еще один несносный Вэнь

Чжоу Цзышу любил просыпаться и ненавидел одновременно. Любил, потому что как только он открывал глаза, мог наблюдать умилительную картину: его благоверный мирно посапывал под боком; серебристые волосы разметались по постели во время сна, выглядя при этом восхитительно. Но счастье длилось недолго, потому что по пробуждению ему всегда становилось дурно. Сдерживая рвотные позывы, Цзышу тихо вылезал из постели, и, почти неслышно ступая, уходил в удаленное место, выворачивая наизнанку свой пустой желудок. Питались они лишь льдом и снегом, поэтому ему все было невдомек, что происходит? Возможно, это какой-то побочный эффект от проведенного ритуала, или это смерть стучится в двери, предупреждая о скором конце? Именно сегодня Вэнь Кэсин не спал, притворяясь. Он последовал за Цзышу по пятам, потому как его ранние уходы всегда заставляли сердце сжиматься от беспокойства. И мужчина действительно не прогадал: увидев любимого на коленях, он сразу же побежал к нему, наплевав на маскировку и слежку. Все, что он мог — лишь поглаживать того по спине, чувствуя, как сокращаются чужие мышцы; Вэнь сел на снег, перетягивая Цзышу к себе на колени. Раскачивая того, как ребенка, гладил по голове и шептал одну единственную фразу:

Я рядом.

Они столько всего вместе пережили, обманули Костлявую, спасли ни в чем неповинных детей, осуществили свою общую месть… Разберутся и с этим. Обязательно. Как Кэсин не старался убрать симптомы, заваривая лечебные чаи, это продолжало происходить каждое чертово утро, как по часам. И он запаниковал. Вэнь подозвал прирученного сокола и подвязал к его лапке письмо. Оставалось только ждать визита Великого Шамана. Оказалось, все намного прозаичнее, чем они думали: ожидаемая «скорая смерть» была всего-навсего симптомом беременности. — Всего-навсего, — произнес Великий Шаман, выдыхая с облегчением. — У Си, ты в своем уме? — прошептал Цзышу, пытаясь засмеяться, хотя на шутку это явно не походило. — Какой плод, какие ядовитые выделения? — Цзышу, ты носишь под сердцем ребенка, он пока еще совсем крошечный, но это доказательство вашей безграничной любви, — У Си заглянул в выразительные глаза своего мужа, ища в них поддержку. Вэнь Кэсин не издал ни звука с самого начала осмотра, и все забыли о нем, словно он и не существовал вовсе. — Я же мужчина… Это какой-то абсурд, это ошибка! — На самом деле, Е Байи не все вам рассказал, — тихо вступился за возлюбленного Бэйюань. — Если ритуал провести правильно, заменяя ци в теле партнера собственной, то можно не только спасти умирающего и обрести бессмертие, но и дать зарождение новой жизни. Только искренне любящие друг друга люди могут завершить ритуал, оставшись в живых; спасти друг друга, любить друг друга вечно и дать вечную жизнь своему ребенку. Пол совсем не важен, Цзышу, — он притих на мгновение, но, поразмыслив, добавил: — конечно, чтобы получить такой великий дар, нужно разделить брачное ложе, но, кажется, с этим у вас проблем нет. Цзышу покраснел до кончиков волос и, вдохнув побольше воздуха, чтобы громко возмущаться из-за молчания Кэсина, замер, не в силах вымолвить ни слова. По щекам его родственной души текли слезы, а руки подрагивали, хотя он сжимал колени в мертвой хватке. Слезы, минуя ровный нос, оседали в приподнятых уголках губ: Вэнь Кэсин улыбался. Он вдруг засмеялся, так радостно, стирая предательскую влагу с лица широким рукавом. И тогда его взгляд вновь сосредоточился на мужчине, ради которого он был готов пройти все испытания в мире. Светловолосый так искренне улыбался, что Чжоу Цзышу стало стыдно за свое недавнее поведение; его сердце словно укололи тысячами иголок, так сильно оно ныло. — А-Сю… Неужели это правда? — Судя по всему… — Кэсин сорвался со своего места, где минутой ранее сидел, как приклеенный, и упал на колени перед возлюбленным. — А-Сю, у нас будет ребенок… Наш малыш… Цзышу улыбнулся, глядя на неподдельный восторг, плескавшийся в любимых карих глазах. Если эта новость так сильно обрадовала его избранника, он готов потерпеть тот яд, который ребенок постепенно вводит в его тело. Ну не умрет же он от этого, в самом деле? Бэйюань и Великий Шаман уже давно отдыхали в специально отведенных для них покоях в этой уютной, но все же ледяной усадьбе, а рот Вэнь Кэсина все никак не смыкался. Он говорил и говорил, мечтая вслух о том, как будет тренировать их сына в технике боя на мечах, которой научил его отец. А если на свет появится девочка, то он будет баловать ее, словно принцессу. — Боже, этот ребенок все еще просто несформировавшийся плод, а ты мечтаешь о таком далеком будущем, — несмотря на колкие слова, Цзышу улыбался, перебирая шелковистые пряди на висках своего супруга. — Тшш, не говори так о нашем малыше! — Если он будет похож на тебя, мы отдадим его на воспитание в Усадьбу Четырех Сезонов. Я не потерплю в своем доме еще одного несносного Вэня. Кэсин рассмеялся, оставляя множество поцелуев на шее своей расслабившейся зазнобушки. — Ты не сделаешь этого, милый. Я ведь знаю, что ты тихо обожаешь меня. — Ненавижу тебя, ты хотел сказать? — Да-да, влюблен по самые уши. — Господи, за что мне это? — За все хорошее. Мой А-Сю, — прошептал Кэсин тому прямо в губы, сладко целуя.