«Потому что Есть такие вершины, До которых мне и вовсе не дотянуться. И если завтра мне не суждено проснуться Или я попаду под машину, Похорони меня на цветочном поле, Не прикрывая иссохших век. Чтоб проросло из них хоть что-то, коли Из меня не вырос счастливый человек»
Ангел думает, что Аки не поддержит его и отмахнется нервно. Но все же надеется испытать удачу и произносит то, о чем думал в последнее время: — Давай исполним желания, которые придут нам в голову. Мне кажется, что перед смертью люди о многом жалеют. То, что они не выполнили, причиняет им боль. Поэтому я подумал об этом. Аки задумывается: звучит неплохо, но, скорее всего, существует и какой-то подвох в этой игре. — Есть какие-то правила? Ангел задумывается, затем произносит: — Единственное: отказывать друг другу нельзя, — Ангел улыбается так, словно придумал уже множество разных желаний, будь они похотливые или жестокие.***
Ангел подумал: что ж, начнем с чего-то простого. А потом как раскачаемся да сделаем что-то невероятно странное и необычное. И жалеть ни о чем не будем. Уже никогда не будем жалеть. — Я хочу надуть мыльные пузыри, — произносит Ангел-демон, обращаясь к Аки. Аки поначалу удивляется. Зажигая сигарету и выдыхая дым, произносит: — Серьезно? То есть если завтра ты умрешь, ты не будешь жалеть, что начал с мыльных пузырей? — Серьезно. Не буду, — Ангел отвечает своим ленивым монотонным голосом. Аки докуривает сигарету. Ангелу нравится смотреть, как он курит, и демон старается ему не мешать в этот момент. Взгляд у Хаякавы словно растекается в окружающем пространстве, и невозможно определить, куда он смотрит. Может быть, даже в никуда: сейчас он весь внутри себя, исключительно в своих мыслях. Ангел никогда не лезет ему под кожу. Аки слишком погружен в свои мысли и практически машинально совершает одни и те же движения, выдыхая дым и вновь зажимая сигарету губами. Они выходят из переулка, где Аки курил, и покупают в ближайшем детском магазине мыльные пузыри. Хаякава крутит бутылек в своих руках, словно не представляя, что с ним вообще делать. Потом сует Ангелу, мол, это твоя идея. — На, делай, что хочешь. — Мы сделаем вместе, — говорит Ангел, поднимая взгляд на Аки. Всегда приходится сильно задирать голову при разговоре с напарником, кто ж виноват, что он такой высокий (или Ангел, наоборот, слишком низкий). Со стороны зрелище забавное. Ангел всегда задирает голову, обращаясь к Аки, и выглядит это крайне умилительно, и Хаякава непроизвольно усмехается. — Мы сделаем вместе, — устало повторяет Аки, мол, желание это такое мелочное в их списке желаний, но что тут поделать? На самом деле, Аки рад. Он просто этого не показывает, потому что не привык. Просто не привык видеть рядом с собой свою родственную душу. Свою отдушину. Своего Ангела. Они поднимаются по лестнице какого-то трехэтажного дома. Чертов замок мешает исполнению их плана, поэтому Аки замахивается на него найденным камнем, и тот с лязгом падает на бетонную плиту. Наконец выход на крышу свободен. Они подходят к краю, и Ангел-демон открывает бутылек с мыльными пузырями. Набирает воздух в легкие и выдыхает понемногу, формируя большой пузырь. Уже потом выдыхает быстро, и десятки маленьких пузырьков под действием ветра разлетаются, словно детишки или маленькие задорные ангелочки. Довольно красиво и необычно, делает вывод про себя Ангел. — Ну, и что тут особенного? — говорит Аки, смотря на все это пузырьковое сумасшествие вокруг них. — Попробуй, мне скажешь, — он протягивает ему бутылек с мыльным раствором, и Аки пробует выдуть их сам. — Ну, я никогда этого не делал, — говорит он в перерывах между этим нехитрым действием. — На этом все. — Мы только раскачиваемся, — говорит Ангел, смотря на множество летающих вокруг него и переливающихся на солнце пузырьков. Несколько из них, запутавшись в его крыльях, быстро лопаются и умирают. — Дальше — хуже? — Дальше — лучше! — восклицает Ангел даже немного эмоциональнее, чем обычно. Аки вдруг осознает, что мыльные пузыри подняли ему настроение. Это, конечно, не сравнится с мороженым, но все же.***
