***
В тихих коридорах бункера топот её копыт отбивался в ушах странным ритмом и громким эхом разносился по всему корпусу. Гордой походкой но с неким страхом в глазах, она вновь шла по столь знакомому коридору, всё больше и больше приближаясь к всё таким же знакомым дверям в кабинет. Сердце билось чаще. Сегодня всё решиться. Война сгубила не один десяток, и не одну сотню пони. Удар пришёл с Кристальной империи. На заказ были убиты как Шайнинг, так и принцесса Кейденс, а уже после этого Кристальная империя перешла под власть ещё несовершеннолетней Флёри Харт. Маленькую пони смогли завербовать, и шестнадцать лет опеки в окружении любви и дружбы сошли на нет, превратив принцессу в монстра. А дальше беда, армией в десятки тысяч гвардейцев, пришла в Кантерлот. И вот, войне шёл пятый год. И спустя пять лет обороны силы Кантерлота ослабли окончательно. Пришлось в очередной отправлять пони на переговоры. Сейчас, стоя перед дверьми в кабинет, Лапа чувствовала животный страх. Товарищей, которых отправили вместе с ней, схватили, а ей с трудом удалось объясниться и ускользнуть из цепких копыт майора, которые, как и у остальных врагов, полностью испачканы в крови. Неизвестно что бы с ней случилось за стенами пыточной этого Ада, если бы полковник Гейзембруг не подоспел вовремя и не вправил майору мозги на место. Тяжело вздохнув и поправив пышный белоснежный галстук, кобылка постучалась в двери кабинета. По ту сторону послышалось грубое «Да кто припёрся опять?! Войдите!» и посол вошла в кабинет, стараясь держаться гордо и уверенно. Эта комната кардинально отличалась от остальных. Багровые стены навеевали неприятные ассоциации с кровью, а уже кровь напоминала о смерти. По левую сторону, у стены, стоял шкаф, несколько тумб с искусственными вазонами на них и небольшой чёрный кожаный диван. Наверняка, служил как ложе для хозяина. Посреди кабинета, на полу из досок тёмного дуба, лежал большой ковёр. Без узоров. Просто красный ковёр, на котором нечётко виднелись пятна. Неспокойно на душе становилось при виде тех пятен, но не каждый замечал такую мелочь. Собственно, не каждый выходил из этой комнаты на своих ногах. По правую сторону было несколько книжных полок и большая карта Эквестрии, практически во всю стену. Наверное, с её помощью выбирают место, в котором разрушаться сотни, тысячи жизней невинных пони. Прямо напротив двери, у самой стены стоял большой стол, с кучей папок, баночкой чернил и пером, которые напоминали ей о прошлом. О спокойной жизни на родине, любимых друзьях, семьи, о ничем непримечательной жизни писателя. За этим столом и сидел виновник происходящего. Симпатичный единорог с черной шёрсткой, серыми узорами на кончиках копыт и белоснежной гривой. Пленитель тысячи женских сердец и…убийца. По нему сохли многие кобылки, сохли за тираном, монстром. Столько смертей почему-то не могли перекрыть неизвестные чары этого аморального урода, и молодежь сама порой сдавалась в плен, надеясь увидеться с ним. Но виделась только со смертью. И все продолжали его тайно любить. Все, да только не она. Пони поднял взгляд, отрываясь от чтения какого-то документа и, увидев знакомые фиолетовые глаза и русую, длинную гриву, ехидно улыбнулся. — Какие пони! Лапа Тетчер-Ня собственной персоной. — он шустро встал с места, поправляя пальто и подходя к госте поближе, — Рад снова видеть Вас в своей скромной обителе. — он галантно взял её копыто и поцеловал его, от чего кобылка испытала мимолётное отвращение. — Да как Вы смеете вести себя так, прекрасно зная что творите с моим народом? — Лапа резко забрала копыто и немного отступила назад, с презирением смотря на генерала армии. Тот самодовольно хмыкнул, смотря в её полные ненависти глаза. Затем с помощью магии пододвинул стул к столу и пригласил присесть. Его просьба была проигнорирована. Тэтчер-Ня продолжала стоять на месте, наблюдая за его действиями. Пока тот копошился в шкафу, кобылка зло спросила: — Почему моих товарищей схватили при входе на территорию бункера как добровольно сдавшихся? Вам было доставлено письмо от принцессы Искорки, Вы были предупреждены о нашем визите! — Я знал о том что Вы снова навестите меня, эмиссар, но гвардейцы