Возвращение в невозможность

      Сердце отчаянно пропускало удар за ударом, стремясь к тому, чтобы вовсе остановиться. От страха? Нет. От осознания безысходности ситуации. От осознания того, что всему рано или поздно приходит конец. Но Райнер уже был готов умереть.       – Всё так, как и сказал Вилли Тайбер, – Эрен опустил глаза. – Я – негодяй, который способен уничтожить этот мир. Но и для меня вы все негодяи. В тот день, когда была разрушена стена, моя Родина оказалась попрана титанами…       Всё так. Эрен не отступится, пока не заберёт его жизнь. Не отступится, пока не отомстит всем, кто причастен к стольким невинным жертвам. Браун сжал в кулак трясущиеся ладони, стараясь не завопить от ужаса.       Дальнейшие слова, сказанные тихим напряженным голосом, Райнер пропустил мимо ушей. Как же они все изменились за прошедшие годы. Нет больше мальчишки с зелеными глазами, что так яростно рвался за стены. Нет больше и светловолосого парнишки, что отчаянно пытался что-то доказать самому себе. В этой комнате друг напротив друга сидели мужчины, потерявшие слишком много в своей жизни.       – Почему, Райнер?! – он пришёл в себя и поднял взгляд на Йегера. – Почему в тот день титан съел мою маму?       Всё так. Возможно, это будет его последняя исповедь. В памяти стали проплывать моменты его жизни вперемешку с воспоминаниями предыдущих владельцев Бронированного, разрывая и без того больное сознание. Губы предательски задрожали, а по спине между лопаток скатилась капелька пота.       Эрен испытующе смотрел на воина Марли своими блядскими зелёными глазами, выжигая к чертям оставшиеся крупицы разума.       – Потому что… – прошептал Браун, еле унимая дрожь в руках, – в тот день мы проломили стену.       – Зачем вы проломили стену? – голос Йегера действовал словно сраный гипноз, которым кормятся уличные чудики, уверяя бедняков в некой магии, убеждая отдать последние деньги в карман гипнотизеров, лишь бы решить все их проблемы.       – Согласно миссии…       – Остановись, пока не поздно, глупец, – раздался в голове чей-то чужой хриплый голос.       – Мы воспользовались паникой и проникли внутрь стен, – Райнер нервно сглотнул, – чтобы следить за действиями короля стен…       Словно в бреду, Браун продолжал говорить, будто больше ему нечего было терять. Ему было плевать, что Йегер с ним сделает. Он смирился со своей скоропостижной смертью ещё в свои десять лет, когда стал титаном и сожрал предыдущего владельца Бронированного.       – Ради спасения мира, Райнер? – процедил голос. – Прошу, не обманывай хотя бы себя. Стань сильнее, загляни в себя, наконец. Вспомни, кто ты есть.       – И за морем, и в пределах стен, все люди одинаковы, – Браун неверующе поднял взгляд своих ореховых глаз на Йегера.       – К чему он клонит? Если этот демон пришёл, чтобы отомстить, то почему же он так тянет со своей вендеттой? Почему он так спокоен? Почему он всё это говорит?       – … несмышлёным детям это вдалбливали в голову взрослые, которые сами ничего не знали. Что вы, дети, вообще могли с этим сделать? Если были окружены этой ложью с самого младенчества?       – Что ты хочешь, Йегер? ЧТО ТЕБЕ НУЖНО?! – Райнер хотел кричать, что было мочи, но собственный голос был ему неподвластен, словно кто-то сдавил ему горло.       – Так что, Райнер… Тебе ведь было очень непросто? Мне кажется, что сейчас я стал тебя понимать… – вкрадчивый голос бывшего товарища действовал не хуже раскаленного железа, приложенного к недавно обожженной коже.       И именно это лишило Брауна последней капли здравого рассудка. Он устал. Устал от всего, что взваливали ему на плечи ещё с самого рождения. Обязанность. Долг. Выслуга. Преданность. Целеустремленность. Неудачи. Ложь. Манипуляция.       Он никогда не был свободен. Он не смел думать о свободе. Единственный раз, когда Райнер чувствовал себя освободившимся от оков, был тот чёртов полуночный разговор с Йегером под полной луной на обрыве в военном лагере.       – Освободи меня, Эрен. Как же я устал.       Райнер в приступе накатывающей истерики упал на колени перед Йегером, как обессиленный раб, почти впечатываясь лицом в паркет.       – В тот день, когда Марселя съели, Энни и Бертольд хотели закончить операцию и вернуться. А я убедил их действовать и не отступать, – слёзы текли по щекам, а лёгкие разрывало от нехватки воздуха. – Мне не хотелось погибать, но я очень хотел быть героем.       – Враньё.       – По этой же причине я корчил из себя старшего брата.       – Неправда, Браун.       – Я хотел самоутвердиться. Всё это произошло не из-за окружения, в котором я рос, – сломленный воин перешёл на крик.       – Прекрати лгать себе, Райнер! – не унимался внутренний голос.       – Виноват лично я! Твою мать съели по моей вине, – кулак ударился о деревянный пол, но почётный марлиец даже и глазом не моргнул, захлёбываясь собственными слезами и соплями. – Я сам себе отвратителен. Убей меня. Я хочу исчезнуть.       На мгновение Райнер зарыл глаза, прощаясь с миром. Эрен великодушный. Эрен сможет его понять и прикончить прямо здесь и сейчас.       – Прости, Фалько, что видишь всё это. Прости…       – Поднимайся, Райнер, я тебя понял.       – Эрен…       Браун поднял красные от слёз глаза и увидел протянутую руку Йегера. Неужели на этом всё? Он смог простить всё, что натворил Райнер?       Он дрожащей рукой ухватился за окровавленную ладонь Эрена, глядя в его невероятно чарующие зелёные глаза.       С трибуны продолжал свою вдохновляющую речь о единстве Вилли Тайбер. Райнер завороженно смотрел на Эрена, силясь поверить, что, несмотря на причиненную боль, они могут остаться друзьями. Поверить в то, что всё будет хорошо.       – Пока не истреблю всех врагов, – Эрен поднимает взгляд, полный решимости. Когда Йегер смотрел так, никто не мог его остановить.       – Что?       Яркая вспышка превращения ослепила Брауна. Позади вскрикнул Фалько, возвращая Райнера к реальности.       Эрен врал. Райнер запутался. Но они оба понимали, что после всего произошедшего у них нет шансов повернуть назад. Идти только вперёд, несмотря ни на что.       Райнер бросился вперёд, прокусывая свою руку до крови, одновременно сшибая с ног Грайса и укрывая его своим укрепленным телом от падающих кирпичей разрушенного дома. У замкомандира Брауна лишь одна цель: любой ценой защитить Фалько, выстроить вокруг него самую надёжную защиту.       По телу пробежал огромной силы электрический ток, раздражая каждую клеточку, доставляя невероятную боль. Огромный кусок стены откололся и упал на ноги Райнера, не успевшего полностью обратиться титана. Штыри, заключенные в каркас стены, протыкают крупные артерии, а неподъемный вес бетона и кирпича отрывает ноги.       От большого потрясения и шока Райнер больше ничего не чувствует и теряет сознание.

***

      – Райнер, – мягкий вкрадчивый голос увлекал за собой, заставляя Брауна проснуться.       Браун, судорожно выдохнув, резко сел на кровати. Продрав заспанные глаза, мужчина огляделся: он находился в незнакомом доме.       Комната была тёплых пастельных оттенков, явно обставленная женской рукой. По дому расползался запах домашней выпечки, а с улицы раздавался аромат свежескошенной травы. Ленивое солнышко тянуло свои летние лучи к лицу Райнера, оглаживая его небрежно пущенную бородку.       Закончив осматривать хозяйскую спальню, он опустил взгляд. На него смотрела, смешливо прищурив глаза, невероятной красоты женщина. Её каштановые волосы волнами опускались ниже плеч, а грозовые серые глаза не сулили ничего хорошего, если бы Райнер посмел с ней спорить.       Она мягко прикоснулась к его щеке и провела пальчиками по очерченной скуле.       – Просыпайся. Иначе ты так весь праздник проспишь, – женщина встала с кровати и, слегка покачивая бедрами, вышла из комнаты.       Райнер поднёс ладони к лицу и быстро растёр его, чтобы взбодриться.       – Папуля! Папа! – в комнату вбежала белокурая девчушка с серыми глазами, крепко держа в кулачке клочок бумаги. – С днём рождения!       – Коу, – слетело с губ Райнера.       Девочка, еле запрыгнув на кровать, прижалась к широкой груди отца. Взяв её на руки, Райнер почуствовал, как что-то ёкнуло в душе. Он никогда не позволит хоть кому-то обидеть его малышку.       