Волчонок

      До суда оставалось совсем немного и Рэйзору казалось, что время летит слишком быстро. Свой подарок - картину для Беннета - он закончил в первый же день, нарисовав себя рядом с ним. Но все же чего-то не хватало и Лиза подсказала, хотя и довольно размыто - не хватало чувств. Того, что объединяло бы этих двоих, и вот это для мальчика было самым сложным. Как изобразить то, чего не понимаешь? Вспоминая альбом парнишки, Рэйзор замечал то, что от каждого рисунка ощущалось нечто такое, что автор хотел донести - как, например, от портрета Чун Юня необъяснимо ощущался небольшой холодок. Но для мальчика подобное было невыполнимо хотя бы потому, что свои чувства он абсолютно не понимал. За прошедшие дни Рэйзор не раз навещал Беннета в больнице, не раз обдумывал сказанное им тогда, но отчаянно ничего не понимал, чем довольно сильно волновал Лизу, а вследствие и парнишку, который все ждал хоть какой-то реакции. Но Рэйзор лишь думал и хранил молчание.       Суду предстояло быть тяжелым, учитывая все невероятные следствия и показания, и Лиза как смогла подготовила Рэйзора к процессу. Бесконечные разговоры с Янь Фэй, такие же бесконечные объяснения не только всех тонкостей суда, но и того, как себя на нем стоит вести - все это не столько утомляло, сколько еще больше беспокоило мальчика. И Лиза видела его волнение, но ничего с этим сделать так и не смогла.       За день до назначенного девятого сентября Лиза предложила уж очень нервному Рэйзору отвлечься на кино. Он согласился, потому как все равно не знал чем себя занять. Он думал, и думал о многом. В основном о парнишке, лежащем сейчас не в лучшем состоянии. Несмотря на то, что между ним и Лизой было различие, и Рэйзор это понимал, все же к Беннету он чувствовал что-то явно помимо благодарности. Отличие состояло для мальчика в том, что спас от отца, причем дважды, его именно Беннет, и Рэйзор опасался, что только один этот факт заставляет его чувствовать это непонятное волнение и трепет в его присутствии. И именно это и является той самой "привязанностью", хотя мальчик и думал иногда о чем-то большем. У Лизы он об этом не спрашивал, хотя мог бы, только из-за странной уверенности в том, что в этой ситуации он должен разобраться самостоятельно. Не имея понятия как, но все же.       Фильм поначалу не цеплял, но Рэйзор вновь увидел сцену поцелуя, которая на этот раз его смутила несколько больше, нежели когда он увидел это впервые. Вспомнились его собственные сны, в которых иногда появлялся этот жест, вспомнилось, как он сам был к Беннету слишком близко, когда пытался его укусить. Это также заставляло мальчика чувствовать себя неловко и смущаться, хотя это новое чувство он описывал просто как "страшно". После поцелуя Рэйзор начал смотреть фильм гораздо внимательнее. И не зря - все эти лишь наполовину понятные диалоги и многочисленные сцены действительно показывали что делают и чувствуют влюбленные. Рэйзору проще сравнить. Например, с отцом. Беннет защищал, помогал, и от этих действий мальчику было приятно. А вот Борей доставлял только боль и страх, только уже другого уровня - не этот неизвестный трепет, а настоящий страх. От его действий Рэйзору было неприятно. Так он и оценил то, что Беннет ему всё-таки нравится.       На второй половине фильма Рэйзор снова отвлекся, погружаясь в воспоминания о том времени, когда парнишка был рядом. Тогда как будто и солнце светило ярче, и полюбившиеся мальчику картофельные оладушки были вкуснее. Сейчас же одно волнение в преддверии суда. Оставалось сравнение с Лизой. Рэйзор часто говорил ей спасибо, часто показывал как благодарен - рисунками в своем собственном новом альбоме, простыми словами и тем, что, так же как и Беннету в машине, ложился головой на колени. Но вот у Лизы никогда не появлялось такой же реакции. Не появлялось смущения на ее всегда спокойном лице, не появлялось и краснеющих щек. Так же как и у мальчика в ее присутствии не было этого странного волнения где-то в груди. Так и ощущается благодарность? Вряд-ли. Тогда может привязанность?       