Цветы в Пепельной долине

      Рабенда собралась с силами, подпрыгнула и ударила кулачком по стеклу охранной будки, стараясь привлечь внимание мужчины, сидящего внутри. Окошко располагалась слишком уж высоко для шестилетней девочки, и ей пришлось сильно поднапрячься, чтобы достать до него.       — Чего тебе?       Из окошка высунулся старый мужчина с морщинистым, словно сухофрукт, лицом и сединой в волосах. Он оглядел девочку взглядом полным пренебрежения.       — Здравствуйте! — Ничуть не испугавшись его сердитого вида, Рабенда сделала традиционный приветственный поклон, которому ее обучили в школе, и попросила охранника: — Откройте мне ворота, пожалуйста. Я пришла к своим братьям.       Охранник высунул голову побольше, огляделся по сторонам, ища взрослых сопровождающих, но около ворот исправительной школы стояла только мелкая девчонка.       — Где твои родители? — спросил мужчина и строго добавил: — Без взрослых тебе сюда нельзя.       — Почему? — удивилась девочка. — У меня есть это.       Рабенда помахала бумажкой с печатью школы перед носом охранника. Это было официальное напоминание о возможных свиданиях, рассылаемое канцелярией школы родственникам воспитанников. Своеобразное приглашение — приходите повидаться со своими преступными детками.       Мужчина пожевал губу, раздумывая, что ему делать с мелюзгой. На самом деле, он не знал, могут ли несовершеннолетние посещать исправительную школу без сопровождения, а девчонку пытался просто припугнуть из вредности.        — Подожди. — Мужчина скрылся в будке. Он связался с инспектором по внутренней телефонной линии и кратко обрисовал ситуацию — стоит девчонка, пришла навестить кого-то, что делать с ней, гнать взашей или пропустить? И только, получив положительный ответ от старшего инспектора школы, он открыл ворота и позволил девочке войти.       Рабенда вежливо поблагодарила его и припустилась вперёд — навстречу к братьям.       Она шла немного вразвалку из-за тяжелого портфеля за спиной, набитого сладостями и едой для братьев. В том самом уведомлении, которое Рабенда демонстрировала старику, был перечень вещей запрещенных для вноса, казавшийся юной девочке абсурдным: кому нужны огнестрельные или режущие предметы в школе? Впрочем, тонны мотти и дораяки в этот список не входили, что позволяло Рабенде заполнить весь портфель этими сладостями.       — Здравствуйте! — снова поздоровалась Рабенда. На этот раз с угрюмого вида женщиной в форме, встречавшей посетителей внутри здания.       Женщина не удивилась юному визитеру — за годы службы и не такое увидишь. Она принялась монотонно проверять ее портфель на наличие запрещенных вещей. Но стоило открыть портфель, как на пол посыпались десятки упаковок с дораяки разных вкусов.       Рабенда ахнула и принялась судорожно их подбирать.       Охранница вытащила все вещи из портфеля: ингалятор, карта местности, куча сладостей для передачки, пару помятых листов с наклейками. Ничего запрещённого не было, разве что обилия сладостей слегка настораживало.       — К кому ты идешь? — спросила женщина после тщательного осмотра ее вещей.       — К братьям Хайтани! — звонко ответила девочка.       От упоминания братьев Хайтани у женщины пробежал ворох холодных мурашек по спине. В стенах школы их величали по — разному: «Двойное зло», «Ужасные братья», «Дьявольская двойня». В общем, ничего хорошего. Каждое новое прозвище — хуже последующего.       Прослужив более десяти лет в исправительной школе, женщина могла с уверенностью заявить — братья Хайтани были гнусными, отвратительными и пугающими до нервного исступления.       — Твоё удостоверение личности при тебе?       Девочка кивнула и вытащила из кармана небольшую карточку, на которой было выведено: «Хайтани Рабенда, 6 лет».       «Младшая сестра», — поняла женщина, занося данные с карточки в регистрационный журнал.       