»…Ночь, ожиданья холод,
Боль, словно я расколот…
Я ничего не вижу,
сам себя я ненавижу.
Вновь слезы из ниоткуда,
В кровь я кусаю губы,
Все, что мне сегодня надо, -
Просто быть с тобою рядом…»
Андрей Губин «ночь»
***
Тихое посвистывание ветра, гонящего вдаль темноты глубоких ночей и ярких звёзд, разносилось по всему их маленькому округу, где каждый знает друг друга в лицо. Где у местных жителей, рано поседевших и охрипших от работы на прогнивающей фабрике, свои причуды, никогда непонятые приезжими, — да, здесь ещё останавливались люди, хотя скоро этого уже не будет, — но такие ценные для них. Здесь, где уставшие мужья после многочасовой работы, собирались в единственном баре, занимали места возле маленького телевизора, транслируещего матчи Манчестера Юнайтеда, и выпивали по кружке пива. Где разговоры были искренними, часто не имеющими рамок, хотя всё-таки невидимые границы присутствовали, и перейдя их однажды, ты больше уже не сможешь вернуться в тот узкий круг. Тобиас Снейп был одним из таких рабочих. Его тёмные глаза мирно осматривали такое знакомое помещение бара, ставшего для него убежищем, где он мог спокойно отпустить свою усталость. Мужчина неспеша глотал пиво, чуть морщась от резкого потока тепла, мимолётно скользящего вниз по горлу, — сегодня была его последняя смена и впереди его ждали два долгожданных выходных, которые он хотел провести со своей семьёй. При мысли о красавице Эйлин и малыше Северусе на душе сразу полегчало и губы дрогнули в слабой улыбке, — всё-таки он сорвал большой куш, когда несмотря на все сомнения, терзающие его в то время, поклялся быть в горе и в радости, пройти все трудности вместе с Эйлин. Его Эйлин. — Ты сегодня с нами, Тоби? — справа от него послышался противный скрип барного стула, имевшего уже потрёпанную временем обшивку, с расходящимися в разные стороны маленькими стрелочками. Говоривший со вздохом опустился на табурет, чуток крутанувшись, чтобы быть на одном уровне глаз с Тобиасом. В руках он держал кружку пива, чуть большую, чем у Тобиаса, где золотой напиток с квасной пенкой уже прилично опустился ко дну. Паренёк, на вид помладше Снейпа на два-три года, с взлахмоченными рыжими волосами и озорными голубыми глазами, которые в томном свете бара пьяно блистали, хлопнул Тоби по плечу и уставился на него в ожидании ответа. — Не думаю, Эйв, — Тобиас хлопнул себя по животу, глотком проглотил оставшееся пиво, кинул пару помятых купюр на стойку и пошёл к выходу. Притормозив у выхода, он вернул свой взгляд к Эйву и крикнул, — потом расскажешь, чем кончилась игра, Эванс. Эйв Эванс только хрипло засмеялся, отсалютировав широкой кружкой: — Так точно, сэр капитан!***
Мокрые снежинки залетали ему за шиворот, прилипали к потной футболке и как-будто нарочно медленно таяли, впитываясь в ткань и неприятно холодя спину. Тобиас передёрнул головой, стряхивая назойливый снег с головы, — зима не была его любимым временем года. Единственная причина, по которой он боготворил и уважал зиму, так это самый лучший подарок его жизни. Именно на девятый день нового года, на свет появился его малыш, первенец. Недовольно кривя губки, он щурясь, рассматривал больничную палату сероватыми глазками, которые скоро стали непроницаемо-чёрными. Не иначе, как сам Бог наградил его таким счастьем, о котором простой, но достаточно талантливый инженер-работяга, мог только мечтать. Даже когда Эйлин была беременной, он не полностью ощущал своего счастья, тогда оно казалось ему слишком незаслуженным, чтобы быть, слишком неправильным, чтобы выбирать его. Того, кто всю жизнь жил просто, чтобы жить, не особо стремясь покорять какие-то вершины. Того, кто строил свою дорогу, стараясь не замечать больших и частых ям, которые не давали ему спокойно пройтись по своему пути, извилистых поворотов, желающих, чтобы он сорвался в пропасть и перекрёстков. Господи, как он ненавидел перекрёстки, — всё время приходиться выбирать только одну дорогу, даже не зная правильна она или нет. Ведь знаков тебе никто не поставит, и только ты сможешь выстроить этот самый путь. Путь, который может резко закончиться обрывом или, наоборот, вывести тебя на новое шоссе, полное новых поворотов. Не заметив, как его поглотил водоворот мыслей, Тобиас с удивлением смотрел на свой дом, совершенно не соображая, как он так быстро дошёл. Двухэтажный дом, с исходящим из окон мягким светом, стоял на самом краю улицы, возле которой зигзагом текла речка, уже засорённая людьми, где росла могучая ива, готовая под собой укрыть любого, кто поведает ей свои тайны, откроет свою душу. Невольно проскочила мысль, что когда Северус подрастёт, надо обязательно построить там что-то вроде домика. Но это будет потом. Обязательно будет.***