Но в фильме все было иначе - точно не первое и не второе чувство обуяло главных героев. Рэйзор мог подумать, что внутри него, будто бы в кино, теплится именно любовь, но все же вина за то, что его предыдущая догадка в этой области оказалась ложной, не допускала этой мысли. И мальчик только думал дальше. Его даже надвигающийся суд беспокоил не так сильно как возможность взаимной симпатии. Из головы не лезли слова Беннета, сказанные в больнице, и Рэйзор очень боялся ошибиться в своих чувствах вновь. - Лиза. Девушка повернулась, готовая слушать. Она видела как весь день мальчик напряжённо думает, настолько погруженный в собственные мысли, что порой даже не откликается на своё имя. Значит, что-то действительно серьезное. - Беннет. Думаю люблю... - И как ты это понял? Объяснив свой нехитрый ход мыслей, Рэйзор стал ждать реакции. Лиза только выдохнула и привычно улыбнулась. - Это уже симпатия. Мальчик услышал то, что так хотел и чего так же сильно боялся. Значит, ему нравится Беннет? И он ему тоже... - Вам нужно поговорить об этом. Рэйзор кивнул и снова погрузился в свои мысли.

***

      Уже перед самым судом Лиза сказала мальчику о том, что в больницу они сегодня не пойдут. Мол, нужно готовиться к суду, поговорить с Янь Фэй и вообще, слишком много дел. Рэйзору оставалось лишь согласиться. Как бы он не хотел еще раз увидеть Беннета, но все же волнение перед судом затуманило все остальные чувства. Уже совсем скоро ему предстоит встретиться с Бореем и, естественно, мальчик боялся. Вспомнились все те годы, проведенные под гнетом, вспомнились мгновения на воле, и снова в голове возник образ Беннета - того, кто спас его. Рэйзор никак не мог отделаться от мыслей о парне, отчего даже немного покраснел. Но почти сразу отмахнулся от этого и поспешил вслед за девушками. К суду предстояло идти пешком, и мальчик оглядывал проносящиеся мимо дома, улочки, скользящие мимо, и это даже немного успокаивало. Рэйзор почти не вникал в то, о чем Лиза и Янь Фэй говорили, но за неимением другого занятия, он все же вслушался. Много непонятных слов, среди которых угадывались в основном лишь имена. И вот проскочило загадочное: "И он появится?", после которого Рэйзор вновь перестал слушать. Насколько он понял, ему предстояло просто подтвердить все показания полицейских, Лизы и всех, кто был хоть как-то задействован в деле. Но даже это нехитрое действие будоражило довольно сильно, так что мальчик даже вздрогнул. Лиза вновь пришла на помощь и начала успокаивать его, осторожно поглаживая и держа за руку. - Переживаешь? Рэйзор кивнул и уткнулся взглядом в пол. Разговор девушек продолжался до тех пор, пока они не подошли к высокому и необычному строению, отблескивающим белесым и холодным светом. Здание суда было большим и настолько отличным от других, стоящих рядом, зданий, что до этого видел Рэйзор, что мальчик даже на несколько секунд остановился, разглядывая колонны, треугольную крышу и прочий декор фасада. Суд выглядел возвышенно и неповторимо, ненадолго отвлекая Рэйзора от волнения и мандража перед столь важным процессом. Лиза подтолкнула его дальше - пройти через высокую дверь, явно рассчитанную на великанов, если не больше. Мальчик послушно вошел и стал разглядывать внутреннее помещение. Сейчас они стояли в вестибюле огромного, по мнению Рэйзора, здания. Снаружи оно и так выглядело внушительно, но внутри каждый элемент просто завораживал. Белый блестящий пол, архаичный