То, чего никто не знал

Уже вечером, о том, что случилось на уроке ЗОТИ знала вся школа. Слухи распространялись с невероятной скоростью и вскоре история приобрела множество красок. Дошло до того, что у Уизли и Грейнджер не просто руки почернели, а как пепел осыпались. Но одно ученики знали точно, Рон и Гермиона находились в больничном крыле, а колдомедики пытались понять, что с ними случилось… хотя… Понять это пытались только магглорождённые и полукровки, а вот чистокровные точно знали в чём дело и злорадно шептались между собой на ужине твердя о том, что эти Предатели Крови уже давно должны были получить по заслугам. Но Гарольда всё это не волновало. Завтра начинается Турнир Трёх Волшебников, и думать ему сейчас надо только о нём, но это совсем не значит, что он не получил удовлетворения от того, что случилось с предателями. *** Вот он… Первый Тур. С самого утра Гарольд не находил себе места. Каждую минуту его мучали одни и те же вопросы: «Что, если драконы будут в плохом настроении? Что будет, если они не захотят говорить с ним? А если они вообще не разговаривают на парселтанге?!» В общем, утро было тяжёлым. А ученики в школе делали его ещё хуже. Мало того, что абсолютно все считали своим долгом показать на него пальчиком и пошушукаться за спиной, так ученики все разом вспомнили о не самых приятных моментах его жизни: слух о философском камне на первом курсе, наследник Слизерина на втором, умение разговаривать на змеином языке, дементоры, проклятие, насланное на Симуса (сам виноват), ну и конечно же, недавний спор с Роном и Гермионой, за который даже самому Гарольду было стыдно. Надо же было просто взять и наорать на него… Поступок тупого ребёнка. Но, что сделано, то сделано, остаётся лишь надеяться, что об этом происшествии в скором времени люди забудут. Ну, а сейчас, Гарольд мерил шагами палатку, в которой находились все участники Турнира Трёх Волшебников: Гарри Поттер, Седрик Диггори, Флёр Делакур и Виктор Крам. Каждый из участников находился в сильном напряжении. В углу на низкой деревянной табуретке сидела Флёр Делакур. От её обычной сдержанности буквально ничего не осталось, лицо побледнело и покрылось испариной. Виктор Крам был гораздо мрачнее обычного — видимо, предположил Гарольд, так он нервничает. Седрик мерил шагами пол. Похоже, парни почувствовали на себе чужой взгляд и обернулись и, увидев, что Певерелл смотрит на них, слабо улыбнулись, на что Гарольд улыбнулся в ответ. В этот миг, в палатку зашёл Людо Бэгмен: — Что ж, все в сборе — пора снабдить вас информацией! — радостно объявил Бэгмен. — Когда публика займёт свои места, я предложу каждому из вас этот мешочек, — он потряс мешочком из пурпурного шёлка. — Откуда вы достанете фигурку того, с кем вам предстоит встретиться! Они разных… э-э-э… разного вида. Так, что-то ещё я должен вам сказать… ах да… ваша задача — добыть золотое яйцо! Гарольд огляделся. Седрик кивнул один раз, показав, что понял, и снова принялся расхаживать туда-сюда, слегка позеленев. Флёр и Крам вообще никак не отреагировали. Казалось, не прошло и секунды, а мимо уже топтались тысячи ног, слышались оживленные разговоры, шутки, смех… Гарольд чувствовал себя настолько отдельно от этих людей, будто они были существами иной природы. И тогда Бэгмен принялся распускать завязки пурпурного шёлкового мешочка. — Леди вперёд. — и он поднёс мешочек к Флёр. Она запустила внутрь дрожащую руку и вытащила крошечную, идеально тонкую модель дракона — валлийского зелёного. На шее у модели болтался номер «2». И, поскольку Флёр не выглядела удивлённой, Гарольд понял, что был прав: мадам Максим её предупредила. То же самое было и с Крамом: он вытащил алого китайского огнедышащего дракона под номером «3» и, глазом не моргнув, уставился в пол. Седрик опустил руку в мешочек и достал серо-голубого шведского тупорыла с номером «1». А Гарольд взял то, что осталось: венгерская Хвосторога под номером «4». Повезло так повезло… Он посмотрел на своего дракончика — Хвосторог расправил крылышки и обнажил миниатюрный зубки. — Ну вот! — провозгласил Бэгмен. — Теперь каждый знает своего соперника, а номер на шее означает порядок выхода на поле. Я сейчас уйду, потому что комментирую состязания. Мистер Диггори, когда услышите свисток, просто выходите на поле, хорошо? Людо Бэгмен вышел из палатки, а через какое-то время раздался звук свистка и Седрик, выглядевший весьма болезненно, вышел на поле. Спустя пару секунд снаружи донёсся рёв толпы, видимо означавший, что Седрик вошёл в загон и оказался лицом к лицу с живым прототипом своей фигурки… Гарольд и не догадывался, что сидеть и слушать будет так ужасно. Публика, словно единое многоголовое существо, вскрикивала… визжала… ахала, глядя на то, что проделывал Седрик, пытаясь пробраться мимо шведского тупорыла. Крам упорно глядел в пол. Флёр вместо Седрика меряла шагами палатку. А комментарии Бэгмена только усугубляли кошмар… Жуткие картины возникали в голове у Гарольда, когда он слышал: — О-о-о, чуть не попался, совсем чуть-чуть… Вот рисковый парень!.. Хороший ход — жаль, не помогло!.. А затем, минут через пятнадцать, раздался оглушительный гул, который мог означать только одно: Седрик обошёл дракона и схватил золотое яйцо. — Очень, очень хорошо! — кричал Бэгмен. — Ну, что нам скажут судьи? Но он не произнёс оценки вслух; видимо, судьи показали их публике. — Один закончил, осталось трое! — заорал Бегмен, когда вновь прозвучал свисток. — Мисс Делакур, прошу вас! Флёр дрожала с головы до ног. Когда она, высоко задрав подбородок и крепко зажав в руке палочку, выходила из палатки, Гарольд тихо вздохнул. Он и Крам остались вдвоём.