Охранница повнимательнее оглядела девочку. Маленькая и тощая, словно ветка, в огромном красном пальто и в нелепой шапке с кошачьими ушами — Хайтани Рабенда не имела ничего общего с крепкими и рослыми братьями. Кроме глаз, которые у всех Хайтани были одинаковые — фиолетовые, напоминающие по цвету лепестки фиалки.       После всех нудных, но необходимых процедур, Рабенду сопроводили в пустую комнату для свиданий.       Под встречи воспитанников и родителей выделили одну из самых просторных комнат в исправительной школе: около стен были расставлены столы и стулья; в углу организовано небольшое кухонное пространство с чайником и шкафчиком с кружками. Предполагалось, что родители будут ежемесячно навещать своих детей, пользуясь возможностью, но, к сожалению, данная комната частенько пустовала. Иногда даже по несколько месяцев подряд.       — Присядь и подожди, скоро твоих братьев приведут, — распорядилась женщина и вышла.        Стоило двери за охранницей закрыться, как Рабенда поспешно принялась поправлять волосы, приглаживать выбившиеся из косы пряди, и смахивать пылинки с одежды.       Братьев она не видела давно — с момента их отъезда. Поэтому Рабенда отчаянно желала предстать перед ними в абсолютно идеальном виде. Она с предвкушением ожидала их реакцию на ее новенькое красное пальто, купленной тетей буквально неделю назад, и ранец с Луной из «Сейлор Мун». Не было никаких сомнений — братья придут в восторг. Ведь рисунок Луны светился в темноте, и ни у кого в школе такого не было!       Рабенда расстегнула пальто, но потом, подумав, сняла его полностью. Под пальто она специально надела школьную форму, чтобы продемонстрировать ее братьям. Очаровательная форма с белой матроской и юбкой в складку очень шла юной Хайтани.       Рабенда заняла один из стульев и принялась с нетерпением ждать. Когда ей казалось, что она слышит чьи-то шаги, то принимала максимально возможный отрешенный вид, стараясь не показывать свое волнение. Но проходили минуты, а братьев все не было. Казалось, что они и вовсе не придут.       Рабенда потихоньку сникала, и в голову девочки закралась мрачная мысль: а что если братья обиделись, потому что она не навещала их раньше, и решили не приходить к ней? Но вот, раздался щелчок, скрипнула дверь, и два рослых офицера ввели в комнату братьев Хайтани, одетых в серые застиранные комбинезоны.       — Братики!       Рабенда не сдержалась: соскочила со стула и бросилась навстречу им. Вся напускная отрешенность испарилась, стоило Риндо и Рану появиться.       — Раби-чан!       Потрясенные братья, застыли на пороге — никто из них не ожидал увидеть младшую сестру в исправительной школе, да еще и одну.       — Почему вы так долго? Я уже думала, вы не придете, — бормотала девочка, уткнувшись лицом в колени Риндо.       Из глаз потекли непрошеные слезы, и Рабенда принялась усиленно вытирать их руками, размазывая по щекам. От собственных мрачных мыслей и долгого ожидания вся ситуация пошла не по плану. От этого становилась еще неприятнее и слез становилось больше.       Переглянувшись, Ран и Риндо улыбнулись. В мире менялось абсолютно все, кроме их плаксивой младшей сестрёнки.       — Эй-эй, — принялся утешать сестру Ран. Он погладил ее по спине, но рыдания все не прекращались, лишь становились прерывистее — Рабенде не хватало воздуха и она, открыв рот, пыталась отдышаться.       — Это что? Твоя школьная форма? Такая красивая, — деланно восхитился Риндо. Он внимательно следил за сестрой, переживая, как бы не начался неуместный приступ астмы.       Судьба всегда была немилосердна к детям семьи Хайтани — гулящая мать, пьющий отец, равнодушные родственники. Однако на Рабенде мир отыгрался больше всех, наделив девочку слабым здоровьем, и преподнеся в подарок среднетяжелую астму. Ран и Риндо частенько проводили ночи рядом с сестрой, следя, за ее ночными приступами.       — А галстук сама завязываешь? Такой аккуратный узел, — подхватил Ран.       