"Солнце" жизни, "светлый"... Хеллсинг.

Англия. Унылое туманное утро, особняк Хеллсингов. Кабинет сэра Хеллсинг. "Госпожа хозяйка" измеряет шагами кабинет-полигон и нервно курит. Ничего удивительного. Но пепел осыпается с сигары слишком быстро. Шаги слишком резкие. Интеграл явно не в духе. "Чеерт... Почему сегодня.? Почему неделя..?! Почему именно Нотр-Дам??!!" - Да еще эта старая вешалка вечно где-то шляется... Алукард! - прокуренным голосом заорала она. - Да..? - послышался сзади глухой, леденящий душу голос. - Не нарывайся на рифму!! - Интегра не глядя выхватила пистолет и выстрелила в вампира. Тот скептически оглядел дыру в груди, кровь, и регенерировал. - Калибр десять миллиметров. Что на этот раз? - Зараза, весь ковер мне измарал, - с сожалением сказала глава организации Хеллсинг, вновь закуривая. "Я-то как раз и не марал... Вечно крайний, вечно в печальке..." Интегра молча протянула вампиру вскрытое письмо. На конверте значилось «Главе организации Хеллсинг, Интеграл Вингейстс Фарбрук Хеллсинг. Срочно!» - Все ясно, - поднял бровь вампир. - Прочти. «Интеграл Артур Фарбрук Уингейтс Хеллсинг. Глава организации Хеллсинг. Требую отнестись к моему последующему приказу со всей серьезностью! Прошу поставить мюзикл «Собор Парижской Богоматери». Срок - неделя. Наделяю вас всеми нужными для этого полномочиями. Дополнительная информация ниже. С уважением к вам, ее величество королева Елизавета Вторая!» - Мало того, что у секретаря Ее Величества руки из одного места..., - шипела Интегра, - так ты мне объясни, как? КАК МОЖНО ПОСТАВИТЬ МЮЗИКЛ ЗА НЕДЕЛЮ?! - В своем замке я нередко ставил театрализованные представления... Осыпался пепел. Скрипнули зубы. - Раз ты у нас такой умный..! И колоритный... Будем считаться с твоим мнением, хоть мне и придется перешагнуть через труп своей совести... Понял? - Несомненно. Это, конечно, не турков на кол сажать, но никому еще не вредила смена квалификации! "Ха, вы видели ее лицо..)))" - Прекрасно, - с крайним раздражением произнесла Интегра. - Через час собираешь все трупы здесь... - М? - Всю труппу, Алукард. Всю труппу! "Глухомань старая!!" "Дикция как у Брежнева..." Через битый час народ скооперировался в кабинете леди Интегры. Уолтер, больше похожий на штангу, Бернадотте, жующий самокрутку, Виктория, изучающая строение и функции паркета путем наблюдения, и, собственно, Алукард, имеющий вид постный до самой последней крайности. "Госпожа хозяйка" прошагивалась перед ними, нервически сжимая в руке пресловутое письмо. - Кхм... Я вас здесь собрала... - Чтобы сообщить... - Молчи, красноглазый мешок с костями!! - Интегра смяла письмо в руке. - Чтоб донести д вашего сведения, что через неделю к нам едет президент Франции с семьей. - Ну и что..? - промямлил наемник. - И королева требует встретить его, как подобает, с песнями и танцами..., - тихо проговорил Уолтер. Леди Хеллсинг вылупила глаза. - А что? - встрепенулся дворецкий. - Я уже давно заметил тенденцию и тягу королевы к импровизированному театру... - Как ни странно, но Уолтер прав. И на этот раз мы ставим мюзикл "Собор Парижской Богоматери"! Виктория оторвалась от умственных измерений паркета. Она ловила челюсть. Пип же пропустил все мимо ушей. - А так как Франция - католическая страна, то королева в содействии с Папой посылает Искариотов нам в помощь... Алукард, не зли меня!! - вещала Интегра. Ее бесило сейчас все. Особенно радостная улыбка слуги. - И роли здесь, - она картинно взмахнула мятым листком бумаги. - Огласите весь список, пожалуйста..! - просипел Пип. - Итак... Эсмеральда, цыганка, главная героиня... Виктория Серас! - Нееет.... Не наадоо! - возопила маленькая вампирша. Она как будто знала наперед ужасную судьбу своей героини, хотя не видела ни одной буквы канона. - Молчать... Далее. Архидьякон Клод Фролло, сумасшедший, маньяк, главный герой... Александр Андерсон! - А он об этом знает..? - Нет, Алукард, скажешь ему позже. Вампир изобразил самый эпический "trollface" на который был способен. - Поняли... Так, Феб, капитан стражи, кобель-недоумок... Бернадотте. - В чем состоит роль..? - В погоне за главной героиней. - Нет вопросов. - Так... Флер де Лиз, дворянка, невеста Фе... ПОЧЕМУ СРАЗУ Я?! - Маста, это судь..., - начал было Алукард, но словил пулю в лоб и еще много, куда. - Остальные роли... Пьер Гренгуар, поэт, бомж - ты, немертвый недоумок, - продолжила Интегра, смерив регенерирующего Алукарда злобным взглядом, - а вот на роли Квазимодо и Клопена не назначен никто, определитесь, дескать, сами. - Предлагаю братьев Валентайнов! - вдруг выдвинулась Виктория. - Сейчас допредлагаешься..! Почему эти ничтожества..? - огрызнулся Алукард. - Да я тут подумала... Подумала... Да вот так! Больше-то все равно некого... - Меньше думай. - Хорошо, достаньте мне этих упырей из-под земли. Клопеном будет... Люк. Квазимодо - Ян. Алукард, за его грим будешь отвечать ты. - Ха. Оформлю кривого горбуна из этого куска упыря, любой стилист обзавидуется..! Уолтер хмыкнул. На