Они не встречались взглядами, а ожидание своей очереди только усугубляло их состояние. Повторилось всё то же самое… — О, не уверен, что это разумно! — доносились до них весёлые вопли Бэгмена. — О!.. Почти что… Теперь осторожно!.. Святое небо, я думал, она его схватит! Через десять минут трибуны раздались аплодисментами… Значит, Флёр тоже выполнила задание. Пауза, судя по всему, судьи показывают оценки Делакур… снова аплодисменты… потом, в третий раз, свисток. — На поле выходит мистер Крам! — провозгласил Бэгмен. Прежде чем Крам выйдет из палатки, Певерелл сказал ему: — Удачи, Виктор! Тот посмотрел на него и, кивнув головой, улыбнулся. Сейчас Гарольд особенно чутко ощущал своё тело; чувствовал, как сильно бьётся сердце, как от страха сводит пальцы… И в то же время, глядя на стены палатки и слушая, откуда-то очень издалека, шум толпы, он словно бы витал над самим собой. И что самое интересное… Гарольд боялся не за себя, а за самих участников. За Виктора, Седрика, Флёр, пусть он с ней даже не знаком. — Очень смело! — орал Бэгмен. Певерелл услышал кошмарный, пронзительный вопль китайского огнешара. Публика судорожно вздохнула. — Вот это храбрость!.. И… Есть! Он добыл яйцо! Гарольд тихо выдохнул с облегчением. Все закончили, теперь его черёд. Он встал и замер в ожидании. Прозвучал свисток. Гарольд вышел из палатки. Приготовившись ко всем неприятностям, которые только могут там случится, Певерелл вошёл в загон. Открывшуюся перед ним картину он увидел будто в очень ярком цветном сне. С трибун, магически воздвигнутых, смотрело великое множество лиц. А через загон на Гарольда злобными жёлтыми глазами уставилась Хвосторога — приспустив крылья, дракониха склонилась над кладкой. Чешуйчатая ящерица молотила по земле шипастым хвостом, оставляя отметины длиною в ярд. Невольно Гарольд задержал взгляд на блестящих чешуйках дракона. Хочешь не хочешь, с эти рептилии просто потрясающие существа. — ГАРРИ! — послышался со стороны трибун громкий крик. Это был Невилл, а рядом с ним стояли Луна и близнецы Уизли. — УДАЧИ! Удачи, так удачи. Гарольд снова обратил внимание на дракониху, и заметил, что та поднялась на свои лапы и приготовилась к атаке. «А организаторы, похоже, любят захватывающие шоу, — подумал Певерелл. — Натравить дракониху с кладкой на участников, а тех вообще заставить красть яйцо. Весьма жестоко. Мать дракон жизнь отдаст за своё потомство» — Прекрасное существо, послушай меня, — зашипел Гарольд на парселтанге. Дракон замер и с заметным любопытством посмотрел на него. — Я хочу кое-что объяснить тебе, в твоём гнезде есть золотое яйцо, оно не твоё и тебе не нужно, но я нуждаюсь в нём. Прошу, отдай его мне и тебя с твоим гнездом не тронут. Во время этого разговора трибуны умолкли, не было слышно ни одного голоса, все с замиранием сердца следили за происходящим в загоне. Дракон же, в свою очередь, с опаской повернулся к гнезду. — Не врёш-ш-ш-с-с… — послышалось тихое шипение со стороны Хвостороги. Она своей мордой толкнула золотое яйцо и оно покатилось прямиком к ногам Гарольда. — С-с-пас-с-ибо говорящ-щ-ий… — прошипела Хвосторога и склонила голову, на что удивлённый Певерелл с уважением поклонился ей. Гарольд спокойно взял яйцо и вышел из загона. Как только ворота за ним закрылись, до сих пор молчавшие трибуны взорвались аплодисментами и криками. Не успел Гарольд вернуться в палатку, как его со всех сторон заключили в крепкие объятья. — Это было великолепно Гарри! — с радостью воскликнул Невилл, а его придержали близнецы: — Это было круто… — Тебе поклонился… — Дракон!.. — Молодец! — закончили они хором. — Поздравляю с победой, — к ним подошла Луна со своей обычной загадочной улыбкой. — Спасибо, ребята, — улыбнулся им Гарольд. — Какие результаты? Стоило лишь задать этот вопрос, как его друзья вмиг помрачнели, а улыбки сползли с их лиц: — Тут такое дело… — сказал Невилл. — Все судьи поставили тебе высший балл, кроме… — Кроме кого? — сузил глаза Гарольд. — Кроме Дамблдора, — ответил Джордж. — Он поставил только четыре балла и выглядел весьма недовольным. «Четыре значит… — подумал Певерелл. — Старику не понравилось отсутствие зрелищного шоу? Так не стоит ему расстраиваться… это ведь только начало… — на лице юного Певерелла появилась зловещая ухмылка, а в магических глазах блеснуло зелёное пламя»