🚌 🚌 🚌
Кацуки тихо кимарил у автобусного окна, усыплённый нескончаемо длинной речью экскурсовода, что с завидным энтузиазмом рассказывал о новаторском правлении Петра I, о перипетиях судеб русских монархов и, собственно, о самом Санкт-Петербурге, по улицам которого сейчас и полз их туристический автобус, захваченный в ловушку таких же горемык автобусов. А всему виной — пресловутые белые ночи. Ну и историческое наследие, архитектура, достопримечательности. И вот он здесь, сидит, обвешанный сумками с многочисленными сувенирами для родни и друзей, облачённый в футболку с гордой надписью «Я люблю Питер» и лениво прослеживает взглядом плывущие за окном нескончаемые величественные колонны и изгороди. Мысли, вероятно всё ещё затуманенные сном, помимо воли вернулись не к истории города, а к красивому и милому русскому, с которым он повстречался два года назад в Париже, — Виктору. Глупо, конечно. Наверняка тот и думать уже забыл о нём, о Юри, а если и вспоминает, то только как забавного нелепого мальчика с вибратором в заднице. Боже!.. Даже сейчас Юри покрывается алым румянцем, вспоминая тот день. Что на него вообще нашло? Как он мог ехать в общественном транспорте с вибратором, а потом ещё и позволить Виктору делать все эти непотребства с ним? Юри едва ли не стонет от досады и, желая скрыть неуместный румянец, прижимается разгорячённым лбом к холодному стеклу. Но и там он не находит избавления — точеное изящное лицо с омутом голубых глаз всё так же преследует его, не давая покоя. Лишь несколько долгих мгновений спустя Юри осознаёт, что смотрит на гигантский билборд с лицом Виктора. Тот широко улыбается и демонстрирует медаль, дальше следуют надписи на кириллице, которые Юри не может прочесть. И потому он просто подрывается, пугая окружающих, и тычет пальцем окно, ошалело повторяя: — Виктор! Это Виктор! Я его знаю! — Виктор? — экскурсовод с любопытством прослеживает взгляд Юри, а затем на её губах мелькает мягкая улыбка понимая. Она кивает, поясняя: — Аа… Это вы о Никифорове? Виктор Никифоров, выдающийся русский спортсмен. Несмотря на свой юный возраст, он уже завоевал множество наград в фигурном катании и широко известен как в самой России, так и за её пределами. Кстати, он уроженец Петербурга и прямо сейчас мы едем мимо катка, на котором он каждый день тренируется. Вполне возможно… Дальше Юри не слушает. Он хватает свои сумки и несётся по проходу, умоляя остановить автобус. Лишь оказавшись снаружи, он кланяется, извиняясь за беспокойство, и что-то бурчит о том, что вернётся вечером в отель, чтобы его не ждали. Попрощавшись, он удобнее устраивает лямку тяжёлого рюкзака на плечах, поправляет растрёпанные волосы и одежду, и направляется к катку «Юбилейный», преисполненный абсурдной решимости. Каток встречает его просторным, но пустующим фойе с длинными рядами пластиковых стульев и разросшейся до гигантских размеров финиковой пальмой, примостившейся в кадке у информационной стойки, за коей и сидел, грузно развалившись на деревянном стуле, невысокий полный мужчина средних лет. Завидев вошедшего, он отложил потрёпанную газету в сторону и широко улыбнулся, приветствуя: — Добрый день! Чем могу быть полезен? Естественно, на русском. Заметив замешательство Юри, он тут же поправился, переходя на пусть и немного ломанный, но всё же вполне сносный английский. Вопрос прозвучал вновь. — Никифоров. Виктор Никифоров. Я могу его увидеть? — спросил, волнуясь, Юри. Почему-то до этого момента он был свято уверен, что русский фигурист сегодня здесь и захочет его увидеть, встретиться, но эта ничем не обоснованная уверенность неожиданно покинула его, растаяв, как пломбир под июльским солнцем. — Он здесь? Мужчина некоторое время молчал, рассматривая его, а потом изрёк тяжеловесное и категоричное, словно диагноз поставил: — Фанат… — И прежде чем Юри успел совсем растеряться и впасть в панику, добавил уже добродушнее: — Стой здесь, сейчас позову Виктора, он на тренировке. Он с фанатами