следующий день в гостиной поместья собрались: помятый и невыспавшийся живой контингент Хеллсинга, мертвый и недовольный контингент Хеллсинга, и целый один Искариот, отпущенный начальством под подписку о неразнесении всего и вся. Вампир и священник приветливо друг другу улыбались, с ненавистью смотрели друг на друга, Андерсон еще и зубами скрипел, но в целом оба еще не предпринимали попыток взаимного убиения. Интегра скрылась за мрачной пеленой табачного дыма. Припертый с грехом пополам младший Валентайн пытался дислоцироваться поближе к Серас, та, соответственно, подальше. Люк пытался провалиться сквозь пол, но, к сожалению, его способности вампира не распространялись так далеко. Наемник же тихонько попивал кагор, отжатый у святого отца. - Итак начнем с распевки, - решительно сказал Уолтер, садясь за фортепиано. - На звук «А» берем ноту до. Не перепутайте, пожалуйста. Начали! - А-а-андерсон идиот, - чисто «взял ноту» Влад. - А-а-алукард сволочь, - вторил ему «идиот». Через пару секунд распевку пришлось прервать. Ни «Фролло» ни «Гренгуар» не могли продолжать по причине нанесения взаимных увечий. - Хватит! Хватит! Хватит! - «плевалась ядом» Интегра. - Обойдемся без распевки. Алукард! Потом поешь ты! Влад нахмурился. Петь он не любил. А в присутствии врага всей жизни тем более. - Держи текст! Алукард пробежал глазами по словам песни. Задержался на последних строчках, улыбнулся. Значительно прокашлялся, чем вызвал недоумение присутствующих и... и все. Великий и ужасный не произвел больше ни единого звука. Повисла странная тишина. - И что ты молчишь..? - с ударением на слово "что" произнесла Интегра. - Я не могу петь. - Почему?! Тебя табун турецких лошадей переехал, не иначе, да?! - взъярилась хозяйка. - Нет. Я не могу петь в присутствии "этого", - и он смерил Андерсона насмешливо-презрительным взглядом. - Сейчас я ему... Мерзавец!! - завопил священник. - ТИХОО!!! - сказала Интегра, - бить будем после и вместе! Следующий номер программы - Ян!! - Я вам не бомж, б****!! Не хрена делать не бу... И тут же словил пулю в лоб. Люк закатил глаза. - Не матерись, засранец! - хрипло орала Интегра. - Ты урод, брат твой бомж! - Спасибо..! - с чувством произнес Люк. - Незавидна судьба по-настоящему талантливого и почти неуязвимого вампира! Прошу текст...! Мы люди без бумаг - толпа бродяг, Не можем угла себе найти. Открой ворота нам, о Нотр-Дам! Пусти! Пусти! - с претензией на оперу затянул старший Валентайн. - Сойдет для сельской местности, - поморщилась глава организации Хеллсинг, - далее - Андерсон! Вышел довольный Александр Андерсон. Наконец-то ему не придется лицезреть рожу Алукарда. А успевший задремать от кагора Пип с ошарашенным видом был выпихнут Викой на сцену. Бернадотте пел немного невпопад, однако довольно рассержено, что определенно соответствовало канону. Надо отдать святому отцу должное, хорошо поставленным в семинарии голосом он спел все замечательно. И даже попытался изобразить злость, и ненависть к «Людям без бумаг». Хотя больше было похоже на ярость и готовность порвать их на портянки. - Пип, неплохо, главное не спи! - командовала леди Хеллсинг. - Александр, неплохо, определенно, не Даниель Лавуа, но что-то есть, - хвалила Андерсона Интегра, - но все же в строчке «Немедленно этот сброд…»надо петь «Сброд», а не «Проклятые еретики, коих покарает Господь и чуть-чуть», и указывать на них нужно пальцем, а не штыком. И не надо трясти за шкирку Феба. Искариот кивнул. - Теперь у нас снова Пип... КУДА ОН УЖЕ УСПЕЛ СМЫТЬСЯ?! - вскричала Интегра, обернувшись вокруг своей оси. Поймала взглядом подпирающего стенку наемника, ткнула в него свернутым в трубку сценарием. - Сцена знакомства с "чудным дитем"! Пошевеливайся. - Какие дети..? Я не подписывался... - Серас! - А! - Пип навострил лыжи и схватил текст. - Кто ты, чудное дитя? Кто, откуда ты и чья? Как забросила судьба Птицу райскую сюда? - Господин Бернадотте, не лапайте пожалуйста "чудное дитя". Ваша очередь потом подойдет..., - назидательно вещал Уолтер. - Что значит его очередь..? - вскричала Виктория. - Мы вам расскажем потом, мисс, не стойте... - Танцуй! Это приказ!! - прервала их Интегра. - Давным - давно слыхала я, Что в Андалузии, в горах Кочует вся моя родня Верхом на краденых конях, Там, в Андалузии, в горах, - смущаясь и отползая от наемника, пела Виктория. - Теперь Люк-Клопен, поет о своей приемной дочке Эсмеральде. Вот теперь Викторию можно обнять, ласково, по отечески. При этом петь не забывай! Люк неохотно приобнял Серас. - Эсмеральда, пойми, Что ты стала иной, Чем была в восемь лет, Когда осталась сиротой. И далее по тексту … - А теперь, - задумчиво посмотрела в свой листочек Интеграл, теперь поют Феб и Флер де Лис! Черт! Иди сюда, «жених» недоделанный... (последнее звучало скорее как угроза). - … Ты сердце покорил, Возлюбленный жених … - Так, а почему Флер поет ниже чем Феб! - вмешался Уолтер, - почему Феб вообще не поет, а курит? - Он идиот!! - А с ней петь невозможно, она как мужик... Что я мужику в любви признаваться буду..? - Ах ты наглец!! - За что меня так покарал Господь!... - Бл*, скандал. - Молчи, брат! В воздух полетели штыки, пули, бутылка из под кагора и листки сценария вместе с листками Библии. ........ - Ах, скоро, ангел мой, мы с тобой Друг другу скажем да... Они взялись за руки, а их губы почти соприкоснулись в нежном поцелуе... Скандал пошел на пользу всем присутствующим в зале. И совсем неважно, что Пип потом откровенно блевал, а Интегра промывала рот. Песня была спета идеально. - Чтоб еще раз... Да я лучше удавлюсь... - Маста, как вы..? - И ты еще спрашиваешь, как я, дубина!! Пшел быстро, твой выход... - Я уже сказал... Раздались выстрелы и брань. - Л..Ладно... Хорошо... Маста, это вредно для ваших нервов..! - стараясь не улыбаться проговорил Алукард. - Ты еще о моих нервах беспокоиться будешь, кровопийца! Быстро вышел и спел! - Помочь ей что ли..., - пробормотал Андерсон, разминая суставы пальцев. Запустили музыку. Алукард лениво растягивал слова, даже не думая петь. Но, наткнувшись взглядом на конец первого куплета, бодро, голосом низким и преисполненным интонации "вы знаете, о ком я", затянул Итак, мои друзья, Давайте же начнем И Папу изберем, А главным буду я.... Андерсон нахмурился. Алукард продолжил "пение". Обстановка явно накалялась. - ...Того и назовут Папой шутов!... Вампир уже не скрывал, кого имел в виду. А священник между тем вооружался... - Ну все, паршивый проповедник. Будешь у нас Папой Идиотов..! - с иронией поклонился Алукард. - Я.. тебя.. на фарш пущу..!! Далее следует некрасивая сцена, описать которую автор не может, бета не хочет, а гамма стесняется. Свист штыков, пуль, звон стекла, пронзительные крики, выстрелы, мат-перемат, попытка взаимного удушения, мордобитие... как всегда, а чего вы ждали? Кончилось тем, что Уолтер повязал обоих дуэлянтов. Репетиция (что же в спектакле будет, маманя..!!) продолжилась. - Ян, слушай внимательно, - разглагольствовала сер Хеллсинг, - ты садишься здесь и молчишь! И не лыбишься! Вот текст песни, пока просто читай. Про себя! Не про меня! Серас! Ты вот это «Квазимодо» должна будешь короновать. У кого-нибудь есть шляпа, вместо короны. О, Алукард. Гони шапон! Вампиру пришлось повиноваться. - Виктория, держи шляпу, коронуй! Ян, когда она отойдет, пой! Младший из братьев все-таки умудрился ухватить Серас за выступающую часть тела (за что потом получил от Пипа щедрого пенделя). - Я король, И наказан будет тот, Кто хоть раз произнесёт: "Горбатый Квазимодо". - на манер совсем не французского шансона орал упырь. Хотя эта роль ему подходила. Далее вышел святой отец. Если его вылет можно было так назвать. - Квазимодо, отныне и впредь Запрещаю на ведьму смотреть, - почти вопил он, наклонившись к разгорбатившемуся Яну. Последний давил в себе желание закрыть руками голову и сжаться на полу. Её надо схватить и упрятать от всех, Чтоб людей не вводила во грех... и не людей! - с алчным лихорадочным блеском в глазах пел католик, самый "адекватный" из «актеров». - Подстереги её, звонарь, и в башню упеки. Там ей придётся день и ночь замаливать грехи. И, может быть, с теченьем дней Мадонна сжалится над ней! Хотя, я лично сомневаюсь... А Виктория промякала - С..Сам такой!! Так как далее действующие лица были те же, то все остались на месте. Ян даже не бежал, все-таки, когда на тебя направлены дула пистолетов, сбежать куда-либо трудно. -Ты меня подобрал На камнях мостовой Куда выброшен был Я родною семьей... - Так ты, святоша, мой батя приемный..! Ну крууто..., - дошло к концу песни это до упыря. Интегре захотелось убиться об стену. Алукард же через эту стену вышел... Комнату объял полумрак. Звенящий, обволакивающий шепот. Его плащ напоминает крылья, а в глазах какой-то дьявольский, но манящий блеск.... - Париж!.. Какая ночь!.. Какая тишь!.. Но это лишь Обман… - Алукард не вздыхай, пой нормально, и хватит уже паясничать! Кто выключил свет?! Ты спишь, гнусный наемник? Мы все встали рано. И не говори, что ты не выспался! Это не дает право устраиваться тебе на стульях и дрыхнуть! - надрывалась Интегра. - А я ведь тогда как раз умер... и не увидел средневековый Париж, - вздохнул Алукард. - Увидеть Париж и умереть... у тебя не вышло. А то, что ты его не видел, не освобождает тебя от обязанности о нем петь! Начинай давай! * * * - Следующий номер программы - похищение Эсмеральды! - возвестил Уолтер. - Как похищение? Зачем? - Виктория вылупила глазки. - Я так просто не похищаюсь! - Да кто тебя спросит..., - отмахнулись о нее. А между тем у Яна и Пипа были совершенно одинаково-хитрые выражения лиц. И Серас это не нравилось. Но заикнуться о защите прав маленьких упырят она не успела, и ее выпиннули на выход. - А...