Зов прошлого

POV Лиля Опять боль. Сил терпеть ее уже не было. Я болталась за спиной урук-хая, периодически теряя сознание от боли и тут же приходя в себя от очередной встряски. Думать о том, почему меня вдруг забрали, есть ли со мной кто-то еще и где носит Еву не просто не хотелось – не моглось. От встрясок я периодически вскрикивала и цеплялась ногтями за грубую шею орка, чтобы хоть как-то облегчить себе жизнь. Рана была неглубокая – лишь прорезала кожу от таза чуть вверх, вряд ли клинок добрался до ребер или внутренних органов. Однако все равно было нестерпимо больно. Орки перебрасывались фразами на темном наречии, я могла уловить лишь некоторые знакомые слова, поэтому понятия не имела, что происходит и куда меня вообще несут. Руки связаны, из-за спины урук-хая ничегошеньки не видно, мокрые волосы застилают темнеющий от боли взор – да мы с тобой, Лиля, собрали полный набор! Джек-пот, так сказать! Когда я уже совсем отчаялась и решила, что вот-вот умру от кровопотери, я пихнула орка и на ломаном всеобщем попросила помощи. – Заткнись, мясо. Ты наша пленница. – Если пленница, значит, я нужна вам живой. Но такими темпами я сдохну или от боли, или от раны. Урук-хай раздраженно фыркнул и обратился к какому-то Углуку. Тот что-то прокаркал на темном, и все полчище остановилось ненадолго. Меня стащили со спины моего «носильщика» (спасибо, господи, что не насильника), расстелили на земле, грубо распороли ткань рубашки и мазнули рану какой-то вонючей жижей. Бок тут же прострелила невыносимая боль. Я заорала и дернулась, но меня прижали к земле и резво перемотали бок тряпкой. Меня передернуло от местной медицины и грязи, в которой я оказалась. Не то чтобы я была слишком брезгливая или пугливая, но когда у тебя на боку длинная кровоточащая рана, а тебя не то что не зашивают – тебя даже несут как мешок с картошкой – невольно начинаешь бояться за свою жизнь. – До Изенгарда дотянешь, – бросил Углук, пока я, стиснув зубы, пыталась приподняться. Командир бросил пару слов тому, кто меня нес, а затем набросил меня себе на спину, словно плащ. Нестерпимо хотелось пить. Кусок в горло мне бы сейчас не полез, но воды я желала нещадно. Удивительно, но после шипучей мази, которой мне смазали бок, боль отступила, а спустя какие-то полчаса (по примерным подсчетам) пропала совсем. Мне очень хотелось посмотреть на сам разрез, в каком вообще состоянии мой организм, но это пока не представлялось возможным. Когда меня уже стало клонить в сон, моего слуха коснулся слабый полустон-полушепот. Я вскинула голову и заозиралась. Не послышалось ли мне? Это точно был знакомый голос! Я отправила громогласное «ЭЙ!» в пустоту, ловя на себе гневные взгляды урук-хаев и встряску от Углука. Однако оно того стоило. – Лиля! – раздался издалека приглушенный голос, а затем яростный крик заглушил мою надежду на сохранение рассудка. Наверное, все-таки показалось. Я тяжело вздохнула, и моя голова безвольно упала на шею Углука. Сознание требовало отдых. Раненое тело молило о сне. EndPOV Он был связан по рукам и ногам. Его несли, не церемонясь. Подлый удар со спины надолго выключил его и, кажется, подарил сотрясение мозга. Та секунда промедления стоила ему похищения. Радовало то, что сбоку он видел Лилю. Один раз она замедлила движение огромной смрадной толпы, чтобы хотя бы перетянуть рану на боку, но больше они останавливаться не намерены. Судя по всему, ее утащили из-за кольца. Должны были унести обеих, но Ева во время битвы углубилась в безопасный лес, поэтому до нее не добрались отвратительные скрюченные пальцы. А вот Лиля была легкой добычей. Одно не давало ему покоя: он-то на кой имя сдался? Зачем взяли его, куда тащат и что вообще собираются делать? Были, конечно предположения – одно хуже другого – но от намеренно гнал эти мысли прочь. Сознание оставалось не помутненным, несмотря на сильную головную боль. Должно быть, его крепко приложили. Он цеплялся за бодрость духа и солнечный свет, за топот толпы и их крики, за яростное пыхтение несущего его урук-хая – все только ради того, чтобы не упускать из виду посеревшее изможденное Лилино лицо. Углук постоянно встряхивал ее, не давая отключиться, Лиля морщилась и прикладывалась на его плечи и шею, и Маглора невольно передергивало каждый раз, когда своей щекой – он помнил, какие они нежные – она касалась этого черного выродка. На пару мгновений он потерял ее из виду, а когда снова отыскал среди толпы, она уже спала самым крепким воспаленным сном. Уткнулась в шею урук-хая, расслабила связанные руки и безмятежно распласталась по его спине, полностью вверяя себя этому неотесанному чудовищу. Маглор же молил Единого о том, чтобы она продержалась хотя бы до