разобраться

— Тебе нравится Великий король, я прав? — ехидно интересуется Хината. Поразительная проницательность. — Он был моим семпаем в средней школе, конечно, он мне нравится, я очень его уважаю, — кривит в непонимании лицо Кагеяма. — Я не в этом смысле имел в виду. — А в каком? — спрашивает Кагеяма, прекрасно, однако, понимая, что именно подразумевает его друг. Конечно, ему нравится Ойкава. Причем во всех смыслах: как семпай, способный научить многим полезным вещам, как связующий, прекрасно владеющий мячом, как парень, который… Здесь Кагеяма даже не пытается конкретизировать, потому что мыслей слишком много. Хотя, если быть точнее, Кагеяма сказал бы, что ему не просто нравится Ойкава-сан, Кагеяма бы сказал, что влюблен в него с первой встречи в волейбольном клубе средней школы. Тоору был удивительным: уверенным в себе, целеустремленным, сильным, причем, как на площадке, так и вне её. Был эмоциональным, намного более эмоциональным, чем Тобио, много шутил и смеялся, мог, как и все, плакать из-за поражения. Часто шутил и дразнил Кагеяму, но всё-таки чем-то притягивал. Проблема только в том, что Кагеяма слишком поздно понял, что именно скрывается за этим удивительным образом. Он бегал за Ойкавой хвостиком, и не слышал, нет, не хотел слышать, что мешает или раздражает. — Говорят, что молчание — знак согласия, — ненавязчиво нарушает повисшую тишину Хината. — О, много чего говорят, если ты вдруг не знал, — парирует Кагеяма. Признать равно как и отрицать свою влюбленность, сохранившуюся ещё со средней школы, не хотелось. Доверять ему? — Ладно, черт с тобой. Да, нравится. Хотя сам Ойкава, думает Тобио, бывшего кохая, наверное, ненавидит. Чертов тренировочный матч. После первого тренировочного с Сейджо все действительно пошло наперекосяк. Кагеяма везде подписывается на Ойкаву, снова совершая эту ошибку. Тоору везде красивый, счастливый, довольный вполне. Раньше Кагеяма как-то не обращал внимания, что Ойкава продолжает нравится ему. Их пути разошлись пару лет назад и всё как будто постепенно сошло на нет. Нет в поле зрения объекта симпатии — нет симпатии, Кагеяма рассуждал просто. Хотя жизнью Ойкавы продолжал иногда интересоваться. Теперь же они ещё не раз встретятся — учебный год длинный. С одной стороны, это потрясающе. Кагеяма действительно скучал по нему. И по их вечному, непрекращающемуся никогда соревнованию за право быть лучшим. А играть против Ойкавы было интересно, даже пугающе-напряженно. С другой стороны, когда приходится часто видеть того, кто нравится ужасно сильно, не имея при этом никаких шансов на взаимность, тяжело. Остается перебрасываться колкостями. Особенно, когда он стоит по ту сторону сетки и ехидно улыбается, немного прищуриваясь. Кагеяма злится и бесится. Ойкава не прекращает его раздражать. Точно так же он ведет себя, когда Кагеяма выспрашивает у него совет, случайно (или вовсе нет) встретив Ойкаву с его племянником в парке. Поговорить о чем-то личном, разумеется, Тобио не решается — не хочется быть объектом насмешки. Но кое-что полезное всё же узнает — бывшего семпая недавно бросила девушка.

Посмотри на меня. Только на меня. Заметь меня.

Матч на отборочных дается тяжело. Кагеяма радуется победе вместе со всеми, краем глаза замечая, как сдерживается в конце площадки Ойкава в окружении своей команды, которая, в отличие от него самого, едва ли не плачет навзрыд. Ему жаль. Но соревнование есть соревнование. Они пересекаются ещё раз, почти сразу после матча. Ойкава молча проходит мимо, не выражая никаких эмоций, однако в последний момент, кладет руку на плечо и проговаривает сквозь зубы: ‘молодец’. Наверное, Кагеяма делает всё правильно. Маленькое начало положено. Когда вечером того же дня он пишет Тоору сообщение со словами восхищения от его способностей и какой-то неловкой попыткой поддержать, кажется, что и оно вот-вот рухнет. Кагеяма ответа не ждет, даже не надеется увидеть статус ‘прочитано’, но поглядывает на открытый диалог, отвлекаясь только чтобы побросать над головой мяч. ‘Прочитано’ все же появляется, даже на