Смотри, как надо

            Майки дружил с Такемичи Ханагаки вот уже год, и кое-что в этом парне не менялось: он был слаб в учёбе, слаб в драках, но особенно — слаб к женщинам. К девушкам, если точнее.       Раньше он на многих заглядывался (в основном на красоток со страниц глянцевых журналов), но к концу второго года средней школы вчерашний юнец очухался и переключился на девушек реальных, окончательно определившись в своих «вкусах» и замахнувшись на рыбку покрупнее.       Хината Тачибана.       Долгое время Майки не знал её лично, даже издалека не видел, но по отзывам Такемичи и некоторых знакомых из его школы он имел о ней кое-какое представление.       Хината была обаятельной красавицей с прорвой поклонников по всей школе, включая старшие классы; она преуспевала в учёбе и спорте, в олимпиадах и соревнованиях стабильно занимала первые и призовые места, да и в общем Хината была милой девушкой, которую любили за сильный характер (пусть Майки и не понимал, что из себя представляет «милая девушка с сильным характером»). Впрочем, это и неважно. Важно то, что Хината Тачибана была отнюдь не той, кого мог бы заинтересовать Такемичи. И, кажется, даже сам Такемичи это понимал.       — Ай, господи боже мой! Признайся ты ей уже наконец! — Майки закатил глаза к потолку, ища в нём поддержку, а желательно и избавление от насущной проблемы, давящей ему на мозг уже двенадцатый месяц.       — Не могу-у-у, — прохлюпал Такемичи, силком пихая в рот остатки третьего бургера. — Она тахая класивая. Она тошно мне откашет.       Эту шарманку Майки слушал с прошлого мая. Временами ему казалось, что любовью — и даже влюблённостью — тут и не пахнет. Просто Тачибана пользуется спросом у парней, а Такемичи летит как мотылёк на огонь туда же, куда и все, не задумываясь, правда ли оно ему надо.       Майки был склонен думать, что Тачибана для Ханагаки — хороший способ самоутвердиться среди одноклассников, но и только.       — В следующий раз точно признаюсь! — парень дожевал бургер, запил и заговорил с тем же энтузиазмом, с каким говорил о том же вчера. — Не просто же так она ни с кем не встречается! Может, все эти крутые парни ей не нравятся, и она ждёт кого-нибудь вроде меня!       Майки вздохнул. Он устал. Устал не столько от Такемичи, сколько от этих пламенных речей об одном и том же изо дня в день, выхлопа у которых — ноль.       — Так, Такемичи, помолчи минутку, — вкрадчиво потребовал попросил Майки с поразительной для будничного общения серьёзностью. — Я сейчас, наверное, тебе Америку открою, но как бы крута твоя Тачибана не была, чёрта с два она умеет читать мысли. До конца года три недели. Не признаешься сейчас — всё просрёшь, — он сделал многозначительную паузу, давая Такемичи время смириться с услышанным. — Давай так: либо ты признаешься ей до конца недели, либо я лично тебя уебу. Пойдёт мотивация?       Такемичи сглотнул и на глазах побледнел, оттенком лица приблизившись к скатерти на столе, за которым они ели.       Майки добил:       — Признаешься при мне, чтоб без мухлежа.       Лицо Такемичи окончательно побелело.       — А может это… не надо?..       Майки заливисто рассмеялся.       — Да ладно тебе! Соберёшь яйца в кулак и признаешься, а я посмотрю, — посмотрю, как ты собираешь в кулак то, чего нет. — Тогда завтра после школы?       — Завтра?!       — Ну а чего тянуть? Чем быстрее — тем лучше.