пропустили данную информацию мимо ушей. Простите за столь жёсткий приём, но думаю вам не впервой ускользать от майора Вальдора, ха-ха-ха! — он весело посмеялся, вытягивая что-то увесистое из шкафа, — Вам чай, кофе, аль может соизволите составить компанию и выпить бокал вина? — предметом который достал жеребец из недр тёмного шкафа оказалась бутылка красного вина, которую он тут же поставил на стол. — Сами пейте своё пойло, генерал Алекс— раздражённо процедила кобылка. — Уфф, как грубо с вашей стороны. — с наигранной обидной произнёс красноглазый и убрал бутылку вина под стол. — А винцо дорогое, настоящее. Не то что пьют у вас в Кантерлоте. Может всё-таки угоститесь бокалом, эмиссар? — Я сюда не вина распивать пришла. Я хочу раз и навсегда покончить с этой войной. Алекс заинтересованно хмыкнул. Он жестом подозвал кобылку поближе и сел за стол. Он не стал продолжать читать документы и работать, нет. Юная пони приходила к нему не часто, а если и приходила, то не оставалась подолгу, но уж слишком запала она в душу своим поведением. Потому убийца с интересом и долей наслаждения любовался ею, пока ту переполнял страх. Но она не выдавала это, не зная, что от него не скрыть ничего. При первой встрече их отношения были не так натянуты. Когда она пришла с приказом снять блокаду с Манхэттена, под угрозой разрушения всей армии и вечному заключению в Тартаре, Алекс обходился с ней так, как в принципе всегда обходился с противоположным полом — бил, унижал, пытался навеять ужас. Но была одна проблема: кобылка не боялась смерти. Она привыкла к пощечинам и ругани, неуважения к себе, потому твёрдо стояла перед ним и смотрела прямо в его чёрную душу. Первая встреча закончилась ничем. Блокаду так и не сняли, и вскоре под давлением голода и страха город сдался, подвергая себя уничтожению чуть больше чем наполовину. После того вечера жеребец не мог сосредоточиться на работе, перед глазами мелькал образ юной пони. Сначала непринуждённо, незначительно, но потом это стало невыносимо. Образ этой маленькой дряни не выходил из головы, и приходилось подолгу сидеть и разрабатывать новый план с полковником Гейзембругом. Благо, на продуктивность армии это не отразилось и захват Эквестрии шёл только набирая обороты. Вторая встреча имела свою изюминку. Кобылка чувствовала себя ещё более уверенно, чем при первой встречи, потому старалась вести себя как доминант в этой ситуации, и ей позволяли. В какой-то мере предложение о временном перемирии порадовало тирана. Им нужно было время и силы чтобы подготовить новую боевую технику и виды оружия, для ещё более продуктивной работы, а поскольку практически все силы шли на блокады и оборону, это было трудно сделать, не хватало времени и сил. Как подписывали договор, алоглазый ненавязчиво встал и неспеша подошёл к пони сбоку почти впритык. От этого Лапе стало немного не по себе, и она отошла, вызвав на лице Алекса улыбку. Его забавляло столь наивное поведение Ня. И с каждой встречей он чувствовал это странное тёплое чувство при виде её глаз. Каждый раз, словно хищник, подходил ближе, давая мимолётные намёки на свою симпатию к ней. Но она такая наивная, не умела трактовать его намёки, хоть и замечала, что отношение к ней с каждой встречей лучше и лучше. Его бы воля, присвоил бы сразу, да держит что-то. И сейчас, сидя за столом и наблюдая за кобылкой он осознал, что за чувство убивает его, не позволяет есть и спать. Такое отвратительное ранее ему чувство. — Интересно. Ну что-ж, я слушаю Вас, Лапа Тэтчер-Ня. — Что-ж, война длиться не первый год. За это время Вы натворили достаточно бед, неизвестно с какой целью. Пора с этим закончить, генерал! Сдавайтесь добровольно, Кантерлот не отступит и будет продолжать держать оборону. Вам его не сломить! Мы ждали, думали что Вы одумаетесь, прекратите это, но прошло пять лет, и с нас довольно. Либо Вы немедленно даёте приказ об отводе войск, либо- — Достаточно, эмиссар. — жеребец прервал Лапу, приподняв копыто. — Вы хотите заключить мирный договор со мной, или продолжите ставить эти глупые ультиматумы? Лапа хотела что-то сказать, но потом опомнилась. Мирный договор? Пять лет с начала войны не смогли усмирить этого