***
Два года назад, когда Беннет только-только стал совершеннолетним и его наконец взяли на работу, после бесконечной череды отказов, случилось то, чего он так боялся. Вместе с удачей, пускай и такой небольшой, пришла неудача, как обычно всепоглощающая и разрушительная. Отцы попали в больницу. Как на зло одновременно, зато остались в одной палате и Беннет навещал их как можно чаще. Раз в день приносил еду, рассказывал как дела на новой работе, где его пока особо не принимали как своего, вселял надежду родителям на то, что все будет в порядке. Как же можно было ему сказать, что врачи дали однозначный прогноз? Оба слишком любили сына, пускай и не родного, чтобы так ломать ему жизнь, но все же рано или поздно он должен был столкнуться со смертью. Они были уже не молоды, а мальчика взяли только потому, что увидели в нем что-то такое, отчего сразу приняли такое важное решение. И ни разу за всю его жизнь о нем не пожалели. Тем больнее было признаваться в собственных слабостях. Болезнь? Может старая травма? Беннет так и не узнал, зато в день трагедии очень нехотя, но все же понял почему отцы скрывали это до последнего. Это было быстро, но для парня злосчастный писк аппарата, оповещающего об остановке сердца, длился как будто несколько часов. Еле сдерживая всхлипы, он упал на грудь ещё живого отца, пока тот пытался хоть немного успокоить сына. Ему и самому надо было плакать из-за потери, но он просто поглаживал Беннета по волосам. Вскоре и его рука остановилась на чужой макушке и парень с ужасом осознал, что потерял и второго родителя. Но встать с чужой груди уже не мог, слишком сильно не хотел смотреть на произошедшее, слишком больно было просто думать об этом. И парень сорвался. Не мог просто выйти из палаты, не мог оставить отцов здесь, и хотя его уже начали выгонять, но как он мог уйти? И плакал так, что срывал голос, и глаза так сильно покраснели от слез, и руки судорожно хватались за края больничных одеял, все ещё укрывающих бездыханные тела. Врач что-то сказал, кажется назвал диагноз, но разве он теперь важен? Больше ничего не было важно. Беннет запомнил этот день, как самый неудачный, хотя даже это не выглядело как невезение. Просто череда обстоятельств? Просто совпадение? Но парень винил только себя, хотя и понимал, где-то глубоко в душе, что просто накручивает и ищет виноватого. Но думать о том, что виновен он сам, было даже как-то нормально. Может быть привычно, может быть Беннет и вправду верил, что на все повлияла его неудача, но эти мысли приносили облегчение. Однако об этом парень подумал только намного позже, когда смирился и пережил все это.***
И вот, старые раны открываются, возвращается с того света только похороненное прошлое. Лиза знала об этом, даже догадывалась, по смутным рассказам Рэйзора, что они с парнем были тогда совсем рядом, пускай и не видели друг друга, но теперь все сложилось. Не от одного рассказа Борея, но от реакции на него Беннета. А тот только спустя минуту смог взять себя в руки. Что было, то было, но стоит ли говорить об этом в суде? Скорее всего нет, так что парень быстро отвлекся на дальнейшие объяснения мужчины. Но все равно было тяжело, хотя мысль о том, что даже в тот темный час Рэйзор был рядом, пускай и совсем неосознанно, немного облегчала эти тяжкие воспоминания. - И неужели вы не позаботились о здоровье сына? Можно же было вызвать врача на дом, да и, разве ребенок совсем не болел за эти два года? Даже если ему страшно, здоровье определенно важнее. Это уже спросила Джинн. Борей не выглядел как особо заботливый отец, да и новая найденная улика вызвала у девушки поток новых вопросов. - Почему Рэйзор не посещал школу? Не просто пару недель, нет ни одной записи о том, что он вообще когда-либо занимался. - Записей нет потому, что... Но Борей снова прервал адвоката. - Какое это имеет отношение к делу? - Самое прямое. - повторила Джинн, - Прошу ответить. Мужчина посмотрел на адвоката, который заметно нервничал, и все же дал ему высказаться. - Все документы, которые нам удалось собрать, были уничтожены Беннетом, чтобы выставить моего подзащитного в худшем свете. Нам не хватило времени, чтобы их восстановить, поэтому и предоставить мы их вам не можем. - Ваша честь! Это возмутился уже Беннет. Документы? Да на прошлом суде Борей ничего не показывал, так про какие бумаги вообще идёт речь? Благо Джинн тоже задалась этим вопросом, только адресовала его непосредственно мужчине. - Но на предыдущем заседании вы не предъявили ни одного документа, подтверждающего это заявление. Объясните причину? - Тогда их