Эйлин уже устала бороться со своим сыном, глаза которого так настойчиво закрываются, пытаясь провалится в радостный сон и наконец оставить мать в покое. Ребёнок держится на чистом упрямстве, которое у него явно превышает все допустимые границы и на мысли, что папа сейчас придёт. Придёт и на целых два дня останется с ними, никуда не уходя — он сам так сказал. И Северус знает, что если папа сказал, то так и будет, по-другому и быть не может. Поэтому он искренне не понимает маму, зевающую на кухне и пьющую вторую кружку кофе, — фу, как это можно пить? — ведь она такая красивая, с длинной, чёрной косой, из которой выбиваются несколько непослушных прядей, с большими, понимающими глазами, в которых, казалось, можно утонуть, и ничего не понимает. Как так можно? — Северус, малыш, пойдём спать, — Эйлин попробовала ещё раз дозваться сына, развалившегося на диване, но тот только посильнее завернулся в плед и покачал головой. — Нет, — мальчишка пронзил её взглядом чёрных глаз, пока ещё таких невинных. Тёмная чёлка, заходившая на глаза, чуток вьющие концы бархатных волос, которые так любил трепать Тоби, бледная, чуть ли не прозрачная кожа, длинные руки с ножками и слишком болтливый язык, — в этом был весь Северус, за которого она не то что жизнь отдаст, а свернёт шею любому, кто притронется к нему, оставит свой отпечаток, несущий кубок полыхающей злости, всепоглощающий ненависти и бегущий по венам агонии. Женщина вздрогнула — она старалась не думать, что может случиться с её ребёнком, живущим в этом несправедливом мире. Ведь был маленький секрет, известный только Тобиасу, и к огромному её сожалению, её семейки. Секрет, пробивающий на мурашки каждый раз, стоит о нём подумать. Тайна, несущая в себе намного большее, чем просто страх, — удушающий ужас. Знание о том, что её малыш принадлежит к обоим из миров, что в его крови течёт древняя магия, невиданная обычным людям. И такая же обычная, людская сущность пребывает в Северусе в тоже время. Полукровок не любят. Им завидуют. Завидуют их не знающий границ силе, сильной интуиции, которая живёт ум в ум с такими волшебниками, завидую острому уму, способному пересечь все рамки, переделать и написать уже свои правила. Именно поэтому Эйлин когда-то ушла из своей семьи — черствые родственники, смерть понимающего её отца, Лорда Принца, и ненависть матери. О да, миссис Принц слишком её не любила, чтобы признавать дочерью, и в этом Эйлин отвечала ей взаимностью. Леди Принц — не была её настоящей матерью, которая скончалась при родах. Её отец поженился повторно, когда ей было три года, и она практически ничего не понимала. Сейчас же она была уверена — матушка никогда не любила отца по-настоящему, влюбленной она была только в его сверкающие на солнце деньги и высокий, красивый статус. Эйлин вздохнула — сейчас нечего ворошить прошлое, уже ничего не вернуть и не исправить. Когда послышался скрип двери, а холодный воздух пробрался внутрь, они с Северусом синхронно повернулись ко входу. Не успев даже закрыть дверь, Тобиас рвано выдохнул, когда в район талии кто-то врезался и обхватил его маленькими ручками. По привычки растрепав копну волос, мужчина наклонился вниз, позволяя ребёнку ухватиться за его шею. — Ну привет, малыш…***
Утро подкралось незаметно. Яркий, режущий глаза, солнечный свет кидал свои лучики прямо в их окно. Он приятно грел волосы на затылке и игриво светил в глаза. Тобиас никогда бы не подумал, что зимой солнце может быть таким ярким. Приоткрыв глаза, мужчина блаженно потянулся, прогоняя настойчивый сон. Услышав тихое сопение у груди, Тоби усмехнулся, — вчера они слишком разбушевались, чтобы к ночи спокойно разойтись по своим комнатам, поэтому схватив в охапку несопротивляющегося сына и взяв жену под руку, они остались в одной комнате. Пушистый, чёрный волос мерно покачивался от его дыхания, а руки ребёнка сжимали футболку отца. Аккуратно, пытаясь не задеть сына, мужчина перевернулся на другой бок, сразу же попавши под пристальный взгляд жены. Эйлин, — сонная она или нет, — всегда была красавицей для Тобиаса. — Доброе утро, — пробормотала миссис Снейп и потянулась к мужу, словно кошка, искавшая ласки. Смотря на то, как её суженный выпутался из кокона из одеял и поплотнее укутал спящего сына, она в который раз почувствовала, как счастье обволакивает ее невидимым куполом и не отпускает. — Доброе, — голос Тобиаса был хриплым от недавнего сна. Оставив невесомый поцелуй на щеке жены, он побрёл к ванне, надеясь, чтобы вода не замерзла (после прошлогоднего опыта, Тобиас позаботился о хорошем утеплении для всей сантехники), и им не пришлось бы беспокоиться на этот счёт. Когда несильные струи холодной воды пошли из старого крана, Тобиас выдохнул — ему не хотелось залезать в долги, чтобы поменять эту старую железяку. Как и многие в это районе, жили они не богато, но и не бедно. Бывали случаи, что приходилось буквально хранить последние купюры для пачки крупы или чего-нибудь ещё в этом роде, но это было редко. Работая на фабрике, где старые и поломанные вещи были буквально на каждом шагу, Тобиас часто забирал что-то себе, очень на этом экономя. После рождения Северуса, он буквально проводил всё свое время на работе, в своем собственном уголочке, где единственным его другом становился верстак и пара досок. То время не прошло даром — у его малыша появились кроватка со стульчиков и даже несколько деревянных игрушек. — Горячая вода есть? — от двери послышался голос Эйлин. Несколько прядей падали ей на глаза, прикрывая половину бледного лица. Мужчина покачал головой — горячая вода, скорее