Лёгкая морщинка залегла между бровями мужчины. Его малышку?       – Папа, смотри! – задыхаясь от нетерпения, Коу сунула под нос Брауна листочек.       – Ну-ну, Коу. Спокойно. Давай вместе посмотрим.       На рисунке были изображены люди. В центре – девочка и ее родители, а вокруг них их друзья, мелочами до боли напоминающие выходцев сто четвёртого корпуса.       – Да у тебя талант, милая, – прошептал Браун. – Спасибо.       За дверью раздалось гневное ворчание и Райнер, взяв девочку на руки, поспешил на кухню.       – Азуми, не лезь к моим морепродуктам! – парень с раскрасневшимся от эмоций лицом распростер руки, не подпуская к плите женщину, что разбудила Райнера этим утром.       – Мама, не порть соусы Николы! – воскликнула Коу, слезла с рук отца и побежала на защиту повара.       – А вот и именинник! – воскликнул Никола. – Мик и Саша ушли на охоту, к вечеру будут вкуснейшие стейки!       В открытую входную дверь вошли, держась за руки, Бертольд и Энни. За ними, громко препираясь и указывая на обручальные кольца в качестве неопровержимого весомого доказательства, Ханджи и Эрвин. Гости начали поздравлять Райнера с юбилеем. Браун тепло улыбнулся и поспешил скрыться в ванной, чтобы переварить увиденное.       Холодная вода немного отрезвила горячую голову. Дверь ванной со скрипом приоткрылась.       – У тебя все в порядке? – серые глаза обеспокоенно осмотрели дрожащего мужчину.       – Да. Кошмар приснился, представляешь?       Азуми понимающе кивнула головой и подошла чуть ближе. От неё исходила такая искренняя нежность и забота, что Райнер не удержался и притянул её к себе.       – Твой отец заходил, пока ты спал, – Азуми достала из кармана маленький свёрток и протянула его мужчине. – Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь его простить.       Женщина поцеловала Брауна и оставила его одного. Разворачивать подарочную обёртку не хотелось, как и видеть то, что внутри. Райнер положил подарок отца на тумбу и решил выйти во двор.       Как оказалось, он абсолютно не был готов увидеть то, что предстало перед его глазами: Жан и Эрен спорили на весь двор, пока Микаса и Леви пытались остановить мальчишку, искусно управляющего УПМ.       – Вот предупреждал я Микасу и Жана, чтобы они не учили пятилетнего сына пользоваться УПМ. Но меня же никто не слушает, – Райнер обернулся и растянул губы в улыбке: Конни, жуя яблоко, сидел в кресле в тени старого дуба. – Не видел Марко? Он обещал принести украшения и где-то застрял.       От имени Марко у Райнера что-то сдавило в груди. Наспех извинившись перед Конни, он поспешно ушёл на поиски Ботта. Высокий мужчина с веснушками обнаружился у заборчика, он был полностью увлечен, старательно навешивая на него украшения.       Тут и там встречались знакомые счастливые лица, поздравляющие Райнера с юбилеем. Браун с трудом сдерживал слёзы собственного счастья, а ощущение полной свободы захлестнуло его, скидывая все многолетние оковы.       Праздничные хлопоты продлились до самого вечера. Разговоры и смех, дружеские похлопывания по плечу и нескончаемые шутки заставили Райнера быть счастливым и живым.       – Ра-а-айнер! – воскликнула, растягивая гласные, Зое после пятого бокала вина. Эрвин, волнуясь, поддерживал жену от неловкого падения. – Мы с марлийскими ребятами сделали для тебя нечто незабыва-а-аемое!       Порко, заботливо придерживая Пик с округлившимся животом, махнул стоящему неподалеку брату. Через несколько мгновений небо озарилось тысячами огней. Дети испуганно прильнули к родителям, а взрослые в восторге раскрыли глаза.       – Это называется фейерверк! Не правда ли, это нечто потряса-а-ающее? – истерично, чуть ли не с пеной у рта, прокричала Ханджи.       – Ханджи, – флегматично отметил Леви, удобнее устраиваясь в кольце рук Йегера, – не шуми. Я только успокоил детей.       Райнер обернулся на кучку детей, собравшихся вокруг Аккермана. В их числе была и Коу с сыном Микасы и Жана. Они, все как один, стояли с открытыми ртами, уставившись на небесное огниво.       