Иисус, которого не было

Это удобно: до воскресной службы остается не меньше часа, и прихожане еще не начали собираться. Конечно, церкви он ненавидит. И костелы, и лютеранские храмы, и кафедральные соборы. Просто эту — церковь святого Викентия де Поля — он ненавидит меньше других. Может, потому, что в двадцатых Каин приезжал в Лос-Анджелес и видел, как ее возводили: строительство оплатил нефтяной магнат, и в народе храм сразу прозвали «церковью святых масел». Или все-таки потому, что к Викентию де Полю он испытывает нечто вроде уважения. Каин терпеть не может священников, но для де Поля делает исключение: тот родился в нищете, попал в рабство и бежал оттуда, взялся перевоспитывать французский клир и до конца своих дней сохранил веру во что-то хорошее. Каин ни во что хорошее не верит. Но в этот час солнце играет на золоте алтаря, выбивает искры из гладкого светлого камня стен и заставляет мрамор сиять, и как никогда прежде сверкают витражные окна. Каин решает, что у него есть пара минут. Поэтому он шагает вперед, задирает голову, чтобы посмотреть на сводчатый потолок, и наконец останавливается перед алтарем, полным разноцветных святых и деревянных ангелов. Деревянные ангелы нравятся Каину больше настоящих. С креста на него молча смотрит Иисус. Вот почему Каин ненавидит церкви: здесь всегда врут. Он ведь был тогда в Иудее. Он, римский всадник, был центурионом в Десятом легионе, а позже служил в Шестом. Он прошел всю Галилею, проехал Назарет и Капернаум. Побывал в Иерусалиме. Он точно знает, что Понтий Пилат не умывал руки, отдавая царя Иудейского на милость толпы. Что в тот день казнили только двух разбойников. И что необыкновенный проповедник, завещавший любить ближнего своего и ходивший по воде, не погибал на Голгофе: такого человека в Иудее и вовсе никогда не было. А легенду о сыне Божьем, искупившем людские грехи, изобрели позже. Никогда не существовавший Спаситель висит на кресте, повернув голову набок, и одним глазом все равно ухитряется смотреть на него, Каина. — Тебя выдумали, — обвиняет его Каин. — Возможно, — соглашается Иисус. — Все эти сказки про искупление — чушь несусветная. — Но ты опять пришел ко мне. Каин не успевает ответить: к нему вдруг подходит молодой священник. Желает доброго дня и напоминает, что служба начнется в десять. И улыбается. «Ты бы так не улыбался, — думает Каин, — если бы знал, кто я такой». Эта мысль его неожиданно забавляет. На мгновение Каин пытается вообразить, что случится, если он назовет свое настоящее имя. В двадцать первом веке это совершенно безопасно. Можно рассказать и все остальное тоже. Например, что Авель был той еще сволочью. Каин тут же решает, что ему — то есть, лейтенанту Маркусу Пирсу — скандал не нужен. Пора уходить. В церкви по-прежнему пусто и очень светло: утро выдалось ясным и солнечным. У последней скамьи Каин все-таки медлит. Оборачивается, смотрит в сторону алтаря и думает, что с Иисусом они не договорили. Не доспорили. Скоро будет две тысячи лет, как он ведет свой мысленный диспут с несуществующим Спасителем. Это если он не найдет средство, чтобы снять с себя Проклятие — и умереть. Но пока что он жив — и спорит с Иисусом. Конечно, в этих спорах Каин всегда выходит победителем. Иначе и быть не может: ведь он знает, как на самом деле устроен мир. — Ты все-таки веришь в меня, — слышит Каин. — Нет. Тебя не существует. А меня не интересуют жалкие сказки. — Разве это плохо, что люди меня придумали? Вот теперь Каин злится не на шутку. — Да, — отвечает он. — Это очень плохо. Они верят в Рай и в раскаяние, в хорошего и милостивого Господа Бога. Они не знают, что чувство вины приводит в Ад. — А ты бы хотел жить в мире, где люди верят только в Ад? — Я вообще не хочу жить! — возмущается Каин. Больше он не смотрит на распятого Спасителя. И быстро идет к выходу из церкви. А на