так же не было... - Но ведь Беннет не мог знать, что вы их собираете и тем более не мог знать, где держите и кто ваш адвокат. А если учитывать то, что вы находились под арестом, то и пересечься с вами ответчик просто не мог. Если же мог, значит вы лукавите, когда говорите, что не могли нанести ему телесные повреждения, так как были под этим самым арестом. Борей нервничал все больше, хотя снаружи выглядел таким же спокойным, как и прежде. Беннета это не на шутку пугало, ведь если мужчина так уверен в своей победе, то есть вероятность, что Рэйзор в беде. Парень уже не волнуется по поводу суда, его исхода и того, что будет дальше, если исход будет плохим, волнует только то, не случилось ли чего-то с мальчиком. - Итак, ваше обвинение в сторону ответчика звучит так: он угрожает вашему сыну, тот, чтобы жить вместе с ним, обвиняет вас в домогательствах, избиениях и прочем, и делает это только потому, что вы не хотите оставлять его ответчику? - Именно. - Но в чем суть обвинения? Если хочет, пусть живёт, почему вы так против? Борей ответил сам: - Мой сын подвергается опасности в его компании. Беннет его избивает и на предыдущем заседании высказывались врачи, проводившие осмотр Рэйзора. Были сняты побои, и... - Есть доказательства? Свидетели того, что эти двое вообще были знакомы? Джинн доставляло странное удовольствие видеть меняющееся с каждым вопросом лицо адвоката. Поэтому она топила его ещё больше, хотя втайне надеялась, что в один момент он сдастся сам. Все было прозрачно только по одним документам - сколько их предоставил Беннет и сколько Борей. Мужчина предъявил лишь чеки - на деле простые бумажки - у стороны ответчика же были справки, показания, фотографии и много чего ещё. Но все же Джинн должна была понять почему Борей так настаивает на своей невиновности. Может быть все не так просто? Настало время высказаться Беннету, который доверил все Янь Фэй. Девушка начала с самого начала, когда опека только послала на проверку в дом Борея своего работника. Показания Беннета совпадали с показаниями офицеров, бывших там и арестовавших тогда мужчину, а сам парень рассказал о том, как сильно был напуган Рэйзор и как ему пришлось нелегко - сначала выяснять насколько его состояние запущено и насколько верны предыдущие диагнозы. Янь Фэй достала ту самую справку десятилетней давности и Джинн тут же поняла в чем дело. Деньги, как обычно, только они причина раздора, все идёт от них и все же к ним возвращается. Сколько было убийств, истязательств, моров и преступлений из-за одних только денег! И снова этот мотив, снова преступление на лицо, и девушка могла просто признать это, если бы не странное чувства чего-то незавершенного. К чему бы это? Не к тому ли, что Борей уж больно равнодушен к обвинениям? Или же дело в том, что для такого мотива, как несчастные выплаты на ребенка с отклонениями, преступление слишком зверское? Джинн решила выяснить, нет ли здесь чего-то глубже, поэтому и задала вопрос: - Куда уходили деньги, которые вы получаете за мальчика? Борей ответил сам, понимая, что адвокат тут уже не помощник. - На врача, пособия и... - Но у вас снова нет подтверждения этому. Как пособий, пересчитанных защитой ответчика, так и чеков оплаты услуг врача. - Чеки тоже... - Тоже украл ответчик? Но этому у вас так же нет подтверждений. В чем ваша сторона, - судья повернулась к Янь Фэй, - обвиняет истца? Девушка изложила все довольно кратко, назвав лишь статьи и их краткую формулировку. В общем, обо всем этом они с Беннетом обговорили заранее, поэтому Янь Фэй довольно четко знала в чем именно нужно обвинять. Первым обвинением стали несомненно пытки. В доказательство приводились показания офицеров, лично видевших Рэйзора на цепи, а так же снятые с мальчика побои и то, что тот рассказал психологу. Следующими статьями были совращение несовершеннолетнего и нанесение телесных повреждений разной тяжести как Рэйзору, так и Беннету. Так же Янь Фэй упомянула ненадлежащее исполнение родительских обязанностей, из-за чего и возник вопрос о лишении Борея родительских прав. Джинн поняла только то, что мужчина будто бы даже и не пытался вменить Беннету какую-либо статью. Что-то сказал про побои, но ничего конкретного так и не назвал. Вдруг в голове девушки всплыла догадка - а вдруг, вместе с адвокатом, они просто сменили тактику? Но на какую? Узнать довелось уже спустя несколько минут. Выбранная тактика удивила не только судью. Беннет с удивлением слушал то, в чем сейчас признавался мужчина и просто не мог поверить своим ушам. Борей сознался? Но почему? Конечно, это