какое-то время мигает ‘печатает сообщение’. Ответ так и не приходит. Оно и к лучшему, наверное. Всё равно завтра игра с Шираторидзавой. И если бы Ойкава что-то ответил, то было бы только хуже. А так — никаких лишних мыслей и полная концентрация на будущей игре. Однако ответ приходит. Приходит и садится на задние ряды трибун, практически сливаясь с другими людьми, пришедшими посмотреть игру и поболеть за любимую команду. Кагеяма не заметил его ни разу за всю игру, только в самом конце, после матч-поинта. В этот же момент Тоору отворачивается, только на мгновение пересекаясь взглядами с Тобио. Хотя почти всё это время смотрел только на связующего Карасуно. На церемонии награждения Ойкавы в зале нет. Зато он наглейшим образом подкарауливает Кагеяму после, где-то в коридоре, когда остальная команда разбредается по своим делам перед отъездом. — Йо, Тобио-чан, — приветливо машет рукой Ойкава, подзывая к себе. Удивленный Кагеяма даже не сопротивляется и подходит. Но он даже не понимает, что поражает его больше в такой ситуации: чрезмерно приветливый Тоору или в принципе его наличие здесь и сейчас. Он же, наверное, должен обижаться. — Поздравляю с победой, наконец-то кто-то уделал этого Ушиваку. — Ойкава-сан, почему… — Почему я такой довольный или почему я здесь? Что именно тебя интересует? — бесстыдно перебивает Ойкава, как будто ожидая какого-то такого вопроса. — Разрешаю спросить только одно! — он театрально поднимает указательный палец. — Почему вы здесь? — почти не думая, выпаливает Кагеяма. — Мне было интересно, как вы сыграете против Ушиваки, хотя я и так знаю, что бесит любой исход, — сходу отвечает Тоору, но, немного погодя, добавляет: — Да и ты вчера написал мне такое большое и трогательное сообщение, что я просто не мог оставить без внимания. — Но оставили. Лицо Ойкавы очень скоро из приветливого становится серьезным. — Это было глупо и безрассудно, даже жалко. Выглядело так, словно ты воспринимаешь меня как недостойного противника, и я даже хотел тебя заблокировать, но… — теперь Тоору улыбается и делает это не как в начале их маленького разговора, — но мне приятно, что ты, несмотря на свою победу, подумал про меня. Хотя это было ужасно. Кагеяма не отвечает. Его застали врасплох, совершенно не оставляя путей для выхода. Тишину нарушает только голос Дайчи, очевидно, ищущего задержавшегося товарища, и, пока сам Савамура ещё не появился, Ойкава быстро прощается, намереваясь остаться незамеченным. — Ну, ещё раз с победой, Тобио-чан. Спишемся как-нибудь, я надеюсь. Маленькое начало разрастается. Потихонечку. Ровно так же, маленькими шагами Кагеяма пытался выстроить какое-нибудь общение, потому что… Потому что отказаться от этого, когда тебе буквально намекнули, что не против, оказалось за пределами возможного. Переписываться всё равно было тоже тяжело. Наверное, потому что Кагеяма не особенно и знал, как это делать: мысли разлетались, а темы для разговора найти сложно. Если бы не помощь Хинаты, Тобио вообще не преуспел бы: что-что, а болтать коротышка умел просто отлично. Даже Цукишиму мог разговорить, если нужно было. Сначала Ойкава мало отвечал и как-то лениво, в своей саркастичной и пренебрежительной манере, но постепенно и вовсе перетянул всю инициативу на себя: сам писал, что-то спрашивал, рассказывал и вообще стал невероятно общительным. Но что-то всё равно было не так. Оставалось какое-то невысказанное напряжение. Только вот Кагеяма не думал об этом. Он ощущал какую-то приятную эйфорию, получая внимание от того, от кого хотел. Когда начались национальные, общение практически сошло на нет. Было некогда. Ойкава просто отписывался, что смотрел их игру, замечая между делом, что это получилось как-то случайно, поздравлял с победой. Кагеяма отвечал простым ‘спасибо’, несмотря на то, что внутри все трепетало. Тоору в его жизни стало намного меньше. и это… пугало? Зато было время подумать, что он чувствует по отношению к Ойкаве, в частности, время на это всегда находилось перед сном. Выводы, собственно, не удивили. Да, ему всё ещё очень нравится