э.. А что делать-то..? - Стой на месте! Жди когда Ян... Ждать не пришлось. - Отцепись от меня, урод мерзопакостный..! Козел... Голодранец!! - от полицейского захвата Серас Ян и второй раз не ушел. Поэтому оказался на полу с заломленными руками, перекошенной рожей и отбитыми почками (если было, что отбивать...). - Какая-то нестыковка, леди, вы не находите..? - сказал Уолтер, поправив монокль. - Вообще, я не понимаю!! Серас - ты СЛАБАЯ БЕДНАЯ девушка! Отпусти Яна! - Но... - Я два раза... - Два раза... - Не повторяю!! - Не повторяю... - Алукард!!! - Дубль два! - возвестила Интегра. - Начааальник... Мадам начальник... - Заткнись, Ян, и иди похищай несчастную! - Эх, мне уже жаль этого упыря..., - протянул Андерсон. В данный момент он занимался изучением сценария с карандашом в руках. Цензура Ватикана действовала беспощадно...и пока безрезультатно. Падре двух слов не мог связать в рифму. А "несчатная" между тем, под строгим взглядом "госпожи хозяйки", старалась не начистить две ужасно хитрые морды. Мы знаем, чьи. - Вроде все по плану... Бернадотте, не спи! - Солдат спит, служба идет! - Алукард, прекрати петросянить... Выполз "Феб". На этот раз выполз довольно браво и даже с энтузиазмом отвесил и без того пострадавшему Яну пинка. - Взять звонаря! Так и плачет по нем тюрьма. Бедный горбун! Его похоть сведет с ума... - А я не боюсь Ни разбойников, ни солдат. Ночь и кинжал Меня как - нибудь защитят.... Маста, я молодец? - Нет. - Прошу тебя: Завтра вечером приходи В то кабаре, Что зовётся Приют любви, - продолжил слегка невпопад голосить Пип. - Слава всем богам, родили..! - вздохнула леди Хеллсинг. - Далее «Двор чудес!» Алукард, Люк, и Серас. - Я не намерен играть в этой сцене Пьера. Ничтожный Валентайн просто не может поймать меня, а тем более повесить! - негодовал Вампир, указывая пистолетом в сторону упыря. - Не хочешь быть Пьером, будешь Фебом, и мне будет наплевать на указ королевы! Алукард мысленно взвесил все "за" и "против". Перспектива вырисовывалась скверная. - Давно хочу вам сказать я: Что все мы сёстры и братья, И нам не надо ни Ада, ни райского сада, - изо всех сил затянул старший Валентайн. И все бы обошлось хорошо, но тут до Бернадотте дошло, что на словах «Клопен А ну, погоди Эсмеральда, погляди: Не захочешь ли ты взять в мужья менестреля? Отвечай побыстрее! Эсмеральда Как говорится: дают - бери.» Его Серас выдают замуж за Алукарда. Последовал небольшой скандал с отстреливанием лампочки на люстре, Валентайнов, католика и Алукарда. Впрочем последние два даже не почесались. - Успокойся! - гаркнула Интегра, - фиктивно твою Викторию замуж выдают! Они там даже целоваться не будут! А лампочку я вычту из твоей зарплаты. После этих слов Пип заметно успокоился и с облегчением вздохнул. На нем была только лампочка... Думал ведь, что и шмот святого отца повесят! - А что Алукард с Викторией делают на одном матрасе? Одни! - Где? - Интегру будто током ударило. - Вот, - ткнул ее плацем в сценарий наемник. «Песня 15, Гренгуар и Эсмеральда сидят одни на матрасе.» - Тебя обсуждают! - выдохнула сер Хеллсинг.- Итак, начали! Алукард пел с видом отсутствующим, Серас мяукала что-то невнятное. В присутствии хозяина членораздельно говорить получалось редко. На словах Гренгуара «Я прекрасно знаю и сам, Что, увы, не пара я вам - Лучше станьте моей Музой, мадам!» Пип отключил внимание от матраца. На на словах Вики «Ты умеешь читать и писать...» вампиру дико захотелось воскликнуть "Правда что ли!", но, ценой нечеловечьих усилий, он сдержался. - Следующий номер нашей программы... А... Анархия, - произнесла Интегра, листая сценарий. - Отец Александр, вам следует стоять вон там. И на сцене примерно в той же конфигурации... - Там стоит Алукард, - сказал, как отрезал. - Конечно, вы поете с ним песню... Готовы? И без народного творчества на тему ущербности друг друга. Это мы уже видели не раз и успели понять. - Кто эта срань... то есть дрянь, что смеет плясать перед Нотр-Дам? - на распев вопросил Андерсон. - Это моя жена: нас обвенчал сам цыганский барон! - смотря куда-то в верхний угол комнаты пробасил Алукард. - И ты с ней грешил, исчадие ада, свою душу губя? - Ты биологию в школе учил, идиот?! Андерсон на миг задумался... - Да при чем тут это, сценарий не я писал, старая ты вешалка! - Еще бы ты писать умел... Интегра обреченно посмотрела на Уолтера. Тот вздохнул и покивал головой. Дворецкий уже успел два раза убраться, три раза принести леди воды, и при этом следил за порядком в рядах не участвующих во всеобщем веселье "актеров". - Господа воители, обсуждать уровень образования друг друга вы будете позже, хорошо. Алукард фыркнул. - Теперь Ян, - сказала Интегра, принимая у Уолтера четвертый стакан воды и валерьянку. - Тебя на сцене привяжут к колесу... Будут крутить... Возможно оторвут ноги и руки. Но пока заместо колеса табурет. Вяжите это несчастье... - Идите лесополосами, граждане! Или сам уйду... - заверещал младший из братьев. Минуту спустя. - Алукард, кляп не обязателен. Он все-таки будет петь. И ноги ты ему зря сломал... Теперь объясняю задачу. Валентайн, тебе нужно будет хрипло, страшно, но музыкально попросить воды. - Врачааа...!!! - прохрипел Ян. - Воды!! - повторила Интегра. - Черт с тобой, допустим, что