***

            Из школы Такемичи выползал со скоростью пришибленной улитки, к хвосту которой прицепили грузовик. Майки встретил его оживлённой улыбкой и приветственным маханием ручкой.       — Ну что? Идём? Где там твоя Тачибана?       Умоляющий взгляд Такемичи кричал «пощадите», но Майки пощады не знал.       — Сейчас уебу.       Такемичи безмолвно взвыл. Того гляди — расплачется на нервах.       — В клубе она. Это за школой у спортивной площадки.       Майки кивнул, схватил Такемичи за шкирку и поволок навстречу величайшей радости или величайшему позору его жалкой жизни длиной в пятнадцать лет.       На открытой площадке между школой и клубным зданием между клумб и скамеек собралось подозрительно много народу. Ни Майки, ни уж тем более Такемичи такого не ожидали. Тем не менее, Майки это не остановило, и он пошёл напролом сквозь толпу, таща Такемичи мёртвым грузом за собой.       Толпа собралась вокруг группки девушек и пары парней. Сано не мог бы объяснить, как и почему, но Хинату Тачибану он узнал сразу. Школьная форма девушкам редко идёт так, как шла ей; волосы в каре, решительный взгляд, плотно сжатые розовые губы. Была ли она так красива, как о ней говорили? Может и была, Майки тогда этого не заметил, его привлекло, удивило и восхитило совершенно другое.       Девушек в центре круга толпы было всего двое. Хината встала спереди, загораживая собой подругу. Она была маленькой, даже миниатюрной по сравнению с парнем, которому пыталась противостоять; руки у неё дрожали от страха, а кожа от плеча до предплечья покрылась мурашками, но, как бы она не боялась, в её глазах читалась смелость, какая не у всякого парня найдётся.       У кого-кого, а у Хинаты Тачибаны яйца были точно.       — Не слышал? Она не хочет. Никуда она с тобой не пойдёт.       Парень напротив расплылся в плотоядном оскале.       — Тогда можешь пойти ты вместо неё. Как тебе?       Сано не понимал, что происходит. Вернее, нет, понимал — происходило простое школьное домогательство — но никак не мог понять, почему никто не вмешается. Разве Хина не популярна? Почему никто не вступится за неё? Парней в толпе много — кто-то точно бы мог.       Манджиро подёргал амёбного Такемичи за руку.       — Иди давай, твой выход. Самое время стать героем-спасителем.       Такемичи трусливо замотал головой.       — Этот парень держит банду, которая всей школой заправляет! Нельзя вмешиваться!       Майки не верил собственным ушам. Руки чесались всыпать Ханагаки по первое число, но он не успел.       Справа раздался хлёсткий шлепок. Майки инстинктивно обернулся в сторону звука.       Хина всё ещё стояла на месте: пошатнулась от пощёчины, от которой упал бы и парень, но не проронила ни вскрика.       Порой нервы Майки можно было назвать железными, но срать он хотел на выдержку, если у него на глазах избивают девушку. Пусть даже не его — плевать.       — Потом поговорим, Такемичи, — Майки выплюнул — почти рявкнул угрозу другу в лицо. Сделал он это громко, и многие присутствующие обернулись на него. Сано вышел из толпы, окончательно переключая внимание публики на свою персону.       — Чё те надо, сосунок? Заблудился? Здесь тебе не младшая школа, вали нахер, пока не-       Кто вообще дослушивает трёп противника? Может, кто-то и дослушивает, но с открытым ртом больше зубов выбивается, так что Майки дослушивал редко.       Один прыжок, один точный удар. Никто из тех, кто так боялся вмешаться, не успевает понять, что произошло, а гроза всея школы уже лежит в отключке, протирая лицом пыльный тротуар.       — Ты как? В порядке? — Майки равнодушно проигнорировал поднятую им суматоху и обратился напрямую к Тачибане. Ясен пень, не в порядке — вон, как щека покраснела, слёзы в глазах, а руки дрожат, как у ребёнка.       Хината глубоко вдохнула и буквально на глазах за пару секунд вернула себе самообладание. Майки впервые видел, чтобы эмоции подчинялись человеку с такой быстротой.       — Да, в полном. Спасибо, что спас, — девушка улыбнулась своему спасителю и тут же склонилась перед ним в глубоком уважительном поклоне. Подружка, которую она защищала, сообразила последовать её примеру и сделала то же самое.       — В следующий раз не лезь на рожон, а то помогать тебе что-то никто не спешит.       Хина выпрямилась и вновь улыбнулась. Теперь-то Майки обратил внимание, какая красивая у неё улыбка.       — Двойное спасибо за то, что помог, — благодарность на миловидном лице сменилась беспокойством, — Но у тебя проблем не будет?       Майки решительно покачал головой. Какие проблемы могут быть у него, лидера Тосвы? Разве что отсутствие флажков в Хэппи Миле.       — Надеюсь, что так, — волнение с её лица не исчезло, но немного сгладилось его уверенностью в своей безопасности. — Кстати, мы ведь незнакомы. Меня зовут Хината Тачибана. А тебя?       — Манджиро Сано. Можно просто Майки, — он улыбнулся в ответ.       По рядам зрителей прокатился шёпоток, но Хина его проигнорировала. Она знала или, по крайней мере, слышала многое о Манджиро Сано, но ни словом, ни жестом не выдала обеспокоенности его компанией.       — Приятно познакомиться, Майки.