Ойкава, несмотря на свой порой скверный характер и привычку пропадать из его жизни. Да, он действительно влюблен в Ойкаву. ‘Посмотрел вашу игру с Камомедай. Удивительно сильные и классные игроки у них, конечно, намного сильнее вас. Я в восторге от их игры, надеюсь, они далеко пройдут’ Кагеяма смотрит, не мигая, на это сообщение. После проигрыша оно воспринимается как удар под дых, но… Тобио тяжело вздыхает, отвечая что-то вроде ‘согласен, я рад, что нам довелось с ними столкнуться, это был полезный опыт’ и блокирует телефон. Он не готов сейчас слушать оды восхваления обыгравшей их команде. Здорово, что Тоору оценил так высоко их потенциал, но мог бы, конечно, и проигравших поддержать. Просто интересно, чего он добивается. Когда телефон пиликает снова, он не может удержатся и краем глаза смотрит, что ответил Ойкава. Честно говоря, думал, что ты разозлишься или что-то в этом роде, но приятно удивляешь, Тобио-чан. Как состояние после игры? Немного устал, но всё лучше, чем Хината Ещё и бегать вечером пойдешь, наверное, да? Осторожнее там с нагрузками, не перенапрягайся, а то и правда будешь как Чиби-чан. Хорошо. Вы тоже берегите себя. Кагеяма готов был бы все отдать, лишь бы узнать, что движет Ойкавой, когда он пишет такие сообщения и почему настроение его сообщений так быстро меняется: пару минут назад он едва ли ни насмехался над игрой Карасуно, а сейчас даже заботится о чужом состоянии. Чертовы качели. Ойкава, глупо и довольно улыбающийся и откладывающий телефон в сторону, чтобы вернуться к учебе и подготовке к экзаменам, вдруг чихает. Из-за болезни Хинаты Карасуно немного задерживается в Токио, и за это время Кагеяма успевает посмотреть вживую пару матчей оставшихся команд и прогуляться по городу в компании других первогодок своей школы. Ячи делает ему, как и всем остальным, красивую фотографию на фоне мегаполиса (болеющий Хината не расстраивается, грозится сделать самую красивую фотку в Токио вместе с Кенмой). Оценка ‘нравится’ от Ойкавы приходит подозрительно быстро. По приезде обратно в Мияги так же быстро приходит предложение встретиться как-нибудь поболтать. Так, невзначай упоминает, между строк. Прямо не зовет, пока сам Кагеяма не заводит эту тему. Зато быстро соглашается, стоит только упомянуть. Появились первые побеги и первые бутоны. Тоору много не расспрашивает про национальные, и Тобио догадывается, почему именно. Слишком тяжело. Он и сам старается тему увести от соревнований, интересуясь, чем теперь занимается Ойкава в образовавшееся свободное время. — Слишком скучно, Тобио-чан, я… учусь… Он произносит это так обреченно и с таким печальным вздохом, что Кагеяма старается подавить смешок. — Эй, это вовсе несмешно! Твой семпай старается, чтобы поступить в хороший университет, а ты смеешься, — он нарочито обиженно отчитывает Тобио, хотя губы то и дело намереваются дрогнуть в улыбке. Приятно, однако, слышать просто ‘семпай’. Без всякого ‘бывший’. — И правда, скоро же выпускные экзамены… — задумчиво протягивает Кагеяма, как бы опомнившись. — С добрым утром, — ехидничает Ойкава, — кстати… не хочешь прийти на мой выпуск? — Я хочу. Кагеяма как будто даже не думает над ответом. Тоору улыбается и переводит тему. В целом, он почти не изменился с их последней встречи. Разве что, стал более искренним, кажется Кагеяме. С другой стороны, Ойкава все ещё старался поддеть его, дразнился, веселился, внезапно становился серьезным, но очень скоро возвращался к своему привычному состоянию. В один момент он даже как будто пытался заставить Тобио ревновать, рассказывая про свои отношения, которые пытался недавно завести. Кагеяма, конечно, ревновал, вместе с тем прекрасно понимая, что он не вправе ничего требовать от Тоору, они же не встречаются. По разочарованной реакции Ойкавы, становилось понятно, что он надеялся на другое. Но этого Кагеяма не углядел. Всё-таки он ещё не настолько проницательный, как тот же Хината. Но если бы не Хината, Тобио вообще ничего бы не заметил. Поболтав пару часов, они расходятся. Кагеяма далеко отойти не успевает, как