привала. POV Ева – Быстрее! Давайте быстрее! – энергия так и хлестала из меня. Я неслась вперед, периодически останавливаясь и оглядываясь на плетущихся позади членом Братства. Мысль о том, что подруга ранена и находится не пойми где и не пойми как, придавала мне столько сил, что хватило бы на всех оставшихся, умей я ими делиться. Боромир несколько оклемался и, надо отдать ему должное, справлялся с дорогой ответственно и быстро. Арагорн, конечно, стопорил меня, говоря о том, что наша колючка все-таки ранен и ему необходимо иногда отдыхать. Я была непреклонна. – Я понимаю, что ты ранен. Но рану твою я зашила и обработала. А рану Лили обработать у меня возможности нет. Более того, ранили ее из-за тебя. Поэтому хотя бы прими на себя эту ответственность, – заявила я, когда гондорец бросил на меня полный ярости взгляд. – Я не заставлял ее закрывать меня собой, – огрызнулся Боромир. – Если бы сразу нормально к нам относился, этого могло бы и не случиться. – Тогда Боромир мог бы погибнуть, – резонно заметил Леголас. – Невелика потеря! – ядовито выплюнула я и продолжила идти. Страх за подругу и Маглора подстегивал меня, словно я была гончей Дикой Охоты. Более чем уверена, что Боромир оскорбился мои заявлением. Ничего страшного, перебесится. Как-нибудь потом извинюсь. Сейчас я могу только усугубить ситуацию. Вследствие долгого общения с Лилей я невольно переняла частичку ее вспыльчивого характера. – Лили нет, и ты решила вместо нее стать взрывным фитилем, – тихо посетовал Леголас, внезапно оказавшись рядом. Однако, натолкнувшись на мой взгляд, эльф только печально улыбнулся и покачал головой из стороны в сторону и отступил. Погоня продолжилась. …Привал требовался всем. Несмотря на то, что я духом готова была пробежать это расстояние еще раз тридцать, мое тело протестовало. Вперед меня несли не мои ноги на пару с физической подготовкой, а страх и желание поскорее добраться до урук-хаев. Поэтому, когда Арагорн объявил привал, я рухнула на землю и вцепилась пальцами в траву. Опять меня подводит моя слабость. Опять я кажусь себе обузой. Я нашла в себе силы встать и подойти к Боромиру. Протянула ему руку и попросила прощения. Искренне. Дорогой до меня дошло, что именно я ему сказанула, и стало неприятно осознавать, что я фактически пожелала смерти человеку, который со стрелой в груди был готов защищать мою подругу. Гондорец поднял на меня тяжелый уставший взгляд и принял извинения со словами о том, что он и сам часто был не самым лучшим человеком. Я осмотрела его рану и поняла, что конское здоровье и пресс этого человека спасли ему жизнь. Сейчас ему бы только отоспаться. Мне же не спалось. Ночь выдалась холодная. Я сидела, прислонившись к камню, и пыталась вслушаться в окружающую темную пустоту, высмотреть хоть что-то кроме маленьких серебристых точек на небе. – Сейчас ведь не твоя вахта, – раздался голос Леголаса рядом, и эльф опустился рядом. – Так я мешаюсь что ли? – Нет. Конечно нет. – Знаешь, когда-то очень давно я так же смотрела на звезды и не понимала, почему вид этого неба вызывает у меня смутную тоску, – внезапно поделилась я с Леголасом своими мыслями. Эльф молчал. – Мне казалось, что это не мое небо. Что на моем небе звезды совсем не такие. Не так мерцают, не такой яркости, не так встают в созвездия. Это все было из-за… – я вздохнула и продолжила, – из-за дурмана. Леголас молчал и в то де время находился рядом, забирая мои слова себе и внимательно их переваривая. – Вы попадали сюда однажды. Что случилось с вами такого, что сейчас вы так яростно ненавидите моего отца? Что с вами сделали тогда, что любое упоминание сынов Феанора вызывает в вашем взгляде боль, ни с чем не сравнимую? На глазах выступили слезы. Я сморгнула их и подняла с земли веточку. Медленно перебирая ее в руках, я обдумывала вопросы. Кажется, пришло время для ответов. Практика говорения с Леголасом дает свои плоды. Но я все равно вставляла в речь английские слова, эквивалентов которым пока не могла найти из всеобщего. – Там мы любили и страдали. В основном от проблем, связанных с нашим «иномирием», – да уж, плохое знание языка чревато веселыми словечками. – Но иногда и от любви. И сейчас мы тоже страдаем от невозможности вернуть все на круги своя, на пару тысяч лет назад. От неспособности это все отпустить. Мне в этом плане несколько проще, ведь долгие два года я вовсе не была собой, и мне легко перекинуть оставшуюся в прошлом жизнь на ту, другую меня. А вот Лиля… оставила там не просто частичку себя. Она принесла ни с чем не сравнимую жертву. Я помолчала, пытаясь отдышаться и выбросить из головы безэмоциональное врачебное «ребенка спасти не удалось». – А твой отец… Знаешь, эльфы в