всего, будет примерно к обеду. — Как спалось? — Снейп быстро ополоснулся и повернулся к жене. Тихо переговариваясь, они ушли на кухню, где через прозрачный тюль сочились солнечные лучи. Когда стрелка часов уже показывала девять часов, молодые супруги услышали приглушенный топот со второго этажа. К этому времени, Тобиас с Эйлин уже выпили по чашке чёрного кофе и разделили яичницу с несколькими гренками, обсудили последние новости и попытались составить план на день. Тобиас скрыл ухмылку за газетой, когда их сын, зевая, вошёл в комнату. На голове Северуса был настоящий беспорядок — впрочем, он не сильно отличался от вчерашнего. Чёрные, ещё не до конца проснувшиеся глаза осматривали помещение, забавно щурясь на солнце. На щеке виднелся розоватый след от подушки, такой же красовался и на руке. — Доброе утро, космонавт, — усмехнулся старший Снейп и, сжав плечо сына, накинул куртку и вышел на улицу забрать почту. Северус провёл взглядом отца и опомнился только тогда, когда Эйлин поцеловала его в макушку. — Привет, — ребёнок ухватил мать за шею и на секунду плотно прижался к ней. Женщина погладила своего мальчика по спине, расправляя складки пижамной футболки, и отпустила. — Ты голоден? — Эйлин внимательно посмотрела на сына. — А что кушать? — Северус не был капризным ребёнком, но при мысли о том, что его могут накормить какой-нибудь пюрешкой из овощей или чего хуже яичницой, лучше будет промолчать. — Это завтрак настоящего космонавта, — Бог свидетель, но её сын был одержим космосом. Разные созвездия, великая вселенная, млечные пути… Всё это было любимой темой Северуса. — Тогда давай, — дитя улыбнулось и село за стол, скукожившись от легкого холодка. Эйлин не успела ответить — на кухню ворвался Тобиас. Глаза его, глаза бешенного человека, но подозрительно красные, словно в них попала какая-то назойливая соринка, смотрели вперёд, в пространство, лицо стало серого оттенка, хотя на шеи и скулах начали появляться некрасивые, розовые пятна. Опустив взгляд ниже, она увидела письмо, дрожащее в руках мужа. По его виду, женщина поняла — случилось страшное.***
— Ты всё собрал? — Эйлин уставшим взглядом скользнула по сумке Тобиаса, покрепче перехватив руку мужа. — Я сто раз уже проверил, — рыкнул Тобиас, сжав скулы. Казалось, что после того, как он получил письмо о убийстве его матери, прошла вечность, когда на самом деле в лету канул только один день. Женщина вздрогнула от тона мужчины, но руку не отпустила. Почувствовав нерешительность жены, Тобиас пробормотал: — Прости. Просто столько всего сразу… — он не договорил, Эйлин и так поняла его. Резко прижавшись к мужу, Эйлин покачала головой и сглотнула слёзы — горе пришло в их семью слишком внезапно. Они не были готовы терять сленов семьи, пусть даже тех, кто находился далеко, но так близко к сердцу. Мать Тобиаса, Розалин, жила в Техасе и ее мирное существование не могло никому навредить. Отца Тобиас больше не видел, после того, как одним утром тот ушёл на фронт, а про брата он не хотел даже вспоминать. Одним словом — паршивая овца в семье. Обхватив Эйлин, он посильней прижал её к себе, чувствуя как её тело дрожит в беззвучных рыданиях, а ладони, сжатые в кулаки, сжимают плечи. Глубоко вздохнув и пытаясь отогнать наступившие слёзы, Тобиас коротко поцеловал жену в волосы, посмотрел на часы и сказал: — Мне пора ехать. Поезд скоро будет, — он видел, как Эйлин не хотела отпускать его в это несправедливое путешествие, но другого выхода у неё не было. Ребёнка одного не оставишь, а брать с собой не вариант. Женщина несмело отступила и в последний раз пожелав мужу удачи, удалилась в глубь дома. Пусть её назовут эгоисткой, но она не могла видеть такого разбитого мужа, хотя бы потому, что её саму трясёт, хуже осиного листа. — Ну что, космонавт? Присмотришь за мамой? — Тобиас присел на корточки возле сына, который всё это время стоял за дверью. Мужчина видел, как тонкие губы что-то тихо шептали, но он не мог разобрать слов. Ребёнок замер в нерешительности, но потом всё-таки бросился к отцу, и как совсем недавно Эйлин, повис на шее. Отец почувствовал, как горячие слёзы капают ему за шиворот, а маленькое тельце трясется. — Эй, всё будет хорошо, — Северус только всхлипнул, зарывшись носом в футболку мужчины. — Ну же, ребёнок, соберись, — мужчина понимал, что сейчас его слова не принесут никакой пользы, но ему надо было уже идти. — Не уходи, — это было единственным, что понял Тобиас из бесконечного потока расплывчатых слов. Сморгнув свои собственные слёзы, мужчина отстранил сына и поднял его за подбородок, чтобы их глаза смотрели друг на друга в упор. — Малыш, я не могу, мне надо дать нашей бабушке последний дом, — горячее дыхание обдавало лицо мужчины, — всё будет нормально, малыш. Слышишь? Только присмотри за мамой, хорошо? Я скоро вернусь. — Хорошо, — Северус поймал отца за руку, когда тот скинул слезинку с его щеки, — только вернись, ладно? — Обещаю, космонавт, обещаю, — Тобиас по привычки растрепал волосы и перекинув сумку на плечо, направился к двери.***
