Самоконтроль

Майкрофт Холмс сидел в машине, судорожно сжимая и разжимая кулаки. Это упражнение всегда помогало ему держать себя в руках. Самоконтроль – вот что он ценил больше всего на свете. Власть над каждым своим мускулом, своей эмоцией, своим телом. В отличие от брата он не мог похвастать природной расположенности к аскетичному образу жизни, поэтому периодически его разум побеждало тело. Но он не был бы Холмсом, если бы не умел справляться с этими приступами. Однако в последнее время ситуация медленно, но верно выходило из-под его контроля. Его тело бунтовало против хозяина, внутри как будто полыхал огонь. И это очень не нравилось Майкрофту. Ему не нравилось чувствовать дрожь в руках. Ему не нравилось просыпаться с каменной эрекцией после сна, содержания которого он даже и не помнил. Ему не нравилось терять связь с окружающим миром, задумываясь о вещах, о которых ему думать ни к чему. Он же не гребаный подросток! Он – Майкрофт Холмс, и он не позволит своему телу одержать над ним верх. Он потратил уйму времени, анализируя свои симптомы, и был вынужден признать, что это возбуждение. Возбуждение такой силы, которого он никогда ранее не испытывал. Как и любой мужчина, он предпринял попытку решить этот вопрос просто: с помощью своей фиктивной жены, женщины, несомненно, красивой, но такой пустой, что после секса с ней у него еще неделю болела голова. Симптомы остались, и неудивительно – Майкрофт бы застрелился, если бы понял, что его возбуждают эти нелепые разговоры о новой коллекции обуви и надрывное шипение, которое его драгоценнейшая супруга выдаёт за стоны страсти. Его миловидная помощница также оказалась бесполезной – о, она знает, что нужно делать в постели, и умеет провернуть это на редкость превосходно. На какой-то момент организм Майкрофта успокоился, и он даже поверил, что все дело в Антее, но это продлилось недолго. Еще неделя наблюдений, и он сидит в своей машине, перед зданием Скотленд-Ярда, и намеревается пойти к несомненному источнику своей страсти с очень похабной целью: предложить своё тело. Не то, чтобы он стеснялся, или его гордость не позволяла. Просто предательски сдавливало горло, а от ощущения собственного бессилия перед обстоятельствами хотелось взвыть. Это не тот человек, которого он должен хотеть. Это вообще не человек его круга, уровня. Но с тех пор как он неожиданно ясно осознал, кто виновен во всех его ночных похождениях в душ, симптомы захватили его с такой силой, что откладывать решение этой проблемы дальше было невозможно. Хватит, он и так еле сумел незаметно выбраться с важного политического собрания с топорщащимися брюками. Майкрофт наконец-то сумел взять себя в руки и вышел из машины. Неспешно, эффектно опираясь на зонтик он двинулся внутрь здания. Подойдя к нужному кабинету, он вежливо постучался и, не дожидаясь ответа, зашел. И поморщился. Он рассчитывал на более серьезную и соответствующую моменту картину от гребаного инспектора, чем закинутые на стол ноги и огромные щеки, неспешно жующие пончик. Судя по полупустой коробке – уже не первый за сегодняшнее утро. Но даже это не помешало его сердцу предательски пропустить один удар. Лестрейд удивленно замер. Потом быстро дожевал свой традиционный завтрак, тыльной стороной ладони вытер крошки с губ. - Чем обязан? – получилось резко, хотя инспектор хотел вежливо. Всё-таки не каждый день к нему в гости заходят представители правительства. С другой стороны к нему каждый день приходят Холмсы, и от этого ситуация становилась запутанной. Майкрофт молчал. Он уже придумал что сказать инспектору. Тогда, в машине, его речь казалась гордой и надменной, а сейчас стала походить на жалкую просьбу дешевой шлюхи. Инспектор выглядел так обыденно, смотрел на него с таким неприкрытым удивлением и ожидал чего-то, какой-то реплики, которую Майкрофт не мог из себя выдавить. Горло сжали тиски, и всё что он мог – это надменно смотреть на раскинувшегося перед ним человека. В какой-то момент Лестрейду показалось, что Холмсу-старшему плохо. Он как-то побледнел и стал смотреть на него взглядом брошенного щенка. - Вы в порядке, мистер Холмс? - Д-да, - Майкрофт