Аки держит небольшой клочок бумаги в руке и переводит взгляд то на список, то на корзину. Накануне вечером написал себе пометки, какие продукты закончились в холодильнике. С появлением Пауэр и особенно Дэнджи вся еда в его доме улетает за считанные дни: быстро заканчивается рис, мисо-паста и все соусы. Денджи накануне вечером маячит над ним, постоянно причитая: «Еще горчицу…. И джем… Клубничный! И вишневый тоже! Соус терияки купи давай. Так. А кунжутное масло — это вкусно? Хочу попробовать». В итоге тележка наполняется огромной горой продуктов, и Аки стоит на месте довольно долго, сосредоточенно сверяя содержимое со списком. Ангел ковыряет ногой пол и скучает. И тут ему приходит идея, о которой Аки пока не догадывается. Хаякава расплачивается на кассе, и когда узнает сумму, очень недовольно морщится, чем вызывает невольный смешок у Ангела. В дополнение к этому он матерится, упоминая Денджи, но от продуктов не отказывается и расплачивается наличными. Они складывают в три громадных пакета продукты, и Аки вроде как собирается ставить тележку на место, но Ангел выдает: — Никогда я не катался на тележке. Аки понимает, к чему Ангел клонит, но уговор есть уговор. Напарники друг другу обещали: они выполняют все, что является их желанием, прежде чем умереть и пожалеть о неисполненном. Они отходят на стоянку, продукты засовывают в багажник машины. Ангел терпеливо ждет. — Садись давай, — вздыхает Аки. Ангел перекидывает тонкие ноги, взбираясь на тележку и усаживаясь в нее. Такой хрупкий и мелкий, что помещается там довольно легко. — Давай с ветерком, — говорит Ангел, поднимая взгляд на Аки, который навис над ним, опершись о ручку тележки. — Тебе крыльев не хватает, чтобы с ветерком? — Это другое, — почти обижается Ангел. — Кати давай. Аки вздыхает, но тут же берется крепко за тележку и разгоняется. Они выезжают из парковки, заворачивая так, что Ангел чуть не вываливается из тележки, но Аки вовремя выруливает и вновь набирает скорость, везя его по ровному асфальту. Демон поднимает голову вверх. Ветер обдувает его лицо и волосы. Сумерки. Фонари включили, и они мчатся по аллее, освещаемой желтым светом, и Ангелу даже хорошо. Он чувствует себя иначе. Свободнее. — Я тебя возить не буду, — почти кричит Ангел, пока Аки старательно двигает тележку. На самом деле ему не тяжело: Ангел-демон такой легкий и маленький, что вообще не представляется сложным его катать. — Я сюда и не влезу, — замечает Аки. Ну, главное, что Ангелу понравилось, потому что внезапно он видит промелькнувшее подобие улыбки на его лице. Аки совершенно точно видел эту улыбку, ему не показалось! Внезапно Ангел смеется. — Внутренности щекотно, — кричит он, и Аки вспоминает это ощущение. Это чувство, когда ты качаешься на качелях в детстве или спускаешься с крутой горки на велосипеде. Катишься на аттракционах вниз. Вот такое ощущение, что скручивает кишки, и от этого щекотно. Через несколько минут Аки заворачивает обратно к парковке и останавливается у машины. — Ну, как? — Хаякава так старался, что даже запыхался и вспотел. — Классно было, — произносит Ангел. — Тогда мы когда-нибудь полетаем над землей с помощью моих крыльев. Тебе понравится.***
Приветливая девушка-промоутер раздает листовки возле кофейни, поэтому Аки приходится взять в руки бумажку, проходя мимо нее. Отказывать ему неловко, поэтому он крутит листовку в руках и хочет уже засунуть в карман, чтобы потом выкинуть где-нибудь, как Ангел вырывает из его руки бумажку. Недолго ее изучает, вынося свой вердикт: — Я никогда не пробовал миндальный латте. — Ну, ты же пробовал миндаль и латте отдельно? — достойный ответ. — Вот это то же самое. Пошли уже дальше. Работа себя ждать не заставит, но Ангел-демон очень ленивый и любит перерывы. — Я хочу миндальный латте, — повторяет