пороге едва не сталкивается с Эллой Лопес. — Лейтенант! — она вскидывает на него удивленный взгляд. — Доброе утро! — Лопес. На ней как обычно джинсы и футболка. На этот раз с широким вырезом, дурацким принтом и иероглифами. Каин не успевает разглядеть принт, и вчитаться в надпись тоже не успевает: если честно, японский он подзабыл. Каин видит другое: на смуглой коже поблескивает маленький серебряный крестик. Конечно. Она же мексиканка. Верующая. — Не знала, что вы католик, — говорит Лопес. Лопес вообще говорит очень много. Слишком много. Когда Каин молча качает головой, она все равно не унимается. Глаза ее уже светятся от счастья и восторга, и Лопес спрашивает: — Вы же останетесь на службу, правда? Вот я обычно сажусь поближе к алтарю. Давайте… — Ни в коем случае, — бросает ей Каин. В смысле, лейтенант Маркус Пирс. И сразу уходит. Потому что у лейтенанта Пирса сейчас полно других забот: например, в Лос-Анджелесе только что объявился его враг. Легендарный Грешник. Опасный и, похоже, окончательно сошедший с ума. Ненастоящий. Настоящий Грешник уже живет в этом городе. Вот только найти способ умереть он так и не смог, и теперь за него пытается погибнуть тот, ненастоящий: причем от руки самого дьявола. И даже делает вид, что вообще не помнит его, Каина. А может, и вправду не помнит. Каин его тоже не узнает: мальчика, которого он практически вырастил, больше нет. А стало быть, нет и выбора. Каин прекращает его жизнь сам: двумя меткими выстрелами. — Боже мой! — слышит он в участке. — Вы убили это! Лопес все-таки поправляется: — В смысле, вы убили его! Конечно, я сама не видела, но я только что прочла отчет с места преступления, и это, о, святые бурритос, — тараторит она, — то, как вы героически обезвредили этого гада, и… Каин и сам знает, что расплаты не избежать. Но не знает, что хуже. «Это». Или ее восхищенный взгляд: Лопес ведет себя так, будто сейчас она не в участке, а на рок-концерте. Причем в фанзоне. Еще немного, и она попросит у обожаемого лейтенанта Пирса автограф. Или фотографию на память. Он не выдерживает. — Лопес, вы можете замолчать? От его крика она вся словно сжимается. И хорошо, что не сразу, при всех — этого еще не хватало — бросается в слезы. Видеть ее слезы Каин уж точно не хочет. Он разворачивается — и быстро уходит в свой офис. Пытается собраться с мыслями — и представить, что скажет на это все выдуманный и несуществующий Спаситель. — Ну, мне тебя жаль, — произносит в то же мгновение Иисус. — Мне не нужна жалость! — вспыхивает Каин. — А о чем ты хотел поговорить? — Ни о чем! Иисус тотчас замолкает. Каин остается один и битый час просматривает отчеты и сводки — те самые, с места преступления. Он не подозревает, что в это же время отчеты и сводки читает и сравнивает кто-то другой. Кто-то, кто вовсе не человек. У дьявола отличный нюх на преступников. Даже на тех, кто скитается по Земле тысячелетиями, вписывается в любое общество и носит полицейский жетон. В конце концов, это просто его работа: наказывать грешников. Каин забывает об этом — даже когда мистер Морнингстар звонит ему лично и просит немедленно прийти в клуб — и пропускает удар ножом в сердце. — Я всем расскажу, кто ты такой! — обещает Люцифер. — Давай, — бросает Каин. — Они даже не верят в то, что ты дьявол. На следующий день на пляже находят тело сноубордиста, а по участку бродит Лопес: сгорбленная и жалкая. Каин подает на перевод. В Лос-Анджелесе его ничего не держит, и лейтенант Пирс просто использует свои знакомства, в чем даже признается Декер. Каин решает доиграть роль лейтенанта Пирса до конца. Поэтому он берет на себя дело об убийстве на пляже. Организует операцию прикрытия. Выслушивает Декер, которая уговаривает его остаться. Выслушивает гневную отповедь от Шарлотты Ричардс, их нового прокурора. — Элла Лопес точно не заслуживает того, чтобы ее