с ужасом осознал, что его голос дрожит. Причем не просто подрагивает, а конкретно так дрожит, как оползень в горах. В глазах Лестрейда мелькнуло что-то такое, что заставило его мучительно покраснеть. И этого инспектор уже не выдержал: он подскочил и неловким приглашающим жестом указал на стул. Холмс глубоко вздохнул и подошел к столу. - У меня к вам деловой разговор, инспектор, - голос охрип, руки вздрагивают, внутри живота разливается тягучее ощущение. Майкрофт мгновение помолчал, силясь не поддаться панике и проклиная себя за эту необъяснимую слабость к этому ничем не примечательному человеку. Желать какого-то полицейского, да еще и мужчину, причем настолько сильно, что мозг отказывается работать – это нонсенс! - Да, я понял, весь внимание. Присаживайтесь. Хотите кофе, или, может быть, чаю? – Грегори не был уверен, что у них в отделении есть чай. А от кофе из местного автомата не дохнут только детективы, но вежливость превыше всего. В конце концов, это как раз-таки Холмс ближе всех в этом здании к бюджету, которое выделяет доблестное правительство ничтожным полицейским. Майкрофт хотел виски. Или бренди. Или водки. А лучше всё смешать в равных пропорциях. А еще он хотел инспектора, а не присесть или омерзительного кофе. Поэтому он лаконично покачал головой и мысленно вздохнул. Наконец-то ему удалось справиться с нахлынувшими эмоциями, он снова начинал контролировать своё поведение. Ему даже удалось надменно улыбнуться уголками губ и легким движением руки остановить заботу инспектора о его, Холмса, жажде. - Я здесь чтобы попросить Вас об одолжении, - Лестрейд облегченно вздохнул. Перед ним снова высокомерный старший Холмс, который будет просить его присмотреть за младшеньким. Он улыбнулся, кивнул и сел в своё кресло. Поднёс чашку к губам и сделал глоток. – Мне нужно, чтобы Вы переспали со мной. Инспектору показалось, что он достойно перенес это заявление. Ведь он, скорее всего, ослышался. Лестрейд подумал, что он спокойно услышал это заявление, и начал мысленно перебирать варианты, вместо чего он мог услышать такой абсурд. И с чего бы ему эту глупость слышать. Но на самом деле инспектор захлебнулся кофе и отчаянно закашлялся. Где-то на уровне подсознания он понимал, что он услышал именно то, что услышал. Когда ему удалось восстановить дыхание, он тяжело посмотрел на Майкрофта и нервно рассмеялся. - Замечательная шутка, мистер Холмс, Ваше чувство юмора намного лучше, чем у Вашего брата. Чёрт, рубашку испортил, - он с досадой посмотрел на россыпь кофейных пятен на светлой ткани. Плюс рукав, которым он опрометчиво вытер кофе, брызнувшее изо рта. Майкрофт протянул ему платок через стол, и Грег автоматически его взял. Взял, и задумался, зачем он ему: рубашку он уже не спасет, рот он вытер опять-таки многострадальной рубашкой, а теперь на белоснежной ткани платка останутся отпечатки его испачканных пальцев. Сюрреализм ситуации стал напоминать какую-то жуткую провокацию, глупый эксперимент. Пока Грегори предавался мрачным раздумьям о том, что Холмсы сведут его с ума своими странными замашками, Майкрофт решил, что это самый подходящий момент доказать, что его заявление – не шутка. Он быстро обошел стол, крепко взял инспектора за плечо и повернул на вращающемся стуле к себе лицом. Он выпустил зонт из другой руки и быстро расстегнул пуговицу на рубашке детектива. Звук удара зонта об пол привёл Лестрейда в чувство, и он грубо схватил мужчину за пальцы, пытающиеся его раздеть. Сжал чуть посильнее – Майкрофт поморщился от боли. - Простите, мистер Холмс, но я не продажная девка, - голос инспектора звучал глухо от ярости, глаза потемнели и холодно смотрели на бледное лицо Майкрофта. – Вы, конечно, выше меня по социальному положению, эдакий серый кардинал Британии, а я – всего лишь жалкий государственный служащий, но я не позволю Вам использовать меня не по назначению. Я – детектив, с удовольствием выслушаю Ваш рассказ о пропаже Вашей любимой кружки, но для своих извращенных игрищ – снимите себе шлюху, - Грегори с силой оттолкнул Майкрофта от себя. Тот пошатнулся и еле устоял на ногах. В ушах зашумело, он не