***
PoV Роман Покровский.
Прошло уже около месяца с того момента, как я сидел на том проклятом балконе и разговаривал с той самой девочкой по имени Влада. Что же изменилось? Ничего. Я все так же уныло провожу все свое свободное время. Я бы не сказал, что это плохо. Но я ожидал большего. После той ситуации Юра делал вид что ничего и не происходило. Или для него это так и было? Не знаю. Но в любом случае он абсолютно не заводил разговоров на эту тему. Мне было особо без разницы, хотя в первое время я все же надеялся на то, что ему не все равно. Но, с другой стороны, почему он должен, например, извиняться? Фактически, он ни в чем не был виноват. Накрутил себя по большому счету сам я. Единственное, что изменилось после той ситуации, так то, что Раевский начал чаще выказывать свои эмоции на мне. Я все чаще и чаще обрабатывал побои. Но, в какой-то мере, я его понимал. Судя по всему ему действительно не так уж сладко жилось. А оставаться боксерской грушей мне не доставляло особого труда. Считаю ли я, что к боли можно привыкнуть? Физически — нет, морально — да. И я уже начинал привыкать. Также в некоторые моменты у меня вновь случались галлюцинации. Зачастую они происходили во время стрессовых ситуаций, когда мое настроение было максимально отвратительным. Особенно часто при панических атаках. Пару раз я даже видел мою покойную мать. После этого я настолько испугался, что приходил в себя еще уйму времени. Я думал о том, чтобы сходить к врачу, да, но...если мне поставят диагноз и отец узнает…я думаю меня вышвырнут на улицу. Так что я решил, что лучше не экспериментировать с этим. Может быть все не так уж и плохо и пройдет само? Как я уже упоминал, изначально Юра говорил о том, что у нас открытые отношения. И это действительно подтверждалось тем, что я не раз видел его с девушками. Как он целовался с ними, обнимался и флиртовал. Больно ли мне было? Немного. Скорее да, чем нет. Но я старался не показывать этого. Когда я спросил у Юры, кто для него эти девушки, он ответил, что это не должно меня волновать. Тогда мне досталось ещё больше. Так что я решил, что лучше свои эмоции в этом плане немного тушить. Но… Когда я просто улыбался моим знакомым в школе, то он сразу же спрашивал, кто они мне, и говорил, что если он увидит еще раз, как я любезничаю с кем-то, то мне будет нехорошо. Мне было обидно и непонятно. Ведь открытые отношения должны быть открыты в обе стороны, разве нет? Из довольно хороших событий выделяется лишь одно — я уговорил Юру научить играть меня на гитаре. В свободные от репетитора дни я ходил к нему домой, говоря отцу, что иду помогать одной из одноклассниц с предметом, который она не понимает. Так и моя ориентация не ставилась под вопрос, и отпускал отец меня почти без вопросов. Конечно, относился к этому он скептично, но не слишком. Оказалось, что Раевский действительно неплохой учитель. Во всяком случае, я сомневаюсь, что с какими-либо репетиторами я научился бы тому, чему научился с ним, за такое маленькое количество времени. Да, естественно он был требователен и вспыльчив, и если я зажимал не тот аккорд или совершал любую другую ошибку, то мне могло прилететь по пальцам или по кисти руки. Но это меня тоже не так сильно волновало. Да и радость из-за того, что теперь я больше времени провожу с любимым человеком, затмевала все минусы этого времяпрепровождения. О моих отношениях никто не знал, кроме Славы, конечно, и это меня радовало: к такому общество, особенно в России, относится слишком плохо, так что это избавляло от лишних заморочек. Слава же к этому относился… Очень скептично. При любой возможности он упоминал о том, что это нездорово и не смахивает на любовь. Но я старался не обращать внимания. Ведь я лучше знаю. С Владой я продолжил общение. Порой мы пересекались в школе, или же просто вели переписку. О той ночи мы тоже не говорили — видимо, она считала, что это неуместно. Но мне было как-то наплевать, лишь бы ей было комфортно. Возможно, если бы мне нравился противоположный пол… Хотя нет, навряд ли. Она сказала, что она не ищет отношений, чем напомнила мне Славу, который тоже так всегда говорит. Хотя я уверен, что у них обоих просто есть кто-то, в кого они влюблены. Просто не хотят этого признавать. В какой-то мере я их даже понимаю.***
20 января, час дня.
