Воровка

С трудом уняв бурю волнения, поднявшуюся от вида чужого почерка на бумаге, ты начала читать. «Здравствуйте, мисс Брауэр. Я мать Надин. Как вы, наверное, знаете ее больше нет с нами. Надин разорвала общение с нами и уехала когда ей было семнадцать, так что, последний раз мы видели ее семь лет назад. Сначала мы не могли поверить, когда нам пришло известие об этом несчастье. Но когда нам следом пришло приглашение на похороны, мы осознали всю тяжесть случившегося. Когда мы забирали ее вещи из комнаты, то наткнулись на недописанное письмо на столе. Оно было адресовано вам. Судя по всему вы были подругами. Мы посчитали, что стоит отправить его вам. Нам очень жаль, что мы не смогли ее уберечь, но в этом никто не виноват кроме человека с ружьем. Единственное, что мы можем делать – это радоваться, что она смогла исполнить свою мечту и стать солдатом. С уважением, Мария Дин-Крузе» И уже в который раз за такое короткое время что-то в тебе сломалось. Все наивные надежды вмиг разбились на осколки, которые больно вонзались в сердце и мешали спокойно дышать. Никогда до этого ты не чувствовала себя так разбито и одиноко. Ты чувствовала, что осталась одна. И это чувство как волна накрыло тебя и понесло в неизвестном направлении. Тебе не было грустно, как в самом начале и глаза не застилал туман, тебе было никак. И снова в голове та звенящая тишина. Единственным, что ты чувствовала был лист в руке исписанный, казавшимся теперь, уродливым мелким почерком. Ты еще раз медленно перечитала послание, иногда перечитывая какое-то слово, десятки раз проверяя каждую букву ища ошибку, которая меняла бы смысл всего этого. Но нет… все было правильно, это письмо написала мать твоей умерший подруги. Последнее слово словно эхом звучало у тебя в мыслях снова и снова, то утихая, то превращаясь в животный ор, со временем превратившись в бессмысленные звуки. Вмиг все мысли в голове стихли и все их заменило осознание. Она умерла. Она всегда будет мертвой. От этой мысли тебя охватила злость. На всех и вся. На чертову Военную полицию, которая не может защитить не точто гражданских, а и своих солдатов, на подонка с ружьем, на сам факт того, что дорогие люди могут вот так просто заканчивать свою жизнь и на наивную дуру себя, которая полагал, что Надин будет в безопасности, там в столице, где от титанов ее отделяло две стены и которая спокойно пила чай в библиотеке, пока какая-то скотина отбирала ее жизнь. Ты смяла в руках письмо и швырнула его на кровать. Посмотрев на место его приземления, ты увидела конверт и вспомнила про второе письмо. Письмо, которое писала Надин Твой взгляд был намертво прикован к краешку листа, выглядывающего из разрезанного конверта. Этот кремовый лист такой же как и те, на которых писала Надин раньше, одновременно манил и отпугивал. Но через несколько секунд ты все же несмело протянула руку и с тихим шуршанием вытянула сложенный вдвое лист из конверта. Казалось прошла вечность, пока ты наконец нашла силы развернуть его. В горле встал ком, когда ты вновь увидела на бумаге почерк, который хотела увидеть всю неделю, но сейчас, понимая обстоятельства, он не казался таким уж желаемым. Ты медленно скользила взглядом по словам, не понимая их смысла и лишь разглядывая каждую завитушку, прямую линию или необычно написанную букву. Что-то глубоко в сердце всколыхнулось, когда ты увидела небольшой рисунок в конце. Надин каждый раз там что-то рисовала… В этот раз это была голова единорога похожая на ту, что была изображена на эмблеме военной полиции, вокруг которой были небольшие розочки и другие растения. На время утихшая злость снова накатила вместе с желанием разорвать письмо, не читая, чтобы не загонять себя еще больше. Но как бы ты не хотела, ты не могла так сделать. Знала, что просто не сможешь, а если сил и хватит, то ты будешь до конца своих дней клянуть себя за то, что не узнала ее последние слова адресованные тебе. Ты пыталась заставить себя прочитать написанный текст, но не смогла. Каждый раз прочитав слово «привет», ты бессильно отводила взгляд. И это бесило до невозможности. Какого черта ты не можешь просто прочитать?! О какой защите человечества может идти речь, когда ты не можешь найти силы просто чтобы прочитать чертово письмо. Спустя еще пару попыток, ты с разъяренным рычанием кинула лист на кровать рядом с собой, и, уперевшись локтями в колени, закрыла лицо руками. Спустя около минуту ты, поуспокоившись, снова взяла лист в руки. «Привет, словами не описать, как я рада…» — успела прочитать ты и снова отвела взгляд. – Да какого… – злостно прошипела ты себе, и вновь обхватила голову руками. Хорошо, раз ты не можешь сделать этого своими силами, придется использовать проверенные методы. Ты должна это прочитать и точка. Когда-то ты клялась, что в жизни не будешь глушить боль алкоголем. «К черту принципы» – подумала ты и с бумажкой в руке, на ходу одев куртку, вышла из дому. В нескольких метрах от дома ты встретила Петру, которая шла в направлении комнаты. Увидев выражение лица, с которым ты прошла мимо нее, она остановилась и удивленно проводила тебя взглядом. Ты направлялась прямиком в кладовую. Все равно что будет потом и сделают ли тебе выговор за то, что ты взломала кладовую сейчас тебе нужно было что-то, что сможет дать тебе сил прочитать чертово письмо и справится с тем, что будет после. Ты даже