предусмотрел такого варианта. «Глупец! Болван! Это же одно из самых логичных развитий ситуации, как я мог его не учесть!». От боли мерзко сжалось сердце, руки безвольно повисли вдоль туловища. Майкрофт невидящим взглядом уставился перед собой и несколько мгновений просто молчал. Воля покинула его, он не отдавал себе отчет ни в чем, ни где он, ни что он тут делает. Он даже не заметил, как заговорил. - Нет, прошу Вас, Грегори, Вы не правильно меня поняли. Я не хотел Вас обидеть, я просто не могу, я не контролирую себя, я не знаю, что делать, - слова бездумно вылетали у него изо рта. Он сделал пару шагов назад, пытаясь нащупать опору под спину. Диван мягко ударил его под коленки и ноги подкосились, Холмс рухнул на него и спрятал лицо в ладонях. – Это сильнее меня, я не могу… я готов подчиняться Вам, Грегори, что угодно, что пожелаете, любое унижение, только, прошу, мне нужно это. Ведь это не доставит Вам особых неудобств, клянусь, Вы можете представить на моём месте кого угодно! Прошу Вас, я… Я не знаю, что мне делать. Я растоптан, я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме Вас. Я готов на всё. Лестрейд замер. Он был готов к чему угодно: сказкам про благо страны, приказам, унижениям, угрозам, но только не к этому. Он никогда не видел Холмса-старшего таким подавленным. Словно перед ним сидел не один из самых значимых людей страны, а испуганный подросток, которого задержали при краже жвачки. Инспектор считал себя достаточно хорошим человеком, и его внутренний диалог разрывался между жалостью к Майкрофту и собственной гордостью. Но мужчина на диване выглядел настолько искренним, настолько разбитым, что он не выдержал. - Что, прямо здесь? – в его голосе слышалась такая глубокая усталость, что Майкрофт вздрогнул. Он поднял глаза на инспектора. Тот стоял возле своего стола, неловко сжимая всученный ему платок, и пытался улыбаться. Но в глазах его ясно читалась тревога, именно тревога. Он переживал на Майкрофта. Холмс выпрямился и сжал в руках коленки. - Как пожелаете. - Здесь лучше не надо. Вам… не понравится, - Грег осмотрелся. – Здесь грязно, холодно, да и редко кто стучит в дверь, прежде чем войти. Майкрофт понятливо кивнул и поднялся. Сделал несколько неуверенных шагов, ноги показались ему настолько ватными, будто его накачали какими-то наркотиками. – Разрешите? – получив утвердительный кивок, он взял со стола лист, достал из внутреннего кармана ручку и аккуратно написал свой адрес. – Вот. Приходите, когда сможете, - он помедлил. – Если захотите. Он сделал несколько резких шагов в сторону двери, распахнул её и, уже на выходе, полуобернувшись, тихо произнес: - Я умоляю Вас, Лестрейд. Дверь захлопнулась. Инспектор грузно осел в кресло и потер глаза. Он-то думал, что сегодняшний день сможет взбаламутить только новый труп и безумный Холмс-младший, убеждающий всех, что их мозги стоит отдать на эксперименты, ведь на большее они не годятся. Ан нет. Приехали. Его желает сам Майкрофт Холмс, желает на блюдечке с голубой каёмочкой. Желает настолько, что умоляет. Грегори вообще полагал, что Холмсы в принципе не умеют просить прощения и умолять. Он отхлебнул глоток безнадёжно остывшего кофе, оценил, насколько сильно пострадал его отчет от брызг, осмотрел свою рубашку и пришел к неутешительному выводу – на этой работе он от старости не умрет. Он поднялся и надел пальто. Еще раз всё осмотрел и вышел в коридор. Рабочий день в разгаре, пришлось сослаться на недомогание. Впрочем, он и не солгал – голова раскалывалась на миллион осколков. По удивленному взгляду коллег понял, что он слишком редко отдыхает, и медленно двинулся к лифтам. Майкрофт не помнил как добрался домой. Он быстро набрал Антею и приказал ей отменить все встречи на сегодня. Сегодня он недоступен для всех. Даже если гребаная война. Если нашествие инопланетян. Если его брат взорвет Парламент. Сегодня, ему было плевать на всё это. На расстоянии от инспектора до него начинало доходить, как жалко он себя вёл, но он уже не мог ничего изменить. Он проклинал свою болезнь, свою страсть. Он осмотрелся: роскошные апартаменты, гостиная, кухня, одна спальня. Здесь