Увольнение Чайкиной

«Судебная повестка По гражданскому делу Суд Амстердама по трудовой этике

Вызывает Вас, Нику Чайкину, в качестве ответчика к 10:00 часам 01/08/20** по делу о неисполнении трудовых обязанностей и растрате средств нанимателя. При себе иметь документ, удостоверяющий личность». Всё, что следовало дальше, с адресом суда и именем судьи, Ника не стала читать: просто скомкала бумажку и через плечо забросила в мусорное ведро. — Ты уверена, что это хорошая идея? — спросил Джонни через наушник. — Может, узнаем, в чём дело? — Это наверняка тупой розыгрыш от Джоша. Сам подумай, кто бы смог узнать и моё имя, и адрес базы МАК? Да и никакую трудовую этику я не нарушала. — Как скажешь. — Ваша честь, это какое-то недоразумение! — настаивала Ника, стыдливо озираясь по сторонам. Обычно она спокойно, даже с гордостью носила свой обтягивающий красный «Кокон», но в зале суда, надо признать, смотрелся он нелепо, и пожилой судье явно не нравился. — Конечно, дорогая, как такая приличная девушка могла что-то сделать не так? — Хотите поговорить о приличных людях? — откинула Ника руку влево, показывая на того, кто сидел за столом через проход. — Обвинитель — террорист и убийца! — Мистер Хольт, я прошу про… — напряглась судья. Сделав успокаивающий жест, этот мерзавец сказал, повернувшись к Нике с улыбкой: — Для данного заседания важно лишь то, что я твой работодатель, Чайкина. — Бывший работодатель. — А вот это мы и собрались как раз обсудить. — Что там обсуждать?! Хольт поцокал языком: — Надо было внимательно читать повестку. Дай угадаю. Ты все три выкинула, не читая, да? — Прекрати скалиться, меня здесь удерживают незаконно, — покосилась Ника на бугая, который стоял справа от её стола и который её изначально сюда приволок прямо с улицы. За её спиной сидел ещё один такой же, третий сидел за спиной Хольта, готовый перехватить её в проходе. — Это всё представители закона, Чайкина. — Начнём заседание, — стукнула деревянным молотком по столу судья. — Итак, Чайкина. Вы признаёте, что числились сотрудницей «Хольт интернешнл»? — Да, но это было всего несколько… — Вы также признаёте, что подписывали контракт? — Да. — Контракт, в котором были прописаны в том числе и условия его расторжения? — Да. Но случился форс-мажор… — Подробности будет выяснять обвинение. — Мой адвокат всё ещё не прибыл! — Мой прокурор тоже, — закинул ноги на стол Хольт и заложил ладони за затылок. — Обойдёмся беседой в тесном семейном кругу. Итак. Когда ты, вероломная тварь, покидала службу, ты случаем не подала мне заявление об увольнении? — А то, что я надрала тебе задницу и сдала тебя властям, считается? — Подавала заявление или нет? — Нет, конечно, и ты это знаешь. — Едем дальше. Обходной лист подписывала? — Что за бред ты несёшь? — Да или нет, Чайкина. — Не подписывала я никакой лист. — Интересно. Работодателя о своём уходе заблаговременно ты тоже не уведомляла. — Я поняла, к чему ты клонишь. И в контракте был пункт, по которому я имею права ни о чём тебя не уведомлять и уйти без должного оформления и выплаты компенсации, если столкнулась с неподобающими рабочими условиями. — Как то? — Сексуальные домогательства, например. — Какие домогательства? — изобразил удивление Хольт. — Подсказываю: если ты целуешь сотрудника без разрешения… — Откуда взялись поцелуи? У тебя фантазии на мой счёт, Чайкина? Как мило. — Нет у меня никаких фантазий с твоим участием! — Ника чувствовала, как её щёки наливались краской, и от этого она злилась ещё больше. — Ты распускал руки, я так и собрала твои отпечатки! — Да я не возражаю, фантазируй сколько влезет, лишь бы я был сверху. А откуда ты отпечатки собрала, напомни? — С рукава куртки, например. — Я не касался рукавов твоей куртки. Но даже если касался. Докажешь, по