Они

Ночь перед Рождеством обещалась быть волшебной. На чёрном как смоль небе ярко светили звёзды. Словно кто-то пролетающий в поднебесье рассыпал их. Может быть это была какая-то за морская птица, которая несла горстку пшена, которого ей отсыпали в маленький мешочек или в шёлковый платочек, несла себе в гнездо чтоб отпраздновать Рождество как следует, сыто и вкусно, рассыпала часть драгоценное добычи в пути. А может быть это пыльца с крылышек фей, которые тоже, торопились попасть к себе домой, но так торопились, что пыльца с их маленьких и прозрачных, вечно трепещущих в полёте как у колибри крылышек осыпалась и осталась в виде звёзд. А может это был сам Дед Мороз? Который летел в своих санях оставляя подарки и рождественское настроение, так может это он оставил такой след из магии? Ну тогда где же он сам? Где этот старый добрый дедушка в шубе до пола и с длинной седой бородой? Которого так часто описывают в сказках. Однако дети его ещё не разу не видели, а сами родители не особо радовали подарками и добротой по отношению к ним. В замке Лорда Кошмаров было шумно, в окнах огромного каменного строения горел свет. Из тронного зала доносился шум возни. Были слышны голоса, дребезжание посудой и столовыми приборами. Из коридора первого этажа был слышен глухой звук трения щётки для мытья полов и всплеск воды, когда грязную, всю в пыли и пене от хозяйственного мыла щётку опускают в воду, находящуюся в старом, железном ведре. Можно было представить, как вода постепенно становилась мутной, приобретая серовато-коричневый цвет, а на её поверхности мирно покачивается грязная пена вместе с не утонувшей в ней пылью. Это было сравнимо с айсбергами в океане, где большие глыбы льда медленно плыли по течению, храня в себе какую-нибудь замороженную диковинку. Можнет быть это могли быть просто микроорганизмы, а может быть что-то покрупнее. Например, мамонт, а может быть там был запрятан пиратский клад. Однако, айсберг в океана были побольше, да и вода почище, впрочем, как и сами айсберги. И были слишком далеко от этого места. В каменных стенах замка было холодно, все знали, что не стоит спать или сидеть на холодном полу даже перед камином, если, конечно не хотите замёрзнуть и простудиться. Знойным летом, они давали столь желанную прохладу, а зимой, спасали от холода снаружи. За большим окном с рамой, искусно сделанной из чёрного дерева, валил большими мягкими хлопьями снег. Снежинки на подобие больших мух медленно опускались на землю, крышу и на карниз. Застилая всё большим снежным пуховым одеялом. Завтра опять придётся разгребать дорогу к замку. В коридоре на втором этаже царил полный мрак. Тьма, словно патока была густой, глубокой и не имела конца, закутывая всё что ей попадалось на пути. Махровый ковёр, потушенные свечи с медным светильниками, картины, висящиена стене в рамках, двери комнат - это тьма поймала и окутала, как паук свою жертву. В эту минуту в конце коридора что-то аккуратно прикрыло дверь опасаясь, что его услышат и мало того, что вернут обратно, в столь поздний час, так ещё и устроят хороший нагоняй. Это их родитель уж точно умел делать. Существо развернуло голову, посмотрев на дверь своего родителя. В кромешной тьме это было сложно сделать, так что тот, кто вышел посмотрел только в предполагаемое место комнаты, где находился отец. Светло-фиолетовые зрачки, засветились в коридоре, замерев на одном месте, пока их обладатель прислушивался. Его огоньки были сравним с глазами кошки в таком же тёмном месте. Это было единственное что было видно. Спустя не столь долгое время, не услышав никах подозрительных звуков, ясно говорящих о том, что его услышали и оттуда выйдут, ребёнок сделал не уверенный шаг на цыпочках, ощущая у себя под ногой влажный ковёр. Наверное, его уже точно так же, как и пол вычистили с щёткой и мылом. Ребёнок сделал ещё один не уверенный шаг, на цыпочках, будто каменный пол заскрипит как старые половицы, а под половицами тараканы, черви, сороконожки. Жрущие и продающие дырки в полу и друг друга. От этой вообразившейся картины маленький нарушитель скривился и встряхнул головой, отгоняя эти мерзкие мысли, которые мешали сосредоточиться. Свой путь до нужной ему двери он продолжил без инцидентов, так же, медленно и на цыпочках. Только один раз вздрогнул, когда на половине пути за дверью отцовского кабинета послышался звук отодвигающегося стула и шаги. Но всё обошлось, для замершего в оцепинение нарушителя. И вот он уже стоит перед нужной ему дверью. Костяная ладонь ложится на медную дверную ручку, отражающую в себе свет, исходящий из глазниц. Ладошка тихо-при-тихо, как можно тише, поворачивает ручку двери. Раздался щелчок, разносясь тихим отголоском эха по коридору. В комнату, освящённую скользнувшим