декор в виде колонн и немного грубоватых, но величественных дверей, всюду снующие люди в великолепных деловых костюмах - все создавало впечатление действительно неповторимое. Рэйзор поначалу восхищенно все разглядывал, в особенности чужие костюмы, представляя как один из них смотрелся бы на Беннете, отчего снова внутри что-то щекотливо затрепетало, но вскоре вновь переключил внимание на собственное волнение. Суд теперь казался не столько величественным, сколько страшным, и даже рука Лизы, сжимающая его собственную, не особо помогала. - Заседание совсем скоро. Не волнуйтесь, выиграть в таком деле - пара пустяков, не раз проходили, - заверила все такая же улыбчивая Янь Фэй. Сверившись с часами, девушка поспешила удалиться в главный зал, где и предстояло состояться процессу. Рэйзор сглотнул и выдохнул. Захотелось завершить все как можно скорее, поэтому, следуя за Лизой, он зашел в зал.       Внутри стало не так страшно. Немногочисленные люди рассаживались по местам, но внимание Рэйзора больше занимала огромная прозрачная коробка, стоящая в одном из углов комнаты. Указав на нее пальцем, мальчик дернул Лизу за руку, и та пояснила: - Увидишь, когда начнется. Больше мальчик спрашивать не стал. Лишь сел на свое место и продолжил разглядывать зал. Более ничего особо примечательного не было, поэтому Рэйзор стал следить за стрелками на часах. И сразу заметил, что они, будто так же волнуясь, движутся чересчур медленно, переползая черные отметки неизвестных мальчику цифр. Лиза больше ничего не говорила, только сжимая руку Рэйзора, пытаясь поддержать.       Рэйзор сам не заметил тот момент, когда начался суд. Просто в один момент словил себя на том, что с интересом смотрит как судья приглашает в зал подсудимого. "Подсудимый, это...." - мальчик пытался вспомнить объяснения Лизы, но это было не так нужно, потому как двое полицейских уже ввели его в зал. Проведя к стеклянной "клетке" мужчину, его приковали наручниками и оставили там, заперев. Рэйзор не знал куда деть взгляд - одновременно так хотелось отвести его от злополучной камеры, и так же сильно хотелось разглядеть того, кто в ней сидит. Борей выглядел непринужденно, но куда более потрепанно, нежели запомнил мальчик. Со стороны любому понятно с первого взгляда - мужчина пил, причем сильно, но для Рэйзора это было непонятно, поэтому давать оценку его виду он не стал. Вернее, просто вздрогнул, вспоминая все те несчастливые моменты, когда приходилось видеть его лицо. Рэйзор все же стал разглядывать подсудимого, но ровно до тех пор, пока тот не повернулся к нему сам, хищно улыбнувшись. Больше мальчик на него не смотрел, зато его руки заняла непонятная мелкая дрожь. Лиза все еще держала чужую ладонь, и как могла пыталась успокоить, хотя выходило не очень. А сказать слова поддержки нельзя - все же суд только-только начался.       Первыми стали выступать офицеры, сменившие привычную для Рэйзора темную форму на одинаковые костюмы, различие в которых составляли лишь галстуки. Дилюк почти не говорил, просто подтверждая слова коллеги, зато Кэйа разразился пламенно речью о том, как все происходящее вскрылось. Борей пытался что-то сказать, но судья, взмахивая широким рукавом черной мантии, лишь затыкал его, постукивая небольшим молотком. Выслушав их показания, судья вызвал Янь Фэй, чтобы та продолжила пояснять всю цепочку произошедшего. Девушка, вместо лишних слов, предоставила записи телефонных разговоров. Услышав взволнованный, но такой знакомый голос, Рэйзор стал искать его источник, но вовремя понял, что Беннета тут нет. Да и не будет - не зря же Борей "постарался"... Далее выступить дали Чун Юню, явившемуся без напарника, по неизвестной Рэйзору причине. Но, стоило сказать, что парень, в отличие от того, каким его запомнил мальчик, разговаривал более холодно. Даже как-то более безучастно, хотя и говорил он все по фактам и настолько складно, будто заранее подготовил и выучил целую речь. Неудивительно, что он хотел посадить Борея на как можно больший срок, и дело не только в Рэйзоре.       