Почему он? Почему Фред?
Мысли о том, что на месте брата мог оказаться кто-то другой, и Фред был бы жив сводят с ума.За что? Перед кем он провинился?
Я стараюсь отвлечься, как могу. Стараюсь посвятить себя восстановлению Хогвартса. Мы вместе латали огромные дыры в стенах замка.Но кто залатает огромную дыру в моём сердце?
Я понимаю, что не мне одному больно. Мы делим горечь утраты всей семьёй, всем Орденом. Вернее, его остатками. Я понимаю, что сейчас переживают мои родные и друзья. Они тоже страдают. Но я ощущаю душевные муки гораздо острее, поверьте на слово. Между близнецами существует особая, очень глубокая связь. Эти люди близки друг к другу, как никто другой. Когда один близнец умирает, а другой остаётся в живых, частичка второго уходит вслед за усопшим. Я знал Фреда, возможно, лучше родителей. Я каждый раз просыпаюсь в холодном поту, когда мне снится та ужасная ночь. Я раз за разом вижу, как он погибает.Я вижу, как сам погибаю.
Стеклянные голубые глаза — мои глаза, навеки застывшая на губах улыбка — моя улыбка. Его смерть — моя смерть.Это я должен был погибнуть!
Несмотря на то, что сейчас тепло, я каждый раз просыпаюсь в холодном поту, дрожа от ужаса.Это я должен был погибнуть!
Повторяю эти слова, как молитву. Так не может продолжаться вечно. Я всё решил. Я должен покончить с этим. Раз и навсегда. Рукоятка серебряного ножа обжигала холодом. Я стоял перед зеркалом в одной пижаме. Лунный свет лёг на пол и стены. Я поднял глаза на зеркало и содрогнулся. Было невыносимо видеть там призрачную фигуру Фреда, которая смотрела на меня своими голубыми, полными решимости глазами. Я в последний раз оглядел нашу комнату. Я не стал наводить здесь порядок — брат никогда не признавал уборки. Здесь моё начало и мой конец. Здесь мой старт и финишная прямая.Осталось недолго ждать, братик. Уже скоро.
Аккуратно закатываю вверх рукав ночной рубашки. На бледном запястье вьются голубые ручейки вен. Прикладываю к нему нож, представляя как лезвие проткнет тонкую кожу, плавно войдёт в податливую плоть и тёплая кровь потечёт из раны.И потечёт из тела душа.
Я стряхнул лишние фантазии и замахнулся. Серебряное лезвие блеснуло в моей руке. Я бросил короткий взгляд на лист бумаги, покоящейся на моей кровати. «Дорогие папа, мама, братья и сестры! Если вы читаете эти строки, значит меня уже нет в живых. Я не могу так больше. Моя жизнь стала для меня мукой, которую я больше не могу терпеть. Для меня пытка каждый раз подходить к зеркалу, и видеть в нём Фреда. Прощайте… Знайте, это не ваша вина. Прошу вас только об одном: передайте Т/И, что я люблю её. И до этого тоже любил. Всегда. Простите меня, если не был тем сыном, братом и другом, которого вы все заслуживаете. Прощайте. Ваш Джордж»Глядя на этот клочок бумаги, я вспомнил о Т/И. О той прекрасной девушке, которая была моим лучиком солнца всё это безрадостное время.
Была…
Нож замер в миллиметре от моей руки. Я решил вспомнить о Т/И.В последний раз.
Мы подружились во время учёбы. Вернее, Фред познакомился и подружился, а я присоединился потом. Он всегда был заводилой во всех наших выходках. Мы прекрасно проводили время с этой прекрасной девушкой, пока мой брат, а за ним и я пали перед её чарами.Мы влюбились, как два мальчишки.