радостное событие, но уж больно подозрительное. Хотя, а что ему еще оставалось? Продолжать врать без единого подтверждения своих слов? Или же просто тянуть время, самому не зная зачем. Так будет быстрее, да и первый шаг к условно досрочному будет сделан, о чем никто, кроме Янь Фэй, даже и не помыслил. Но девушке важно только посадить Борея. Джинн так же пришла к такому мнению, выслушивая весь монолог мужчины. Начал он, как и ожидалось, с оправданий. И с того момента, когда их обычная семья стала такой, какой стала. Все так же спокойно Борей поведал и о смерти собственного сына, после чего вместе с женой они решились хоть как-то заглушить тоску и боль, взяв из детского дома Рэйзора. Тогда они просто увидели в этом ребенке что-то особенное, возможно даже сходство со своим сыном, но вот мальчик оказался у них. Борей не описывал как бил, просто сказал, что такое было. И началось все с того дня, когда его жена сорвалась. До этого еще могла держать себя в руках, хотя и с новым сыном и вела себя довольно холодно. Просто не могла признать его, хотя сам Борей очень пытался делать вид, что все в порядке. И поначалу делал все для своей семьи, которая виделась ему эдакой рубашкой с кучей заплаток - если их не подшивать, развалится на кусочки. Но она все же развалилась. В тот день возможно и решилась незавидная судьба Рэйзора. Он просто по неосторожности уронил последнюю сохранившуюся фотографию погибшего сына Борея. И если сам мужчина отреагировал как обычно - просто сделал замечание за неосторожность, то его супруга впала в настоящую истерику. Рэйзор никогда не признается ни Лизе, ни даже Беннету в том, что до сих пор помнит те слова, которыми мать его называла. Ненужный, урод, придурок - самое мягкое из огромного списка. Мать возненавидела его за подобное оскорбление памяти погибшего сына и не допускала и мысли, что все это просто человеческий фактор и нелепая случайность. Борей, как бы сильно не хотел сдержать и себя от подобных истерик, со временем все же поддался жене. Сам не признавал, не впадал в истерику и даже поначалу не винил во всем Рэйзора, но когда случилась следующая напасть, оставалось обвинять только его. А мальчик ведь просто жил, даже, можно сказать, жил довольно мирно и вырос бы очень умным и отзывчивым, несмотря на диагноз, вот только судьба решила иначе. Снова истерика жены Борея, только на этот раз она была последней. Как бы мужчина не хотел выглядеть уверенным и спокойным, на этом месте он заметно помрачнел. Нервный срыв, скорая, а затем ее мертвое тело на больничной кушетке и бесконечные вопросы Рэйзора о случившемся. И он еще спрашивает? Тварь, да как он вообще может так просто, еще и так по фальшивому искренне, задавать вопросы? Как он может называть ее мамой после того, что сделал? Все, что со временем пытался игнорировать Борей, вылилось в неконтролируемую злобу на ребенка. Утихнуть ей помог алкоголь, но это было сродни тушения пожара бензином. Рэйзор не мог сказать когда это началось, зато мужчина припомнил довольно точно. Тогда он должен был впервые отвести мальчика в школу, тогда же твердо решил, что ни за что не даст возможности тому рассказать о том, что произошло в этот день. Первые удары, пока еще немного неуверенные, но очень чувственные, от которых Борею становилось невероятно хорошо - почти так же, как плохо становилось Рэйзору. При виде первой крови мужчина остановился, поняв то, что это не последний раз. Рисков было слишком много - вдруг сбежит, расскажет, вдруг кто-то узнает? Но с каждым днем безнаказанность поглощала Борея все больше. Кто может ему помешать? Кто способен его остановить? Рэйзор запуган, в дом никто не заходит, что может пойти не так? Как оказалось десять лет спустя - все. Борей уже погряз в этом настолько, что сам не знал сможет ли когда-нибудь остановиться. Рутина, словно работа, которой из-за нарастающего пьянства мужчина вскоре лишился. Теперь оставалось выживать только на деньги, которые достаются этому паршивцу. И за что только? За разрушенную семью? За то, что он отсталый? Борей считал это бредом, поэтому просто тратил все на алкоголь и собственные нужды, совершенно не заботясь о Рэйзоре. Но в один из дней алкоголь ударил в голову слишком сильно. Так же как и первый вид крови, так же как и первый удар - это словно песня. Борей не знал, а точнее не помнил, как он пришел к мысли о том, что ему хочется вторгнуться в беззащитного ребенка, зато точно не воспринимал это желание как что-то неправильное и отвратительное. Мерзкому животному разве есть дело до того, насколько это ужасно? И