он проводил редкие минуты своей свободы, это было его любимое место. Об этой квартире не знала Антея и, слава Богу, не знал Шерлок. Знал только он, и инспектор Грегори Лестрейд. Майкрофт прошел в спальню и нервно осмотрелся. Он не привык готовиться к такого рода встречам, откровенно говоря, вся его личная жизнь сводилась к периодической разрядке с женой или помощницей. Это не были романтические встречи, скорее деловые отношения. В этот раз всё было как-то по-другому. А еще Майкрофт не знал что делать. Он был человеком, для которого секс не играл важной роли в жизни, его не обуревали страсти или эротические фантазии. Все его похождения сводились к отелю и миссионерской позе. Что делать в одной кровати с мужчиной он не знал. То есть, конечно, догадывался, что да как, но только в теории. Он вернулся в гостиную, подошел к ноутбуку и погрузился в чтение. Через пару часов изучения теоритической части, Майкрофт Холмс поднялся и направился в душ, где долго мылся, с таким остервенением елозя то телу мочалкой, что кожа начинала саднить. В теории, чтобы не получить травм, ему стоило подготовить себя. Он вздохнул, опустил голову и потянул руку к анусу. Надавил. Несильно, не проникая. Он знал, что должен это сделать, но медлил. Просто не мог. Наконец он вздохнул и выключил воду. Одновременно с этим раздался звонок в дверь. Майкрофт Холмс вздрогнул, побледнел и сжал в кулаки трясущиеся руки. Он накинул на себя халат и вышел из ванны, проклиная всё на свете за то, что не успел одеться и вообще хоть как-то подготовиться к встрече. Вода стекала с волос, тела, остывала, и ледяные капли затекали за воротник халата. Он открыл дверь. Лестрейд стоял за дверью, переминаясь с ноги на ногу, сжимая в руках горлышко упакованной бутылки и зонт, которых Майкрофт бросил, поспешно покидая кабинет инспектора. Мозг Майкрофта привычно проанализировал ситуацию: волновался, принял душ, сменил костюм, немного переборщил с одеколоном, долго промаялся с выбором алкоголя и много времени простоял под дверью – вон как смялась обертка от судорожного сжимания. А Грегори не анализировал ничего. Увидев Майкрофта в халате, он покраснел, и ещё сильнее сжал горлышко бутылки с виски, стоимостью две его зарплаты. Пришлось залезть в долги, ребята еще долго подшучивали на тему кто эта красавица. Костюм он не надевал со свадьбы, и, хотя он был, наверное, неуместен, остальная одежда казалась инспектору еще худшим выбором. - Можно пройти? – он выразительно кивнул внутрь квартиры. Майкрофт спохватился и отступил в сторону, пропуская гостя. Грегори бегло осмотрел гостиную, задержал взгляд на приоткрытой двери спальни и повернулся к хозяину. – Не желаешь выпить? – он решил, что сегодня может позволить себе легкую фамильярность в отношении столь высокопоставленной особы. Холмс лишь покачал головой. – Ну, как хочешь. Я оставлю это здесь. – он поставил бутылку на кофейный столик и снял пальто. Его не пугала перспектива секса с мужчиной – он учился в государственном колледже, где пробовать всё подряд считалось хорошим вкусом – его смущала перспектива секса с Майкрофтом Холмсом. Он не знал, как повлияет это на его дальнейшую жизнь. Впрочем, как сказал бы Холмс-младший, не его маленьким мозгам просчитывать всё, лучше броситься вперед с головой, а там – будь, что будет. Поэтому Грег подошел ближе к Майкрофту и принялся медленно расстёгивать манжеты рубашки. Холмсу казалось, что из комнаты высосали весь воздух. Он вдыхал запах чужого одеколона и по его телу расходились волны приятной дрожи. Он кивнул и направился в сторону спальни, спиной чувствуя, что инспектор идет следом, в паху разлилось приятное ощущения возбуждения, эрекцию выдавал легкий бугорок на халате. Он сел на кровать. Детектив стал перед ним. Он закончил расстегивать рубашку и его руки потянулись к пряжке ремня. С легким звоном она поддалась. Грег мягко толкнул Майкрофта в плечо, опрокидывая его на кровать, и, упершись коленом в немного жестковатый матрас, склонился над мужчиной. Холмс запрокинул голову, открываясь нависшему над ним человеком, подчиняясь ему. Он закрыл глаза и почувствовал влажные губы