дух был сломлен человеком, которым она по неизвестной причине восхищается. На мгновение Каин ловит себя на мысли, что эта стерва Ричардс в чем-то даже права. Он думает, что ему стоит поговорить с Иисусом. Но не знает, как начать. И пока Каин медлит и собирается с мыслями, вместо одного сына Божьего, воображаемого и выдуманного людьми, к нему заявляется совсем другой. Тоже сын Божий. Совершенно реальный и очень даже осязаемый дьявол. Дьявол желает получить ответы, и Каин не оставляет ему никаких шансов: он нападает первым. А потом признается: — Все снова и снова превращается в пепел. Как будто я… — … в Аду, — договаривает за него изумленный Люцифер. Теперь дьявол знает, чего больше всего на свете хочет первый убийца: не власти и не богатства — а умереть. Теперь дьявол в курсе, кто и зачем тогда похитил его и выбросил в пустыне. Но куда больше он недоволен тем, что Каин подставился под пули Джерри Блэккроу, а для этого притащил с собой Декер. Эспиноза заводит себе приятелей на пляже, и дело об убийстве сноубордиста они все-таки раскрывают. А мистер Морнингстар и детектив Хлоя Декер находят — и задерживают — убийцу. Теперь все кончено. Теперь уж точно. Каин — то есть, лейтенант Маркус Пирс — остается в участке допоздна. — Чего сидишь? — вдруг спрашивает его Иисус. — Доделываю отчет, — отвечает Каин. — Он кому-то вообще нужен? — Ну, я пока еще лейтенант полиции. — Допишешь как-нибудь потом. Сперва Каин хочет возразить. Вообще-то он должен сдать служебный ноутбук уже сегодня. Раз он уезжает. Но сейчас он листает отчет в десятый и в одиннадцатый раз. Проверяет. Снова перелистывает. Ему все кажется, будто Иисус топчется рядом и подглядывает из-за плеча. И торопит его: зачем? Наконец Каин все-таки отправляет отчет шефу полиции. — Завтра ты уже будешь далеко отсюда, — говорит Иисус. — Присмотрел хорошее местечко? — Присмотрел, — признается Каин. — В Сиэтле. Объяснять Каин ничего не собирается. Все и так ясно. В Сиэтле у лейтенанта Пирса есть необходимые знакомства — шеф полиции помнит его еще с Чикаго и кое-чем обязан, и нет, речь не об услугах, которые оказывал Грешник. В Сиэтле вообще никто не знает никакого Грешника. Это хорошо. И глупо. Глупо надеяться, что он — первый убийца, Каин, Грешник — может быть кем-то другим. Вздохнув, Каин откидывается на спинку кресла. Здесь в его кабинете прозрачные стены, и сейчас жалюзи приподняты. Но он все равно не видит ничего, кроме коридора. Втайне он надеется, что в лаборатории еще горит свет: как и он сам, Лопес часто засиживается в участке. — Слушай, ты торчишь тут уже целую минуту, — напоминает Иисус. — Ты же собрался уезжать? — Да. Но я вот решил… — … что ты кое-чего не сделал? В ответ Каин лишь пожимает плечами. — Пойди и поговори с ней, — советует Иисус. — Это не имеет значения. Я же все равно уезжаю. Какая мне разница, в каких выражениях меня тут будут вспоминать? Да мне наплевать, что они все обо мне думают! — Если ты до сих пор здесь, тебе точно не наплевать. Каин растирает глаза ладонями. Ему хочется принять душ, выпить и завалиться спать. В каком угодно вшивом мотеле. И поскорее выкинуть из памяти этот дурацкий Лос-Анджелес. — Завтра или послезавтра Лопес все забудет, — говорит Каин. — Ты знаешь, что это не так, — возражает Иисус. — Выслушай ее. — Ей не нужны мои извинения. — Нет, это нужно тебе самому. — Чтобы я извинился? — удивляется Каин и мгновенно все понимает. — Так вот ты о чем. Об этом твоем сказочном христианском прощении. Как всегда. Представь себе, оно не работает. Думаешь, я не пытался вымолить прощение у Бога? После Авеля? Когда понял, что меня ждет? — Прежде всего надо простить самого себя. — Знаешь, я ведь не только Грешник. Я еще и лейтенант полиции тоже. Не хватало еще, чтобы люди, которые совершили какое-нибудь преступление, прощали сами себя. Что тогда будет? — У