Рыдания потихоньку стали замолкать. Братья продолжали нахваливать и ее юбку, и гольфы, и матроску, пока Рабенда не заулыбалась, демонстрируя белые, как сахарок, зубки.       Они заняли один из дальних столов, подальше от бдительных охранников, испытывающее следящих за их встречей. Присутствие охраны было обязательно. Руководство не питала иллюзий насчет нрава подростков, содержащихся в школе, поэтому подобные меры были необходимы не сколько для предотвращения возможного бунта, сколько для безопасности посетителей.       — Я принесла это вам.       Рабенда с гордостью вывалила из портфеля сладости.       Братья Хайтани с благодарностью все это приняли. И было совершенно не важно, что ни Ран, ни Риндо не любили мотти и дораяки. Главное, что сестра помнила о них, и попыталась сделать приятный сюрприз, хоть и в своей неуклюжей манере.       «Надеюсь, она не заставит это есть», — мыслено взмолился Риндо, с отвращением косясь на мотти. Он ненавидел мотти — безвкусные, пресные и постоянно липнут к зубам так сильно, что потом еще целый день ходишь и пытаешься достать остатки этой гадости.       Ран также с неприязнью оглядывал гору сладостей — он не любил сахар в любом его виде.       Сидя на коленях у Риндо, Рабенда с упоением рассказывала обо всем: о школе, об уроках, о скучных преподавателях, о ее друзьях. Хвасталась своими успехами в учебе и редкими наклейками, которые специально притащила.       — Держите, это вам. — Рабенда неохотно протянула им по листу с наклейками. Расставаться с такой роскошью было жалко, но девочка пересилила себя — это ведь братьям.        Старшие Хайтани хоть и приняли подарки с широкими восторженными улыбками, про себя подумали, рассматривая листы: «Что за херня?»       Словно поняв их недоумение, Рабенда сказала:       — Это Сейлор Мун.       Для братьев все стало только непонятнее. Риндо кивнул, будто все понял и незнакомые слова, прозвучавшие от сестры, поставили точку в этой сложной загадке.       — Раби-чан, — мягко позвал ее Ран, — можно я покажу твой красивый ранец вон тем дяденькам? Уверен, им понравится.       Девочка косо глянула в сторону двух суровых охранников. Немного поразмыслив, девочка благожелательно кивнула.       Риндо понял брата без слов — такая уж была у них тесная связь. Он принялся расспрашивать у сестры больше про школу, стараясь отвлечь ее разговорами, и та охотно отвечала на вопросы.        — Сможете позвонить по этому номеру? — Ран продемонстрировал охранникам бирку с рюкзака сестры.       Именная бирка была небольшой, но содержала необходимую информацию: телефон школы, в которой учился ребёнок, и телефон опекуна или родителя. Такие выдавали всем ученикам младшей школы, на случай, если ребенок потеряется и ему понадобится помощь.       — Это номер нашей тетки, — пояснил Ран, видя как охранники колеблются. — Пускай потом заберет ее отсюда.       Самый младший из инспекторов — с виду добродушный веснушчатый парень — кивнул и забрал из рук старшего Хайтани портфель с биркой.       — Раби-чан, — мягко начал Ран, вернувшись к брату и сестре. Он вырастил сестру, поэтому однозначно знал — не следовало упорствовать и давить. Такими методами от нее ничего не добьешься. — А как ты доехала? Неужели совершенно одна?        Рабенда встрепенулась и замолкла на минуту, а потом осторожно, побаиваясь их реакции, кивнула.       — Не расскажешь, как ты это сделала? Это ведь так далеко от дома. — Ран слегка потрепал сестру по волосам.        Рабенда поняв, что ругать ее не будут, тут же выложила всю историю своего путешествия.       Около двух месяцев назад, Рабенда обнаружила у тёти на столе письмо — напоминание о возможных свиданиях из школы, где учились ее братья. Девочка билась в догадках, ведь тетя сказала ей, что братья находится в строго охраняемой школе, и навещать их категорически нельзя, а тут вот, лежит приглашение.       Набравшись смелости, Рабенда подошла к тете с донимавшими ее вопросами, но та ей лишь сказала:       — Забудь про это, — строго отрезала женщина и разорвала письмо на глазах племянницы.       