чьей инициативе и с какими намерениями? — На камерах должно было… — Ммм, к сожалению, я не записываю происходящее в моём офисе. — Ваша честь, он скрывает улики! — Отклонено. — Стук. — Если не можете предъявить улики, продолжайте отвечать на вопросы обвинения. — Продолжаем, Чайкина. Ты не уведомила ни меня, ни бухгалтерию, ни отдел кадров об уходе, не оформила должным образом увольнение. Знаешь, что из этого вышло? — Ты сидел и горько плакал? — Нет. Ты осталась числиться среди моих сотрудников. И тебе исправно начислялась зарплата. — Что? Зачем? — нахмурилась Ника. — Я тот счёт не проверяла, но ты же должен был… — Думаешь, мне до отслеживания всех выплат сотрудникам, когда у меня сестра в больнице? Тебе все эти семь месяцев продолжали платить зарплату, пока, наконец, кто-то не обратил внимание, что мы зачем-то платим за охрану Мико трём людям, хотя дежурят у её палаты посменно двое. — Ну так заберите обратно. — Ай-яй-яй, ты не только повестки не читала, но и контракт? Поскольку твои действия напрямую привели к перерасходам работодателя, последний имеет право на взыскание через уважаемый суд, — кивнул Хольт судье, которая раболепно кивнула в ответ, — компенсации понесённых расходов в десятикратном размере. — Десяти… кратном? — округлила глаза Ника. На охране сестры Хольт не экономил, поэтому при умножении на десять получалась сумма совершенно неподъёмная. — С поправкой на инфляцию, которая в связи с нестабильной политической обстановкой просто зверская, я определил размер нанесённого мне ущерба в пятнадцать миллионов евро. — П-пятнадцать?! Это что за инфляция такая? — Зверская, сказал же. — Ваша честь, обвинение берёт цифры с потолка! — Обвиняемая, вы являетесь специалистом в области экономики или финансов? — Нет, но… — В таком случае — отклонено. — Я могу брать цифры с потолка, — свёл вместе пальцы Хольт, — потому что я возведение и ремонт этого потолка оплачиваю. — Ваша честь, я являюсь специалистом в области циркового искусства, поэтому могу дать экспертную оценку данному слушанию: это цирк с конями. — Штраф пятьсот евро за неуважение к суду! — Да хоть пятьсот тысяч, — откинулась на спинку стула Ника. — У меня нет таких денег, поэтому давайте, приговаривайте к заключению. В принципе, нормальный вариант. Из наручников она выберется ещё до того, как её доведут до машины, там по-быстрому навешает бугаям и сбежит, перехватит у прохожего мобильник, свяжется с Джонни, он её в два счёта вытащит из Амстердама. — Мисс, не указывайте суду, что делать. — Вот именно, — поддакнул Хольт, — это моя работа. — Твоя работа — приносить смерти и страдания! — Вернёмся от эмоций к делу. Как работодатель и пострадавшее лицо, согласно контракту, я имею право на выбор формы взыскания. И я выбираю отработку. — С ума сошёл? — Пока ещё нет, — сказал в сторону Хольт. — И кстати, я перевожу тебя на почасовую оплату, со ставкой сотрудника фастфуда. Будешь отрабатывать всю сумму до конца своих дней, Чайкина. Суд устраивает моё предложение? — Ваша честь, меня фактически хотят взять в рабство! — Отклонено. Суд признал доводы обвинения убедительными. Ника Чайкина, вы приговариваетесь к принудительным работам на «Хольт интернешнл» до выплаты всей суммы нанесённого компании ущерба, то есть пятнадцати миллионов евро. — Это мы ещё посмо… — Приговор приводится в исполнение, — громко сказал Хольт, отводя руку вправо. Дальше были вспышка, разлетевшийся от головы по всему телу колючий ожог и темнота. К моменту, когда бронированная дверь открылась, Ника уже расхаживала по облицованной деревом комнате полчаса и обдумывала, как будет отсюда выбираться. Из обстановки тут были только матрас с наброшенными на него одеялом и подушкой, стопка уголовных кодексов разных стран в углу и, в отдельной