звонит телефон, подсвечиваясь скромным ‘Ойкава-сан’. Странно, наверное, что-то забыл? — Слушай, Тобио-чан, а я… а я тебе нравлюсь, хоть немного? — спрашивает на другом конце с какой-то еле различимой надеждой в голосе Тоору. — Много. — Что? — Ну, вы спросили, нравитесь ли хоть немного, а я ответил ‘много’. Что-то не так? Звучат гудки. Кагеяма задумчиво рассматривает телефон, вероятно, надеясь, увидеть там какое-нибудь объяснение произошедшему. Слишком много вопросов, слишком мало ответов. Может, ещё получится догнать Ойкаву? Может, он далеко не ушел? Может, он ждет Кагеяму подобно принцессе, ждущей свое принца-спасителя? Они пересекутся взглядами, признаются друг другу в любви и романтично поцелуются под закатным небом. Ойкавы там не оказывается. Тобио мгновенно краснеет, стыдясь собственных мыслей. А на следующий день они переписываются как ни в чем не бывало. Кагеяма о произошедшем не упоминает, Тоору тоже молчит. Руки постоянно тянутся спросить — что случилось тогда? Но Тобио твердо решает, что сделает это при личной встрече. Если она, конечно, случится. По крайней мере, хочется в это верить. Стоит обсудить с Хинатой? Или лучше обратиться к Ячи? Она должна понимать что-то в этом. Довериться в любом случае страшно. Хотя, Хината не такой уж и плохой вариант, он же до сих пор никому не рассказал про маленький секрет Кагеямы. Ну, да, нравится ему великий король и что? Отчего-то Кагеяма уверен, что друг так и думает. В самом деле, они же с Хинатой теперь друзья? Неужели Кагеяме тоже можно вот так? Иметь друзей, влюбляться, общаться? Неужели он и правда больше не одинок, как раньше? — Великий король такой странный, — Хината неутешительно подводит итог услышанному от Тобио. — То добренький, то вредный. Но, знаешь, мне кажется, что ещё раз с тобой встретится. Наверное, ты ему нравишься. — Э? — вопрошает Тобио, вообще не видя связи в словах Хинаты. — Не делай такое лицо, Кагеяма-кун, с таким лицом ты ему точно не понравишься сильнее, — Шоё показывает язык. — Постарайся не напирать на него сходу со всеми вопросами, попробуй постепенно выспрашивать, но обязательно сделай это, понял? — Ты за кого меня принимаешь, а? — Дурак. Ничего нового от Хинаты он не узнает, но становится спокойнее. Хотя бы уже оттого, что кто-то выслушал и помог обсудить. И Шоё оказывается прав, несмотря на то, что Кагеяме его слова кажутся глупыми и несвязными, — Ойкава действительно предлагает встретиться ещё раз, но далеко не сразу, а через значительный временной промежуток, за который Тобио успевает подумать, что коротышка его надул. Встречу предлагают уже точно, прямо и конкретно. Кажется, будто он планировал её. Тоору машет приветливо, едва заметив своего кохая, и ни разу не упоминает о случившемся недавно. В голове мелькает мысль, не привиделось ли, но стоит только посмотреть на отметку о звонке в телефоне, как сомнения рассеиваются. Не показалось и даже не приснилось. Ойкава выглядит довольным, ребячится и что-то шутит, наконец, впервые много говорит о себе, и эту откровенность замечает даже такой, как Кагеяма. Становится приятнее оттого, что тебе доверяют. Хочется, чтобы так было всегда. Чтобы Тоору видел в своем кохае близкого человека, чаще улыбался, чаще касался и… — Боже, что у тебя с лицом, Тобио-чан? Ты такой задумчивый, что-то случилось? — вдруг спрашивает Тоору, заметив, что что-то не так. Кагеяма борется с соблазном высказать всё прямо сейчас, чтобы не разрушить эти постепенно складывающиеся доверительные отношения. Хотя если сейчас он соврет или отмолчится, пока Ойкава тут откровенничает, это будет, наверное, ещё хуже. В голове маленький Хината ворчит на Кагеяму, и ругается, и требует говорить прямо и словами через рот, а не скрытничать, делая только хуже. Надо попробовать. Только осторожно. — Кое-что случилось, да. Но… — Ты можешь довериться своему семпаю! Я знаю все секреты Ивы-чана, и он ещё ни разу не жаловался, что я кому-то их разболтал. — Было бы страшно разболтать секреты Иваизуми-сана. — Тоже верно, — соглашается Ойкава, вспоминая сердитое лицо своего