светом от месяца на небе аккуратно зашёл маленький скелетик, свет из окна прыгнул ему на белое личико. Свет был столь ярким, что глазниц немного защипало и скелетик жмурясь подал звук. Предусмотрительно перед этим закрыв за собой тяжёлую толстую дверь, чтобы его не услышали те, кому это совсем не требуется. - Рад - с небольшим хрипом в голосе шёпотом позвал в глубь комнаты белокостный, но ему не ответили. - Рад - снова повторил свою попытку получить хоть какой-то знак подал ребёнок - Радиер, ты спишь? Наконец, из угла комнат, куда не падал серебристый свет и там, где стояла кровать, тот кого звали подал знак тому, кто так упорно звал его рядом с дверью. Сначала это был звук шуршащего одеяла, а потом и сам Радиер. - Нет, а ты почему не спишь? - из тёмного угла комнаты на нарушителя покоя смотрели из глазниц два гетерохромных зрачка, у их обладателя так же была анизометропия. Один глаз такой же светло-фиолетовый, как и у собеседника, а второй маленький и светло-жёлтый. - Не могу - буркнул братец, он уже подошёл ближе оказавшись в центре комнаты, его голые ступни вновь оказались на ковре, но уже на сухом и не таком жёстком, но тоже чистом. Постояв какое-то время Мерсилесс отводя взгляд от брата думал, как можно продолжить разговор. Нос, а точнее место, где он должен быть пронзила резко накотившее неприятные ощущение. Рука сама машинально потянулась к лицу и быстро начала чесать проблемно место, издавая звук, трущийся кости о кость. Удача была сегодня на стороне мальчика, ибо до чиха дело не дошло. Шмыгнув, скелетик всё же придумал оправдание. И, поправил слезавшую с его плеча лавандовую футболку с коротким рукавом, которая была ему велика и сползая оголяла белые тонкие косточки ключицы и рёбер изложил своё оправдание. - Шумят внизу, спать мешают - его голос звучал спокойно, не таким раздражённым как мгновение назад. Тихо шагая по направлению к Радиеру, Мерсилесс преодолев путь от центра комнаты к кровати брата, встал напротив. Луч, мешающий видеть в полной мере перестал падать на его отвыкшие от света глазницы, и его взору предстал серый скелет с золотой короной парящий над черепом. - И вообще - белокостный скелетик насупился и сложил свои костяные ручёнки на груди. В глазницах вновь мелькнула огонёк раздражения к Радиеру, смотревших из подлобья. - Не задавай таких глупых и очевидных вопросов! - в лице серого скелетика можно было прочесть немного вспыхнувшего гнева. Хотя Мерсилесс часто напоминал ему то, что старше его через такие не прямые высказывания. Но он ведь чёрт его дери не на много и старше! Подумаешь, разница всего лишь в два месяца от роду! Однако, что Мерсилесс, что Радиер в серьёз друг над другом не глумились. Скорее это было своеобразное общение между детьми. Со взрослыми себе такого позволять нельзя, горький опыт подсказывал это. - Сам не задавай! Какого чёрты ты ходишь ночью?! Вот будет прекрасно, когда тебя дурака заметят! - оба брата замолчали. Они осознавали, что это опасно, и если их заметят, то в лучшем случае накажут парой едких фраз и ударов, в конце отец всегда вытягивал щипцами прощения. А в худшем, в худшем в добавок ко всему начнут закрывать двери чтоб они не смогли в провернуть это снова. При этой мысли маленькие тельца словно облила волна леденящего страха оставляя после себя след в виде дрожи. Радиер передёрнуло уже от первой мысли. Пауза неловкого молчания продлилась не долго, Мерсилесс смог найти в себе силы ответить брату на столь чёткое замечание придумать как перевести тему разговора в другое русло. - Замолчи дурак. Или хочешь, чтобы нас услышали?! - малыш уже не говорил шёпотом, волнение захлестнуло его с головой после высказывания серокостного. - А сам чего кричишь? - Радиер почувствовал себя властвующим в этой ситуации, в отличии от своего брата, который обычно чувства себя на месте Радиера выключал все эмоции и сохранял на лице холоднокровность, младший братец как раз вёл себя напротив. На его черепе расплылся оскал с белоснежными детскими зубками. Старший узнает эту ухмылку где угодно, если Найтмер поделится своей слизью, то брат будет его полной копией. И тоже возненавидит своего брата, устроит геноцид в замке, убьёт самого родителя, а его самого превратит в камень на долгие десятилетия. Фантазия в голове вырисовывала всё более и более ужасные вещи. Перед глазницами промелькнула ведение как Радиер поймав его сжимает в одной из своих механических рук, но не такой как сейчас. С неё тоже капает слизь, а сами дополнительные руки каждое движение сопровождает звук не смазанного механизма. Вот брат вырывает его бешено колотящуюся душу из-под рёбер и облизнувшись впивается своими острыми как иголки зубами. Тело пронзает нестерпимая боль, сам Мерсилесс бьётся в судорагах, хватая