***

            Сказать, что Такемичи влетело — ничего не сказать. Будь у Майки под рукой ремень — всыпал бы им. Ну каким идиотом надо быть, чтобы такую девушку бросить в беде?! Да ладно бы ещё просто девушку, так нет, Хинату Тачибану! Такая трусость в понимании Майки значилась синонимом слабоумия.       Повторная попытка признания была назначена на послезавтра. Такемичи уже не плёлся сзади, а бодренько обгонял Майки, лишь бы его не подгоняли пинками под зад.       Сегодня Тачибану им предстояло искать в школьной столовой. Как оказалось, девушка она была очень активной, и половину свободного времени охотно просиживала в школе — в кружках и секциях. Не было ничего удивительного, что обедать она ходила после, а не во время занятий.       — Вали, Шерлок, ищи свою невестку, — напутственно сказал Майки прежде чем толкнуть друга между лопаток прямо в бурлящий живой поток. Такемичи исчез с глаз долой, растворившись в топе школьников, оставив тосвовское командование в одиночестве у кафетерия.       Майки со спокойствием человека, сделавшего всё от него зависящее, высмотрел себе пустующий столик в самом углу столового зала и решил, что подождёт это луковое горе там.       Какой же дурак всё-таки этот Такемичи. Будь Майки на его месте — сто раз бы уже признался, а если бы получил сто отказов — попробовал бы сто первый.       Майки упал головой в сложенные на столе руки и попытался восполнить недостаток дневного сна.       Не получилось.       Над ухом громыхнул поднос: кто-то к нему подсел.       Сано было поднял на незваного гостя уничижительный взгляд, но тут же смягчил настрой, увидев, что это вовсе не гость, а гостья.       — Привет, Майки, — Тачибана очаровательно улыбнулась ему дежурной улыбкой живого ангела и устроилась на скамейке напротив него. — Уже и не надеялась тебя снова увидеть.       И всё-таки она красивая.       — И зачем же ты хотела меня увидеть?       — Я толком тебя не отблагодарила в тот раз, — Хина подцепила с подноса блюдечко с булочкой-рыбкой и стаканчик клюквенного морса и поставила их на стол перед Майки. — Вот. По слухам, ты любишь сладости.       Такая милая, такая смелая, такая внимательная. В ней было то, за что положено влюбляться.       — Люблю. Спасибо.       Майки с аппетитом принял благодарственное подношение. Булочка оказалась вкусной, морс тоже. В такой компании, казалось, всё будет вкусным.       Хина ела молча, сосредоточенно. Она неловко, но мило подцепляла рассыпчатый рис палочками и хмурила бровки, когда рис не поддавался махинациям и падал обратно в тарелку. Рассыпчатый рис обычно едят ложкой, но девушка, видимо, про неё забыла, а вставать и оставлять Майки ей было неловко, поэтому она решила пострадать. С таким серьёзным лицом бороться с рисом — ну это надо уметь.       — Смешно тебе, да? Сам бы попробовал!       Майки к собственному удивлению обнаружил, что улыбается. Ну ладно, это простительно: от такой картины грех не развеселиться.       — Зачем? Я рис ложкой обычно ем.       Девушка протестующе отодвинула от себя тарелку с рисом и отжала у Майки уже отпитый морс. Это можно считать за непрямой поцелуй?       — Я тебя немного по-другому представлял, — Майки сам не понял, как и зачем это сказал.       Во взгляде Хинаты прочиталось удивление. Факт, что кто-то вроде Майки был в курсе её существования в этом бренном мире, вызывал противоречивые эмоции.       — Я тебя себе тоже по-другому представляла, — Хина задумчиво посмотрела на него, точно пыталась найти в нём черты сходства с тем образом, который создали в её голове слухи, но, видимо, не найдя ничего общего, отвернулась, чтобы допить морс.       За спиной Хины Майки увидел мельтешащую макушку друга. Похоже, потеряшка снова столкнулась с проблемами топографического кретинизма.       — Хэй, Такемичи! Такемичи, блин! — Майки поднял вверх руку и позвал Ханагаки по имени раз пять, прежде чем тот его услышал. Наконец у глухого прорезался слух, и он посмотрел в их с Хиной сторону.       Парень обрадовано подошёл к их столику и сел рядом с Майки.       — Я честно её искал — не нашёл! Пошли домой?       — Конечно не нашёл, — Майки усмехнулся.       Секунды три Ханагаки потребовалось, чтобы заметить за столом и Хину.       — Х-хината Тачибана?!       Парень вылупился на предмет своего обожания так, словно видел её первый и последний раз — того гляди, слюни пустит.       — Привет, Такемичи-кун, — Хина улыбнулась парню, но, как показалось Майки, улыбка стала холоднее, чем раньше.       На лице Такемичи вырисовались благоговение и восторг: неужели она помнит его имя! (И его вовсе не смущало, что полминуты назад друг на всю столовую звал его по имени).       — Тебя сегодня не было на уроке музыки. Снова была на соревнованиях? — Ханагаки попытался завязать разговор. Хина поддержала его попытку, пусть и без явной охоты, и диалог у них всё же наладился.       — Ага, по волейболу. Ты вроде был на матче в субботу. Как тебе?       — Ты так круто играешь!       Манджиро почувствовал себя лишним.       — Ну, вы тут болтайте, а я пойду, — он встал из-за стола с намерением оставить их наедине, но, к удивлению и Сано, и Ханагаки, Хината встала вслед за ним.       — Я тоже пойду. Рада была встретиться.       Хина забрала поднос и резво ретировалась из-за стола.       Такемичи ни то облегчённо, ни то разочарованно проводил её взглядом.       — В следующий раз признавайся быстрее, — посоветовал Майки. — И не мямли. Таким, как она, такое не нравится.       — Каким «таким»?       «Удивительным».       — Потом поймёшь.       Он не поймёт никогда.

***

            Третья попытка разыграть каноничную сценку признания из дорам рейтинга PG-13 пришлась на пятницу.       Конец недели, каждый второй прибывал в приподнятом настроении, да и погода была хорошая. Майки был уверен на все сто — теперь-то точно должно получиться.       Хина (про себя он называл её уже так) сейчас шла с занятий из главного корпуса. Редко, но всё-таки она ходила одна. Будучи наедине с собой, девушка не улыбалась и из-за этого казалась одинокой и грустной, но умиротворённое лицо выглядело ещё более прекрасно в своём уединённом спокойствии.       Майки до того на неё засмотрелся, что не сразу заметил внимательный взгляд наблюдавшего за ним Такемичи.       — Я настолько красив, что ты не можешь глаз от меня оторвать? — сострил он, надеясь, что Такемичи не понял всё превратно (с него станется).       Ханагаки, как и ожидалось, стушевался и раздражающе-пристальный взгляд переключил на росший неподалёку розовый куст.       — Да я просто… это… Слушай, Майки, она мне, конечно, нравится, но… кхм… — горбатого могила исправит, Такемичи не исправят даже тумаки, — Может, она сама мне признается?       Давать ему подзатыльники было уже бесполезно. Насилие ни мозгов, ни решимости ему не прибавит.       — А ты не боишься, что её у тебя из-под носа уведут? — последний раз попытался Майки.       Такемичи на это вполне резонное замечание отреагировал до странного спокойно, словно был уверен, что такого никогда не случится.       — Раз она до сих пор свободна, значит, не так уж ей и нужны парни. Если я подожду подольше, она же может и сама мне признаться.       В этой твердолобой логике идиота Майки не мог найти ничего, отвечавшего его, мирской, логике. Откуда в Такемичи взялась эта самоуверенность?       — Так ты не признаёшься ей, потому что уверен, что никуда она от тебя не денется?       Формулировка Такемичи не понравилась, но в ней была доля истины.       — Я… Я просто никогда не признавался — вот и не знаю, что делать! — нелепее оправдание сложно себе представить.       — Ах «не знаешь», — сил терпеть этот сюр уже не было. — Тогда смотри, как надо: потом повторишь.       Майки сошёл с места ещё до того, как успел подумать, что творит. В тот момент он вообще как-то не думал.       — Приветики, Тачибана! — он окликнул девушка: та обернулась, остановилась, улыбнулась ему. Майки догнал её, облокотился плечом о стену, чтобы предать позе непринуждённости и с самой обворожительной улыбкой, какая была у него в репертуаре, выдал: — Тут такое дело: ты мне нравишься. Пошли на свидание?       