предугадать не могла, что будет с твоим сознанием. Настолько спонтанным и непредсказуемым было твое состояние в последнее время. Быстрым шагом ты подошла к небольшому зданию которое примыкало к кухне. Подойдя к двери ты с силой дернула за ручку, и, к счастью поняла, что та была открытой. Зайдя в небольшое помещение, ты сразу нашла взглядом пару ящиков с бутылками, стоящими в углу. Наощупь вытащив одну, ты посмотрела на содержимое. Это было вино. Пьянела ты довольно легко, так что и оно подходило. Держа в одной руке бутылку, а в другой письмо, ты вышла из здания и носком сапога, довольно громко захлопнула дверь, за собой. Слава богу было уже поздно и рядом не было ни души. Отойдя на расстояние от кухни и кладовой, ты задумалась, куда собственно идешь. Возвращаться в комнату нельзя, потому что там Петра. Библиотека закрыта. В этот момент ты вспомнила про те руины, на которые ты ходила раньше. Надеясь, что хотя бы в этот раз туда никого не занесет, ты направилась к выходу из корпуса. Спустя пару минут, ты уже подходила к полуразрушенному зданию. Луна успела подняться над горизонтом, трава красиво поблескивала в ее лучах, и, тихо шуршала под ногами. Ты взобралась на крышу и села возле края. Положив письмо рядом, ты открыла бутылку. Прислонив холодное стекло к губам, ты выпила. Спустя несколько глотков в глазах появился еле заметный туман, а внутри начало появляться то самое чувство, легкости из-за которого, видимо, люди так любили напиватся до потери сознания. Ты почувствовала, как тебе становилось немного легче, мысли уходили из головы и ты решила все-таки начать читать. Окончательно собравшись с силами ты вновь развернула листок и поставила бутылку на камень рядом с собой. Тяжело выдохнув ты начала читать. «Привет, словами не описать как я рада. Начинаю ощущать себя настоящим солдатом. Я знаю, что это простое патрулирование, но все же немного волнуюсь, что налажаю. Надеюсь, у тебя все хорошо, мне интересно, к кому в отряд тебя отправили. Ты довольно сильная, так что думаю быстро сработаешься с другими. Не знаю почему мне так радостно просто от того, что мы с капитаном и еще парой солдат походим по районам города. Чувствую, что это небольшой шаг к моей мечте. Я верю, что стану одним из лучших солдат столицы. Это все не без твоей помощи, без тебя я бы в жизни не попала в десятку. Я уверена, что мы с тобой станем величайшими солдатами человечества, как бы смешно это не звучало. Пока ты будешь защищать нас от этих уродцев за стенами, я позабочусь чтобы внутри царил порядок. Смотри какой я философ. Пожалуй буду заканчивать, нас уже зовут. Надеюсь на лучшее и жду твоих писем. С любовью, Над…» Последние две буквы были недописаны. Видимо, она ушла так и не успев дописать письмо. «Она уже никогда его не допишет» — пронеслось у тебя в голове, от чего накрывшая волна боли и опустошенности лишь усилилась. Вспомнив про взятую с собой бутылку, ты моментально сделала несколько глотков. Легче не стало. В голове стало крутиться только больше ненужных мыслей. Ты закрыла лицо руками. Она ведь не знала что это будет последнее, что она напишет. Она думала, что у нее впереди блестящая карьера и долгие годы службы. Она не думала, что все закончится так быстро. Почему она тогда не осталась? Почему они патрулировали именно этот район? Какого черта они патрулировали его именно в это время? Какого черта опытные солдаты, первым делом, не защитили или отослали назад новобранцев, когда началась перестрелка? Какого черта этому подонку позволили в нее выстрелить? Какого черта она умерла?! – Какого черта, Надин… какого черта… – проговорила ты себе. Слезы тонкими струйками потекли по твоему лицу, и, собираясь на кончике подбородка, падали на холодный камень. Иногда тихо всхлипывая, ты продолжала как мантру повторять одну и ту же фразу. – Какого черта ты умерла От лица Леви Он взглянул на часы и понял что, провел за уборкой почти три часа, а Ханджи так и не вернулась. Увалившись на кресло, он решил что это не его проблемы. Он и так весь выходной провел в кабинете. Сейчас отнесет ведро с шваброй в кладовку, заберет вещи и пойдет отдыхать. Кинув куртку все на то же кресло, он вышел из кабинета и направился к началу коридора, где располагалась кладовка. Сложив по местам инвентарь и в который раз проклянув слишком высокие шкафы, он запер кладовку и пошел обратно ко второй с конца двери, чтобы забрать куртку. Зайдя в кабинет он сразу увидел оставленный кем-то на столе листок. Подойдя и взяв его в руки он узнал почерк Четырехглазой. Когда она успела? На клочке бумаги было написано несколько строчек до невозможности корявым почерком. Настолько корявым, что иногда он с трудом понимал буква то или цифра. «Брауэр. Рост: 1.58 м. Вес: 38 кг. Не заносила эти данные в досье. С ней что-то явно не так. Она очень тощая и бледная, видны проблемы со сном, а еще у нее разбитые в кровь пальцы. Поговори с ней потом и когда она придет в норму, пусть придет ко мне чтобы, я записала нормальные данные.» Он подозревал, что с Брауэр что-то не так, но не придавал этому значения. Собственно это не его проблемы. Или его? Потому что с такими показателями и помереть недолго. Как бы она его не бесила она все же была солдатом его отряда, и, хоть это и было неприятно признавать, перспективным. Твердо решив переговорить с ней на днях, он подхватил куртку и пошел в комнату.