так, - она гляну в сценарий и нахмурилась. Далее следовала "Belle". - Запомните, ночные кошмары Сатаны, это будет самый ответственный момент! Одна из самых значительных песен, и не надо, пожалуйста, делать огромные глаза, перекашивать и без того неровные лица и вопить, что "не можем, надорвемся!". Вы поняли, кого это касается, да? - вещала сер Хеллсинг. Андерсон что-то пробурчал. - Поехали! - Таак привольно в свете солнечных лучей... - Однако как натурально он завывает, вы не находите? - шепнул Люк Уолтеру. - Вы правы сер, очень натурально. Только совсем чуть-чуть переигрывает, - ответил тот. - Тот недостоин этим воздухом дышать... - Вот здесь явно переигрывает. Слишком много пафоса, - сказал Люку Уолтер. - Да, определенный перебор, - кивнул старший Валентайн. Когда Ян доскрипел до конца своего куплета, Интегра набрала в грудь воздуха и нахмурилась, Алукард расплылся в улыбке злобного веселья. У его врага скоро должен был произойти нехилый когнитивный диссонанс. Назревал скандал. Но скандала не произошло. - И вот я, жертва этих низменных страстей..., - аккуратно пел Андерсон, изображая возмущенную жертву. - Сер Хеллсинг, мне не по себе... Чего он на меня уставился? - шепнула Виктория Интегре. - Спокойно... Красоты твоей неземной испугался..., - со смешком ответил вместо хозяйки Алукард. - Где..? - выпучила глазки Серас. - О... Матерь Божья! Ты услышь мольбы мои... - Сер Хеллсинг, можете выдохнуть. Ничего страшного не случилось. - Угу. Алукард же состроил досадливо-постное выражение лица. Бернадотте пел с энтузиазмом, старательно и чуть не приплясывая. - Неужто эта колдовская красота Никем не тронута, невинна и чиста? И все вместе, нестройным, но все же хором, спели хорошо, разве что только Андерсон поперхнулся воздухом на последних словах, да Ян вовсе чуть не помер... - О Люцифер! Дай мне хоть раз остаться с ней И утонуть в густых волнах ее кудрей... - А теперь проповедник поет "Ты гибель моя"! - ехидно сказал Алукард сползая с потолка, где последние пять минут отдыхал. - Нет, это уже слишком!! - заорал Александр. - Да кто тебя спрашивает? - заулыбался Алукард. - Ты. - А. Ну да. - Умолкли, британские ученые! - посоветовала Интегра. - Святой отец, встаньте здесь, у стенки. Нет, не здесь, левее. Еще левее. Так, правее чуть-чуть... Хм, вот вам текст. Теперь пойте, периодически смотрите на Викторию и двигайтесь параллельно с минимальным зазором между ней и вами. - Параллельно... кому? - А я разве не...Да стене конечно!! - Я был на премьере мюзикла, и видел как там актер по стенке «ползал». Этот шкаф католический... - Старая вешалка..., - послышалось со стороны "шкафа" - ...все декорации снесет, если так же «ползать» будет, - сделал резонное замечание Цепеш, подняв бровь и косясь в сторону священника. - В общем..., - Интегра потерла лоб, - святой отец, декорации не трогайте, Викторию не трогайте, ходите аккуратно, изображайте печальку. На это-то вы способны? - Вселенская скорбь в моей душе уже давно... - Ясно. Поехали! Алукард, слово дай мне, что не будешь не смеяться. - Ммм... Этого я сделать не могу. Честно, хозяйка, я не в силах... Ну как вы сами не поймете, такой момент доставляющий! - Дубина. Заржешь - пристрелю, - холодно ответила хозяйка. - Начинайте! - Этот океан страсти Что бушует в моих жилах..., - священник страшно покраснел. На лице Алукарда сияла издевательская улыбка - мечта стоматолога. Видны были даже зубы мудрости. - Который лишает меня разума Мое поражение, мое несчастье Мягко я в него погружусь И ничья рука меня не остановит..., - он стал медленно двигаться параллельно стене. Голос был тих и слегка дрожал. - Мой грех, мое наваждение Сумасшедшее желание, терзающее меня..., - Андерсон не торопясь снял очки. На лице отобразилось нешуточное страдание. Все умолкли. Даже Алукард перестал хрипловато посмеиваться. - Я, считавший себя стальным, Стою против телесного огня..., - он возвысил голос. А в нем слышались и сдерживаемый гнев, и досада, и печаль, и еще что-то. - Ты меня разрушишь Ты меня разрушишь... Повисла странная тишина. А потом Интегра, с вытянутым по вертикали лицом... захлопала, попутно кивая головой. - Это потому что падре когда-то был вовсе не падре..., - ехидно заговорил за ее спиной Алукард. Виктория почему-то покраснела. - Эээ... а сейчас что? - спросила она, затылком чуя плохую перспективу будущего. - А теперь самая прекрасная сцена. «Кабаре Долина любви», - с довольной мордой произнес вампир. - Дамы будут, я прав? - Будут, но потом. - А что сейчас нам их заменит? Я надеюсь не... - Тащи своих людей, Пип! - скомандовала Интегра. - Зачем? - За хлебом, да. Вагоны разгружать! Ты где был последние пять минут? - Тут. Что случилось-то, начальник? - Я два раза, - она опасливо глянула на Алукарда, но тот молчал, - не повторяю, - она вновь обратила взор к Бернадотте. - Веди солдат. Через десять минут, во время которых произошло две словесные перепалки на тему несправедливости бытия, прошлого святого отца и отсутствия