монстра, и только год её похождений сюда на переговоры дали такой результат. Одурманенная странной эйфорией кобылка подошла к столу и положила копытца на него. — Мирный договор. Мы хотим заключить мирный договор. Лишь бы этот кошмар закончился. — На каких условиях? — Вы отводите войска назад в Кристальную империю и прекращаете войну, а мы периодически будем помогать вам с поставками продовольства и сотрудничать в плане торговли. — Фу, как скучно! — фыркнул Алекс, чем вызвал у Лапы недоумение и новый прилив беспокойства. — Хм… Он поднялся и подошёл к карте, затем подозвал к себе Тэтчер-Ня. Кобылка с опаской подошла ближе, не понимая намерений генерала. Тот всегда пытался приблизиться к ней, однажды дошло до того, что ему удалось уткнуться носом в её пышную гриву, и с тех пор Лапу начал мучить страх. Она начала догадываться, в чём причина такового отношения к ней. — Откуда Вы родом, эмиссар? Этого вопроса она ожидала меньше всего. Чувствовался подвох. Алекс вряд-ли спрашивал бы такие вещи просто так, из-за интереса. Но несмотря на это дрожащие губы произнесли: — Понивиль… Слово острым лезвием прошлось по её сердцу. Ранее весёлый и такой прекрасный городок сейчас стал городом концлагерей. Городом смерти, который всё ещё напоминал ей о родных, о друзьях, о маленьком домике на окраине, ближе к Вечнозелёному лесу, где она так любила гулять не смотря на запреты старшего брата. Охх, старший брат, как же ей его не хватает сейчас… — Ох, вот как. — генерал улыбнулся и посмотрел на перечёркнутое красным маркером место на карте, — Это был по истине прекрасный городок. Место, где жили носители элементов гармонии, насколько я помню. — в ответ молчаливый кивок. Алоглазый многозначительно хмыкнул и осторожно, немного проведя копытом по спине приобнял Лапу, от чего та попыталась отойти, но ей не позволили. Она с рождения была достаточно миниатюрной, потому из крепкой хватки генерала ускользнуть не удалось. — Я могу предложить Вам сделку, Лапа Ня. — К-какую ещё сделку? — фиолетовоглазая нервно взглотнула и посмотрела на тирана. Тот лишь улыбнулся.***
С того дня прошло чуть меньше недели. Стоял спокойный зимний день. Падал снег аккуратными снежинками, укрывая землю белым, холодным покрывалом. По заснеженной лесной дороге с тихим урчанием ехал Виллис. За рулём сидел кареглазый единорог, с чёрно-зелёной гривой и коричневой шёрсткой — аспирант Арбат. Рядом с ним, в тёплой белой шубке и чёрной фуражки сидела Лапа, сзади — молодой сержант Перси, с выразительными зелёными глазами, ярко оранжевой гривой и шёрсткой такого же цвета, только светлее. Лучшие друзья юного эмиссара. Настроение у всех было не очень. Утро началось с нового нападения, новых жертв, потому ехать по знакомой дороге к блокпосту было ещё более отвратительно, чем раньше. — Я не узнаю тебя, Лап. Зачем нужно было так наряжаться ради встречи с этим уродом? — Перси повернулся и положил копыто на плечико Ня. — Это одно из условий. Я должна выглядеть отлично, одеть лучший наряд. — Что за условия такие? Словно на свидание идёшь. — Арбат решил вмешаться в разговор, но по прежнему внимательно следил за дорогой. — Он… Он не говорил. — ей пришлось соврать друзьям, на самом деле всё она прекрасно знала. — Та не ссы, подруга! Говори всё как есть, я ведь вижу что ты пытаешься нас обмануть. От этого несносного жеребца ничего не скроешь. До войны он учился на психолога, хорошо знал теорию, попрактиковаться достаточно много не успел — пришёл призыв в армию. А там началась война, и понеслась. Потому Перси часто называли детектором лжи, а сослуживцы дали вполне оправданную кличку — Полиграф. Сейчас он заметил волнение в глазах подруги, то, как часто она заморгала, тем самым сбросив с чёрных век снежинки, потерла нос копытцем и опустила взгляд в пол, поджала пушистый хвостик. Тяжело вздохнув, она всё же решила признаться, ведь возможно, видит друзей в последний раз. — Лап, но ведь так нельзя! Это- — Стой! Целься! — Перси и Лапа даже не заметили, как подъехали к блокпосту и их остановили вражеские гвардейцы. — Не стреляйте! Мы сопровождаем посла на переговоры с генералом согласно его же приказу. — Арбат достал из внутреннего кармана пальта