that’s when I look at you

Чифую просыпается от того, что кто-то дышит ему в шею. Само по себе это чувство довольно приятное, как теплый ветер на коже, но когда он поворачивается, его лоб почти сталкивается со лбом Такемичи. Он подавляет вскрик, короткое замыкание разума, заставившее его окончательно проснуться. Такемичи обвивал рукой его талию, подбородок парня лежал у него на плече, а лодыжка фиксировала его ступни на месте. Чифую без особого энтузиазма пытается выбраться, осторожно отрывая руку лучшего друга от себя. Положение, в котором они находятся, довольно… опасно — он не может гарантировать, что к утру останется в живых после такого, учитывая, что его сердце буквально разрывается в груди от одной только мысли. Чифую не знает, сколько сейчас времени, но сквозь окна проникает только лунный свет, поэтому, вероятно, ещё глубокая ночь. — Такемучи… Чифую выдерживает удушающее молчание, когда видит глубоко нахмуренные брови. Он ведь спит? Линии, залёгшие меж его бровей и на лбу, так и провоцируют, чтобы сгладить их. И он уже протягивает руку к лицу, но она замирает в воздухе. — …Нет, нет, нет… — бормочет Такемичи себе под нос, в его голосе звучит тревожная настойчивость. — …Пожалуйста, не уходи… Чифую словно ударили под дых. — Такемучи?.. — он вздрагивает, когда его лучший друг крепче сжимает его рубашку, а ногти почти впиваются в кожу. — Нет, Хина!.. Глаза цвета морской волны расширяются. Такемичи начинает дрожать, снова и снова выкрикивая её имя. Чифую тоже потеет, но с нарастающим страхом отмечает, что кожа Такемичи холодная, как лёд. — Аккун! Чифую паникует. Ему наверняка снятся кошмары о друзьях детства, и, скорее всего, о их будущих смертях… — Такемучи, эй… — судорожно вздохнув, он ловит его руку, — Проснись, партнёр. Слезы текут из его закрытых глаз сквозь влажные темные ресницы и мерцают на побелевших щеках, отражая серебряный лунный свет. — Чифую… — надломленно шепчет он сорванным голосом, — Прошу, не покидай меня… В горле внезапно пересохло. Чифую сглатывает. Такемичи все еще спит, погруженный в дурной сон. Он высвобождает ноги и садится, хватая своего партнера за плечи. Он пытается его разбудить. — Эй, чувак, проснись. Тебе снится кошмар. Такемучи, эй… Из глубины горла его друга все еще доносятся болезненные стоны, а из глаз быстро текут крупные слезы. Он хмурится и бормочет что-то нечленораздельное. Нервы Чифую сжимаются где-то в районе солнечного сплетения, и каждый тяжело произнесённый слог его имени заставляет грудь ныть от невыносимой боли. Он не перестает пытаться разбудить Такемичи, но все его усилия оказываются бесполезными. Такемичи не показывает признаков возвращения в сознание, и дело доходит до того, что он выкрикивает имя Чифую в отчаянной агонии. — Нет-нет-нет, этого не может быть, нет, я не позволю тебе умереть!.. Чифую наклоняется и берет его голову в свои руки, пальцы становятся мокрыми от слёз, стекающих по щекам. — Я здесь, — нежно шепчет он Такемичи на ухо, чувствуя его дрожь, — я здесь, партнер. Я тебя не оставлю. Пожалуйста… пожалуйста, вернись ко мне. И постепенно тело Такемичи высвободилось из дрожащих напряженных рук, соскользнувших с плеч на кровать. Ледяная кожа вновь становится тёплой. — Чифую? — с любопытством спрашивает Такемичи, выравнивая дыхание. — Да?.. — в его глазах вспыхивает беспокойство. — Ты здесь. — Чифую плечом чувствует его улыбку, — Слава Богу. — Такемичи крепко обнимает его, сминая пальцами рубашку на спине, на этот раз более нежно, — Слава богу… — вновь повторяет он. — Я никуда не уйду, идиот. — Я знаю. Когда состояние друга кажется Чифую нормальным, он отрывается от него, и что-то тёплое и щекочущее остаётся между ними, но Такемичи вдруг тянет его обратно. Чифую тут же падает на него и выругивается себе под нос. — Прости. Такемичи успокаивает его, сложив ладони на спине. — Давай останемся так, Чифую. Господи Иисусе. Такемичи точно хочет убить его. Чифую переносит половину своего веса на кровать, но его руки по-прежнему обнимают друга. — Прости, что тебе пришлось это увидеть. — шепчет Такемичи расстроенным голосом. — Нет, ты не должен извиняться. Ты через многое прошёл, — он не скрывает беспокойства на лице. Честно говоря, было бы странно, если все те прыжки во времени никак на нём не сказались бы. Но как насчет случаев, когда Такемичи остается один? Все это время он боролся со всеми своими внутренними демонами в одиночку? Чифую чувствует что-то неприятное в своём животе, словно вихрь из чувств, которые крутятся внутри него. Он не просто напуган и переживает за Такемичи. Он в ужасе. Чифую не хочет, чтобы его друг прошел через все это в одиночку. Потому он мягко спрашивает у него: — Хочешь поговорить об этом? Такемичи качает головой. — Честно говоря, я мало что помню. Просто отрывки. Как умирает Хина, и как ты… — он втягивает воздух, — Умираешь от руки Кисаки. — Это… довольно травмирующе, да. — он закусывает нижнюю губу. Как же глупо говорить об очевидном, Чифую. Он пытается подобрать слова, но вместо этого расслабляется, стараясь быть честным, — Я не знаю, что я могу сделать, чтобы тебе стало лучше, но… Я всегда здесь, если тебе нужно с кем-то поговорить. Лицо Такемичи расплывается в нежной улыбке, но его глаза наполняются очередной плотиной из слез. — Блин, прекрати! — Ха? Что я сделал?! — недоуменно кричит он шепотом. — Ты заставляешь меня плакать, придурок. — Как это может быть моей виной?!

***

А когда наступает утро, мать Чифую заходит к ним, заставая их в объятиях друг друга. Она понимающе улыбается, ничего не говорит и тихо закрывает дверь.