Смена ролей

Кирилл, хоть и выглядит как пассивная блядь, но всегда ведёт. Даже с членом Грома глубоко в своей заднице умудряется главного из себя строить. А ещё Кирилл натурально плывёт от тех редких моментов, когда Игорь позволяет взять его. Трахать майора — это как первый раз обдолбаться коксом. Это, сука, невероятно, чувствовать всепоглощающую власть над тем, кто при тебе морды разбивает и кости ломает. Да от одной мысли, что эта машина для убийств в постели под тобой хрипло стонет и краснеет, как школьница, заставляет постыдно дрочить в собственной Ламбе около дома Игоря. — Игорь, ну тебе же понравилось в прошлый раз, чего ты ломаешься, как тёлка? — Гречкин, мелкий и худой, тонкий весь, как фарфоровая статуэтка, вжимает возвышающегося над ним Грома в стену. Это выглядит неправильно, это ломает сознание и устоявшиеся в голове шаблоны, это выворачивает кости и возбуждает. Гром дёргается, дышит через рот и смотрит прямо в глаза. Думает, как всегда. Кирилл знает, как майору тяжело отдать кому-то власть над собой, как тяжело довериться и потерять контроль над ситуацией. Гречкин наслаждается неуверенностью и, о да, страхом Игоря. Но знает, что Гром не откажет. Знает, что жестокий майор зависим от него. Поэтому он встаёт на носочки и целует Игоря, хватая одной ладонью грубо за шею и к себе наклоняя, а второй забираясь под майку, царапая накрашенным ноготками живот. Майор напряжен, хватает Кирю за талию и к себе по привычке тянет, но получает по рукам за такое самовольство. — Я сегодня веду, майо-о-ор, — мурлыкает, зараза, да за собой в спальню тянет, по пути раздеваясь. Красуется, зная, как Игорь хочет завалить его рожей в кровать и трахать до потери сознания, до затёкших конечностей и больного от криков горла. Как только Гром, уже полностью голый, оказывается около кровати, Кирилл тут же разворачивает его и пристраивается сзади, бесстыдно вжимаясь вставшим членом в крепкие ягодицы. Губы оставляют поцелуи на плечах, шее, даже лопатках. В голову приходит мысль о том, что ему нужна помада. — Ложись, — мягкий приказ, на ягодицу Игоря со звонким шлепком приземляется ладонь. Он шипит, но всё же выполняет то, что ему сказали, укладываясь на кровать, грудью прижимаясь к простыне и выставляя задницу. Кирилл сглатывает, разглядывая, скользя взглядом по каждому сантиметру кожи. Взяв из прикроватный тумбы смазку, Киря присаживается на колени позади Грома. Ведёт одной рукой от шеи до поясницы и просто дуреет. Майор просто шикарен. Жадный до прикосновений, горячий, требовательный. И весь его. Гречкин кусает губы до боли, а потом наклоняется над Игорем, закрывая собой, и начинает покрывать уже не поцелуями, а укусами шею, так доверчиво открытую, мощную спину, покрытую каплями пота и кривыми шрамами, которые Кирилл вылизывает, удерживая дергающегося от переизбытка эмоций Грома. На теле точно останутся метки, и пусть их увидит каждая ментовская тварь, называющая себя другом его майора. От Игоря оторваться нахуй невозможно. Он весь как какая-то ебучая скульптура (Кирилл чувствует себя творцом). Хоть всю ночь проведи только за разглядыванием этих изгибов. Два смазанных пальца входят аккуратно, растягивая, Игорь скулит, подаваясь рефлекторно вперёд, но Кир не даёт, придавливает собственным телом и больно кусает солоноватую кожу на плече. Вторая ладонь ложится на истекающий смазкой член и надавливает большим пальцем на головку. Гром чуть ли не падает на простынь, выговаривая что-то нечленораздельное, но его крепко держат, не давая сдаться в этой игре. А Кирилл издевается, разводит пальцы, проворачивает и быстро двигает ими, рукой по члену водя в такт движению пальцев. — Давай, майор, не сдерживай себя, отпусти свои желания. Я вижу, как ты насаживаешься на мои пальцы, жадно сжимая их внутри. Ты такая блядь, Гром, любишь все те непотребства, что я с тобой делаю, но всё равно пытаешься казаться невинным, — Игорь дрожит, утыкается лбом в согнутые в локтях руки и рычит, двигая задницей. Кирилл без слов понимает намёк, рывком вынимая пальцы и умиляясь с недовольного вздоха Игоря. Но тот тут же затыкается, когда Гречкин встаёт на колени позади и кладёт ладонь на поясницу, оглаживая. Аккуратно войдя наполовину, он коротко толкается несколько раз, выбивая рваные всхлипы из своего майора. Он трахает Игоря без ебучей резинки и это так срывает крышу. Тот до побелевших костяшек сжимает в кулаках несчастную простынь, кусает кожу на собственной руке. Остановившись на пару секунд, Кирилл толкается до упора, тут же набирая темп. И Гром стонет. Громко, на грани с криком, задирая голову и жмурясь. — Быстрее, Кир… Блять! — Гречкин смеётся, тварь такая, и сжимает обеими ладонями зад Грома, назло двигаясь медленно, но жёстко, попадая чётко по простате. — А ты хорошо попроси, ты же у меня послушный, — низким голосом шепчет Кирилл, наклоняясь и хватая Игоря поперёк груди, вынуждая приподняться. Тот сначала шипит протестующе, сам пытается насадиться на член, виляет жопой, но ему явно дают понять, что попросить всё равно придётся. И он сдаётся, тихо проговаривая: «Прошу, быстрее! Я не выдержу твоих игр, Кир!» А Гречкин только целует аккуратно в лопатку и тут же с этим вбивается на всю длину, быстро наращивая темп. Одна ладонь ложится на шею майора, сжимая в нужных точках. Кир знает, как Игорь любит, знает, что от этого нехитрого приёма Гром поплывёт и кончит тут же. — Я хочу трахать тебя перед зеркалом, знал бы ты какой ты ахуенно красивый, я готов кончить от одной только фантазии, как я ебу тебя перед огромным зеркалом, а ты смущаешься и пытаешься отвести взгляд. Ты такой сильный, властный, а стонешь подо мной, как портовая девка, умоляешь трахать тебя быстрее, дрожишь весь. Боже блядский, что ты со мной делаешь, ты похож на безумие, — Кирилл чувствует, как Игорь извивается в его объятиях, заливая спермой живот и простынь. Он хрипло стонет на ухо майора и кончает внутрь, сжимая бёдра и сотрясаясь от напряжения. — Блять, я же весь липкий буду, урод, — Гром беззлобно шепчет это и обессилено падает грудью на кровать. Кир же осторожно выходит из растянутого входа и сползает с кровати на пол, глядя на измученного Игоря. — А мне нравится такая смена ролей.