— Тебе надо поесть, — Эйлин со звоном поставила тарелку куриного бульона перед сыном и отвернулась к раковине. — Я не голоден, — мальчик поправил вылезавшую прядь за ухо и посмотрел на мать. Женщина вздохнула: — Северус, ты весь день сидишь голодный, поешь хоть сейчас чего-нибудь, — когда ребенок пожал плечами и даже не притронулся к еде, Эйлин сощурила глаза, — знаешь что, дорогой мой, я тоже не железная — не хочешь есть, терпи теперь до завтра и не вздумай даже приходить на кухню! Эйлин прекрасно понимала, что злится больше на себя, нежели на ребенка, но поделать с собой ничего не могла. Сегодня был слишком насыщенный день, и к вечеру из нее были выжаты все соки. Она больше походила на робота, выполнявшего все действия чисто на автомате. — Отправляйся в постель, Сев, — миссис Снейп распустила пучок, стягивающий волосы с самого утра, — я тоже сейчас пойду. — Хорошо, — несмотря на слова, Северус не сдвинулся с места, продолжая сверлить её взглядом. Черная радужка манила не хуже драгоценного алмаза, храня за прочными оковами долгих поисков кладезь богатства. — Ты чего-то хочешь? Или, может, я не ясном выразилась? — взгляд жены Тобиаса стал жёстче, в нем появились пока ещё маленькие глыбы льда, так схожие по цвету с ее глазами, но такие холодные. Глубоко вздохнув и попытавшись успокоиться, чтобы не сказать того, о чем она потом пожалеет, Эйлин выдохнула, — в постель, Северус. Сейчас. — Да, — ребёнок покорно опустил голову и побрел по направлению к своей комнате, — спокойной ночи. Когда скрипа лестницы уже было не слышно, Эйлин погасила свет и поплотнее закутавшись в халат, тоже отправилась навстречу большему и прекрасному, но такому горькому сну.***
Снилась ей какая-то несуразица — странный мужчина пришел в их дом, заявляя, что это его собственность и они должны уйти, а иначе разбираться он будет по-плохому. А после её посетил дикий страх — в тот момент она так и не поняла, что произошло, да и если не честно не хотела понимать. Ей и так хватает своих ужасов в жизни. Утренние процедуры прошли, как обычно, будто ничего и не случилось. Будто бы Тобиас был дома, а не разговаривал с равнодушным полицейским об зверском убийстве и не продумывал бы на какое кладбище бы хотела его мать. То, где лежит ее брат с сестрой или то, где установлен памятник отцу? А ведь она даже и не знала, когда Тобиас должен приехать — примерно дней пять его не будет точно, а потом… Связаться они не могли — в слишком разных местах они находились. Глядя в помутневшее зеркало, Эйлин разглядела, что синяки под глазами стали слишком заметными, так же, как и побледневшая кожа, обтягивающая худые скулы. Не став переодеваться, она только накинула на тёмно-синию ночнушку неглиже и вышла в коридор. Зайдя в комнату ребёнку, женщина подошла к кровати на которой спал Северус, забавно хмуря бровки, и подоткнула ему одеяло, ласково проведя рукой по непослушным волосам: — Прости меня, малыш. … Эйлин только закончила подогревать завтрак, настойчиво отмахиваясь от глупых и страшных мыслях, связанных с внезапным отъездом Тобиаса, как почувствовала, что за её спиной кто-то стоит. Забывшись, ведьма резко развернула и спустя секунду пыталась успокоить бешено колотящееся сердце. — Господи Иисусе, так пугать, Северус! — Прости, — мальчонка шмыгнул носом и смущённо отвёл глаза. Если б Эйлин его не знала, то сразу же бы пала жертвой этих больших глаз. И подрагивающих, густых ресниц. Но женщина-то уже слишком хорошо выучила его поведение — этот ребёнок никоем случаем не являлся ангелочком, он был самым настоящим чертёнком. — Доброе утро, — и опять этот взгляд. Господи Боже. — Доброе, — проворчала Эйлин и подождала пока ребёнок не сядет за стол, — ты будешь завтракать? Я сама ещё не ела. — Да, — ответил Северус. Губы его подрагивали в улыбки, но он неудачно пытался спрятать её за тарелкой. Ему нравилось, когда мать была в таком настроении и забывала все присущие границы и правила. — Если вы думаете, что я ничего не вижу и не понимая, что вы смеётесь надо мной, Северус Тобиас Снейп, то вы глубоко ошибаетесь! — ответом её послышалось приглушённое хихиканье. Эйлин решила подыграть ребёнку, — она очень надеялась, что сын не будет обижаться на неё за вчерашний случай и его отношение к матери не поменяется, — женщина понимала, что таких моментов скоро станет намного меньше и терять их она не намеривалась. — Не смею смеяться над вами, мадам, — Северус ответил точно также, как недавно учил его отец и залился смехом, когда мать на это скорчила забавную рожицу. — Давай завтракай, месье, — улыбнулась Эйлин. Каждая минута нашей жизни несёт в себё намного большее, чем мы могли бы представить. За такое, казалось бы, короткое мгновенье Земля не сможет резко остановиться, а судьба повернуться к вам другим местом, гром появиться среди ясного неба, а снег пойти в разгар июля. Всё это — только иллюзия, придуманная нами, созданная для того, чтобы жить в своём комфортном мире, не зная бед и забот. Произойти может всё угодно и когда угодно. Судьба — мадам привередливая, вертится как хочете, и указ она пишет сама. Нежданный стук в дверь прервал их уютное молчание. Эйлин отложила вилку и строго посмотрела на сына, чтобы тот не дёргался вперёд неё. Незаметно выругавшись на себя, что поленилась и не переоделась, она поплотнее закуталась и вышла к входной двери. Распахнув её, женщина поёжилась — холодный напор воздуха обдал её с ног до головы. Подняв глаза на незнакомца, она могла поклясться, что буквально на секунду, — одну вечную секунду, — она признала в нём Тобиаса. Но также быстро опомнившись, ведьма выдохнула — это был не он. Какой-то незнакомый ей мужчина, чертовски похожий на мужа, но не он. Эйлин не успела вставить и слова, как её втолкнули в глубь дома, схватили за запястья и достаточно грубо произнесли: — Пора меняться местами, дамочка.***