Я понимал, что для меня битва проиграна ещё до начала. Фред первый влюбился в Т/Ф. Я не хотел портить отношения с братом и мешать его счастью. Просто тихонько радовался, стоя в стороне. Наблюдал за тем, как их дружба плавно перетекала в любовь. И продолжал радоваться, хотя тоже любил Т/И. С первого взгляда, горячо и безответно. Я от всего сердца желал ей счастья, и похоронил чувства так глубоко, чтобы они никогда не воскресли. Их могила была крепка, но смерть брата нагло её вскрыла. Я не мог спокойно смотреть как Т/И страдала. Любовь, пронесённая мной сквозь годы вырвалась наружу безудержной бурей, которая захлестнула нас с головой. Я чувствовал, что девушке больно видеть мои страдания. Её глубокие, блестящие от еле сдержанных слёз глаза говорили гораздо больше, чем те успокаивающие речи которые она произносила. Я всегда восхищался тем, какой сильной была эта хрупкая волшебница, и как мужественно она держалась, даже когда опытные члены Ордена сдавались, плакали, не сдерживая горьких слёз. Я чувствовал себя лицемером. Мне казалось, что я оскверняю память моего брата. Мне казалось, что я подло использую смерть Фреда, чтобы сблизиться с Т/И. Мысль о том, что на её талии когда-то лежали его руки, что его пальцы путались в её волосах, что он когда-то целовал её не давала покоя.Мне противно было думать, что когда-то она была его.
И это «когда-то» казалось совершенно другой, чужой реальностью. Дело было не в ревности. В поисках утешения мы оба готовы были идти на безрассудства, о которых потом бы пожалели.Это всё неправильно!
Твердил я, прижимая к себе хрупкое тело.Это всё неправильно!
Билось в моей голове, когда я целовал её солёные от слёз губы.Так не должно быть!
Повторял я, оставляя рваные поцелуи на тонкой коже.Это ошибка.
Сказал я себе, спешно покидая её комнату на рассвете.Может, то, что мы сделали и было неправильно. Может, та ночь действительно была ошибкой?
Я тряхнул головой, стараясь прогнать противоречивые мысли прочь. Хватит тянуть. Новая попытка. Теперь мне точно ничто не помешает. Глухую тишину нарушил робкий стук в дверь. Нож с металлическим звоном упал на пол.Кто это? Неужели родители?
Я медленно отошёл от зеркала и открыл дверь. На пороге стояла Т/И. Она вошла в комнату молча, без приглашения. Остановилась, став напротив окна. Даже глаз не подняла. И не сказала ни слова. Меня задело её молчание. Я ожидал, что она будет отговаривать и пугать последствиями столь безрассудного поступка, говорить о том, какой я эгоист. Мне хотелось сказать ей что-то едкое, мерзкое, что-то, что задело, шокировало бы её. — Я беременна. — тихо произнесла девушка, обернувшись ко мне. Я застыл, как вкопанный. — Я беременна, Джордж. — тихо, но отчётливо повторила Т/И. Её голос дрогнул на последнем слове. Девушка поспешила прикрыть покрасневшие от слёз глаза пушистыми ресницами.Поздно. Я видел, что она плакала.
В несколько размашистых шагов я сократил расстояние между нами, и прижал к себе это трепетное создание. — Не плачь, малыш, всё будет хорошо. — говорю я, не понимая, кому адресованы эти слова — той, которую люблю больше жизни, или ребенку, которого она носит под сердцем. Я отстранился и заглянул в заплаканные глаза. — Я всегда буду любить тебя, Т/И. Я хочу, чтобы ты знала это. — вытираю дорожки слёз рукавом ночной рубашки. — А как же ребёнок? — И нашего малыша тоже. — снова заключаю Т/И в крепкие объятия.***
С тех пор много воды утекло. На следующий день после признания я сделал Т/И предложение. Через месяц мы сыграли свадьбу прямо в Норе. Т/И Т/Ф стала Т/И Уизли, а Гермиона поймала букет невесты. Сейчас нашему старшему сыну пятнадцать, у него две очаровательные сестрички. От той кошмарной ночи осталась только предсмертная записка. Она мне, к счастью, не пригодилась. Нож я выбросил. Я иногда перечитываю эту записку и благодарю Бога за те два слова, которые вернули мне жизнь, и за ту девушку, которая их произнесла.Голосом Т/И вечно будут петь ангелы.