друга. — Так, что случилось-то? — А, ну… мы можем поговорить о том, что случилось недавно? Тоору не отвечает, отводя глаза куда-то в сторону. Тобио тоже молчит, завороженно разглядывая чужой невероятно красивый профиль. — Я так и думал, что ты спросишь, — наконец нарушает тишину Ойкава, — только… ничего же не случилось? Я спросил, нравлюсь ли тебе, получил ответ и всё. Почему ты придаешь столько значения... обычному звонку? — Почему не спросили лично? — Забыл, — бессовестно врет Тоору, все ещё задумчиво глядя куда-то в сторону. — Серьезно? — Абсолютно. Обидно. Сам же говорил, что можно довериться, а потом уходит от ответа и недоговаривает. Кагеяма тяжело вздыхает. Возможно, он слишком устал от этих эмоциональных качелей, когда тебе сначала доверяют настолько, что рассказывают про проблемы в личной жизни, а потом не могут посмотреть в глаза и сказать правду. — И правда, пожалуй, слишком много значения. Становится слишком очевидно, что дальше разговор не сложится. Кагеяма встает и подхватывает свое пальто, намереваясь прощаться. — Уже уходишь? — удивленно вздрагивает Тоору. — Я думал, мы подольше посидим. Он протягивает руку, чтобы задержать кохая, но только проводит кончиками пальцев, не дотягиваясь. От этого прикосновения Кагеяма вздрагивает, где-то внутри желая, чтобы он прикоснулся больше, чтобы обнял и крепко прижал к себе. Слишком мало Ойкавы в жизни Тобио. Хочется больше. Обида, однако, берет верх. — Подольше не получится. До встречи, Ойкава-сан. Вряд ли стоило верить Хинате на слово и сразу говорить. В то же время Кагеяме не представляется возможным общаться больше с человеком, отношение которого к самому Тобио меняется сто раз на дню. Надо всё хорошо обдумать. Кагеяма видит проблему. Сам. И это уже радует. Но чувства никуда не пропадают, даже с таким отношением. Вырвать Ойкаву из своего сердца не получается. — Мне кажется, он сам до конца не понимает, как к тебе относится, — проговаривает Хината, жуя булочку, пока они идут домой. — А ты можешь не говорить с набитым ртом? — замечает Кагеяма. — Я еле понял, что ты несешь. — Хмпфмпф. — Теперь-то понятнее стало, — Тобио цокает языком и закатывает глаза, глядя на недовольное лицо друга. — Мы недавно разговаривали с Яч-чан о похожем, советовал бы я тебе бросать всё это. — А то я думаю, что слишком умно для тебя, а это Ячи-сан на тебя так влияет. — Вообще-то я многое понимаю в этом, эй! Хината показывает язык, обзывается дураком и демонстративно-обиженно уходит вперед. Кагеяма усмехается. — А если серьезно, то откуда тебе столько знать? — догоняя, интересуется Тобио. И следа обиды на чужом лице как ни бывало. — Ты-то ни с кем не встречаешься. — Во-первых, я читаю мангу. Во-вторых, вообще-то встречаюсь. — Да ну? Не верю. С кем? — Помнишь связующего Некомы? Хината довольно наблюдает, как расширяются глаза у Кагеямы. Тобио даже подумать о таком не мог. Только после этих слов он потихоньку начинает сращивать: кажется, этот тот самый связующий, который общался почти всегда только с Хинатой и иногда со своей командой и постоянно крутился рядом на тренировочных лагерях, строя недовольное лицо каждый раз, когда кто-то его отвлекал от Шоё. Интересно. Всё же коротышка поистине умеет удивлять и не только на волейбольной площадке. Впрочем, Ойкаве такого умения не занимать. Он мало пишет, редко отвечает и вечно куда-то пропадает, тем самым только сильнее притягивая и заставляя Тобио ломать голову. А за неделю до выпуска и вовсе не выходит на связь. И не читает сообщения. Кагеяма даже порывается узнать у Иваизуми-сана, всё ли в порядке, но вовремя себя одергивает. Если Тоору не хочет с ним общаться или если ему некогда, то и дергать его не стоит. А вот что делать с выпуском? Ойкава, кажется, был очень рад, услышав, что Тобио придет. Наверное, всё-таки стоит прийти. Кагеяма в толпе незнакомых людей, стоящих перед чужой школой, чувствует себя крайне неуютно и одиноко. Он опасливо озирается по сторонам, выискивая глазами Ойкаву или хотя бы Иваизуми, чтобы немного успокоить нарастающую тревогу. Тоору