подростковом возрасте кажутся настоящими чудовищами… Моя речь не прерывалась. Текла плавно и неспешно, словно частичка Андуина поселилась под мои языком. Я рассказала все, и про Мелиан, и про три уродливых шрама на спине подруги, и про погоню, которую Дориат организовал за нами, и про Белега с Айноном, и про ненавистного Трандуила, из-за которого все чуть не пошло коту под хвост. Под конец рассказа выдохнула и пытливо посмотрела на Леголаса, гадая, понял ли он все, что я только что выговорила. Эльф сидел и думал. Казалось, он целиком и полностью погрузился мыслями в мой рассказ и обдумывал каждое слово. Потом он медленно заговорил. – Этот язык… английский, верно? Отец иногда говорил на нем. Что-то рассказывал, обучал меня ему. Мне было не очень интересно изучать погибший язык погибшего королевства, поэтому я помню только его звучание. И, может быть, некоторые слова. Отец никогда не рассказывал мне о том, что происходило за завесой Сокрытого королевства. Никогда бы не подумал, что он может быть… таким. – Разочарование всегда приходит внезапно, – хмыкнула я. – Ну да ладно. Это было давно. Я не лгу тебе. Можешь не верить, для тебя это звучит наглой ложью. Но для меня это было целой жизнью. Маленькой, но искренней и невероятно чувственной. Леголас не ответил, но по его глазам я поняла, что мне верят. Тепло от этого осознания медленно вползло в мою голову, заставив накрениться вбок и свернуться калачиком на холодной земле в надежде, что все у нас будет хорошо. EndPOV POV Лиля Сквозь воспаленное уставшее сознание продрался шепот. Я с трудом разлепила веки и наткнулась на обеспокоенный взгляд Маглора, который полушепотом что-то напевал. Песнь силы. Я воровато осмотрелась в страхе наткнуться на взгляд Углука. Он не заставил себя долго ждать. Маглора волоком оттащили от меня, и рядом плюхнулся командир урук-хаев. Я показательно отвернулась. Хохот Углука разнесся над вставшим лагерем, и он повернул мою голову к себе. – Не нравится смотреть на чудовищ? – Не нравится, когда внутренняя оболочка соответствует внешней, – огрызнулась я на эльфийском. – Какая цаца, – причмокнул урук-хай. – Словно встречала хороших орков! Сидящие рядом с нами урук-хаи заржали и стали тыкать в меня пальцами. Я слабо усмехнулась. – Встречала. Все мгновенно утихли. Углук зыркнул на них, и все тут же угомонились, отвернулись и продолжили заниматься своими орочьими делами. – Его звали Хонг, – несмело продолжила я. – И познакомились мы с ним в Первой эпохе. Я словила дежавю. Осмотрелась вокруг, и меня внезапно вернуло на северную промозглую дорогу, в темную продуваемую со всех сторон пещеру, в которой мы когда-то пережидали грозу по дороге в Ангбанд. А я опять была пленницей. С не туго связанными руками, стремящейся добраться до темного господина пленницей. Углук взглянул на меня уже совсем другими глазами. В его взгляде промелькнул явный неприкрытый интерес. Урук-хай протянул руку, схватил меня за грудки и подтянул к себе, дыша смрадом в лицо. На этот раз я заставила себя не морщиться. – И кто же ты такая? – Я – та, кто однажды вошла в Ангбанд и вышла оттуда живой. Получив все, что хотела. И орков в проводники. А с хозяином вашим мы давние знакомые. – Не припомню, чтобы Саруман знался с человеческими шлюхами. – Я говорю про Саурона. Несмазанные шестеренки в голове Углука задвигались. Казалось, я даже слышу их скрип. Урук-хай осторожным движением опустил меня на землю. Не встретив в моем взгляде робости и испуга, он понял, что мои слова не блеф. Потянулся рукой к бурдюку, приподнял мою голову и приказал пить. Я приготовилась к худшему, но по моему пищеводу скатилась прохладная вода. Я благодарно кивнула Углуку. – А этот кто? – кивнули мне на Маглора. – Еще более ценная фигура, – уклончиво ответила я, рассматривая синяки на его руках. С эльфом явно не церемонились. Если я могла сделать хоть что-то, чтобы ему стало легче – я должна это сделать. – Саурон не простит, если с ним что-то случится. Боюсь, я никогда не забуду ошалевший, однако полный благодарности взгляд Маглора, когда его руки перевязали более свободно и напоили холодной освежающей водой. Пусть он никогда не простит мне прошлого предательства, я еще могу реабилитироваться в его глазах. Тьелько тихо лежал у меня за пазухой. Я спрятала его так глубоко, как только могла. Потерять кинжал было моим самым большим страхом в последнее время. К тому же, он мог еще пригодиться. – Привал окончен! Поднялись быстро, чертовы лодыри! – командным голосом проорал Углук, а затем неожиданно бережно закинул меня за спину и ринулся вперед. Я бросила взгляд назад, с удовлетворением натыкаясь им на ярко-зеленую брошь в грязи. Ребята умные. Они поймут. EndPOV