Вдруг волосы на затылке Брауна встали дыбом. Он заторможенно, нарочито медленно обернулся, чтобы увидеть того, кто буравил его взглядом. Крепкий мужчина среднего роста стоял в стороне от всех друзей именинника, а гости будто бы его не замечали. Почуяв что-то неладное, Райнер двинулся к таинственному мужчине.       Незнакомец стоял, запрокинув голову вверх, чтобы лучше разглядеть причудливое достижение совместных трудов Марлии и Элдии. Райнер, сохраняя благоразумное расстояние между ними, встал неподалеку.       Несколько минут они стояли молча, в то время как шум голосов веселящихся гостей не прекращался, затрагивая струны души Брауна.       – Тебе пора проснуться, мальчик, – медленно проговорил незнакомец.       От этого почему-то вмиг узнанного хриплого голоса кровь застыла в жилах. Райнер закрыл глаза. Огниво фейерверков отражалось даже за закрытыми веками, рисуя невероятные узоры на сетчатке.       – Кто ты? – дрожащим голосом спросил Браун. – Почему я знаю твой голос?       – Потому что я часть тебя, – уныло ответил незнакомец. – Вспомни, кто ты есть, Райнер. Ты должен проснуться.       – Но ведь это не сон. Это моя жизнь. Посмотри на все это, – мужчина всплеснул руками, – разве ты можешь назвать это сном? Это прекрасная жизнь. Я счастлив здесь.       – Я просил тебя не обманывать себя, мальчик. Ты ещё можешь обрести семью. Но не таким способом. За неё нужно бороться.       – РАЙНЕР!       – Я не понимаю, – Браун приложил пальцы к простреливающим от напряжения вискам. – Пир, я не понимаю. Я хочу быть здесь.       – Ещё не время, мальчик. Ты обязан вернуться.       –РА-А-А-АЙНЕР!       – Но я дома. Здесь мои родные. Здесь я нужен, – срывающимся голосом проговорил Браун.       – Но это не так. Те, кому ты сейчас нужен, в опасности. Вернись домой, Райнер. У тебя нет выбора, – Браун, борясь с тошнотой, замотал головой. – Бывают ситуации, в которых солдат не имеет права отступать.       – Пир, прости меня.       – За что, мой мальчик? – обеспокоенно спросил мужчина.       – За то, что сожрал тебя. Я не был достоин Бронированного. Это все подстроил Марсель. Он хотел защитить Порко. Я слаб, беспомощен. Мне нечего терять.       Пир с рыком схватил Брауна за шкирку и бросил на землю, закричав по-звериному.       – Оглянись! Оглянись, щенок! Всё это у тебя ещё может быть! Борись. БОРИСЬ. Б-О-Р-И-С-Ь, – с каждым словом Пир одаривал Брауна пинками в ребра.       – РАЙНЕР, ПОМОГИ-И-И-И!       – Не надо… Замолчи… Не шуми, – сквозь боль прошептал Райнер.       – Вставай и сражайся, солдат! Докажи, что ты воин! – напирал Пир, ужесточая каждый удар. – Проснись!       – ГАЛЬЯРДА ЖЕ СЕЙЧАС СОЖРУТ!       – Прошу, перестаньте, – он чувствовал, как возвращается боль, как раздробленные ноги регенерируют, обжигая своей температурой ещё живые клетки.       – РА-А-А-ЙНЕР! РА-А-А-А-АЙНЕР!       Все его друзья встали перед ним в ряд. Счастливые улыбки скрывали гримасы ужаса, безнадежности и глубокой скорби. Яркий именинный вечер терял свои краски, рассыпаясь в горячечном сознании на тысячи осколков.       Райнер видел мертвые, растерзанные тела, ставшие жертвами по его вине. Браун видел, как несбывшиеся мечты о доме и любящей семье разбиваются, а битое стекло мечтаний врезается в ноющее сердце.       – РА-А-А-ЙНЕР!       – Почему вы все никак не дадите мне умереть?! – Браун раскрыл глаза, возвращая себе силы.       Он регенерировал как никогда быстро. Он не хотел быть здесь. Он хотел вернуться в свою невозможность. В свой идеальный мир.       Но Пир, так глубоко засевший в его голове, был как никогда прав. Он обязан постараться. Он обязан вернуться, потому что здесь есть те, кто нуждается в его помощи.       Браун видел, как офицеры тащат Габи и Фалько куда подальше от площади. Его подопечные будут в безопасности. Они будут жить. Райнер не позволит Эрену разрушить все, что ему дорого. По крайней мере, без боя он не сдастся.       Райнер схватил Зубастого в тот момент, когда Йегер снес ему челюсть своими укрепленными кулаками.       – Вот тварь. Научился же самостоятельно пользоваться укреплением.       – Райнер, до встречи, – последнее, что услышал от Эрена Браун, утекая сознанием в небытие.