Ланга, я доска

Любовь — это не восхищение силой другого человека, это умение сочувствовать ему в самых неожиданных вещах

Париться о своей внешности было далеко не в его стиле, но так уж вышло, что однажды Рэки оказался невольным свидетелем того, как какая-то весьма милая девушка призналась Ланге в любви. В тот день они с Хасегавой договорились встретиться в парке около полудня, но когда Кян пришёл к месту назначения, картина происходящего уже вовсю писалась маслом. Ветер создавал необходимую атмосферу, срывая с деревьев редкие листья, вокруг не было ни души, а девушка, стоящая прямо напротив Ланги, смущённо перебирала пальцами подол собственной юбки, произнося заранее подготовленную, но явно не отрепетированную речь. — … и… эт-то… с самого начала я… поняла… что ты… ты мне нравишься! — договорив и не выдержав скопившегося внутри неё напряжения, старшеклассница порывисто сжала локоть Хасегавы обеими руками, словно мечтая обрести в этом отчаянном жесте своё спасение. Всё выглядело так, будто копировалось со страниц самых чувственных романов: умирающая от стыда она, явно поражённый признанием он… по закону жанра соплей с сахаром в этот момент у Ланги не должно было остаться другого выхода, кроме как ответить девушке, что она ему тоже нравилась. По крайней мере любители ласки, нежности и прочей красивой капусты однозначно сделали бы нечто подобное. Но Хасегава сказал другое: — Прости, у меня уже есть человек, которого я люблю и который любит меня. Этот ответ не показался Кяну чем-то удивительным. Было бы странно, ответь ЕГО Ланга как-то иначе. Однако, даже несмотря на это, кое-что всё же умудрилось поразить Рэки до глубины души. То насколько большой была грудь, совершившей признание старшеклассницы и то, как тесно эта самая грудь прижалась к руке Хасегавы, пускай и на короткое мгновение. А ведь она наверняка была очень упругой и тёплой. Такой, о которой мечтали все парни, такой мягенькой… а вот его грудь… Красноволосый неуверенно коснулся ладонями собственной футболки, удручённо опустив голову. — Плоская. — Чего?! — мгновенно вернувшийся из омута собственных воспоминаний обратно в комнату Рэки тотчас стиснул предплечьями небольшую подушку, возмущённо уставившись на находящегося неподалёку Хасегаву прямым, требующим незамедлительного ответа взглядом. Полулежащий, полу вообще непонятно что делающий на его кровати Ланга, не обративший на жест красноволосого никакого внимания, неторопливо провёл пальцем по экрану собственного смартфона, пробегая глазами по очередной строчке текста. — Говорю, они тут снова выдвигают теорию о том, что Земля плоская. Разве это не глупо? — Да кто они и где тут? — всё ещё не до конца разобравшийся в ситуации Кян порывисто уронил подушку на ноги, безуспешно пытаясь уловить связь между его переживаниями об отсутствующей груди и теорией, озвученной одноклассником. — Какие-то недоисследователи в интернете, я статью читаю. — Блин, Ланга, тьфу на тебя! — резко осознавший весь абсурд ситуации Рэки мгновенно отвернулся от собеседника, перекатившись на бок. Тишина, повисшая в комнате, была недолгой, и уже через несколько секунд, отложивший свой телефон Хасегава решительно пристроился к приятелю сзади, обняв его со спины: — Ты чего? — Ничего. Получив ответ, но явно не тот, на который он рассчитывал, Ланга не отстранился, а только теснее прижался к телу товарища, выдохнув свой следующий вопрос практически в самое его ухо: — Как «ничего», если ты явно на что-то сердишься? — Я не сержусь, — бегло отмахнувшийся от прикосновений чужих губ Рэки уже практически уронил руку обратно на постель, но в этот самый миг светловолосый уверенно перехватил его за предплечье, не дав осуществить задуманное. — Сердишься. — Не сержусь! — Но я же вижу, что это так. Взгляды присутствующих столкнулись между собой в самый неподходящий по мнению Кяна момент. — Ничего ты не видишь. — Тогда поцелуй меня, чтобы доказать обра… Не дав Хасегаве закончить, Рэки грубым рывком притянул одноклассника за воротник расстёгнутой