В последнее время Юра был все чаще и чаще в плохом настроении. Когда я спрашивал, почему, он отвечал, что просто проблемы с некоторыми людьми. Но вот в подробности он не вдавался. Интересно ли мне было? Да, более чем. Если бы я мог помочь, то несомненно сделал бы это. Но как помочь кому-то, не зная самой проблемы? Но все же мне ничего не оставалось, кроме как молчать и ничего не делать. И как же меня раздражала моя беспомощность. В таких ситуациях каждый хотел бы помочь своему партнеру как угодно. И я в том числе. И в такие моменты я задумывался: «А помог бы Юра мне, если бы мне понадобилась его помощь?» Но почти сразу же я отвечал себе: «Конечно, к чему вообще такие глупые вопросы?». Каждый захочет помочь человеку, которого любит. Не в этом ли и есть смысл отношений? Из моих мыслей меня вывел звук школьного звонка, больно ударяющий по ушам и свидетельствующий о перемене. Я искренне надеялся в то, что с последних двух уроков нас отпустят, и единственная проблема этой перемены будет заключаться в том, как бы собрать свои вещи и быстрей свалить. Но, судя по математичке, заходящей в класс с нудной физиономией, я слишком многого хотел. Так что пришлось просто встать из-за парты и пойти прогуляться по заполненному людьми коридору, надеясь на то, что мне повезет встретить Юру, и он хоть как-то разнообразит этот скучный день. Благо хотя бы тут мое желание исполнилось и на плечо упала знакомая бледная рука. — Ну, привет. — Сказал парень как всегда холодным голосом. — Как дела? — Эм, ну, я... — Понятненько, у меня тоже не так плохо, — прервал меня он на полуслове, — хм. Слушай, тебе же все еще интересно, что у меня такого случилось? Я обернулся, чтобы посмотреть на Раевского, и обнаружил приторно улыбающуюся девушку. Ее внешность была весьма непримечательна: русые, почти блондинистые, распущенные волосы (удивительно было то, что ей, судя по всему, учителя по этому поводу ничего не говорили, хотя всем запрещают ходить с несобранными длинными волосами), юбка, длина которой едва достигала середины бедра, колготки в сетку, белая рубашка и туфли на каблуке. Обычная ученица старших классов, жаждущая внимания была уже не в новинку. Зато я вспомнил, что не раз видел, как она вертелась вокруг Юры как юла. Но, вздохнув, я решил пока что не думать об этом. — Да… Да, конечно интересно. — Опомнившись ответил я. — М-м. Только пообещай, что ты поможешь мне с этим. — После этой фразы я задумался. Неужели ему действительно нужно от меня по большей части лишь это? — Эм… ну… я не знаю… — Разве не так поступают все возлюбленные? Или ты меня не любишь? — Этой фразой блондин действительно попал в самое сердце. — Хорошо, я помогу…постараюсь помочь. Так…что случилось?.. — Уже без колебаний ответил я. — Я думаю ты понимаешь, что не все люди пушистые и невинные, как котята? Бывают и нехорошие крысы… Вредители. Так вот одни из моих бывших друзей оказались такими. Они. Пообещали всем рассказать обо мне кое-что, что я доверил им. Всем моим знакомым, представляешь? — Раевский сделал паузу в несколько мгновений, после чего вновь продолжил. — Но вот проблема в том, что если я начну… как-то угрожать им… ну или вроде того то… Знаешь, это немного не в моем вкусе, я не люблю пачкать руки. Но почему бы не сделать этого тебе? Я помедлил. Угрожать? Мне? Это казалось не так уж и невозможно, конечно, с учетом того, что я продаю наркотики по ночам, но… Что-то меня останавливало. Но что именно? — А… Что они о тебе такого хотели всем рассказать? Раевский лишь усмехнулся. — О нет, нет-нет-нет, это уже не касается тебя понимаешь? Я вздохнул. Ничего кроме согласия не оставалось. — Хорошо. Что конкретно ты имеешь ввиду под «пачканием рук»?