он, зная, что Аки сдастся. Аки осторожно берет листовку из рук демона, чтобы не коснуться, и некоторое время ее изучает. — Ладно, пошли, — Хаякава резко останавливается и разворачивается. Надо сводить его в кофейню. И когда он уже наестся и напьется всего этого сладкого сумасшествия? Каким образом он может вообще столько сладкого есть, остается только гадать. — А ты что будешь? — Жасминовый чай. — Неплохо, — задумчиво тянет Ангел. — Звучит вкусно. Аки знает, что Ангел потом выпросит у него поделиться или обменяться напитками. Они заходят в кофейню и на них устремляются настороженные и заинтересованные люди, они внимательно разглядывают Ангела, и Хаякава, в общем-то, понимает их осторожность и панику. Аки усаживает Ангела-демона за столик, а сам идет заказывать кофе и чай. Все деньги уходят на его вкусности, но Аки зачастую не может почему-то позволить ему заплатить самому. Хаякава чувствует какой-то прилив нежности, тошнотворно слащавой. В его понимании он не должен испытывать такие чувства. Для того, чтобы исполнить свою главную цель, Аки вообще не должен чувствовать что-то, иначе это может помешать. Но в его жизни однажды появляются балбес Денджи и хитрая Пауэр, и Аки чувствует нежность, думая о них. А когда появляется Ангел, Аки ощущает себя немного счастливым. Он отгоняет эти мысли прочь. Подальше. Иначе потом только тяжелее умирать, если вдруг окажется, что ему больно потерять что-то или кого-то в этом гребаном обреченном мире. Он делает заказ и вскоре приносит готовые напитки, садясь за столик к демону. Ангел пробует миндальный латте, смакуя на языке этот вкус, и выносит свой вердикт: — А звучало вкусно. — Я же сказал, что ничего особенного нет, — произносит Аки и замолкает. Он даже знает, что произойдет через секунду, но виду не подает, продолжая попивать из трубочки свой жасминовый чай. — А дай мне попробовать, — бесстыдно заявляет Ангел и дает понять, что отказы не принимает. Ангел тянет свои тонкие ручки через столик, нагло забирая у Аки его напиток, и пробует. — Вкусно, — выносит свой вердикт Ангел-демон. — Не отдам теперь. Аки вздыхает: — Я так и знал, — и меняется с ним, забирая миндальный латте себе. Хоть и не любит миндаль, но потраченных денег жалко, а Ангелу, как назло, не понравилось. Ладно, неплохо. Главное, что Ангел теперь доволен.***
В размышлениях о том, как передать Ангелу свое тепло, если уж он не может его касаться, Аки пришла в голову одна идея. И это даже можно вписать в список их желаний, так что на этот раз желание Аки — поделиться с Ангелом теплом. Он долго собирается с мыслями, но в конце концов, не отступает от своей цели, потому что сейчас самый подходящий момент — Ангел пришел к ним в гости перекусить. Ему почему-то сложно все это произнести, сложно сделать такое предложение. От этой нервотрепки хочется курить. И чего это он так разволновался? Ангел должен понять, что это необходимый жест, и никакого скрытого смысла здесь нет. — Ангел, — говорит Аки. Демон поднимает голову, устремив свои миндалевидные глаза на человека. — Хочешь, одолжу свою толстовку? У Ангела внутри что-то переворачивается. Так приятно скручивает внутренности, и ощущение такое, словно внутри происходит целая революция, жестокая война. Он никогда не испытывал такое. Ангел сначала молчит, а затем произносит, собравшись, наконец, с мыслями: — Это твое желание? — Да, — коротко произносит Аки. — Хочу, — также коротко отвечает Ангел. Он немного опешил, поэтому не получается сказать что-то более связное и обдуманное, чем два слога. Аки исчезает в своей комнате и приносит толстовку. Взгляд у него опущен, он смотрит в пол, но затем, наконец набравшись смелости, переводит взгляд, смело устремляя на демона. И протягивает свою черную толстовку. — Мне холодно, поэтому сейчас надену, — Ангел врет. Он берет из рук Аки толстовку и надевает. Зрелище Хаякаве предстает довольно комичное и милое. Он, конечно, знал, что его вещи будут великоватыми для Ангела, но чтобы настолько… Ангел тонет в его толстовке, и рук его совсем не видно за длинными рукавами, только кончики пальцев. Ангел словно чувствует тепло, исходящее от толстовки. А одежда Аки на самом деле очень плотная и с дополнительным шерстяным слоем, так что вскоре ему становится довольно жарко, но он ее все равно не снимает.***