Майки приготовился к пощёчине и резкому отказу. Но ни того, ни другого не случилось.       Это был тот самый момент, когда пранк вышел из-под контроля.       Сначала Хина удивилась — это прекрасно читалось по её лицу — но так же быстро расслабилась и одарила его улыбкой ещё более светлой, чем все предыдущие.       — Конечно, давай пойдём. Где и когда?       Майки оторопел.       — Эм… ну… а когда ты свободна?       — Могу сегодня после пяти. Давай часов в восемь встретимся в парке? Там вроде салюты запускать собираются — можно посмотреть.       Майки кивнул, не представляя, как ещё из этой ситуации выпутаться. Не говорить же Хине: «Сорян, это шутка» (ему в последнюю очередь хотелось её обижать). В конце концов, это просто свидание — не смертельно же.       Хотя он буквально всем телом чувствовал, как пялится ему в спину Такемичи и каким взглядом он его прожигает.       — Идёт. В восемь в парке. Тогда до встречи?       — Ага, — девушка резво кивнула и разулыбалась ещё шире, — буду ждать.       Хина убежала, по виду довольная до чёртиков. Из укрытия вышел Такемичи, и выглядел он пасмурнее самой тёмной грозовой тучи.       — Зачем ты это сделал? — в его голосе сквозила слезливая обида.       — Мне казалось, она не согласится, — и это была правда от первого до последнего слова. — Я думал, она принципиально всем отказывает, и ты поэтому такой уверенный ходишь.       — Как будто она могла тебе отказать!       — Могла. Почему нет?       — Да потому что ты — это ты! Вокруг тебя всегда крутятся девушки, ты популярен, потому что сильный! Зачем надо было уводить единственную девушку, которая нравится именно мне?!       Майки выслушал его претензию абсолютно спокойно. Понятно, почему он злился — когда забирают игрушки всегда неприятно — а с другой стороны, он уже год не мог ей признаться; на месте Майки мог оказаться кто угодно, и тогда Хина всё равно не была бы с ним.       — На свидание-то ты с ней не пойдёшь?.. — с мольбой в голосе спросил Ханагаки.       — Пойду, а как же. Я же уже пообещал.       Такемичи был в таком отчаянии, что готов был расплакаться.       — Спокойней, Такемичи, спокойней. Наверняка она согласилась из вежливости или ещё из чего: сегодня же и отошьёт.       На покрасневшем лице забрезжила надежда.       — Думаешь?       — Да стопудово так и будет.

***

            Тачибана ждала его у парка, как и договаривались. Майки хотел прийти раньше неё, но она уже была там.       На девушке было лёгкое белое платье в жёлтый цветочек, да босоножки — видно, что она наряжалась, но ей и так очень шло.       Хина заметила его издали и помахала рукой.       Из-за салютов людей в парке было много. Много людей, много детей, много парочек, одной из которых стали и они.       — Ты чего так рано? Долго ждала?       — Ты тоже рано, — с приятной иронией в голосе заметила она. — Недолго, пару минут.       Девушка встала с оградки, на которой до этого сидела, выпрямилась и подошла к Майки поближе. Она выглядела такой радостной, такой весёлой, словно это свидание для неё — отнюдь не только жест вежливости и дань благодарности.       — Прогуляемся? Там дальше ларьки с едой поставили — хочу купить яблок в карамели. Ты будешь? Обожаю карамельные яблоки!       Майки был заводилой в любой компании и редко кому уступал инициативу, но сейчас доминировать не хотелось ни в какую.       Быть ведомым — так необычно.       Хината Тачибана была не из тех, кто подчиняет, а из тех, кого хочется слушаться добровольно. Она была полна энергии и ещё чего-то тёплого, вызывающего доверие. И правда солнышко, к которому хочется тянуться.       — Яблоки так яблоки, — он бы предпочёл тайяки или данго, но ради Хины готов был уступить.       Тачибана выжидающе глянула на него, словно ждала, что он что-то сделает.       Пораскинув мозгами, Майки вроде сообразил, что от него требуется, и безбоязненно взял девушку за руку. Хина осталась довольна.       — У тебя руки холодные. Замёрзла?       