Рабенда ничего забывать не собиралась, и уже следующее письмо, пришедшее спустя месяц, она спрятала, не отдав тете. Пропажу никто не заметил, и девочка смогла внимательнее его изучить. Было много непонятных слов и значений, однако обращаться за помощью к тетке она не собиралась. Снова порвет письмо и отругает вдобавок. Разбираться пришлось самой.       Точный адрес школы выяснила в местной справочной службе, а также способ добраться. Тащить ножи и острые предметы, которые фигурировали в списке запрещенных вещей, она не собиралась — закупила сладости.       На все ушло долгих две недели. За это время она смогла насобирать деньги на проезд — экономила на школьных обедах и автобусе. А потом предстоял долгий путь вперед — навстречу к братьям.       Риндо и Ран мрачнели с каждым словом сестры — одинокая маленькая девочка в другом районе Токио. Количество опасностей, которых сестра избежала по чистой случайности, не поддавалось подсчету.       — Вы что, злитесь? — искренне удивилась Рабенда, глядя на братьев.       — Нет, что ты, — ответил Ран с легкой улыбкой. Злиться и ругаться смысла не было. Этим он только бы омрачил их встречу и расстроил сестру. А более эмоциональному Риндо приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы не разразиться отборной бранью.       Риндо закусил губу, стараясь скрыть переполнявшую его злость. Ему хотелось отругать сестру — это ведь полная дурость, соваться в другой район в ее возрасте. Но то, сколько усилий, она приложила для встречи с ними, восхищало и отдавало чем-то теплым изнутри. Поэтому он смолчал, лишь крепче сжал сестру в объятиях, отчего девочка ойкнула.       Рабенда заметно расслабилась после рассказа.       — Раби-чан, тетя не разрешала тебе видеться с нами? — уточнил Ран.        Единственный их живой родственник и опекунша — Умэй Шизука — недолюбливала братьев, и эти чувства были взаимны. Ран не сомневался, тетка была вне себя от счастья, когда их поймали и загребли в исправительную школу.       — Ну, вроде того, — подтвердила девочка.       Риндо хмуро глянул на старшего брата. «Мы ведь это так не оставим?» — читалось у него на лице. Ран растянул губы в широкой мерзкой ухмылке: «Конечно же нет».        Братья Хайтани были садистами и отъявленными головорезами. Болезненные крики, хруст костей, мольбы о пощаде, жестокие сокрушительные расправы — все это приносило им несравненное удовольствие. Но их сестра… их маленькая Рабенда всегда превосходила все остальное и неизменно занимала первое место в их разумах и сердцах. Любой, вставший между ними, узнают, с каким звуком рвутся суставы, с подачи братьев Хайтани.       — А можно кое-что спросить? — Рабенда набралась храбрости и задала вопрос, волнующий ее с самого начала: — Почему вы лысые?       Риндо прыснул со смеху. Вопрос был задан так неожиданно, что они не сразу нашлись с ответом.        По прибытию в исправительную школу, всех новичков стригли налысо, будто бы в назидание за их проступки. Сейчас и у Рана и у Риндо были одинаково лысые головы с едва заметной проросшими волосами.       — Тут так модно, Раби-чан, — соврал Ран, улыбаясь, — это элемент формы.       — Странная у вас школа, да и форма, — заметила сестра.       Заведение хоть и называлось исправительной школой, по факту являлось тюрьмой для несовершеннолетних, где пытались исправить буйных подростков. Безуспешно, стоит заметить. Большинство мальчишек заводили новые знакомства в стенах колонии и, когда выходили, объединялись в новые, более сильные, группировки.       — Действительно, странная, — согласился Ран со словами сестры.       Он заметил, как назад вернулся охранник, вызвавшийся помочь им. Мужчина кивнул старшему Хайтани — дело было сделано.        Их тетка не заставила себя долго ждать. Прошло не более сорока минут, с момента звонка, и вот, в комнату для свиданий зашел новый визитер — Умэй Шизука, официальный опекун тройки Хайтани.       