Наконец наступает долгожданный выходной. Такой свободный день выдается нечасто, и Аки, наверное, мог бы потратить его на бессмысленное листание манги и готовку целой кастрюли еды для него и двух обжор. Но в руках он держит брошюру с информацией о тихом туристическом городке у моря. Красочные картинки и заманчивая статья на брошюре привлекают Аки, и с самого утра он изучает листовку, лениво лежа в кровати. На обратной стороне написано, как добраться до приморского городка, и замечает расписание электрички. Взгляд падает на часы, и Аки подмечает, что вроде как даже успевает на ближайший по времени поезд. Хаякава вертит листовку с мыслью, что это, пожалуй, сгодится для желания и, одевшись, выходит из дома, чтобы навестить Ангела в его комнате. Тот открывает дверь и видит Аки в его привычном одеянии с сигаретой в зубах, правда хвостик черных волос на голове немного кривоват, и становится понятно, что он спешил. — У нас ведь выходной? — зевает Ангел: он вообще-то собирался спать допоздна, а потом весь день валяться в постели, но его разбудили уже в девять утра. — На море поедешь? — до Ангела не сразу доходит, но через несколько секунд он понимает: это желание Аки. И по всей видимости такое желание, ради которого он был готов подорваться и кривовато завязать свой неизменный хвостик. — Ладно, — он лениво поправляет свою пижаму. — Проходи, сейчас оденусь. Аки приземляется на кровать Ангела, и ему особо нечего делать, остается только наблюдать, как тот совершенно хаотично и ленно собирается. Сначала подозрительно долго чистит зубы, а потом оказывается, что Ангел попросту заснул в процессе и спал, стоя с зубной щеткой во рту. Затем умывается и снимает пижаму. Оказывается, что части выданного ему костюма разбросаны в разных местах комнаты: брюки — на спинке кровати, рубашка — под столом почему-то, и только пиджак единственный висит на вешалке как положено. Галстук он так и не находит, ну и черт с ним, и Ангел словно проходит квест в поисках одежды, вразвалочку нагуливая метры по всей комнате. Аки подмечает: вроде и ест много углеводов, а совершенно не поправляется. Ангел производит впечатление хрупкого создания, которое легко сломать. Даже ребра его можно пересчитать, проводя кончиками пальцем от одного к другому, и острые ключицы его выпирают заметно. Аки невольно следит за передвижениями по комнате Ангела, все больше обращая внимание на его тело. Под строгим рабочим костюмом не видно деталей, но оказывается, что коленки у демона такие костлявые на вид, и икры худые. Ангел не замечает наблюдения за собой, потому что слишком занят поиском одежды. Но наконец он еле оделся и вроде как готов. — Причешись, — замечает Аки, указывая на растрепанные волосы, которые местами сбились в колтуны. — Сам бы причесался, — хмыкает Ангел, обращая внимание на его неровный хвостик. Аки невольно берется за волосы, замечая, что хвост сильно сдвинут влево, а пряди выбились в разные стороны. Ангел берет расческу в руки и причесывает по всей длине свои волнистые рыжеватые волосы. Они после причесывания распушаются и электризуются, отчего создается впечатление, будто у Ангела на голове рыжее облачко. Они успевают в назначенное время на электричку и запрыгивают в нее, когда остается только минута до отправления. Ехать нужно полтора часа, и вечно сонный Ангел засыпает. Аки, которому уже надоело смотреть в окно, а разговаривать не с кем, решает поразглядывать демона. Ангел безмятежно спит, и рот его немножко приоткрыт, а ресницы, длинные и пушистые, светятся рыжим в ярких лучах солнца. Когда до приезда остается