общаться любит, так что и сфотографируется и автограф оставит, не обидит. Продолжая говорить, мужчина скрылся в одном из полутёмных коридоров, а Юри обессиленно плюхнулся на пластиковое сидение, выдохнув тихое «спасибо». Беспокойство вновь попыталось подступиться к нему, сметая мысли и чувства в хаотичный ком, и Юри в волнении прикусил губу, а затем тупо уставился на свой рюкзак, созерцая монохром чёрного цвета. Наконец звук приближающихся шагов и громогласное яркое: — Юри! Ты нашёл меня, я так рад! — Да… конечно… Привет. Ты меня помнишь? — смущённо поинтересовался Юри, невольно краснея от такого пылкого приветствия. Виктор действительно его помнил? Он не забыл? — Как можно? Юри… — укоризненно произнёс Виктор, сгребая его в крепкие объятия и оставляя на пунцовых щеках три быстрых поцелуя. — Русский обычай здороваться. — А?.. Да?.. Хороший обычай, мне нравится, — Юри чуть потёр щёку, кивая своим мыслям, от чего Виктор звонко и радостно рассмеялся, грациозно запрокинув голову. — Идём, не в фойе же нам стоять. Чаем тебя напою, расскажешь всё. Как ты вообще здесь оказался-то? — Виктор предложил ему руку, увлекая куда-то в глубь здания, и Юри её тут же принял, с трепетом сжимая сухую горячую ладонь. Длинные пальцы ловко сплелись с его, и живот Юри наполнило множество порхающих бабочек. Несколько коридоров, несколько поворотов и один подъём по лестнице, во время которых Юри старался не отстать, приноравливая свой шаг к быстрым уверенным шагам Виктора, но вот они на месте. Виктор, остановившись перед невзрачной покосившейся дверью, толкает её, распахивая настежь, и приглашает Юри внутрь, что тот и делает, переступая невысокий порог. Небольшое захламлённое помещение, которым явно давно не пользовались. Два больших окна на противоположной стене дают достаточно света, чтобы можно было рассмотреть неказистую обстановку, состоящую из простого письменного тола, поверхность которого завалена пожелтевшими от времени книгами и тетрадями, среди коих примостился небольшой электрочайник с парой кружек, невысокого диванчика, обитого серым потёртым твидом, нескольких стульев и множества стеллажей и полок, поверхность которых занимали картонные коробки всевозможных размеров. В воздухе витал тонкий запах пыли. — Уютно? — предположил Юри, не зная, как реагировать, чтобы не показаться грубым. — Чушь. Единственно удобное место здесь, это кабинет Якова, но он там часто работает допоздна, не сунешься. А в раздевалках всегда кто-то ошивается, приходят-уходят. Здесь уединённо. Юри направился к дивану, намереваясь присесть, но не успел сделать и пары шагов, как Виктор неожиданно схватил его и толкнул к двери, прижимая всем телом. Жаркие губы скользнули по его горлу, жадно целуя и лаская, а проворные пальцы устремились под футболку, сминая досадную ткань и оголяя нежную кожу живота. — Юури… мой Юри… как же я тебя хочу, зая… — протяжно застонал Виктор рядом с ухом Юри, недвусмысленно потираясь о бёдра японца своим пахом. Член, стоящий колом, натянул спортивные брюки, давая представление о чемпионском размере. — Давай сделаем это, как тогда… в Париже… Виктор целует сладко и умело, практически трахая рот Юри своим языком, проникает внутрь и снова отступает, маня и возбуждая, воспламеняя в крови плотское желание близости. Юри стонет и целует в ответ, с радостью поддаваясь этому напору страсти. Он сам трётся о Виктора, стягивая шорты и трусы, оголяя себя для новых развратных ласк. — Мм… думал, что… что ты мне виды покажешь, а не… не вот так… сразу. — Хочешь у окна? Давай! — вспыхивает энтузиазмом Виктор, пытаясь переместить взвизгнувшего в страхе Юри. — Н-нет-нет!.. — пищит Юри, для надёжности хватаясь за ручку, к счастью, закрытой двери. — Тут, тут хорошо. — Как знаешь, — пожимает плечами Виктор, опускаясь на колени, и все мысли покидают голову Юри, когда тот проталкивает в него сразу два пальца, смоченных чем-то холодным и жирным. Влажные постыдные звуки наполняют комнату, что ещё больше