рубашки, импульсивно воткнувшись в его губы коротким точечным прикосновением. — Вот поцеловал, теперь ты, наконец, дашь мне от… — на этот раз договорить не получилось уже у самого красноволосого. Уперевшись руками по обе стороны от оказавшегося под ним парня, Ланга сдержанно, но настойчиво накрыл возмущённо приоткрытый рот Кяна поцелуем. Одним, ещё одним… а затем ещё и ещё не одним… Поцелуи Хасегавы были лёгкими и поверхностными. Не напирающими слишком сильно, но и не позволяющими партнёру сбежать. Они накрывали собой всё новые и новые сантиметры чужой кожи, постепенно спускаясь ниже, но то и дело возвращаясь обратно к губам красноволосого, для того, чтобы окончательно заглушить его попытки сопротивления. — Постой, Ланга, я не могу… — У тебя что-то случилось? Где-то болит? Чрезмерная обеспокоенность в голосе партнёра, мгновенно ослабившего свой напор, невольно вынудила Рэки позабыть о бдительности, пропустив момент очередного прикосновения губ Хасегавы к собственной коже. — Нет, я просто… не в настроении. — Обычно ты никогда не против целоваться со мной. — Да, но сейчас ты ведь явно собрался зайти дальше поцелуев! — С чего ты решил? — Ланга, блин… — стремительно выхватив из руки Хасегавы упаковку презервативов, Кян возмущённо, но довольно слабо стукнул ею по чужому лбу. — Думал, я не замечу как ты их из кармана достал? Усмехнувшись столь внезапному жесту со стороны красноволосого, Ланга неспешно забрал небольшую коробочку из чужой ладони, мгновенно спрятав её обратно в задний карман своих штанов. — А ты стал куда более внимательным, чем был раньше. Первое время ведь только и делал, что отворачивался и глаза руками закрывал. — Хватит надо мной стебаться… — Я не стебусь, — Хасегава слегка отстранился от лежащего под ним собеседника, тотчас опустившись на его скрытую футболкой грудь новой порцией поцелуев. — И будь уверен, я никогда не пойду до конца, если ты будешь по настоящему против, — мягкие касания губ светловолосого приостановились, позволив своему обладателю поднять на одноклассника полный ожидания взгляд. — Так ты правда против? — Правда, — смущённо отстранив голову Ланги от своей неказистой груди, Рэки растерянно отвёл глаза в сторону, не имея ни малейшего представления о том, что делать дальше. — Почему? — в отличие от партнёра, совершенно точно знающий о том, чего он хочет Хасегава перехватил кисти красноволосого, поочерёдно поцеловав каждую из них. — Не скажу. — Почему не скажешь? — Не знаю, потому… — А если точнее? — Потому что это глупо! Поцелуи прекратились, но Ланга по прежнему продолжал удерживать руки одноклассника за запястья, даже не думая о том, чтобы убирать их от своего лица. — Если эта мысль заставляет тебя переживать, значит она не может быть глупой. Пожалуйста скажи мне в чём проблема. — В том, что мой парень слишком заботливый и внимательный. — Рэки… — Да в том, что у меня нет груди, понятно?! — выпаливший всё, как на духу Кян резко зажмурил глаза, приготовившись услышать и принять для себя абсолютно любой ответ. — И всё? Любой, кроме этого, разумеется. — Всмысле «и всё»? — от распирающего его негодования Рэки даже открыл глаза. — Это вообще ниразу не «и всё», это ВСЁ! У меня нет груди, Ланга, точнее есть, но настолько маленькая, что лучше бы её вообще не было, вот в чём проблема! — Но ты же парень, Рэки… — И что? Черри вон тоже парень, хотя у него там явно что-то есть, а про Джо я вообще молчу! И про ту девчонку, которая тебе в любви призналась. Она, конечно, не парень, но грудь у неё определённо была что надо, не то что моя! — Да мне вообще нет дела до того, какая у тебя грудь. — Конечно нет. Нет груди — нет дела! — Да нет же, — Ланга сдержанно выдохнул, отпустив чужие руки в надежде подобрать нужные слова. — Я, наверное, неправильно выразился. Мне нет дела не до того, какая у тебя грудь, а до того, какого она размера: большого, маленького… ты будешь нравиться мне вне зависимости от того, какая она, понимаешь? Потому что я люблю тебя не за грудь, а за то, что ты — это ты, — закончив