буквально пятнадцать минут, море видно из огромных окон электрички. — Скоро приедем, — Хаякава будит Ангела, и тот резко поднимает голову, будто чего-то испугавшись, но вскоре успокаивается и обращает внимание на вид в окне. Аки в принципе этого и добивался: на лице Ангела-демона появляется на мгновение восторженность. В окне — море, освещаемое солнцем, отчего оно переливается крапинками бликов. Бывает, оно волнуется, но в целом море ровное, что говорит о хорошей погоде снаружи. Они выходят на перрон, спрыгнув со ступенек электрички, и сразу же отправляются к морю. Людей на берегу не так уж и много, это они подмечают, еще даже не дойдя до пляжа. Не сезон. Тем лучше — Аки не нравятся людные места. На пляже в ряд стоят палатки с уличной едой, и продавцам, в прочем, тут особо нечего ловить из-за отсутствия потенциальных покупателей, но Аки замечает палатку с сахарной ватой и знает, что произойдет через секунду. — Давай еще сахарную вату прихватим, — естественно, чего и следовало ожидать. Аки покупает Ангелу вату, и личико напарника прячется за пушистым сахарным облаком, когда демон принимается его уплетать. Они доходят до пляжа, и оказывается, что в нем вовсе нет ничего особенного. Они перекидываются парой слов, подмечая, что погода сегодня располагает принять гостей и одарить их своим теплом и нежным ветром. Море переливается вдали и изредка волнуется небольшими волнами. Они садятся на свободную скамейку чуть поодаль от берега. Ангел все еще поедает свое сахарное облако, с аппетитом и даже немного счастьем, видно, что ему очень нравится. Он обращает внимание на Аки, который наблюдает за ним. — Хочешь попробовать? — поднимает голову Ангел, и Аки видит, как в уголках рта его и чуть-чуть на щеке застыла сахарная карамель. Аки пытается захватить хоть немного сахарной ваты в рот и пробует на вкус. Она тут же тает во рту, и о ней напоминают лишь застывшие кусочки сахара, прилипшие к нёбу да приторный сладкий вкус. Неплохо, правда маловато. Но главное, что Ангел даже счастлив. Аки переводит взгляд на море и долго-долго всматривается вдаль, понимая, что поездка пошла ему на пользу: нервы немного успокаиваются, и теперь он может выдохнуть свободно и вдохнуть вновь свежий морской воздух. Ангел тоже смотрит на море. Ничего необычного, но главное, что Аки, кажется, счастлив.***
Ангел остается в их квартирке на ночь: Пауэр уговаривает посмотреть вместе фильм по телевизору. Они смотрят до часу ночи, но в итоге Пауэр засыпает самая первая на плече у Денджи, хотя сама больше всех рвалась посмотреть этот фильм вместе. Денджи укладывает ее на кровать, и они втроем досматривают фильм. Узнав концовку, Денджи в щенячьем восторге рассказывает о своих впечатлениях, а Аки, наоборот, ворчит, что ничего удивительного в этом фильме не увидел. Но время уже позднее, поэтому они решают оставить Ангела на ночь и постелить ему на полу. Кое-как Аки находит среди своих небольших пожитков дополнительное одеяло и подушку. Затем осматривает Ангела: тот сидит на полу уже сонный. Приходит мысль, что в костюме ему спать неудобно будет, поэтому они с Денджи без разрешения Пауэр ищут в ее вещах подходящую домашнюю одежду. Получается найти кофту с кричащей надписью ярко-розовым цветом «Я супер-крутая сучка!» и пижамные штаны с котами. Даже одежда Пауэр оказывается Ангелу велика, и он закатывает рукава кофты. Зрелище Аки предстает очень забавное: на Пауэр кофта с надписью «Я супер-крутая сучка!» смотрится гораздо более подходяще, чем на Ангеле с его буквально ангельской внешностью, а Денджи ржет уже в открытую. Но в итоге топает спать, оставляя их вдвоем. Аки на кровати, а Ангел ложится на матрас на полу, прикрываясь одеялом. Демон пытается уснуть, но не получается на новом месте сделать это. Он переворачивается на другой бок в сторону Аки и замечает, что тот также повернут в сторону Ангела. Только глаза его открыты, и он лежит, подперев ладонью голову. — За мной