Bad boy.

Это был холодный и дождливый сентябрь, когда порывы ветра, казалось, пробирали до самой души. Шарф не спасал, а кофе уже не согревал. Казалось, эта бесконечная дождливая осень надолго засела в душе со своей меланхолией, проблемами, недосыпом и грустью. Да, тогда была именно такая погода. Голова болела от бесконечного дождя, замерзшие руки были спрятаны в карманы толстовки, а по телу изредка проходила волна дрожи... Мы поссорились. Вот так просто, я даже сейчас не могу вспомнить из-за чего все это началось. Слово за слово; я был раздражен чем-то, поэтому накричал на Пака, а после ушел, ни разу не оглянувшись. И вот уже больше недели дождь не прекращается. Нет никаких телефонных звонков и никаких греющих душу ночных сообщений, ничего... *** Учебная неделя наконец-то закончилась, а сырость все так же продолжала заполнять город. Искусственный желтый свет заполнял все пространство небольшой комнаты. Пол был усеян карандашами, красками, пузырьками с блестками, клеем и прочей художественной ересью. А я стоял среди всего этого хаоса с капюшоном серой домашней толстовки на голове, в обычных спортивных штанах и тёплых махровых носках, которые так прикольно скользили по деревянному полу. Руки грелись о большую зеленую чашку, наполненную дымящим лавандовым чаем. Представив эту картину со стороны, я хмыкнул себе под нос и отхлебнул горячего напитка, от чего по телу разошлась волна тепла, правда, ненадолго. Я смотрел на пол, где среди художественной мелочи лежал огромный лист ватмана с готовым эскизным наброском будущего плаката для осеннего бала. Пока я рассматривал белый лист с очерком рисунков, дождь за окном усилился. Он с силой бил по крыше, и капли воды стекали мокрыми дорожками по окнам, от чего тело замерзало ещё сильнее. Мои размышления были прерваны звонком в дверь, от чего я нервно вздрогнул, хмуря брови. Родители уехали в командировку, а гостей после десяти уже не ждут. Когда звук повторился, я медленно поплелся на первый этаж, судорожно предполагая, кто это может быть. Выключив на ходу свет и оставив чашку на журнальном столике в гостиной, я всё-таки добрался до двери, сразу же открывая ее, желая поскорее увидеть незваного гостя. ... По обыкновению вальяжно и так привычно, Ёль подпирал плечом дверной проем. Вот уже минуту смотря на меня и пряча руки в карманы лёгкой куртки. Молчание затянулось, а игра в гляделки надоела, поэтому ,скрестив руки на груди и недовольно сдвинув брови к переносице, уже хотел съязвить Паку, ведь я был ещё обижен, не знаю на что, но обижен. Сбила с толку рука Чанёля, протянутая ко мне и крепко схватившая за ткань толстовки на груди. Я успел не на шутку перепугаться, увидев грустный и по-своему отчаянный взгляд парня напротив, и именно в ту же секунду был притянут к теплому телу, все той же сильной рукой. Я теряюсь, когда нос утыкается в грудь Пака, а после чувствую крепкое объятие. Тело, как струна, напрягается, когда ухо опаляет горячее дыхание. - Я соскучился, - тихий бас пробирает до дрожи, а тело вмиг окутывает волна жара. Руки крепко цепляются за чанёлевскую куртку, прижимаясь сильнее. Поднявшись на носочки, я носом утыкаюсь в шею Пака, чувствую, как глаза чуток покалывает от подступающих слез... Именно этого и не хватало. Нежных объятий, любимого тепла рядом. Именно этого и не хватало дождливой и унылой осенью. *** Я лежал на полу, раскрашивая заглавные буквы плаката. Плечо соприкасалось с рукой Чанёля, который также лежал рядом. Недалеко стояли две чашки чая, а ноги изредка переплетались в игривом жесте. - Возьми большую звездочку и посыпь блестками, - я показал рукой, что нужно взять, а сам продолжил выводить загогулины букв. Через пару минут копошения рядом я почувствовал, как сверху на меня что-то сыпется. Растерянно повертел головой в сторону, я уставился на Ёля, который, подперев щеку рукой, осыпал мою голову золотистыми блестками. - Что ты делаешь? - приподнявшись, я сел по-турецки, начиная вытряхивать из головы блестящую пыль. - Посыпаю самую большую звездочку, - Чанёль широко улыбнулся, когда я смущенно стукнул его по руке, ощущая, как начинают краснеть уши. - Думаю, на сегодня можно закончить, - я посмотрел на проделанную работу, отмечая про себя, что с приходом Пака она ускорилась, - поможешь убрать? И, получив в ответ утвердительный кивок, мы стали собирать по коробочкам фломастеры и разбросанные краски... *** Я немного удивился, когда стрелки часов перевалили за полночь, а Ёль стал собираться. - Ты разве не останешься? - я облокотившись на столешницу внимательно смотрел на Пака. - А ты хочешь? - Чанёль подошёл ближе, вставая напротив кухонного стола, полностью копируя мою позу, с вызовом смотря мне в глаза. - Уже поздно и дождь идёт, - я первым отвожу взгляд, немного нервно ероша волосы на затылке. "Что за глупые вопросы?! ". - Ну, раз ты так просишь... - Пак громко смеётся, а я готов прожечь в нем чёрную дыру из-за дурацких вопросов. *** Дождь, не прекращая, стучал по крыше, а комната было освещена небольшим ночником. Чанёль что-то рассказывал, мы заливисто смеялись, кутаясь в теплый плед. Чанни прижимал меня к себе, согревая, изредка целуя в макушку, в висок. - Люблю, - сонным голосом бормочу я, сильнее прижимаясь к Паку. - Я тебя тоже, - Ёль поправляет одеяло, а после выключает светильник, от чего комната погружается во мрак. - И давай больше не ссориться, - продолжаю бубнить куда-то в шею Чанни, - без тебя холодно. Пак только крепче меня обнимает, отчего я вскоре засыпаю. За долгое время дождь не мешал спать, а постель не была такой мертвенно холодной...