Сказать, что шок Эйлин достиг высочайшей точки — это ничего не сказать. Она редко лишалась дара речи, но такой поступок вывел её из равновесия. Единственные трезвые мысли, среди бессвязных вопросов сознания, как, например, кто он и что забыл в их доме, — были: лишь бы не вышел Северус и как бы добраться до палочки, которая осталась в спальне. Не ожидав такой подставы от тела, когда кислород начал кончаться, она прохрипела: — Зачем? — спрашивать «кто он» смысла не было. Схожесть с Тобиасом говорила сама за себя. — Давай поговорим за закрытыми дверями, милочка, — не отпуская её запястий, мужчина захлопнул дверь ногой и свободной рукой защёлкнул щеколду. Невольно Эйлин подумалось, что если б этот человек не был психом, то был бы очень красивым. Нос крючком не портил его лица. Шоколадные, в отличии от Тобиасовых угольных, глаза без проблем смогли бы произвести взгляд побитого щёнка, — и пожалуй, глаза были единственным внешним значимым отличием между психом и Тоби. Лишь бы он вернулся побыстрей. — Нам предстоит очень до-о-о-лгий и неприятный разговор. Псих покрепче перехватил ведьму, одарив её на удивление белозубой улыбкой и опустил взгляд с её лица ниже. И ещё ниже. — А не дурно, — фыркнул он. «Лишь бы Северус не вышел, » — эту мысль Эйлин повторяла, как мантру. Пусть ублюдок делает с ней, что хочет, только бы не трогал ребёнка! — А мой братец-то не дурак, — наконец закончив тщательный осмотр, проговорил мужчина, — глаз-то хорош. Как тебя звать, дорогуша? Эйлин уже хотела ответить, куда он может катиться со своими «дорогушами», но внезапный голос, раздавшийся от арки в кухню, отвлёк её: — Мам? — Северус аккуратно выглянул из-за арки и испуганно выдохнул, когда бешенные глаза остановились на нём. Невольно он отступил на шаг назад, продолжая смотреть на Эйлин. «Всё хорошо?» — спрашивали чёрные глаза. «Беги, малыш!» — в ответ молили голубые. — Так-так-так, — псих обратил своё внимание на мальчика, сжимая руки вокруг запястий Эйлин до синяков. Когда он наполовину отвернулся, Эйлин поняла, что сейчас тот самый момент — либо сейчас, либо никогда. Чуток извернувшись, женщина с силой ногой ударила в пах мужчины, и когда он приослабил хватку, выпуская грязные ругательства, она смогла вырваться, оставив только неглиже в шершавых ладонях нежданного гостя. Сердце её колотилось так, что грозилось достать до рёбер. Быстро сорвавшись с места, она успела схватить за руку сына и направить его на второй этаж. Времени у них было крайне мало. Северус, не до конца понимающий что происходит, беспрекословно подчинился матери и мигом побежал наверх, чувствуя позади сбитое её дыхание. — Давай, давай, малыш, — Эйлин подтолкнула ребёнка в спину, — ко мне, Сев, беги ко мне. Они успели только добежать до двери, когда монстр появился на первой ступеньке и разом перескакивая сразу несколько, добрался до них в мгновение ока и схватил Эйлин за волосы. В руках у него блистал нож. — Только сделай шаг, ведьма, и я клянусь — я выпущу из тебя кишки, — он предупреждающе провёл ножом по голой коже. — Не подумай, что у меня дрогнет рука. Обещаю, я даже не вздрогну. Эйлин прошиб холодный пот, слёзы в поражении вышли у неё на глазах. Только испуганный, боявшийся пошевелится ребёнок удерживал её от падения в бездну. Господи, спаси. С этим вдруг пришло осознание того, что она похоже знает убийцу Розалин Снейп. — Это ведь ты убил Розалин, да? — её не надо было слышать его ответ — дикий смех сказал всё за себя. — А знаешь почему? — он посильней прижал к себе Эйлин, одновременно не сводя глаз с мальчишки — детей обычно всегда недооценивают. — Я первенец, её первый сын, я имел всё право на этот дом! На хорошую жизнь! Но нет! Всё Тобиасу, только ему. Дом — ему, накопленные деньги — ему, жену и сына — ему! Конечно, когда есть дом впечатление можно произвести на всех! Хотя даже обычный дом Тобиас запустил — он никогда не был особо талантливым. И что ты в нём нашла, а? Теперь, когда матушки нет — всё е состояние переходит ко мне, а Тобиасу достанется пустая капуста и то, вряд ли! Эйлин очень хотелось закричать, что это всё бредни пьяного фанатика, но остановилась на полуслове — пока не надо. Пока. Лучше быть аккуратной. — Если ты получишь дом матери, то зачем тебе наш? — ей надо время. Только время. Северус лихорадочно соображал — до маминой палочки ему не дотянуться, сбежать, чтобы позвонить в полицию не получится. От страха и безвыходности н по щеке скатилась слеза — одинокая путница. Глаза закрыла пелена, полностью всё размывающая. Ноги начали подкашиваться, а в горле застрял крик. — Это