Либо замёрзла, либо перенервничала, либо всё и сразу. А ведь внешне она оставалась такой же радостной и невозмутимо-безмятежной, как и прежде.       Хина качнула головой, что, мол, нет, и повела его за собой вглубь парка.       «Надо бы чего-нибудь горяченького выпить купить».                    Десять минут, и вот они уже сидели на лавочке у паркового озера — отсюда должен был быть хороший вид на салюты. От воды тянуло холодом. Майки отдал Хине свою куртку — он всё равно в кофте, и ей не так зябко.       Хина допивала из стаканчика горячий шоколад и выглядела абсолютно счастливой, хотя особых причин для счастья и не было.       — Чего такая довольна-то? Что-то хорошее случилось?       Хина посмотрела на него непонимающе. Для неё «хорошее» было очевидно.       — Меня впервые в жизни позвали на свидание — ну не грустить же мне.       Её недоумение переключилось на Майки и теперь в непонятках сидел уже он.       — В смысле «впервые в жизни»?..       — Ну, в первый раз. Меня раньше не приглашали, — безмятежно пояснила Хина.       — Я думал, ты популярна…       Её улыбка стала грустной.       — Ага, популярна…       По видимому, популярность доставляла ей какие-то неприятности, иначе Майки не мог объяснить, почему спутница так погрустнела, стоило им коснуться этой темы.       — У тебя какие-то проблемы с этим? — не то чтобы Майки хотел совать нос в чужие дела, но помочь девушке, с которой ты был на свидании — это что-то вроде обязательного пунктика, прописанного в кодексе чести хулигана.       — Я бы не назвала это прям «проблемой», — Хина глотнула шоколада и ещё немного помолчала, собираясь в мыслями. — Помнишь того парня, которого ты уделал в понедельник?       Майки кивнул.       — Он типа меня застолбил: собрал что-то вроде личного гарема и предложил мне в него вступить. Такой бред. Я ему отказала, его эго из-за этого пострадало, и он парням запретил мне признаваться, грозясь, что любого убьёт. Так что вот, ты первый, кто решился. Поэтому я рада быть здесь и сейчас с тобой.       Вот всё и встало на свои места. Такемичи не спешил с признанием, потому что знал, что раньше него ей всё равно никто признаться не сможет.       — Такемичи, ссыкло… — надо было не кулаками его мутузить, а чем покрепче. Ну точно ремнём! Член Свастонов, а позволял страдать девушке из-за какого-то там придурковатого ушлёпка. Да хоть бы ему, Майки, сказал — он бы уж что-нибудь сделал. — Напомни мне его убить.       Хина рассмеялась.       — Не суди его слишком строго, у нас вся школа таких.       Похоже, она давно знала о симпатиях Ханагаки.       — Прям-таки вся?       — Судя по количеству валентинок у меня в шкафчике в белый день* — минимум половина.       Хина допила шоколад и отставила стаканчик в сторону. Она не смотрела на Майки — смотрела куда-то в небо, о чём-то думала. Красивое задумчивое лицо, красивые карие глаза, красивая девушка с прекрасным характером, и всё это ему не принадлежит.       Небо посветлело. Грохот, вспышки салютов под низкими облаками, отблески разноцветного света в стеклянной воде озера. Атмосфера располагала к продолжению свидания и романтике, но настроение куда-то пропало. Хина пошла с ним не потому что он ей нравился, а потому что был первым и единственным, кто позвал. Он знал, что его отошьют, но неприятно, чёрт его подери!       — Что за выражение лица? Я что-то не так сделала? — но даже если ей было всё равно, она оставалась всё той же доброй и внимательной Хиной Тачибаной, которую он знал. Хотя он и не знал её толком.       — Не люблю салюты, — соврал Майки, — от них голова болит, — он улыбнулся и понадеялся, что ему поверят. Хина смотрела обеспокоено, взволнованно: это же она позвала его сюда, она предложила посмотреть на салюты, а ему, оказывается, не нравится.       — Извини…       — Э, не-не-не-не-не, не делай такую грустную мордашку. Я чувствую себя мерзавцем, когда из-за моих слов грустит девушка.       Майки, сам того не ведая, после каждой такой реплики получал в глазах Хины плюс сто очков кармы автоматом.       — Тогда, может, пойдём отсюда?       