воздух ртом как рыба, выброшенная на берег. Зрачки закатываются вверх, а из пустой грудной клетки вырывается хриплый предсмертный стон. Из своих размышлений вывел в реальный мир голос Радиера. - Что? - переспросил старший, когда вышел из своего транса, на него смотрел насупившийся младший, его порой подбешивало то, как часто Мерсилесс летал в облаках. Серокостный скелетик вздохнул и повторил свой вопрос: - Зачем пришёл? - за то время, пока его брат стоял, погрузившись в недры своего разума, Радиер успел заметно остыть. Мерсилесс, переступая с ноги на ногу, теребил край своей длинной футболки в руках, которая играла у него роль ночнушки, решил всё-таки высказать причину, по которой он сюда пришёл, и которая не давала ему упасть в объятия Морфея, которая почти каждую ночь терзала душу как хищник грыз кости своей жертвы. Радиер знал эту причину, она терзала его тоже, но это было подобно соревнованию кто же всё таки пересилит свою гордость и придёт первым. Слабым никому не хотелось показаться в глазах друг друга, тем более перед младшим братом, которому он всегда это при удобном случае напоминал. Внутренний стержень гордости сломался у Мерсилесс, и тот, глубоко вздохнув быстро протароторил свою причину: - Можно к тебе? - смущение не было придела, с одной стороны белокостный был рад, теперь он ляжет рядом с братом и наконец-то уснёт спокойным крепким сном, чувствуя сопение братика и его тёплое дыхание. А на утро встанут как можно раньше, чтобы никто ничего подозрительного не заметил. Мерсилесс знал, Радиер не откажет ему в такой просьбе, однако, это не значит, что тот сначала не сморозит едкую шутку, показывая своё превосходство в этой ситуации. На лице старшего загорелся фиолетовый румянец, пауза была столь долгой, что он уже собрался развернуться и уйти. Поднять свой взгляд на Рада он не решался, хотя точно знал, что по нему растянулась победоносная улыбка, столь любимая и в то же время ненавистная. - Ну я даже не знаю... - начал младший, не упуская момента подколоть Мерсилесса на этой проявлённой слабости -.... тут так тесно... Но тот не успел закончить свою фразу, с костяного белоко лица Мерсилесса спали все эмоции, а зрачки приняли нормальный размер, когда брат был спокоен и не выражал ничего. Для серокостного это не значило ничего хорошего. Не успел он и опомниться как старший развернулся к нему спиной, а передом к двери и чётко дал понять кто тут настоящий хозяин положения. - Ну раз ты не хочешь... - начал безжалостный, не поворачиваясь в сторону младшего, -...то я, наверное, пойду обратно к себе. Чтобы уверить брата в том, что тот уходит, зашагал медленной походкой к выходу из спальни. Растягивая этот момент мучительно долго, чтобы его успели остановить. Радиер рванул со своего насиженного тёплого места, хватая уходящего и играющего с ним брата за край одежды. Теперь настало время смущаться младшему. Но он не проронил не слова, Рад копировал его мгновение назад. На щеках горел румянец, а взор был отведён, только бы не встретиться со взором собеседника. - Ну ладно - безжалостный смягчил тон голоса, но даже наигранная насмешка не могла скрыть дикую радость того, что он достиг своей цели. На этот раз они проиграли друг другу оба, с начало Мерсилесс, когда пришёл в спальню брата не вытерпев одиночества, а теперь Радиер. Главное не показывать свою слабость перед другими. Всё-таки, наследники Кошмара. Разве у принцев могут быть слабости и страхи? Да никогда! Между собой они называли это "потребностью", оправдывая друг друга. - Подвинься! Толстяк! - сказал белокостный, когда залезал под пуховое одеяло с серокостному. Тесно на самом деле там не было, но братьям важно было чтобы они находились как можно ближе друг к другу чувствуя под боком чужое тельце. - Сам толстяк! Ты мне руку придавил, аккуратней! - безжалостный почувствовал под собой шевеление механической руки братца. Она извивалась под ним и старалась вырваться из своего плена, при этом, не ранив Мерсилесса. Уместившись на одной кровати под пуховым одеялом так, чтобы они находились не на краю, но и не около холодной стены они медленно погружались в сон. Вязкий разум затягивало как в тёмный омут. Мерсилесс и Радиер закинув друг на друга ноги и руки через короткое время уже мирно сопели. За окном всё так же валил большими хлопьями снег, на первом этаже отцовские подчинённые продолжали подготовку к Рождеству, которое Найтмер позволял праздновать только потому, что перед ним начищали всё до блеска и можно было спокойно поработать, а месяц и звёзды освещали этот ночной мрак, в котором без них можно было хоть глаз выколоть. В такой знакомой атмосфере замок погрузился в сон. Завтра наступят новые впечатления, новые знания и этот цикл для них бесконечен.