наблюдаешь? Жутко выглядит, — тихо произносит Ангел. — Удобно тебе с такими крыльями спать? — вдруг спрашивает Аки тоже шепотом. — Я привык. Но сейчас не могу заснуть просто потому, что место другое. Они замолкают, изредка смотря друг другу в глаза. Если у Аки осталась хоть капелька человеческого смущения, то Ангел этого смущения совершенно не чувствует. Он уже привык к этой мысли: они друг к другу неровно дышат. Проще говоря, влюбились они. — Сползай сюда, — Ангел отодвигается к краю матраса, приглашая Аки. И, о черт, Аки соглашается. Должно быть, его самого такие мысли посещали. Или какие-то другие? Они повернуты друг к другу боком и смотрят в глаза. Долго-долго смотрят, но ночь-то длинная, так что ничего страшного. — Я хочу тебя поцеловать, — вдруг произносит Аки, глядя на него бесстыдно. — Смешная шутка. Ты же знаешь, чем это обернется, — шепчет Ангел-демон. — Знаю. — Я не хочу тебя лишать дней жизни, уж тебя-то точно, — Ангел даже хмурится немного. Аки думает: может быть, завтра я уже буду мертвым и никогда этого не сделаю. Все месяцы жизни, что у меня есть в запасе, когда я сдохну, окажутся просто потерянными впустую. — Я взвесил все «за» и «против», и это мое желание, Ангел. Ангел ослушаться не может, они же друг другу обещали. Аки приближается к его лицу и ощущает его теплое дыхание. Миллиметр за миллиметром придвигаясь, привыкший к темноте, он видит эти тонкие маленькие губы. Аки соприкасается с его губами, сминая их и пробуя на вкус. Ангел пользуется случаем, наверное, единственным случаем за всю их жизнь, когда он может почувствовать его губы. Губы Аки шершавые, и он облизывает их, увлажняя. Его Ангел, милый Ангел, такой маленький и хрупкий, совершенно ленивый с тяжелым характером, с которым, однако, ему удалось совладать, Ангел с тонкими руками и костлявыми пальцами, Ангел с белоснежными ослепительными крыльями. Ангел с мягкими губами. Поцелуй длится недолго, и Аки отстраняется, чувствуя прилив адреналина и страх. — Сколько? — Два месяца, — шепчет горячо Ангел. Плевать. Он уже сошел с ума, когда приближался к его лицу, сумасбродно соглашаясь на эту затею. — Я буду называть тебя «суицидник», — говорит Ангел. — Как скажешь, — усмехается Аки. Они некоторое время молчат, смотря друг на друга. Каждый в своих мыслях, и одновременно мысли их сосредоточены друг на друге. — Ангел, — без цели произносит Аки, просто смакуя его имя на своих губах. «Ангел» — отдается голос Аки эхом внутри демона.***
У Ангела не осталось рук. У Аки — есть лишь одна. Рукава бессмысленно болтаются на ветру, напоминая о недавних событиях и об их непривычном положении. Еще бы кто-то к этому так просто привык. Аки кормит Ангела фруктовым пюре. Ангел-демон спокоен, и лицо его не выражает никаких эмоций, он полностью сосредоточен на своем обеде, потому что давно не ел. Аки всегда заботливо его кормит, делает паузы, чтобы Ангел прожевал еду, так что они могут общаться без слов, им даже понимать друг друга не надо. Настолько они уже привыкли друг к другу. Ангел доедает фруктовое пюре. Они сидят на скамейке. Ветер сегодня такой промозглый, и вот-вот должен начаться ливень, но они почему-то не спешат покинуть скамейку, чтобы спрятаться под козырьком магазина от дождя. — Аки, я чувствую, что мы скоро умрем. Аки выдыхает. — Хочешь еще что-то сделать? — Я хочу попробовать покурить. Давай покурим. Аки достает из пачки сигарету, затем вторую, все это проделывая одной рукой. Аки, убрав пачку обратно в карман, достает зажигалку и закуривает. Наклоняясь к лицу Ангела прикуривает ему кончик сигареты. Они просто курят, и действие это скорее зависит напрямую от Аки, потому что он то вынимает, то вновь дает Ангелу сигарету и курит при этом сам. До тех пор, пока сигареты не истлевают, они курят молча. Аки выкидывает окурки. — Хочешь что-нибудь сказать? — смотрит Ангел ему в глаза. — Наверное, я люблю тебя и прощай. — Я люблю тебя и прощай, — повторяет Ангел.