мысль, светловолосый устало прислонился лбом к шее одноклассника, невольно заставив того вздрогнуть. — Прошу, не загоняй себя по таким пустякам… — Я не загоняю. Просто подумал… не знаю… разве это не приятно, когда грудь большая и мягкая? Такая кругленькая… об этом ведь все парни твердят! О том, что их мысли постоянно занимают большие, огромные… — Если тебя это успокоит, мои мысли занимает только одна грудь. — Я вот так и знал! Ну и чья? Той старшеклассницы? — Твоя, Рэки, — приподняв футболку красноволосого, Ланга тотчас забрался под неё с головой, крепко обвив корпус одноклассника руками. — Красивая и упругая… нежная и тёплая… так мило покрывающаяся мурашками от моих поцелуев и дыхания. Влажный горячий рот Хасегавы чувственно коснулся кожи партнёра под одеждой, вынудив Кяна несколько раз хлопнуть ладонью по своей значительно увеличившейся в размере футболке. — Перестань говорить такие смущающие вещи! Неспешно выбравшийся обратно на свет Ланга тотчас приблизился к лицу собеседника, прижав его весом собственного тела. — Тогда, могу я продолжить начатое? — Н-не знаю… — руки красноволосого нерешительно легли на чужие плечи, не отталкивая, но и не приближая партнёра к себе. — Наверно… Взволнованный взгляд приятеля, смотрящий на светловолосого с явным ожиданием, стал для Хасегавы последней каплей, толкнувшей его разорвать остатки расстояния между собой и собеседником. Два приоткрытых рта, соединившиеся в робком на первый взгляд касании, стремительно приобрели жар, породивший куда более глубокий и страстный поцелуй. Ненужные предметы одежды, постепенно стягивающиеся с напряжённых тел, отлетали в стороны. Томительно-долгая подготовка, то и дело подмывающая выдержку бросить всё на середине пути, потеряв контроль, сводила с ума, но Ланга упорно продолжал сдерживать себя, ограждая партнёра от неприятных ощущений и позволяя ему плавиться в чуткости своих движений. В осторожности первого проникновения. В глубине постепенно нарастающих толчков. Позволяя до тех пор, пока приглушённые звуки сдавленного голоса Кяна не сменились открытыми стонами удовольствия. — Эй, Рэки, ты мне нравишься. — Хватит… — уже давно переставший упираться руками в чужую грудь и теперь обнимающий её обладателя так крепко, словно желая слиться с ним в единое целое, красноволосый потерянно замотал головой. — Не разговаривай со мной в такой момент! Несмотря на просьбу партнёра замолчать, Хасегава упрямо склонился над ухом одноклассника, повторив в него сбивчивое, но такое настойчивое: — Нравишься… — Да знаю я! — откинувшийся на подушку Рэки, сам того не желая, застонал ещё громче. — Ты мне тоже нра… нравишься… — несдержанно излившись на собственный живот, красноволосый тотчас прикрыл глаза предплечьями, дрожа от смущения и мечтая лишь о том, чтобы сгореть как спичка вместе со своим стыдом. Осознав произошедшее и мгновенно прекратив двигаться, Ланга медленно отодвинул чужие руки в стороны, нежно поцеловав партнёра в висок, в надежде успокоить. — Нет же, ты даже не представляешь насколько сильны мои чувства к тебе. Как сильно мне нравится тепло и запах твоего тела. Как сильно я люблю трепет твоих рук, сжимающих мою спину и твой голос, зовущий меня по имени. — Я ведь просил не говорить со мной, пока ты внутри… сначала ты должен был закончить начатое, а уже потом… Приоткрытый сбитым ритмом дыхания рот Кяна в который раз накрыло прикосновение успокаивающего поцелуя. — Я обязательно закончу, но перед этим договорю кое-что не менее важное: твои волосы, глаза, ресницы, губы, шею… на самом деле я могу перечислять вещи, которые люблю в тебе до бесконечности, ведь я люблю всего тебя, Рэки, всего… и твою грудь я тоже очень-очень сильно люблю, поэтому… — Да за что её любить? — вмиг очнувшийся от стыда красноволосый с досадой опустил глаза на собственный торс. — Я, блин, доска… Резко возобновившиеся движения внутри его тела, мгновенно лишили Кяна возможности погружения в очередную волну самоистязания, прервавшись коротким и будто бы издевательским: — Ну так, я же скейтер.