мозгов у восьмидесяти процентов присутствующих, появились три помятых "диких гуся" и один здоровый, сопровождаемые Бернадотте. - Итак, армия, - построила парней Интегра, - ваша задача сейчас изобразить девушек легкого поведения. Надеюсь, все знают, как они себя ведут. - А… - Эм… - Ну… - Прекрасно! Алукард, работаем. - В Париже есть особый храм, Не Сакре Кёр, не Нотр Дам … - Машем и улыбаемся, - глумилась Интегра. - Услышь меня, дружок Амур: Я твой бессменный трубадур… - Алукард, приобними крайнего слева. Не справа, а слева!! Вот. Не придуши, он и так не очень хорошо выглядит. Да отпусти ты его! - Сер, а на месте моих солдат будут девушки? - Нет. - Как?! - Шутка юмора, недоумки, - Интегра пожевала сигару. - Теперь сгиньте со сцены все. - Постельная сцена намечается, дети мои, - хохотнул Алукард. Все, кроме Уолтера (который пил чай), Люка (который ему помогал), Интегры (которая давно научилась пропускать петросянство Алукарда мимо ушей) и, собственно, самого вампира-юмориста, вылупили глаза. - Вика, на исходную позицию! На пол то есть! Кровать мы тут не предусмотрели... - Ну и кто опять к ней приставать будет?! Я, знаете ли, устал..., - заныл Пип, потягиваясь. - Ты. - Оу! - теперь весь вид наемника выражал известную фразу "всегда готов!". - Хм.. Быстро все на пол, руки за голову!! В глаза смотреть!! Рот открывать, когда я скажу! - рявкнула Интегра. - Пойте теперь. - С-счастье м-моё - я люблю тебя! Как я этой минуты ждал - благодарю тебя! - Я тоже! - Виктория, это песня. - А-а-а. - Не отвлекайся. - О, Феб! Феб! - Остановились. Теперь отец Александр должен ударить «Феба» ножом в спину. - Что? Меня? Я не хочу становиться похожим на решето крупнокалиберное! Я не сдамся так просто!! - Бернадотте схватился за пистолет, косясь на поигрывающего ножом падре. Последний имел вид довольный, слегка будничный, и нож в его пальцах был похож на лучик света... несущий смерть. - Хмм... Скверно, скверно. Собственно, если мы заменим Бернадотте дублером, - Интегра обернулась к Алукарду, разватрушевшемуся на стуле, - хуже не будет. Тем более, что у нас есть... такой прекрасный дублер, - и она криво улыбнулась. - Между прочим очень неприятно, когда тебя протыкают этой штукой, даже если ты бесс..., - со скучающим видом начал вампир. - Все уже поняли... какое ты трепло. Не наговорился за пятьсот лет еще?! В этой сцене прикинешься чем-то вроде Феба, разрешаю тебе для этого даже печать снять. Но не всю, а то ведь я знаю тебя... - Не наговорились еще за двадцать лет, м? - А?! Какая наглость! - Ну так что, заменяют меня дублером, или мне три бронежилета одевать?! - встрял в перепалку Пип. - Ну хорошо... Побуду я дубле... Но договорить он не успел: в горле торчал клинок. Когда Интегра с видом злобным повернулась к священнику, тот развел руками, принял вид "ничего не знаю, моя хата с краю" и даже попробовал примирительно улыбнуться. Получилось плохо. - Мерзавцы!.. А ты! В сердце целиться будешь, понял?! Уолтер!! - Да, миледи? - Сигару мне и тряпку Алукарду. С него опять крови литр, и все на мебель..., - рассерженным и досадливым тоном произнесла леди Хеллсинг. После краткой уборки, Интегра вновь принялась командовать парадом. - Теперь все рассредоточились... - Вы включительно, леди, - напомнил Уолтер. - Да. Феб - изображай убитого, Эсмеральда - истерику до потери сознания. Внезапно появляется Гренгуар и не менее внезапно поет "Воля судьбы!" В середине комнаты действительно, с претензией на внезапность, прямо из воздуха соткался Алукард.. - Фаталити!! - выдал он. - Да ты.. фраер в мамкиной кофте!! Это тебе не "Mortal Kombat"!! - Дико извиняюсь, маста... Воля судьбы! - Всесильна и незрима! - эпично подхватил хор. - Незриимааа...! - припозднился младший Валентайн. Потом оглядел укоризненно смотрящих на него "певцов" и заткнулся. - Кхм... Теперь... Наверное, самый трудный для некоторых момент - "Служить Богу и любить женщину", - возвестила Интегра. - Неет... Вы долго издевались надо мной, больше я не могу..., - святой отец потянулся за штыком. - Что это значит? - Он хочет перезать себе горло, Маста, - саркастично вздохнул Алукард, - чтоб не петь... - Держи его! Завязалась потасовка. Общими усилиями оперативников "Хеллсинга" со святого отца удалось сдернуть знаменитый плащик, набитый штыками доверху. Падре остался безоружен... - Да я подам на вас жалобу, негодяи!! - Ага... коллективную, - скалился вампир на крики священника. - Давай, вспоминай быстрее свою "прошлую жизнь" и рожай нам песню! - Сам рожай..., - и лицо паладина исказила гримаса крайней степени отвращения. - У меня просто... нет выхода, - он аж зубами скрипел от злости. - ...