Сано усмехнулся. Она хочет уйти, потому что ему «не нравятся» салюты. Это так… мило что ли.       Он придвинулся к Хине поближе и осторожно обнял её за плечо.       — Не, ещё посидим. Тебе ведь нравится?       Хина кивнула и расслабленно положила голову ему на плечо. Разница в росте небольшая — удобно.       В небе продолжали разрываться шары мерцающих огоньков. Они сидели молча. Молча смотрели в подкрашиваемое огнями небо, молча слышали крики уходящих людей, когда салют закончился. Подростки ведь не молчат на свиданиях? Да, кажется, не молчат.       Значит, у них получилось неправильное свидание.       — Где ты живёшь? Давай провожу.       Хина нехотя отлипла от его плеча. Плечо тёплое, Майки тёплый, а воздух и всё вокруг холодное, такое чужое.       Будь её воля, она бы его обняла.       — Уже пора?       — Поздно, да и холодает — замёрзнешь, заболеешь, родители отругают. Можем, конечно, ещё посидеть, но это уж ты сама смотри.       Хина вздохнула так тяжело, словно у неё от сердца отрывали самое дорогое.       — Мы ведь больше не пойдём на свидание? — безнадёжно ни то спросила, ни то утвердила Тачибана.       Майки показалось, что она вовсе не собирается его отшить, а ждёт, что ее отошьёт он. Хотя почему «показалось». Так оно и было.       — Я знаю, что ты не по своей воле пошёл, а чтобы меня не расстраивать, — Хина повернулась к нему лицом и прямым взглядом заглянула в бездонно чёрные глаза. — Спасибо, мне понравилось.       У Майки защемило под сердцем.       Девушка поджала губы и заставила себя улыбнуться. Поджатые розовые губы, сложенные в фальшивой улыбке, приковали к себе его внимание.       Он может, он хочет, ему простят.       Майки сократил всякое расстояние между ними и ненастойчиво, совсем мягко коснулся губами её губ.       Глаза Хины распахнулись от удивления, их взгляды пересеклись прямо в поцелуе. Тёплое соприкосновение стало ещё чувственнее, но закончилось слишком быстро. Секунда — и всё, его нет.       Майки отстранился так же плавно и осторожно, как и придвинулся к ней.       — Я тебе нравлюсь? — он спросил это так буднично, словно речь шла о наличии молока в холодильнике.       — Угу, — раскрасневшаяся Хина кивнула, но и не подумала отводить взгляд. Глаза Майки имели какой-то гипнотический эффект, из-за которого оторваться от них было сложнее обычного.       — Что насчёт Такемичи?       Девушка замотала головой.       — Такемичи милый и забавный, но… понимаешь… Он… — она замешкалась, стараясь подобрать слово поточнее, — Он не цепляет…       — А я, значит, цепляю?       У Хины покраснели даже уши. Она робко кивнула. Робость вообще не была залогом её характера, но отвечать на такой прямой вопрос, ещё и самому парню было как-то немного стеснительно.       — Ты сильный, смелый, с тобой приятно… В тебе что-то есть. Думаю, ты не только мне нравишься.       Майки стоило бы сделать серьёзное лицо — признание, всё такое — но его потянуло улыбаться. Наверное, Такемичи улыбался бы так же — по-дурацки широко, по-мальчишески счастливо.       — Я увёл невесту у друга. Ну я и мудак, конечно.       — Я ему всё объясню. Ты же не виноват, что в моём вкусе.       — А кто тебя на свидание пригласил? М?       — Ты показывал пример начинающему — ничего предательского.       — Э! ты всё слышала?!       — Вы громко говорили.

***

            Таких дружеских пиздюлей, как тогда, Такемичи в жизни ещё не получал. Таких слёз, как тогда, Майки в жизни ещё не видел. И слёзы из-за чего? Не из-за того, что его отшлёпали по попке за косяки, а из-за того, что Хината его отшила.       Гопник, который докапывался Хины, после тех выходных резко перестал появляться в школе и вообще его больше никто не видел. Сие странное явление все записали в категорию «Восемь чудес средней Сэку» и успешно про него забыли. Про что все не забыли, так это про регулярно теперь появляющегося у ворот школы Майки. Прежде его редко можно было застать в этом районе, а теперь всякий гопарь знал, что в пять часов вечера среднюю Сэку стоит обходить стороной — Манджиро Сано встречает девушку из школы.