тебя еще есть эта возможность, — замечает Иисус. — И ты увидишь, что тогда будет. Каин ловит себя на мысли, что в этом споре он не победит. Поэтому он поднимается из-за стола, надевает куртку, берет рюкзак и шлем — и выключает свет в кабинете. У лаборатории Каин медлит секунду или две. А потом стучит ладонью о дверной косяк. — Лопес, у вас есть минута? — Нет, — отвечает Лопес. — Сначала я. Сейчас он не доигрывает роль лейтенанта Пирса. Сейчас он просто ее слушает: выдуманный и никогда не существовавший Спаситель ведь хотел, чтобы это случилось. Чтобы он пошел и выслушал Лопес. Вот он и слушает. А в конце соглашается. — Вы правы, — говорит Каин. — Мне было плохо, и я на вас сорвался. Этому нет оправданий. Простите меня. Глаза Лопес широко распахиваются. — Вам было плохо? Правда? Я могу вам чем-нибудь помочь? Потом она обнимает его — и даже успевает произнести: — А вы будете по мне скучать. Что ей отвечать, Каин не знает. Они с Лопес прощаются — теперь уже по-настоящему, теперь точно навсегда — и он спускается на парковку. Озирается по сторонам: в этот час здесь довольно пусто. Рядом с его мотоциклом припаркован еще один: кажется, на нем ездит кто-то из стажеров. — Сиэтл, — зачем-то напоминает ему Иисус. — И не останавливайся хотя бы до Атаскадеро. Если честно, Каин уже ничего не понимает. Он застегивает шлем, заводит мотор и выезжает с парковки. На мгновение ему кажется, что вдалеке — в глубине квартала — он видит очертания знакомого винтажного автомобиля. Вот это уже точно не имеет значения, решает Каин. Дьявол и так все о нем знает. Рецепт Хлои Декер тоже не сработал: рядом с ней он не стал смертным и уязвимым. А раз так, о чем ему еще раз говорить с Люцифером? Каин выруливает на шоссе, набирает скорость — и не останавливается до Атаскадеро. Там он пьет кофе на бензоколонке, съедает протеиновый батончик, заправляет бак и берет курс на Монтерей, а оттуда на Сан-Франциско: вся усталость его куда исчезает. В Сиэтле ему нравится. Не раздражают даже постоянные туманы и затянутое тучами небо. А в его новом офисе нет прозрачных стен и жалюзи. Весь следующий год лейтенант Пирс выстраивает работу следователей и берет под свой контроль самые сложные дела. Весь следующий год Каин, первый убийца и Грешник, ждет, когда за ним явится дьявол. Каин знает: если Люцифер пожелает отыскать его, на всей Земле не найдется места, чтобы спрятаться. — А зачем тебе прятаться? — удивляется Иисус. Наверно, тот в чем-то прав: дьявол так и не появляется в Сиэтле. В этот момент Каин как раз шагает по Девятой Авеню, мимо кафедрального собора святого Джеймса. Привычно хмурится: церкви он ненавидит. В них всегда врут. Разве можно накормить пять тысяч человек двумя рыбинами и пятью хлебами. Нельзя. А все потому, что никакого Спасителя не было. Люди выдумали его от отчаяния. — От отчаяния? — переспрашивает Иисус. — Почему ты так считаешь? Каин все-таки заходит внутрь церкви: так проще. Целых полчаса он слушает орган, рассматривает витраж и спорит с Иисусом. — Господь Бог несправедлив, — заканчивает он. — Поэтому тебя и выдумали. И вообще, чудес не бывает. — Так уж и не бывает? Назавтра Каин приезжает в участок раньше обычного, проводит очередную планерку и уходит в свой офис. Он не успевает заглянуть в почту, когда в его дверь осторожно стучат. — Входите, — говорит он. На пороге стоит Элла Лопес и смотрит на него с открытым ртом. — Так это действительно вы! Лейтенант! Не может быть! Когда мне сказали, что здесь работает лейтенант Маркус Пирс, я подумала, что это ваш однофамилец, а потом… — Что вы здесь делаете, Лопес? — То же, что и вы, — она всплескивает руками и улыбается. — Начинаю новую жизнь. Теперь Каин и вовсе теряет дар речи. Он не знает, сколько времени проходит — Лопес все еще светится от радости. И смотрит на него, будто чего-то ждет. И даже ставит