появляется, и они пересекаются взглядами на какую-то долю секунды, но Кагеяма точно уверен, что видел, как семпай вздрогнул от удивления и отвернулся, слегка покраснев. Рад или не рад? Как толковать такое поведение? Стоит ли уйти? В любом случае Тобио планирует не задерживаться, побывав на выпускной линейке. Да и, строго говоря, делать-то ему здесь нечего. Вряд ли Ойкава захочет сейчас с ним заговорить, у него, наверное, много дел даже после мероприятия, хотя даже в этом Кагеяма не уверен. Он ни в чем не уверен, что касается Тоору, кроме своей влюбленности, которая вытесняет даже волейбол из головы. Ойкава значит слишком много. Но в жизни Кагеямы его слишком мало. А Тоору стоит сейчас такой красивый и нарядный перед школой, вручает какому-то преподавателю букет цветов и ослепительно улыбается. Невозможный. Свое слово Кагеяма держит и действительно не задерживается, быстро покидая территорию школы, когда все заканчивается, облегченно выдыхая. Скорее всего, он просто надумал себе, что Ойкава к нему хорошо относится и доверяет, и просто повелся. И правда надо завязывать с этим общением, оно только делает больнее. — Тобио! Кагеяма вздрагивает от резкого крика откуда-то далеко из-за спины и оборачивается, наблюдая, как к нему стремительно приближается Ойкава. Оказавшись рядом, Тоору кладет руку на плечо кохая, крепко сжимая, как будто опасается, что тот вот-вот сбежит оставит его, и пытается отдышаться. Всё же расстояние пришлось преодолеть немаленькое. Кагеяма молча ожидает, когда Ойкава будет в состоянии говорить. Плечо жжет как огнем. — Я… фух… а ты быстрый… — единственное, что пока выдал Тоору. Наконец он поднимает голову и говорит уже понятнее. — Спасибо, что пришел. Только ради этого стоило бежать так далеко? — Не подумай, что я про тебя забыл или намеренно игнорировал, там просто экзамены были, и я… Мы можем встретиться вечером и поговорить? Кагеяма только удивленно смотрит, ничего не отвечая и пытаясь переварить услышанное. — Прости, умоляю, что всё так… всё так странно получается у нас с тобой. Дай мне ещё один шанс! — Л-ладно, — выдавливает из себя Тобио. — Супер, тогда в шесть там же, где мы были в прошлый раз. Ойкава почти убегает, вдруг поворачиваясь, не успев отдалиться: — Я вряд ли потом решусь, но… — Тоору виновато улыбается, — ты мне нравишься. И теперь точно убегает, скрываясь вдали. Кагеяма пораженно застывает, даже не пытаясь догнать. Значит, Хината был прав? Поразительно. Хотя, зная Ойкаву, он ещё может отказаться от своих слов, сделать вид, что ничего не было или вовсе не прийти. Сложно. Но он приходит. Даже не опаздывает. Тоору весь помятый и растрепанный, но даже в таком виде Кагеяме думается, что в этом есть свой шарм. Что-то в нем всё равно манит и притягивает. Стоит только Тобио подойти ближе, как Ойкава обнимает его. Сердце бешено колотится, а лицо предательски краснеет. Как хорошо, что этого всего не видно. Кагеяма неумело обнимает в ответ. А Тоору прижимает его к себе крепко и отпускать, кажется, не собирается. Ещё и в плечо носом утыкается. Сегодня день сюрпризов. — А… вы хотели поговорить… — И правда. Ойкава нехотя отстраняется. — Понимаешь, я… Мне жаль, что так всё получается. Ты мне нравишься, но именно это меня и пугает. Как только мы становимся ближе друг другу, я чувствую себя уязвимым и слабым, но когда ты отдаляешься, мне хочется всё вернуть, как было, — Тоору говорит медленно, словно пытается сам себе объяснить, что им движет. — Когда я тебе позвонил, это был какой-то минутный порыв, потому что мне вдруг очень захотелось узнать, что я кому-то нужен, что я тебе нужен, что я тебе нравлюсь, хотя бы немного. А когда ты сказал много, я… испугался. — И решили сделать вид, что ничего не случилось. — Да-да, — Ойкава согласно кивает головой, — когда тебя снова стало слишком много, я ни о чем, кроме тебя не мог думать, даже к экзаменам не получалось подготовиться, поэтому я перестал появляться, — на этих словах он виновато улыбается, — но сегодня, когда ты пришел, мне показалось, что объясниться с тобой будет