И голос земных страстей, казалось, во мне заглох И душу мою всецело занял Бог..., - он пел с интонацией "вы все мне по гроб жизни должны, жалкие недоумки". - Очнулся спящий вулкан и сжигает меня живьем, И в нем моя гибель - и счастье тоже в нем,- а в глазах читалось "я этого так не оставлю!!" - О, Боже правый, моя вина: Люблю - Да, люблю! - но прозвучало более как "ненавижу". К концу песни Андерсон держался за левый глаз, пытаясь унять ужасный нервный тик, а Алукард чуть не приплясывал от переполняющего его злорадства. - Отец Александр, - ткнула пальчиком Виктория в святого отца, - с вами все в порядке? - Да, дитя мое неразумное, да... Я в полном порядке..., - он обернулся к ней. Лицо его было перекошено в бессильной праведной ярости так, а глаза блестели всепожирающей злобой настолько, что у Виктории у самой случился нервный припадок в виде паралича и заикания. - Вам не кажется, сер, что пора звонить в соответствующие органы здравоохранения, чтобы мистера нервного паладина увезли? - вопросил Люк Уолтера. - Представьте, сер, я тоже об этом подумал, но... пока рано, - ответил Уолтер Люку. - Да, у нас еще половина спектакля впереди, и сцена сумасшествия потом, потом..., - пролистывала леди Хеллсинг сценарий, прохаживаясь по комнате. Алукард ходил за ней, заглядывая через плечо. За ним, в свою очередь увязалась Виктория, до полусмерти теперь боявшаяся Андерсона, который все еще держался за левый глаз. - Так, жмурики, в следующей сцене придутся изображать поцелуй... ну или не изображать. - Да-да.. я изображу вам..., - кивал Андерсон. - Только не придушите мисс Викторию, - осторожно напомнил Уолтер. - Отойдите от нее на четыре метра. А лучше на семь. Вот. - Начали! - скомандовала Интегра. - Я здесь, чтоб к смерти приготовить тебя, - начал паладин, а голос напоминал саму смерть. Интонация тихая, певучая, полубезумная и холодная, от которой шевелятся на голове волосы. - Если он инквизитор, то я Далай-лама Семнадцатый, - нахмурился Алукард. - П-п-по какой моей-й вине эта ненависть ко мне? - Виктория крепилась. - Это не ненависть..., - глядя исподлобья произнес священник, - это любовь... Любо-о-о-овь! - и он затянул так, что Маракулину, Лавуа, а до кучи и Хворостовскому оставалось только нервно курить в сторонке. - Браво!! Верю!! - внезапно заголосил Алукард. Послышался звук удара рулона бумаги о череп. - Умирал я, любя. Погибал я, любя. Ты должна стать моей, - руки у святого отца нешуточно тряслись. Глаза же Виктории стали размером с нехилую тарелку. Она неистово мотала головой из стороны в сторону, всеми силами изображая слово "НЕЕТ!" - Ну скажи же мне: да! А иначе в петле замолчишь навсегда... - Уйди, уйди, отстаань!! - испуг выглядел с ее стороны совершенно натурально. Андерсон бысто подошел к Виктории, схватил за плечи и со злобной страстью прижался к ней, наклонившись... - Ловите момент, господа!! - замахал руками Алукард. - Перебор!! - возопил Бернадотте. - Давай, по башке его! - закивала Интегра. Наемник вихрем налетел на падре, ударив по голове того сначала кулаком, потом пистолетом, потом отобранной у Яна табуреткой. И только после этого проповедник пошкрябал затылок, обернулся и обреченно спросил - Что опять? - Падай, падай, - активно жестикулировала Интегра. - А? - Падай!! - Аа? - Да сдохнешь ты когда-нибудь или нет!!! - вскричала Интегра тугому на ухо священнику. - А...э... Святой отец... Вы меня может отпустите? - с опаской попросила Виктория. - Ну да, ну да... Дико извиняюсь... - Так, уродцы. Сцену взятия Казан... То есть Нотр-Дама мы упустим. Валентайн, - обратилась сер Хеллсинг к Люку, - твоя задача сейчас просто пойти и умереть. - Это по вашему нормально? - возмутился фрик. - Помочь? - поднял брови Алукард. Люк в ответ затряс головой в знак отрицания. После того как Виктория поплакала над старательно умирающим Люком Валентайном, ее оттащили к импровизированной виселице, состоящей из веревки, гардины и многострадального табурета. - Пип, ты должен сурово послать Викторию... - начала было Интегра. - Можно я? - потянул руку Ян. -Ты Квазимодо и глухонемой! Отправьте Серас на виселицу. А вы, отец Александр, пойте на счет колдовства и отсутствия у Эсмеральды моральный признаков... то есть принципов. - Повесить! - заорал святой отец. - Пип, - продолжила командовать Интегра, заглядывая в сценарий, - о, Господи. Руку давай. В глаза смотреть! Мне. Серас, болтайся в петле. Закрой глаза, тупица! - Мне шею трет... - И не говори. Мертвые люди не разговаривают... - Это как посмотреть, - с видом дипломированного специалиста сказал Алукард. - Теперь одна из самых сложных сцен, на мой взгляд, госпожа, - напомнил о себе Уолтер. - Да.. Фролло будет падать с лестницы. - Мне кажется, сам он не справится..., - протянул Алукард. - Ян, Андерсон! Сейчас кидать мы никого не будем, нет. Слова репетируем. - А помнишь, бедный мой звонарь, Этот ее танец на заре? Она не приняла мою любовь, И попала в руки палача... Да по-любому бы попала... - Так это ты убил Лору Палмер! Народ пришел в замешательство. Интегра хлопнула себя по лбу в знак выпадения в осадок. - Продолжайте, угробища... -И пеньковый канат Вознесет ее На утренней заре, На заре золотой - ха-ха-ха! - Андерсон перекрестился, но ржать не перестал. - Ян, ты когда-нибудь поднимал на пятый этаж пианино? Нет? А холодильник? Тренируйся сдвигать