уже дело принципа, — улыбнулся Снейп, голос его стал громче, напоминая крик, и придавил ножом к горлу так, чтобы на лезвие показалась первая капля алой крови. Эйлин зажмурилась. Крючконосый мужчина кричал на съежившуюся женщину, а черноволосый мальчонка плакал в углу. — Мам, нет! — это больше походило на поскуливание, но Северус ничего не мог сделать. — НЕТ! Только не мама! — О, как, — маньяк игриво повёл бровями, нарочно удивлённо похлопав ресницами, — готов поменяться местами? Чувство де-жа-вю накатило на бедную женщину вместе с внезапным осознанием: — Нет! — голос Эйлин хриплым карканьем раздался в комнате. — Да! — Северус не сомневался ни секунду. Порыв бросится к сыну был для Эйлин смертельным. Ей управляли материнские инстинкты, когда псих резво отпустил её, обтёр нож и направился прямо к Северу, выставив лезвие. Она не думала, когда закрыла крошечное тело собой. Когда отражающее лезвие врезался ей в живот, и кровь хлыстнула ярким фонтаном. Когда повалилась назад, упав на ребёнка и гул в ушах дошёл до предельной точки, а в глазах слишком неправильно потемнело. Неправильно… Эйлин хотела обнять сына, погладить по волосам, прошептать, что всё будет хорошо, но вместо этого еле подняла руку к рукоятке ножа и сделала последний вздох. Глаза ее закрылись в вечной сне. — МАМА!***
Тобиас нервно покачивался на ногах. Эта одиночная поездка была глупостью! Будет он проклят, если когда-нибудь ещё раз бросит так свою семью. Дело было в том, что с мужчиной поговорил следователь — близкий друг его матери — рассказал, что женщины умерла от ранения ножом в живот и даже показал фоторобот, причём, когда он только ещё доставал зарисовку, странно усмехнулся, — мол, смотрите, чтобы на вас жители не набросились, вы достаточно похожи, — а когда показал и предполагаемого убийцу, у Тобиаса выступил холодный пот. Это был его чёртов брат! Мужчина давно не слышал о нем, да и не хотелось — наркоман украл все сбережения с деньгами в свое время, потратив их на выпивку. Но чтобы убить свою мать — мозги похоже окончательно съехали. Тобиас не хотел уезжать, не увидав маму, не похоронив ее, но описав всю ситуацию полиции, они поддержали его, что он должен вернуться в свой город, взять семью и возвратиться уже вместе. Отчего-то Тобиаса было страшно. Дурное предчувствие не покидало его. Мужчина взглянул на часы — примерно десять часов и он будет дома.***
— Обидно вышло, — ухмыльнулся дядя Северуса и подойдя к телу Эйлин, резко вытащил нож, смотря как на пол течет струя алой жидкости. Руки его тоже были в крови. — Хотя она сама виновата, не надо было лезть в наши игры, да, малыш? Лицо пятилетнего ребенка было белее мела, по щекам текли слезы, а сам он зарылся в в темные волосы матери, умоляя ту встать. Дрожащие руки гладили ещё теплую женщину, нежно сжимая ладони и поднося к лицу, ласково прижимая к щеке, пытаясь сохранить кусочек тепла, так жестоко вырванный из глубины детской души. Посиневшие от страха губы открывались в немой молитве: — Мама. Смерть — подруга придирчивая, первыми забирает лучших. Забирает и проводит в Рай, где о них уже позаботятся Ангелы, а родственники, оставленные без надзора, протягивают шоколадные конфеты, вытирая слёзы рукой. Забирает туда, где солнце круглый год, и нет знаний о том, что такое горе. Где время течет по-другому и не успеешь оглянуться, как к тебе в объятья прилетит любимая дочь, сверкая проседью в волосах. Время и Смерть — лучшие подруги, одна без другой не обойдется. Связаны они навеки крепкими узами, разорвать которые может только другое чувство. Любовь. — Нет, нет, нет, — Северус почувствовал, как к него перехватило дыхание. — Встань. Ну же! Мама! Мальчик прикрыл глаза, ощущая как солёные капли дорожками текут из-под глаз. Он старался не думать о красной крови, сочащейся из-за живота матери, о неподнимающейся груди и о закрытых глазах. Единственным его желанием, было чтобы мама встала, улыбнулась и сказала ему, что это такая шутка, и они бы вместе посмеялись. — Ох, мальчишка, не бубни, мы с тобой ещё развлечёмся, — когда Снейп понял, что его слова не были услышаны и надоедливое бормотание не остановилось, он подошёл к сидящему в углу ребёнку и с размаха ударил по лицу. Рука у него была сильная и сразу же оставила красный след. — Я сказал: не бормочи! Хоть один звук и ты пожалеешь, что на свет родился! Мужчина показательно замахнулся, но бить не стал — ещё успеет. Он наконец-то услышал тишину, хоть она и прервалась хриплым и редким дыханием племянника, перемешанным со всхлипом. — Похоже, у меня появился свой мальчик для битья, — усмехнулся убийца и разошёлся смехом. Смотря на то, как сын его брата одной рукой тёр жгучую щёку, а другой продолжая держаться за мать, Каспер Снейп вдруг почувствовал прилив ярости — такие отношения между матерью и сыном не должн существовать. Только не в их семье. — Не переживай, я выбью из тебя дурь.***