заводит Юри, и он начинает громко скулить в голос, умоляя о большем, о члене, трахающем его в попку. Громко, пошло и отчаянно. Виктор берёт его резко, входя сразу на всю длину немалого члена, гонясь за собственным удовольствием, и тем самым ещё сильнее подстёгивая желание Юри. Почти выходит, дразня головкой блестящий смазкой вход, и вновь возвращается, вгоняя себя внутрь, в тепло дрожащей плоти, задевает простату. Грубо и сладко. Так, что Юри сжимается и запрокидывает голову, в предвкушении подступающего оргазма, едва ли заботясь о ходящей ходуном за спиной двери, гасящей все удары Виктора. Да, очевидно, что в этой комнате трахаются, пусть… — В-Вик-тор… Юри кончает с именем Виктора на губах и вспышками сверхновых перед глазами, окрашивая свой живот белёсыми нитями семени, когда Виктор наполняет его нутро горячим семенем, что-то рыча в экстазе и прикусывая кожу ключицы в запале. Некоторое время они продолжают так стоять, слившись воедино и наслаждаясь моментами интимной близости, но наконец Юри отстраняется, извиняясь. — Прости, мне нужно помыться. Сперма, знаешь ли… — поясняет он, указывая на свой испачканный живот. Виктор выскальзывает из него, и Юри недовольно хмурится, чувствуя тонкие ручейки, сбегающие по бёдрам — сперма Виктора. Так быстро, насколько это вообще возможно в его состоянии, он подходит к дивану и располагается на нём, открывая себя Виктору. — Почистишь меня? — Конечно, — отзывается Виктор, проходясь тряпкой по животу и ягодицам Юри. Сейчас он сам выглядит немногим лучше. — Знаешь… — он лукаво улыбается, — я думал, ты оторвёшь эту ручку от двери. — И кто бы в этом был виноват? — насупливается Юри, шутливо ударяя Виктора голой пяткой в бок. — Уж точно не я. Приведя Юри в относительный порядок, Виктор помог ему одеться, а затем внезапно поцеловал в кончик носа, привлекая внимание: — Ну? Так какими судьбами ты здесь? — На экскурсии. Северная Венеция, белые ночи, развод мостов… — Ясно, — Виктор оставляет множество поцелуев на лице Юри, очерчивая скулы и линию подбородка. — И как долго? — Ещё четыре дня, — отвечает Юри. Хочет ли Виктор встретиться с ним ещё раз? Юри надеется на это. — Хорошо, — Виктор выпускает из рук лицо Юри и отходит, выуживая из кармана мастерки сотовый телефон. Набирает номер: — Яков? Послушай, ко мне тут друг из-за границы приехал, просит Питер показать, всё такое. Так что увидимся через четыре дня, пока-пока! Виктор обрывает телефонный звонок, не дожидаясь ответа оппонента, и поворачивается к Юри, лучезарно улыбаясь. — Так что ты там говорил про экскурсии? Твой личный гид уже на месте.***
— …чудесный город, здесь столько всего красивого, — делится впечатлениями Юри, одновременно разговаривая по скайпу и пакуя вещи для очередной поездки — он возвращается в Детройт. — Жаль, что ты не смог поехать со мной в этот раз. Но я сделал много фото, Пхичит, тебе они понравятся. — О, эта учёба… Не дави на больное, Юри, — вздыхает на экране его друг. — Надеюсь, что хотя бы ты нормально отдохнул. — Пауза. — Юри? — Да, мне очень и очень понравилось, Пхич, умиротворённо продолжает Юри. — Да нет, я не об этом! Это засос? Там, под рубашкой… OMG, Юри! Что я пропустил? Может быть поэтому ты мне не звонил в последние дни? О да… — Прекрати! Это не засос, тебе показалось, здесь освещение плохое. — Засос. — Нет!.. — Да, Юри, да. Чертов засос размером Северную Америку, я даже отсюда увидел. Итак, мой шаловливый друг, — Пхичит придвигается ближе к экрану, устраиваясь поудобнее и подпирая рукой подбородок, — рассказывай. Ты ведь знаешь, что утаить от меня что-либо невозможно? Юри некоторое время смотрит на экран, гадая, может ли он просто прервать звонок, сославшись на неполадки со связью, но потом побеждённо вздыхает, принимая собственное поражение. Он никогда ничего не мог скрыть от Пхичита, пора бы это признать. — Хорошо, хорошо… Твоя взяла. Но это будет длинная история, — уточняет он. — Весь в предвкушении! — Ну, значится, еду я в автобусе…