комнате без двери, душевая кабина и унитаз. Всё, кроме книг, было привинчено или к стене, или к полу — даже матрас отказывался сдвигаться с места. — Два шага назад, — велел Хольт, и только после того как Ника на всякий случай подчинилась, он вошёл и закрыл за собой дверь. На нём был домашний костюм. Буквально костюм: он носил чёрный халат поверх белой пижамной рубашки со вшитым в неё золотым жилетом и серых пижамных штанов со стрелками, да ещё и тапочки у него были стилизованы под лакированные чёрные ботинки. — Что, думаешь, с закрытой дверью не ударю? — Смысла особого нет. Ты ведь должна разобраться, что происходит. — Я и так поняла. Ты получил легальный повод удерживать меня в плену. Будешь пытать и скорее всего убьёшь, а меня законным образом никто освободить не сможет. — Сколько у тебя фантазий на мой счёт, — покачал головой Хольт. — Детка, я в первую очередь капиталист. Я действую исключительно ради выгоды. В чём мне выгода тебя пытать? Чтобы узнать что? Адреса ваших баз, которые я и так знаю? Ну и ценную информацию вроде того, сколько у тебя за всю жизнь было мужиков, тоже не продашь. — Тогда что тебе нужно? — Ох, ты неисправима, — простонал Хольт, растерев переносицу. — Контракт не читаем, повестки выбрасываем, слушания не слушаем. Я же сказал. Хочу, чтобы ты отработала. Иначе почему бы я оставил тебе костюм? Этот вопрос мучил Нику с той минуты, как она очнулась. — Не боишься, что я сбегу? Капиталист будет полагаться на честное слово и трудовое законодательство в качестве гарантий? Что-то сомневаюсь. — Рад, что мы так хорошо пониманием друг друга, — это очень важно в рабочих отношениях. Я сделал апгрейд твоих браслетов. Попробуешь шевельнуться в сторону, которая мне не нравится, — бум! — всплеснул Хольт руками. — Вскроешь панельку — бум! Кто-то попытается подключиться извне — бум! — А если панелька сама повредится? — А ты постарайся её не вредить. Руки-ноги можно восстановить, и будут у тебя протезы, которыми я уже смогу управлять полностью. Мы же не хотим до этого доводить? Ника прикинула, какие у неё оставались варианты. Да никаких, в сущности. Он был прав, ей нужно было сначала понять, чего он от неё хотел. — И как конкретно мне придётся отрабатывать? — Да привычным тебе ремеслом. У других корпораций есть чертежи и разработки, которым лучше бы находиться в руках моих инженеров. И ещё изъятия особо ценных вещей по мелочи, есть у меня один чёрный списочек козлов, который я начал вести ещё в школе. Звучало не так уж страшно. При условии, что не придётся реально этим заниматься до конца жизни. — Мои услуги стоят больше, чем переворачивание бургеров, — скрестила руки на груди Ника. — Только не в этой экономической обстановке, дорогая. Сейчас каждый выживает, как может. Впрооочем… — картинно призадумался Хольт, сунув руки в карманы халата. — Может, мы договоримся о премиальных выплатах за перевыполнение плана. — Я слушаю. — Всё предельно просто. Чтобы получить оклад, тебе нужно носить свой костюм. А чтобы получить премию, — ухмыльнулся Хольт, — его нужно будет снять. — Ни за что, — в возмущении закрыла грудь ладонями Ника. — Что, даже за миллион евро? — Миллион евро за… ничего себе ты отчаялся. — Наоборот, хочу развлечься. Подумай, Чайкина, посчитай, как быстро ты отработаешь долг, выполняя план, и как быстро — его перевыполняя. — Так подожди, миллион евро — это за каждый раз? — Мгм. — И я должна верить, что ты сдержишь слово, потому что… — Тебе больше ничего не остаётся? — пожал плечами Хольт. Всего-то пятнадцать раз. Больше раза в день она не вынесет, ей понадобятся последующие сутки на рвоту, но итого получается, что она выйдет из плена через две недели, и так ничего ради Хольта и не украдёт. Ну или по крайней мере, она очень быстро