Борей тогда думал отнюдь не о себе. Понравилось. Давно, слишком давно мужчина отказывал себе в подобном, зато теперь, будто бы в первую брачную ночь, чересчур довольным выходил из комнаты. На Рэйзора плевать, на свой же по своей сути ужасный поступок тоже. Понравилось - а значит и заморачиваться не стоит. Но все испортил первый гость, о котором мужчина так сильно и беспокоился ранее. Сейчас же, погрязнув в ощущении безнаказанности, тоже стало плевать. Вот только странная череда обстоятельств привела к тому, что сейчас Борей рассказывает о своих деяниях перед судьей, в мыслях считая собственный срок. Джинн поначалу даже немного забылась, но быстро себя поправила: - Это чистосердечное признание? - Да. Борей сел на место и отчего-то выглядел так, будто выиграл и этот суд. Это и не давало покоя ни Лизе, ни Беннету, которые поначалу обрадовались - вот ведь оно - признание, а теперь снова настороженно смотрели то на судью, то на мужчину и его адвоката, который теперь таил загадочное молчание. - Суд выходит для принятия решения, прошу покинуть зал. Все вышли, Борей удалился вместе с адвокатом, а Лиза наконец спросила: - И что это было? - Понятия не имею, но это нам только на руку. Судя по всем статьям, которые я назвала и в которых он сейчас сознался, срок будет внушительным. Янь Фэй понимала эту тактику, хотя, будь она адвокатом Борея, может быть и выкрутилась, хотя и чувствовала бы себя при этом не лучшим образом. Беннет все время смотрел в сторону двери, куда удалилась судья и продолжал нервничать. Скорее бы уже к Рэйзору, скорее бы его увидеть, скорее бы узнать, что он жив... Парень старался не думать об этом, но попросту не мог - слишком волнительно, слишком страшно, просто слишком. Поэтому, когда спустя пару минут дверь открылась, Беннет был первым, кто вошел обратно в зал. За время, проведенное на костылях, он здорово научился с ними обращаться, тем более, что такой способ передвижения ему не впервой, и теперь шустро сел на свое место, ожидая таких желанных слов. Джинн решила не томить, выдерживая паузу, поэтому, когда все заняли свои места, произнесла: - Учитывая все обстоятельства, а так же показания, справки, и признание истца, мистер Борей обвиняется в ряде статей, совокупность сроков за которые составляет тридцать лет. Истец признан виновным и суд назначает ему именно такую длительность строгого режима. Суд окончен. Пара офицеров, стоящая до этого возле той самой прозрачной коробки, где всего пару дней назад сидел Борей, быстро подошли и увели мужчину. Тот лишь в последний раз победно посмотрел в глаза Беннета, заставив того вздрогнуть, и удалился, звякнув наручниками, сомкнувшимся на его запястьях. Внутри себя, где-то там же, где поселилась кровожадность в отношении Борея, парнишке очень захотелось, чтобы эти путы резали ему руки так же, как и Рэйзору. Точно! Рэйзор! Беннет направился к дому, где сейчас сидел мальчик. Ничего не должно было случиться, так ведь? Тогда почему Борей так смотрел? Почему на душе так тревожно? Парень спешит как может - машиной управлять пока он не может, и оставалось только бежать, если так можно выразиться, на своих двоих. Но Беннета вовремя догнала Лиза, молча указавшая на собственный автомобиль. Парень все так же взволнованно кивнул и уже совсем скоро ехал на чуть превышенной скорости к дому Борея.***
Рэйзор уже не находил себе места, когда за дверью раздались быстрые шаги, сопровождающиеся гулким стуком. Слишком страшно было даже задаться вопросом - что же за стук, тем более повернуться к двери. Мальчик вздрогнул и зажмурился, привычно прячась от страха. Шаги быстро приближались, Рэйзор сжался и отвернулся обратно к батарее, спрятав лицо в сгиб локтей. Страшно было до одури, но он ничего не может с этим сделать, потому как даже просто посмотреть на дверь было невозможно. Кто пришел? Кто так резко открыл дверь? Рэйзор сжимается еще больше и начинает плакать. Так зайти мог только Борей. Такие же шумные и быстрые шаги, так же резко открытая дверь. Мальчик знал, что все пойдет не так, но все же немного, самую малость, надеялся на хороший исход. И что теперь? Страшно, очень страшно. Рэйзор прижимает к себе пару носков - последнее, что осталось от мгновений новой и такой чудесной жизни, и зажмуривается, чтобы как можно дольше не встречаться взглядом с отцом. Он почти не чувствует как его обнимают чужие теплые руки, не слышит как кто-то говорит ему слова ободрения. Мальчик начинает плакать, думая, что это снова его фантазия, но думает так до тех пор, пока гость не произносит: - Все уже закончилось!