на своей шее. Лестрейд нежно скользил по ней губами, лаская языком бешено бьющуюся жилку, слегка прикусывая и вновь целуя. Майкрофт тяжело задышал. Ладонь инспектора скользнула под халат, обнажая бледную кожу, лаская сосок, и спускаясь всё ниже. Детектив ловко развязал узел на поясе, слишком ловко, подумалось Майкрофту, но в следующий момент все мысли вылетели из его головы. Грегори оторвался от его шеи и провел по телу двумя руками, распахивая халат, подставляя изучающему взгляду обнаженное тело, бесстыдно открывая возбужденный член. Майкрофту захотелось прикрыться, но в этот момент холодные губы дотронулись до его живота, и он низко застонал, дотрагиваясь рукой до мягких волос инспектора. Грег ласкал его грудь, живот, соски, целовал внутреннюю сторону бедер, оставляя без внимания подрагивающий орган политика, который прогибался, вздрагивал, стонал и хрипло шептал его имя, почти беззвучно. На мгновение Лестрейд оторвался от прогибающегося под ним мужчины и сунул руку в карман брюк, извлекая оттуда пачку презервативов и флакон со смазкой. Увидев это, Майкрофт непроизвольно подался бедрами вперед, а после мучительно покраснел и отвернулся. Обычно это он был тем, кто продумывал всё до мелочей, а тут он не позаботился о самых элементарных вещах. Впрочем, инспектора это не волновало, он аккуратно выдавил на пальцы немного геля и принялся с новыми силами терзать соски мужчины, спускаясь всё ниже. Когда его язык дотронулся до головки члена, Майкрофта бросило в жар. Он судорожно втянул воздух сквозь сжатые губы и вцепился пальцами в одеяло, которое они даже не удосужились откинуть в сторону. Лестрейд дразнил его, едва касаясь языком и губами, а Холмс выгибался навстречу его языку. «Пожалуйста… пожалуйста…» - он бесконечно повторял это снова и снова, пока не почувствовал прикосновение к колечку мышц. Сейчас всё было не так как в душе, он чувствовал это раскаленное прикосновение, чувствовал, как мышцы то сжимаются, то разжимаются, он хотел этого, как никогда в жизни ничего не хотел. Лестрейд проник в него сразу двумя пальцами, одновременно с этим втягивая его член в рот. От этих ощущений Майкрофту показалось, что у него разорвались легкие. Воздуха не хватало, не хватало движений, всё казалось в какой-то пелене. Он бесстыже раздвинул колени еще шире и резко подался навстречу пальцам. Инспектор начал осторожно двигать ими внутри, не забывая ласкать подрагивающий от напряжения член, помогая себе в этом второй рукой, сжимая его у основания. Когда он зацепил простату, Майкрофта подбросило на кровати, он судорожно поджал пальцы на ногах, сминая одеяло, подтягивая его к себе и еще сильнее одеваясь на пальцы инспектора. Лестрейд держался из последних сил, брюки начинали давить на его мужское самолюбие, он протянул свободную руку в ширинке и расстегнул проклятую молнию. Неуклюжими движениями, он стянул с себя брюки до колен. Набухшие яички выдавали Майкрофта, говорили, что он почти на грани, поэтому Грег вынул пальцы из его ануса и, стянув шелковый ремень от халата, перетянул его у основания, не давая Холмсу кончить. Политик всхлипывал от ощущений, захлебывался стонами, его щеки раскраснелись, он искусал губы до крови, сдерживая пошлые крики. Грегори не мог больше терпеть, он зубами разорвал пачку, ловко натянул презерватив и, подумав, добавил еще немного смазки. Крепко подхватив Холмса под коленку, он развел его ноги еще шире и подтянул немного выше в кровати, устраиваясь. Майкрофт не сопротивлялся, он только поднимал выше бедра, открывая доступ ко всему, позволяя инспектору всё. И Грег не выдержал, он вошел резко, сразу до половины, срывая с губ Холмса хриплый крик. Подождав немного, дав тому время попривыкнуть, он осторожно стал продвигаться дальше. Через несколько секунд Майкрофт сам дернул бедрами, насаживаясь на член инспектора, сжимая его, принимая в своё раскаленное нутро. Он хотел больше, сильнее, быстрее. И инспектор прекратил сдерживаться. Он быстро нашел правильный угол и начал резко входить в податливое тело, сжимая бедра до красноты, впиваясь губами в бледную кожу, прикусывая соски до боли. Никто из них не мог