выяснит, что её надули. Так и так что-нибудь от этой сделки она да получит. Её охватывало непонятное предвкушение. — Хорошо. Но! — выставила перед собой указательный палец Ника. — Ты никому не расскажешь! — Да ты сама захочешь всем рассказать, — начал развязывать пояс халата Хольт, — как стала самой дорогой шлюхой за всю историю Нидерландов. — Только попробуй испортить мне причёску своим дурацким током, — сказала Ника и дёрнула молнию костюма вниз. С громким криком Ника резко села в постели. Лотта соскочила с нижнего яруса постели, выхватив из-под подушки два пистолета, Джош уже размахивал в темноте кулаками в общем направлении потенциального обидчика — и только читавший с фонариком книжку на верхнем ярусе соседней кровати Артур спокойно повернул в направлении крика сначала голову, а затем и луч фонарика, от которого Ника защитилась рукой. — Извините, — выдавила она, отдышавшись. — Кошмар. — Тьфу, — пнула ножку кровати Лотта. — Думала, на хостел опять напали нацисты. — Что приснилось-то? — взялся за матрас под Никой Джош. — Звуки какие-то странные для кошмара. — Не твоё дело! — завернувшись в одеяло и подобрав его до живота, Ника спрыгнула на пол. — Я сейчас. Всё в порядке, можете спать. — Русские, — тяжело вздохнула ей вслед Лотта. Едва очутившись в коридоре, в котором висел гомон голосов пьяных студентов и гул от магнитол машин за окном, Ника воскликнула: — Джонни! — А! Я не спал, что, что случилось? Почему ты бежишь на лестницу, на вас напали?! — Нет, — закрыла за собой дверь на лестницу Ника. — Просто хотела поговорить. Мне нужен телефон Хольта, сможешь найти? — В смысле компании? Он есть на сайте. — Его личный. — Д-да, наверное смогу, момент… а зачем он тебе? — Просто соедини нас и не подслушивай! Звонок с незнакомого номера в ночи? Что, оператор опять хотел узнать, устраивает ли его качество связи, ценой своей жизни? Ну, раз ему всё равно не спалось в собственном офисе на диванчике: — Август ван дер Хольт на связи. — Хольт, только попробуй подать на меня в суд! — Ещё раз, хотя бы на английском. — Я говорю, что я на тебя больше не работаю! Если надо тебе подписать обходной лист — я приеду и подпишу, и ты ничего с этим не сможешь сделать! — Что? — Короче! Уведомляю тебя о том, что я уволилась! И если ты хотя бы подумаешь доскребаться, я не то что отдел кадров, я всюююю твою компанию уведомлю, как и почему я ушла! — Чайкина, ты больная? — Повестки себе в задницу засунь, ясно! — Хочешь поговорить о том, кому что в задницу засунуть? — вскочил с дивана Хольт, чувствуя, как на коже искрился заряд. — Ну так слушай сюда… — Я больше не буду ничего слушать, потому что я! Не! Работаю! Больше! На тебя! Заявление об увольнении тебе завтра придёт, и только попробуй его не подписать! — Какое нахрен заявление?! Я тебя уволил, как только вернулся из комнаты для допросов! — Точно? — внезапно смягчился тон Чайкиной. — Хреночно! И всю зарплату удержал, и никогда ты её не увидишь! — Вот и прекрасно, значит, я тебе ничего не должна! — Должна, ещё как, и за «Рассвет», и за Сибирь! — Это ты за Сибирь должен человечеству! — Так приди и предъяви мне счёт, сука! — И приду, и предъявлю! — взвилась опять Чайкина. — Давай-давай, только без компашки твоей убогой, один на один! — Иди куда подальше со своими условиями, и спать я с тобой тоже не буду! — Естественно не будешь, так просрать главный шанс в своей жизни! — Да кому ты нужен! Я о тебе в этом плане никогда не думала, и не думаю, и думать не буду! И вообще, сам ты самая дорогая шлюха за всю историю Нидерландов! — …Что? — Как там Мико, говорю?! — Полностью поправилась! — Рада слышать! Не пиши мне больше! И дальше Хольт слушал лишь короткие гудки в телефоне и жужжание от электрического тока, раскатывавшегося по телу вверх-вниз.