сюда после второго урока. Присев у огораживающей сетки, парни поставили перед собой свои бенто, но никто не приступил к завтраку.       — Насчёт вчера, — вырвалось у Реки. Он мысленно взвыл. Сам больше всего боялся поднятия этой темы, сам же её и поднял, каким дураком нужно быть...       Ланга насторожился.       — Я странно себя чувствую, не хорошо и не плохо, — продолжил Кян, пытаясь сформулировать мысль, которая выливалась в набор слов. — Словно что-то изменилось или подошло к концу. То есть, нам не нужно расходиться и обрывать контакты... Но, кхм, как же мне объяснить... Знаешь, Ланга...       — Было неприятно? — Перебил его Хасегава.       — А, что? Нет, не было, — поспешно ответил Реки.       Он замер. От осознания, что слова были произнесены вслух, щекам стало ужасно жарко.       — Не было? — Немного удивлённо переспросил Ланга.       — Нет, стой, я... Эх...       Не найдя, что ответить, Реки почувствовал раздражение. Он замолчал и откинулся на сетку.       Где-то кружились и кричали чайки. Со школьного двора доносился гомон. Разозлившись на себя, Кян цокнул языком. Он нахмурился и прикрыл глаза, готовясь сдаться:       — А, ладно. Это было неплохо.       — Реки, ты мне нравишься.       Ланга сидел в шаге от Реки и не собирался сокращать дистанцию. Его признание прозвучало слишком осторожно, чтобы в ответ получить грубость.       — Я... заметил, — смотря прямо перед собой произнес Кян. Он повернулся и увидел, что Хасегава выглядит совсем потерянным. Реки стало смешно, он улыбнулся:       — Кажется, ты мне тоже нравишься. Я думал об этом ночью, — Кян указал на залегшие под глазами синяки.       Прозвенел звонок, сообщающий об окончании перемены, но он был проигнорирован. Реки придвинулся к Ланге и облокотился на его плечо.       — Год назад, во время фейерверков ты так уверенно сказал, что обязательно выиграешь спор, твоё желание реально появилось ещё тогда?       — Значит, ты услышал. — Хасегава склонил голову, уткнувшись щекой в волосы Реки. Теперь они сидели вплотную друг к другу. — Нет, тогда ещё нет. Где-то полгода назад.       — Мм.       — Вчера тоже были фейерверки.       — Ежегодный праздник...       — Я тоже об этом подумал...       — И ты смотрел в одиночестве?       — Угу.       Решив не продолжать бессмысленный диалог, Реки приподнялся, перекинул ногу и оказался над Лангой. Он провел ладонью по щеке парня. Тот прильнул к руке и прикрыл глаза. Смущенный Кян вновь почувствовал, как температура тела поднимается, но, поборол себя и приблизился к лицу Хасегавы.       — Ты знаешь, что украл мой первый поцелуй?       — Догадывался.       Реки коснулся губ Ланги и почувствовал, что снова находится в объятиях. Сильные руки держали крепко, совсем не так, как во время прошлого поцелуя.       Рядом лежали брошенные школьные сумки и забытые коробочки с бенто. В синем безоблачном небе кричали чайки.       Когда Ланга приподнимал ресницы и встречался взглядом с Реки, он видел множество ярких бликов. В медовых глазах отражалось солнце. Оно делало взгляд намного теплее, чем вспышки самых разноцветных огней.       До последних летних каникул в старшей школе оставались считанные дни.