Умэй выглядела нервной и взволнованной. Она сильно перепугалась, когда не обнаружила племянницу в своей комнате, но еще хуже ей стало от звонка инспектора исправительной колонии. Все ее попытки, оградить племянницу от братьев, оказались хлипки и жалки, словно карточный домик.       — Рабенда… — строго начала Умэй. В сторону племянников она даже не взглянула.       — Тетя! — перебил ее Ран, поднимаясь навстречу тетке, но женщина проигнорировала его. Она смотрела только на племянницу.       — Я искала тебя весь день! Почему ты сбежала? И даже записки не оставила, — отчитывала Умэй девочку.       Ран быстро преодолел разделявшее их расстояние.       — Давайте поговорим, тетя. — Ран улыбнулся и схватил женщину за руку. Умэй дернулась, постаралась отойти от племянника, но хватка лишь усилилась, не давая двинуться с места.       Охранники покосились в их сторону, но предпринимать ничего не стали — с виду все выглядело прилично.       Умэй с Раном заняли другой стол, противоположный от того, где остались сидеть Риндо и Рабенда.       — Чего тебе? — спросила тетка, стараясь избегать взгляда старшего племянника.       — Мы с вами так давно не виделись, тетя. Вы даже не навещали нас, — посетовал Ран, поглаживая ладонь тети. Умэй попыталась вырвать руку, но Ран только крепче перехватил ее.       Умэй била мелкая дрожь. Она хорошо помнила, что Ран с детства был жутким ребенком — восхищался и интересовался вещами, о которых дети вообще знать не должны.       — Будешь возить Рабенду сюда, когда она захочет, — начал Ран, — а после нашего выхода разрешишь видеться нам.       Умэй кивнула. Спорить смысла не было — все равно будет так, как захотят братья Хайтани. Ран накрыл их сцепленные ладони второй руки, а пальцами перехватил запястье. Он начал аккуратно смещать ее большой палец в сторону.       — Без глупостей, Умэй, — предупредил ее Ран.       Умэй не сразу поняла, что он делает. Только когда почувствовала легкую покалывающую боль, с ужасом осознала, что племянник пытается вывихнуть ей палец. Она попыталась выдернуть ладонь. Но даже после месяцев, проведенных в колонии, Ран остался также силен. Сопротивление было бесполезно.       От боли у Умэй потемнело в глазах. Она еле сдерживалась, чтобы не закричать, но старательно давила крик. Услышав легкий хруст, Ран удовлетворенно улыбнулся и отпустил ее руку.       Наклонившись так, что его губы практически касались уха тети, Ран зловеще прошептал:       — Если попытаешься ее спрятать, мы найдем тебя.        Умэй ничего не ответила, лишь прижала к себе руку с раненым пальцем.       — Раби-чан, тебе пора, — сказал ей Ран. Он перехватил сестру с колен младшего брата и поднял на руки. Рабенда скорчила недовольную гримасу.       — Но знаешь что? — Ран заговорщически улыбнулся сестре. — Тетя пообещала, что ты сможешь нас навещать, когда захочешь!       Рабенда радостно вскрикнула.       — Правда, тетя Умэй? — обратилась девочка к Умэй с горящими от восторга глазами.       — Да, правда, — еле слышно пробормотала женщина севшим голосом. Она не поднимала взгляд от пола, чтобы никто не заметил слезы, тихо скатывающиеся по щекам.       Риндо не удержался от ядовитой ухмылки. А Рабенда радостно заголосила. Она тут же решила, что в следующий раз принесет свою мангу по Сейлор Мун, чтобы почитать вместе с братьями.       Они напоследок обнялись и распрощались до следующего раза.       — Тетя, давайте в следующие выходные также навестим братьев, — предложила девочка, прыгая вокруг Умэй.       Женщина заторможено кивнула. Они вышли из школы и направились к припаркованной машине Умэй — старенькому седану фиолетового оттенка, такого же цвета, как и глаза ее племянников.       Раньше она любила фиолетовый, теперь же возненавидела всей душой.       «Что за придурок сказал, что цвет безумия — желтый?», — думала Умэй, садясь в машину, «Цвет безумия — фиолетовый, однозначно».