несдвигаемое, студент, тебе выпал шанс! - напутствовал Алукард. И худенький Валентайн попытался сдвинуть католический шкаф с места. Сначала гопник толкнул святого отца, потом пнул, потом налетел на паладина с разбегу. Наглядная иллюстрация к поговорке "как об стенку горох". - Стоп, - заорала Интегра. - Слушайте меня! Освещение в этой сцене сделаем минимальным! Яна облачаем в сутану, а святой отец изображает Квазимодо. Поете под фанеру! Потом Святой отец скидывает Яна с лестницы. Зрители видят летящее тело! А сам труп святого отца мы не показываем! Потом Александр кричит "Отдайте мне ее", якобы спускается, а из-за декораций выползает Ян в облике Квазимодо. И, нешуточно хромая, поет об Эсмеральде. По-другому с такими идиотами не получиться! - Я знаю, невозможное возможно..., - произнес Алукард. Через секунду раздался выстрел и тело святого отца тяжело хренакнулось об пол. - Ну да. Только не забудь глушитель, - кивнула сер Хеллсинг. - И, наверное... отстрелишь Яну ноги. Так будет... натуральнее. - Отомщу с лихвой..., - просипел Андерсон, поднимаясь с пола и вытряхивая из головы пулю. Так, не без инцидентов, проходила репетиция... Но вот настал день премьеры! - Пресвятые портянки королевы, это что! Я двадцать раз уже забыла, что такое юбка! Какой идиот был костюмером! - негодовала Интегра. Уолтер предпочел промолчать. Люк брезгливо морщился, оглядывая лохмотья, в которые был облачен. - Как это неэлегантно... Где вы их только откопали! Наверняка весь штаб "Хеллсинга" не лучше одевается. - Кхе-кхе... Ян матерился, ибо чтобы Квазимодо был согнут и не разгибался, он был привязан к найденной Алукардом трубе. Пип поправлял жутко неудобную кольчугу, разъезжавшуюся во все стороны. Виктория заправляла свой пятый размер в декольте и пыталась понять, как надеть парик, чтоб не быть похожей на утопленницу. Алукарду было откровенно все равно, во что он был одет. Его больше волновали волосы, которые уже сутки жгли аммиаком, пероксидом водорода и краской, пытаясь придать им пшеничный цвет. Не получалось... вообще никак. Отцу Александру тоже не сильно повезло. Казалось бы, мог придти в рабочем... но предоставленная заботливым костюмером сутана во-первых, была мала, во-вторых, имела на рукавах какие-то лохмотья, которые бесили падре чуть ли не больше Алукарда. Интегра заметно нервничала. - Там первые лица Франции! И последние лица Франции... И Ее Величество с внуками..., - она развернулась, - массовка, где массовка! Сигару мне! - Вам скоро петь, госпожа. - Чеерт... Но, в кой-то веки, прошло все гладко (Гладкость была сравнима с идентичным свойством русского асфальта в провинциальных городах, но обращать на нее внимание было поздно...). Первым пунктом шло то, что г-жа Хеллсинг получила удар током от синтетического подъюбника. Вторым - спецаффекты Алукардовского производства. Третьим - безмерная радость Бернадотте - его спас бронежилет! Четвертым - "Фролло" известным методом вырубала Виктория. Зал негласно признал Андерсона страдальцем номер один. Пятым - массовка себя оправдала. И шестым - эпическое падение священника с лестницы. Зрители полагали, что это спецэффекты, поэтому и неестественно вывернутый плечевой сустав "страдальца", ни лужа крови особого шока не вызвала.... И, наконец, седьмым... - Пой мне, Эсмерааальдаааа...... Зал рыдал. После выступления к группе "артистов" спешили каноничные актеры Нотр-Дама. Седовласый высокий мужчина с голубыми глазами крепко сжал руку отцу Александру. - Позвольте представиться - Даниель Лавуа. - Александр Андерсон. - Вы были прекрасны! Ваш вокал, ваша манера держаться! Поразительно! Можно было подумать, что вы и правда полубезумный священник. Андерсон состроил самое беспалевное выражение лица. Брюно Пельтье посмотрел снизу вверх на Алукарда. - Ты прекрасен! Как и я! - Оч приятно... - Я Брюно. Хм. Поешь нормально! С твоим голосом, с твоей внешностью можно вполне поехать в Россию. Тебя там фанатки разорвут! - Пусть рвут! Ему не привыкать..., - махнула рукой Интегра. Гару, как настоящий мужчина и просто бабник, пригласил младшего Валентайна в английский стриптиз-бар с прекрасным пивом и английскими красавицами. Хотя кто их видел, англицких красавиц... Патрик позвал Пипа в ресторан. Тот, впрочем, был не против, главное, что б выпивка была. Элен Сегара, очаровав всех присутствующих мужчин, восхищалась Викторией. - Прекрасно! Удивительно! Такой тонкий голос! Такая внешность, а как вы сыграли испуг, когда к вам подошел священник. Изумительно! Люк Мервиль махнул на Люка. Из этого аристократа цыганский король как из Яна - Белоснежка, а из Алукарда - гном. Жюли Зенатти хотела что-то сказать Интегре, но та перебила. - Вы ничего не видели, понятно? - и сурово посмотрела на Зенатти. Николя Саркози был в восторге и сказал, что лучше художественной самодеятельности он ни в одной стране не видел. А Ее Величество, с самым невинным видом, предложила поставить еще что-нибудь, чем вызвала обморок... у Александра Андерсона. Конец. ^_^