правильно. — Вот как… — задумчиво протягивает Кагеяма, прикрывая глаза и обдумывая слова своего семпая. — В любом случае, вы все ещё мне нравитесь. — Я догадывался. Ты же бегал за мной хвостиком в средней школе, приходил на мои матчи, когда я перешел в Сейджо и это твое сообщение. И так легко шел на контакт, даже после такого. Ойкава разводит руками. — Скажи, а ты хотел бы со мной встречаться? — Думаю, да. Кагеяма отвечает быстро и впервые видит так близко, как краснеет и смущается Ойкава, отворачивая лицо. И, поддаваясь какому-то мимолетному порыву, Тобио прикасается губами к чужой щеке и тут же отстраняется, наблюдая за реакцией Тоору. Это интересное зрелище. Раскрасневшийся Ойкава прикладывает руку к тому месту, куда его только что поцеловал Кагеяма. — Насколько же я тебе нравлюсь? — он спрашивает так, будто это вопрос вовсе и не требует ответа. Тоору снова поворачивается к Кагеяме, уверенно кладет руки ему на плечи, слегка сжимая, и, не давая времени опомниться, целует, сильно напирая. Тобио рефлекторно хватается за чужую футболку, не думая, что это никак не удержит его от падения, если Ойкава продолжит, но тот вовремя опомнился. Отстранившись, Тоору снова тянется обниматься. — Останься со мной навсегда. Обращайся на 'ты' и зови по имени. Снова обыграй в волейбол и заставь из-за этого злиться. Скажи, что любишь, и крепко прижми к себе. Я хочу быть нужным тебе. Очень. — Ты нужен мне сильнее, чем кто-то другой. И я… тоже хочу остаться рядом с тобой навсегда. В сущности, их отношения мало изменились. Разве что из качелей остались только те, которые были на детской площадке рядом с домой Ойкавы. И это несказанно радовало. — Ты можешь звать меня по имени, — в очередной раз намекает Ойкава. — Не могу. — Это был не вопрос. Кагеяме казалось, что несколько месяцев отношений — срок ещё не такой достаточный, чтобы можно было переступить эту заветную черту и называть Ойкаву по имени. Точнее, может, и достаточный, но чего-то все равно не хватало. — Даже Иваизуми-сан не зовет тебя по имени! — Но я встречаюсь не с Ива-чаном! — Но он знает тебя с детства! — Но я хочу, чтобы ты звал меня по имени! Каждый раз это заканчивается одинаково. Кагеяма думает, что в такие моменты Ойкава похож на маленького капризного ребенка, несмотря на то, что он старше самого Тобио на пару лет. Тоору обиженно фыркает и отворачивается. Возможно, именно эта искренность и нравилась в Ойкаве. — Ладно, я подумаю над этим, — вздыхая, произносит Кагеяма, заслуживая обратно свое прощение. Со стороны они выглядели как обычная парочка. И действительно были ей: как и все, ходили на свидания, обнимались, целовались и держались за руки. Иногда это занимало в жизни Тобио даже больше времени, чем волейбол, и не то чтобы он сильно об этом жалел или переживал. — Ты не хочешь остаться со мной на ночь? — однажды спрашивает Ойкава. — Просто я один и… Не нужно было быть ясновидящим, чтобы понять, к чему он клонит. Кагеяме просто было интересно, как скоро это случится. В какой-то степени он даже ждал этого. — Хочу. Удивленное лицо Ойкавы говорило о том, что он совершенно не ожидал такого быстрого ответа. Или всё ещё не до конца осознавал, что Кагеяма умеет понимать намеки. Странно, вроде уверенный в себе парень, обожающий смущать Тобио сто раз на дню, имеющий большой опыт в отношениях, выслушивающий самые разные признания в любви от девушек, а признаться честно, что хочет заняться сексом, — не может. Или неужели ни разу он не заходил так далеко? Задумавшись, Кагеяма не сразу ловит себя на том, что пугающе ухмыляется. — Не знаю, о чем ты думаешь, но выглядит жутко, — прерывает его размышления Ойкава. — Да просто забавно, что тебя оказывается так просто смутить. — Еще проще было бы, если бы ты звал меня по имени. И снова это обиженное лицо. Но на этот раз у Кагеямы есть идея. Остается дождаться вечера. Уверенности становится чуть меньше, когда он подходит к дому Ойкавы. Еще меньше, когда заходит в его комнату. Но желание все равно остается непоколебимым. — А свет? — Кагеяма звучит немного напряженно, забывая