Следующими бегло высказались Барбара и еще какая-то девушка - одна из врачей, осматривавших Рэйзора. Янь Фэй дополняла их слова справками, свидетельствами о побоях, какими-то еще документами, и в этот момент на ее лице начинало играть то победное выражение лица, которое удалось увидеть совсем немногим. Наверняка поэтому она и была столь хорошим юристом, пламенно преданная собственному делу, она по-настоящему им горела, блистая сейчас как никогда. И Рэйзор не может отвести от нее взгляд. Судья все внимательно выслушивал, только вызывая очередных свидетелей, и, наконец, настало время Лизы. Девушка встала, отпустив ладонь мальчика и начала: - Мне довелось проводить психологическую оценку состояния ребенка, и я могу сказать, что оба диагноза, о которых говорилось ранее, опровергнуты не только с точки зрения психологии, но и с точки зрения анализов. То, что подсудимый за столь долгое время не потрудился самолично опровергнуть справки говорит либо о том, что ему было плевать, либо о том, что за два поставленных, прошу заметить, больше десяти лет назад диагноза платят больше, чем за тот, что удалось выделить мне. Хотя я не исключаю, что и то, и другое верно. Поставленный мной диагноз - легкая умственная отсталость, выраженная в чтении, письме и счете. У подсудимого содержалась справка о более тяжелых диагнозах, о которых ранее уже говорилось, и я не сомневаюсь, что он этим пользовался. Так же скажу, что после осмотра врачами, удалось узнать еще одну важную вещь. Допускается, и Рэйзор сам это подтверждал во время нашей с ним беседы, что имел место половой контакт подсудимого с ребенком. Прошу рассмотреть и это как отягчающее обстоятельство. Лиза выдохнула и закончила, все так же продолжая стоять. Судья спросил про то, как Рэйзор вел себя во время разговора, на что девушка переглянулась с мальчиком и ответила: - Очень послушный, но в то же время я увидела как сильно он боится отца. Это выражается не только в рисунках, рассказах и прочем, но и в простом поведении и том, что у Рэйзора искажено восприятие других людей. Он быстро привязывается, при этом повинуясь, будто боясь наказания за что-то. Конечно, со временем это скорее всего не пройдет, но я могу гарантировать, что ухудшения ситуации не допущу. Наконец, Лиза села на место и настало время следующего выступления. Судья встал, оглядел сначала всех немногочисленных присутствующих, а затем Борея, которому, казалось, вообще все равно на происходящее, и, немного прокашлявшись, вновь взмахнул рукавом мантии. - Уважаемая Янь Фэй, пригласите главного свидетеля. И объясните, почему нам пришлось его так долго ждать. - Прошу прощения, ему пришлось довольно далеко ехать, да и вы все скоро сами поймете. Рэйзора пока смущало только одно. Почему о недавнем инциденте никто и слова не сказал? Ведь это было действительно важно - Борей выбрался из камеры, избил Беннета, выбив ему окно, и неужели об этом все позабыли? Мальчик решил позже задать этот вопрос Лизе, но вскоре понял, что этого не нужно.       Тот самый свидетель вошел в зал и медленно, опираясь на костыли, прошел к трибуне, где до этого высказывались все участники процесса. Рэйзор не мог отвести взгляд, точно так же, как и его отец. Только если внутри мальчика бушевал восторг, смешиваясь с непонятным трепетом и радостью, то внутри Борея кипела ярость и злость. Парень немного прокашлялся, поправляя светлую прядь и, посмотрев на Рэйзора с такой родной улыбкой, начал свой рассказ.