сумку на ближайший стул: вот теперь понятно, что никуда уходить она не собирается. — Ну, не молчи, — подсказывает Иисус. — Скажи ей что-нибудь умное. И вежливое. — Ее же прислал Люцифер! — выпаливает Каин. — Почему ты так думаешь? — А как это еще объяснить? — Она же сказала, что начинает новую жизнь. Как и ты. — Я не верю! Потом к нему все-таки возвращается самообладание. — Нам надо обо всем поговорить, — предлагает Каин. — Точно! — соглашается Элла. — Я должна вам столько всего рассказать. Вот, например, Дэн. Вы же помните Дэна Эспинозу? Каин кивает. Для себя он находит удобный предлог: ему нужна информация. Про Люцифера. Про Лос-Анджелес. Поэтому вечером они с Лопес встречаются за столиком в небольшом пабе на Фримонт-авеню. Он заказывает первый раунд, на втором они делят счет, а на третьем платит она. За окном уже совсем темно, когда Лопес неожиданно произносит: — Не понимаю, почему Люцифер так и не получил эту роль. — Какую роль? — Дьявола, конечно. Она допивает пиво, отставляет кружку в сторону, хитро смотрит на него и вдруг улыбается: — А знаете, Люцифер как-то сказал, что на самом деле вы… Лопес не договаривает. Застывает — с открытым ртом. По спине Каина пробегает холодок, и он очень старается, чтобы его голос звучал спокойно. Или даже равнодушно. — Так что он сказал? — Ну, вы же помните Люцифера, — продолжает она, разводя руками. — Кстати, лейтенант, давайте еще по одной, раз такое дело? В общем, все это было очень в его духе. Библейские метафоры, понимаете? Ангелы, демоны, Господь Бог. Рай и Ад. Каин и Авель. Он кивает. Машет рукой бармену и заказывает четвертый раунд: в конце концов, стаут тут и правда неплох. И сразу решает, что в это — в Каина и Авеля — все равно никто не поверит. Лопес уж точно. Если она до сих пор считает мистера Люцифера Морнингстара взбалмошным миллионером, из которого при всех его знакомствах в Голливуде так и не получилось актера. Вот только в глазах ее пылают веселые озорные искорки, а потом она снова улыбается и выдает: — Это было бы интересно. На какое-то мгновение Каин думает, что Лопес знает намного больше, чем говорит. Он прислушивается к тишине. Как назло, Иисус не отвечает. Будто намекает, что Каин сам должен разгадать эту шараду. Вот значит как. Каин решает отомстить. — Скажите, Лопес, вы когда-нибудь разговаривали с Люцифером о Христе? Она вскидывает на него удивленный взгляд. — Нет, а что? — Раз он дьявол, — Каин пожимает плечами, — он должен был встречаться с Иисусом. Искушать его в пустыне. Помните, как это было в Евангелии от Луки? «И говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя»? На минуту или две Лопес замолкает. И даже хмурится. К их столику как раз возвращается бармен: выставляет пиво, уносит пустые бокалы. Лопес задумчиво смотрит тому вслед. Крутит бокал в руке. И наконец отвечает: — А ведь точно. Люцифер никогда не упоминал Христа. Странно, правда? Нет, думает Каин, не странно. Так устроен мир: дьявол есть, и есть Бог. Есть Ад для вечных мук. И Рай для тех, кому повезло. А вот Спасителя нет. Его выдумали люди. От отчаяния. Да, и чудес тоже не бывает. — Опять ты, — говорит Иисус. — Сколько можно? — Это же правда. — Главное, ей не говори. — Ладно. Не буду, — обещает Каин. Свое обещание он сдерживает. Проходит несколько месяцев. Ноябрь в Сиэтле оказывается неожиданно холодным. Каждый день моросит дождь, а солнце садится здесь раньше, чем в Лос-Анджелесе. Зато улицы и витрины магазинов уже украшены к Рождеству, и это не дает городу потонуть в темноте. Однажды вечером — до сочельника остается всего неделя — они с Лопес уходят домой вместе. На следующий день Каин покупает запасной шлем, а после Рождества Лопес говорит дежурному в участке, что сменила адрес. — Разве это плохо, что меня выдумали? — спрашивает Иисус. В этот раз Каин ничего не отвечает. Только улыбается.