— Хватит… Пожалуйста, — эта тихая просьба была первым внятным словом ребёнка, когда болезненный удар пришёлся по ребрам. Северус со свистом выдохнул, сжавшись калачиком, — казалось, на теле не было ни одного живого места. После долгой встречи с кожаным ремнём дяди и кулаком, ребёнок хотел одного — уйти к маме. Из той проклятой комнаты они вышли, точнее вышел Каспер, таща сопротивляющегося Северуса за руку. — Лучше молчи, малявка, а то смотри — подохнешь на первый день, — Каспер рассмеялся и ударил носком ботинка Северуса в живот. Жалкое поскуливание приводило его в возбуждение и от этого ему только сильнее хотелось продолжить «воспитательную работу» с Северусом. Он уже хотел высказаться насчёт жуткого вида племянника, как третий голос разрушил все его планы: — Смотри, чтобы ты не подох…***
Господи, помилуй. Тобиас безуспешно пытался успокоиться, унять ужасающее предчувствие, не покидающее его с самого начала. Буквально пять минут и он будет дома! Отчего-то ноги подкашиваются… Страшно. Наверное, Тобиас никогда не чувствовал такого страха, даже тогда, когда ему дали фоторобот убийцы-брата, он не до конца понимал всю суть, не осознавал всей опасности ситуации — ведь этот псих позарился на самое дорогое для него. На семью. Такие поступки не прощаются — в доказательство своим словам, Тобиас чувствовал, как за ремнём джинсов приятно оттягивает — взятый из техаского дома револьвер сейчас был его надеждой. Мужчина нащупал оружие — знаменитый «Кольт Патерсон» и находящиеся в нём свинцовые пули придавали ему уверенности. Он не боялся, если что случится, убить своего брата. Он не будет сомневаться в тот момент, когда надо будет пустить пулю. Видя в конце бесконечной, серой дорожки фасад своего дома, мужчина ощутил как желудок сделал сальто и его затошнило. Сделав пару глубоких вдохов, он почти с тоской посмотрел на приближающийся дом. Шаг, ещё один… Яма, кочка, опять шаг… Давно выученный, обыденный маршрут никак не вписывался в разгар такой проблемы. Наконец, спустя, казалось, вечность, он встал перед дверью. Тобиас бесшумно скользнул ключами и пытаясь не скрипеть, открыл дверь. Если всё будет хорошо — он скажет, что решил сделать сюрприз, Северус обрадуется, а Эйлин поймёт. Лишь бы всё так и было! Его мир разбился, сердце ушло в пятки, а руки сами потянулись к кольту, когда до его слуха донеслись болезненные возгласы сына, прерываемые приглушённым, насмешливым ворчаньем. Ооох! Да поможет им Бог. Может быть всё закончилось бы не так, может всё могло быть лучше, но тупой голос сумасшедшего брата вывел его из себя: — Лучше молчи, малявка, а то смотри — подохнешь на первый день. Тобиас шагнул в гостиную, уверенно держа руку с револьвером: — Смотри, чтобы ты не подох. И в противовес словам, — раздался приглушённый выстрел.***
7 лет спустя
Паучий Тупик.
— Может мне надо вернуться к старым методам воспитания и выпороть тебя, как следует? — крик облетел всю гостиную. — Ты не понимаешь! Ты даже не выслушал меня! — Северус почувствовал, как на глазах появляются слёзы. Чёрт! Ему двенадцать, через несколько недель тринадцать, а он собирается рыдать, как какая-то девица! — Да неужели?! Мне не нужны твои поганые отговорки! — Тобиас махнул рукой на чайный столик, где стояли пустые банки из-под пива и недопитая бутылка «Уокера» — да, этой зимой он слишком увлёкся спиртным, пора завязывать, а то не грех будет и в канаве остаться. — Что ты мог натворить такого, что тебя отстранили на две учебные недели, глупый мальчишка? — Хогвартс поджог, — не подумав, ляпнул Северус и увидел, как на него посмотрел старший Снейп, — Эй, я же пошутил. Тобиас устало выдохнул и, кряхтя, опустился в потрёпанное кресло. — Я слишком стар для твоих шуток, Северус! — хмыкнул мужчина и увидел как сын опустил плечи и чуток расслабился — видно понял, буря миновала. — А теперь садись и рассказывай, что ты натворил в этом вашем Хогвартсе. — Я ничего не делал, просто решил устроить себе небольшой отпуск, — ребёнок вызывающе вскинул подбородок и посмотрел отцу в глаза. После маленького неудачного боя взглядов, Северус сдался и сел ближе к Тобиасу, на второе кресло, почти касаясь его. — То, что ты ничего не делал — я тебе верю, — когда сын удивлённо посмотрел на него, смешно расширив глаза и став похожим на сову, мужчина ещё раз усмехнулся — как можно быть одновременно таким умным и таким наивным? — Ты серьёзно думаешь, что я поверю, что ты взорвал лабораторию? Малыш, да ты скорей руки себе отрубишь, нежели сделаешь что-нибудь такое. Так что, давай, рассказывай, я тебя внимательно слушаю. Снейп пристально смотрел за Северусом, про себя отмечая, что с ним всё-таки что-то не так — его поведение полностью выдавало мальчишку. Сейчас Тобиас мог перечислить девять пунктов того, что с ребёнком не так — начиная от мелкой, почти незаметной дрожи, заканчивая вечным трением левого плеча, где находилась старая, ноющая рана, напоминавшая о том дне. — Просто… Я просто сбежал оттуда, хорошо? Решил чуток отдохнуть, вот и всё, — Северус попытался улыбнуться, но не смог, дрожащие губы подвели его. Он больше не мог сдержаться — слеза скатилась по правой щеке. Мальчик судорожно вздохнул, пытаясь успокоиться, но ничего не вышло — раздался всхлип. Тобиас ошеломлённо моргнул, но секундой позже опомнилась и опустился на колени перед ребёнком: — Эй, ты чего? Что случилось? — ему не досталось ответа, но и не надо было. Сейчас, смотря