сосчитать сколько это длилось, пять минут, пятнадцать, пятьдесят, Майкрофт вцепился пальцами в спину инспектора, оставляя на ней красные полосы, скользя губами по его шее, царапаясь о давнюю щетину, шепча его имя. Его мир разлетался на миллион осколков когда он слышал хриплое дыхание инспектора, когда изо всех сил подмахивал ему бедрами, стараясь удержать темп. Он чувствовал, что его член сейчас взорвется, он прижал инспектора к себе изо всей силы и быстро, жарко зашептал: - Умоляю… Грег… прошу, позволь мне… позволь… кончить… я не могу… больше… терпеть… - детектив коротко кивнул и одним движением сорвал пояс. В следующий момент тело Холмса охватила крупная дрожь, его всего затрясло, в голове зашумело, на мгновение показалось, что сознание покидает его, тело сжалось, как тетива, и он кончил с такой силой, с которой не кончал еще никогда, даже в самой бурной молодости. Отголоски оргазма не отпускали его еще минут десять, пока инспектор вколачивался в его тело, пока его движения не стали рваными, пока он с силой не прикусил тонкую кожу на груди. Грег достал член, быстрым движением сорвал презерватив и кончил на живот любовника. Когда его перестало трясти, Лестрейд оттолкнулся от кровати и поднялся. Стоя на нетвердых ногах, он подтянул брюки, застегнул молнию, поправил рубашку, которую так и не успел снять и медленно двинулся в гостиную. Майкрофт почувствовал холод. Он зябко запахнул халат и пошел следом, чувствуя, как по животу и ногам стекает его и чужая сперма. Инспектор рухнул в кресло и сорвал упаковку с принесенной бутылки. Снял крышку и сделал пару глубоких глотков, от которых потом еще некоторое время саднило горло. Майкрофт взял стакан и протянул инспектору. Тот щедро плеснул туда янтарной жидкости и снова присосался к горлышку. Майкрофт сел в кресло напротив, ощущая привычное чувство контроля. - И что дальше? – хриплый голос инспектора. Майкрофт лишь покачал головой. - Я не знаю. Но это был, пожалуй, один из самых потрясающий оргазмов в моей жизни, - личность политика взяла своё. Холмс никогда до этих пор не испытывал такого оргазма. Даже немного похожего. Но признаться сейчас – значило бы окончательно потерять лицо. - Понятно. Рад, что сумел Вас удовлетворить, - Грегори поднялся. Его движения стали привычно четкими и спокойными. - Прошу простить, но мне пора домой. Поздно уже. - Я вызову такси. Лестрейд улыбнулся. Грустной улыбкой. В этот момент ему всё это показалось до боли знакомым: вот он подкатывает к девушке в колледже, врёт ей с три погибели, чтобы затащить в постель. А потом это поспешное «я вызову тебе такси». Да, он был в таких ситуациях. Правда, обычно с другой стороны. И, несмотря на то, что это он только что имел представителя британского правительства, у него отчетливо складывалось чувство, что его поимели. - Не стоит переживать, я доберусь сам. Он двинулся к выходу. Стоило заскочить в круглосуточный супермаркет, жизнь холостяка имеет свои недостатки, а после секса ему всегда зверски хотелось есть. Он надел пальто и распахнул дверь, когда ему на плечо неожиданно легла рука, и резко развернула его на 180 градусов. Майкрофт Холмс, гордый и несгибаемый представитель Королевы Британии, умелый интриган и искусный манипулятор, мягко прижался обветренными тонкими губами к губам простого, нищего инспектора Скотленд-Ярда, как будто скрепляя какую-то безумную сделку. Поспешно отстранился и принял максимально независимый вид, какой только возможен, когда ты стоишь в одном халате, со стекающей с ног спермой, перед человеком, который только что тебя трахал. - Этот адрес известен только Вам, инспектор. И я буду крайне рад, если Вы будете меня навещать. Вечерами здесь бывает невыносимо тоскливо, - Майкрофт надменно улыбнулся и двинулся в сторону ванной, стараясь не шлепать босыми ногами по полу. Грегори внимательно посмотрел ему вслед, неожиданно для себя усмехнулся и вышел. Спускаясь в метро, он подумал, что Майкрофт Холмс – на редкость странный человек, если даже после того, что между ними было, пытается держать хорошую мину при плохой игре. И что, пожалуй, он заглянет к нему как-нибудь в гости.