даже уточнить, что не так со светом. — Хочешь выключить? — переспрашивает Тоору, догадываясь, что имел в виду Тобио. — Можно, хотя я бы хотел видеть твое лицо. Мне жутко интересно. Кагеяма согласно кивает, разрешая оставить свет включенным. Он как-то не подумал, что ему тоже хотелось бы видеть лицо Ойкавы. Тоору первый тянется за поцелуем, одновременно проводя руками от плеча до шеи, еле ощутимо стараясь надавить. За все то время, что они встречались, Кагеяма успел привыкнуть к таким жестам, но сейчас почему-то это воспринималось более… приятно? Сложно было передать это чувство. И пошевелиться будто невозможно, тело как будто сковало от удовольствия. Он сейчас, наверное, краснющий. Затем Ойкава опускается чуть ниже, переходит к чужой рубашке, расстегивая ее, и оставляет поцелуи на шее. — Выглядит так, будто тебе все равно, — говорит Тоору, видя, что Кагеяма почти не реагирует и вообще не помогает. — Если не нравится, можем перестать. — А, что? Нет, давай продолжим. Когда вместо ответа Ойкава просто недоверчиво смотрит на Тобио, последний наконец начинает действовать. По пальцам пересчитать все разы, когда Кагеяма целовал первый. И не ради шутки или не в силу привычки, а серьезно, целовал, потому что хотел. Но Тоору определенно нравилось это больше всего в их отношениях. И он всегда забавно смущался. Кагеяма запускает руки Ойкаве под футболку, неумело, но уверенно поглаживая по животу и поднимаясь к груди, и даже не сразу понимает, что именно делает. Это просто происходит и как-то очень рефлекторно. Осознание приходит только тогда, когда Тоору смущенно отворачивается. — Вот так сразу? — шутливо интересуется Ойкава, стараясь сохранять самообладание. — Интересно. Тобио удивленно останавливается. — Не нравится? — Нет, нравится. Тогда Кагеяма и вовсе снимает с него футболку. Ойкава возвращается к расстегиванию рубашки, чувствуя поцелуи по всему лицу. В щеки, в лоб, в кончик носа. Когда рубашка остается позади, Тоору несильно напирает, заставляя Кагеяму лечь на спину, касается губами шеи, спускаясь ниже, облизывает и прижимает зубами сосок, впервые добиваясь хоть какого-то ответного звука. Он победно улыбается, не прекращая двигаться дальше, когда Тобио приподнимается и, взяв чужое лицо в свои руки, притягивает, чтобы поцеловать. — Хочешь оставить меня снизу? — отстраняясь, спрашивает Кагеяма, ехидно улыбаясь. — Да, но ты можешь побороться со мной за другое место, — в ответ усмехается Ойкава, прищуриваясь. — Имей в виду, я просто не уступлю. — Уверен, Тоору? Лицо Ойкавы в этот момент выражало миллион эмоций сразу. Удивление, смущение, радость, наслаждение и все их вариации. Шедевр. Картина на миллион долларов. Хотелось бы видеть это лицо почаще, оно… так нравится… Пока Тоору пытается прийти в себя после этой выходки, Кагеяма тянет его на себя, в последний момент, заставляя поменяться местами так, чтобы самому оказаться сверху. И откуда столько силы берется? — Ладно, ты выиграл. Но, — Ойкава, загадочно улыбается, — скажи мое имя еще раз. — Тоору. — И еще разок. — Тоору, Тоору, Тоору. Он довольно прикрывает глаза на мгновение. А затем снова возвращается к телу Кагеямы, стараясь больше касаться, пока тот приступает наконец к штанам, стягивая их с Ойкавы. Получается быстрее, чем с рубашкой. — Тогда я хочу снять твои. Кагеяма соглашается. Он опускает руку на чужой член, Тоору вздрагивает от неожиданности, плохо скрывая вырывающийся стон. Когда через некоторое время, Кагеяма медленно входит в него, сдерживать все эти довольные вздохи и стоны не получается. — Не… останавливайся… Покрасневшее лицо, растрепанные волосы и учащенное дыхание, но как же красиво сейчас выглядит Ойкава. Кагеяма испытывает огромное наслаждение оттого, что только ему можно это видеть. Все заканчивается достаточно быстро, но оба чувствуют себя вымотанными. Сильнее, чем после напряженной волейбольной тренировки. — Спасибо. Кагеяма непонимающе смотрит на Тоору, ожидая продолжения фразы. — Что согласился и что до сих пор со мной. — Я тебя люблю. Ойкава улыбается. — Я тебя тоже.