на сына снизу вверх, он заметил большие синяки под глазами, бледное лицо, похудевшее и осунувшееся тело. Господи, он хоть спит в этом Хогвартсе? — Сев, эй… — Не надо… Просто… Она опять… Опять, — Северус не смог договорить, из него вырвался ещё один всхлип. — Ну же! Кто «она», Северус? К тебе кто-то приставал? — Тобиас почувствовал, как начинает злиться, но не на ребёнка, а на себя — за то, что не уберёг. Он успокаивающе положил руку на плечо, тихонько сжал и был удивлён, когда ребёнок не увернулся, а посильнее прижался, ища контакта с отцом. — Она мне снится. Но не говорит со мной… Только смотрит, а я в голове слышу её голос, как будто всё по-настоящему, — у Тобиаса самого пошли мурашки после начала, поэтому он и не удивился, когда почувствовал, как Северуса кидает в дрожь ещё сильней. Мужчина сел в то же кресло, в котором устроился его сын, и неловко позвал ребёнка к себе. Северус достаточно быстро прильнул к нему, спрятав лицо в складках футболки и потёршись об неё, размазывая слёзы, продолжил, — я не уберёг её! Если бы не я, она бы не погибла, ты понимаешь? Секунда, и Тобиас понимает о ком говорит Северус. Поток эмоций захлестывает его, и он крепко сжимает в объятиях сына, слушая его рыдания и чувствую, как у него на глазах сами появляются слёзы. За что же им такое? Он до сих пор помнит, как поднимал бессознательного Северуса, оглушённого выстрелом, кричал имя жены и шастал по дому. Помнил, как его закружило по комнате, стоило ему увидеть Эйлин. Тогда он рыдал так сильно, что казалось слышали все соседи, он убаюкивал её в руках, целуя в макушку и прося не оставлять их. Помнил и сына, в глазах которого не осталось искры жизни, — ребёнок не говорил, просыпался каждую ночь от кошмаров и слепо звал маму. Только спустя годы им удалось более-менее вернуться в нормальное русло, не вздрагивая при каждом шорохе и не избегая взгляда друг друга. До сих пор они не вернулись в прежнюю жизнь, осваиваясь в новой, той, где нет ласковых поцелуев утром и горячего печенья на ужин. Где Тобиас зачастую берёт вторую смену, только для того, чтобы дольше не появляться дома, где Северус становится для него только обычным объектом, который, если он есть — то хорошо, а нет — ну и ладно. Ребёнок стал слишком замкнутым, его растущие способности пугали отца (поэтому тот не редко отправлял Северуса гулять и бродить по городу, чтобы он не находился в доме и не мог что-нибудь поджарить). Письмо из Хогвартса пришло в установленное время, и Тобиас, скрывая облегчение, отправил мальчишку в школу, чтобы тот научился контролю и нашёл себе друзей сверстников, — ещё один огорчающий Тобиаса факт был, что сын не имел хороших друзей, кроме своей Лили, хотя и её он скорее воспринимал как сестру. — Малыш, ты не виноват. Помнишь? Ни ты, ни я — мы не виноваты, да? — Тобиас начал растирать спину сына, повторяя давно выученные слова, — ты понимаешь меня? — Если бы не я, она бы была жива! — Северус вздрогнул и вздохнул, не отстраняясь от отца. — Ты не понимаешь! Мама погибла из-за меня. — Сев, ты заставил её прыгнуть на нож, а? — это был подлый удар, Тобиасу самому было больно от этих слов, но он не мог молчать, — скажи мне — это был ты? — Нет, — выдохнул Северус, отчаянно цепляясь за отца. На разговоры о матери обычно было наложено табу, но сейчас это требовалось им обоим. — Видишь ли, малыш, — мужчина тщательно подбирал слова. Он знал — сейчас будет девчачий разговор, но сыну надо было понять. Вот так, почти укачивая своего ребёнка, который так внезапно подорвался, принял на себя вину какого-то ученика, только ради того, чтобы быть отстранённым и вернуться домой. В то место, которое он не перестал любить даже после ужасающих трагедий. Внезапно Тобиас почувствовал прилив гордости — его ребёнок преданный, наверное, даже слишком преданный. Это и привело его к мысли, что Северус искал решения проблемы в нём. Это был чуть ли не первый раз, когда мальчишка обращается, хоть и таким вымученным способом, за серьёзной помощью. Может, этот разговор и не будет пустой тратой времени, — люди, они такие. Могут свернуть горы, преодолеть моря, — Тобиас усмехнулся, — полететь в космос… Это сильнейшие люди, но знаешь, есть те, кто просто работает укладчиком кирпича или садовником, но они тоже герои. Только не для нас, понимаешь? Уставшие с работы, они находят время, чтобы поиграть с маленькой дочкой, помочь жене или даже просто выгулить собаку. Мы привыкли к этому. А ведь уйди кто из них, наша жизнь уже развалится. В ней не будет стержня, понимаешь? Любовь творит, мальчик мой. Иногда прекрасные, а иногда ужасные вещи. Но она возносит нас, даёт право на жизнь, которое же сама может и отобрать. Твоя мать слишком сильно любила тебя, Северус. — То есть, виновата любовь? — Северус наградил отца дрожащей улыбкой, в которой перемешалось всё — прощение, понимание, скорбь, грусть. Он стёр слёзы с лица и внимательно посмотрел на серьёзного отца. — Знаешь, малыш, мне кажется да, — во всём виновата любовь.Призрачно все в этом мире бушующем. Есть только миг — за него и держись. Есть только миг между прошлым и будущим. Именно он называется жизнь.
Л. Дербенев