письмо и поднёс к гвардейцу с помощью магии. Передавать в копыта не стал, не положено. Документ, несмотря на то что он и являлся ксерокопией оригинала, могли с лёгкостью уничтожить и задержать послов, или того хуже — расстрелять. Гвардеец поднял копыто и опустил свой автомат. Арбату пришлось остаться на блокпосту в машине, Лапу и Перси же повели четыре гвардейца дальше уже пешком, предварительно надёжно завязав жеребцу глаза плотной чёрной тканью. Лапу такая участь не постигла. Почему-то уже после второго её визита к генералу Алексу, ей не завязывали глаза как сопровождающему. В принципе, этого и ожидали власти и маршал армии Кантерлота. Снег тихо хрустел под копытами, легонький мороз пощипывал щёки, заставляя их краснеть, а грустный взгляд Ня был направлен вниз. Шли в полной тишине. Трое гвардейцев вели Перси, создав вокруг него полукруг, четвертый вёл Лапу, держа револьвер у виска кобылки. В принципе она привыкла к этому. Совсем скоро приблизились ко входу в бункер, на удивление заместо бестолкового майора их встретил полковник Гейзембруг. Перси развязали глаза и хотели вести в камеру, на передержку, но их остановил строгий голос Лапы. — Проведите его назад к блокпосту. Пусть уезжают домой. — Что?! Лапа Ня, ты с ума сошла?! — воскрикнул Перси, пытаясь вырваться с хватки гвардейцев и подбежать к кобылке. Лапа подошла к товарищу и спокойным тоном начала успокаивать сержанта. У неё нету другого выбора, кроме как остаться здесь. Если это приблизит войну к концу, она сделает это. Перси не хотел отпускать подругу. Воспоминания и планы на счастливую жизнь втроём всплывали в памяти. Они так хотели переехать в Филлидельфию по окончанию войны, открыть книжный магазин и вести мирную жизнь, помогая пони и радуя их книгами, сборниками стихов, песнями своего авторства. Но чёртовы условия прокля́того генерала беспощадно разрушают мечты. Лапа прикоснулась холодным и немного замёрзшим носом к носу Перси, тихо прошептав: — Не беспокойся обо мне. Иди к Арбату и быстро возвращайтесь в Кантерлот. И будьте готовы пойти моей тропой. Я не оставлю вас. Перси слабо улыбнулся. Не совсем понятно, толи от мороза его щёки стали краснее, или от действий кобылки. Он аккуратно погладил её по щеке, также тихо прошептав. — Что бы не случилось, знай, я всегда был без ума от твоих шуток, эмиссар. Она лишь тепло улыбнулась ему в ответ. Копыто жеребца с большой неохотой опустилось. Лапа попятилась, и посмотрев на него, словно в последний раз, ретировалась по коридору в сопровождении полковника. Сержанту снова завязали глаза и раскрутили его вокруг своей оси. Они снова ступили на мягкий снег и отправились обратно. И к большому удивлению гвардейцев, с лица сержанта всю дорогу не сходила улыбка. Благо, повязка скрыла истинное состояние его раненой души. Слёзы. Тем временем Гейзембруг помог кобылке снять белоснежную шубку и струси́ть с фуражки снег. Заместо привычной тёмно-зелёной формы и белого галстука на ней была красивая чёрная военная форма. Голову украшала фуражка, но пышный белый галстук всё ещё остался на её шее. Полковник проводил её к кабинету. Первые минуты шли молча. Сердце девушки билось сильнее с каждым шагом, она волновалась. Её жизнь потерпит крах через несколько минут. Заметив волнение, Гейзембруг попытался успокоить её разговорами. Кобылка нравилась ему. Не в плане отношений, скорее, дружеская симпатия. За маской гордой и уверенной кобылки скрывалась нежная, наивная и несчастная малышка, которую хотелось защищать. И жёлтоглазый был рад, что сегодня она пришла. Знал, что её ждёт, что она идёт совсем не по дороге в персональный Ад. — Выглядите прекрасно, Лапа Тетчер-Ня. Уверен, вы сможете впечатлить генерала Алекса своим внешним видом. — в ответ послышалось только тихое «Угу», — Вам очень идёт этот галстук, как и чёрный цвет вашей формы. — Благодарю… — Лапе было приятно слушать комплименты в свою сторону, ибо никто кроме Перси и изредка Арбата не проявлял к ней должного внимания. Гейзембруг только улыбнулся, продолжая разговор и стараясь отвлечь кобылку от неприятных эмоций. Говорили о первом что приходило на ум: о хобби, фильмах, любимой еде или животных. Лапе становилось легче. На первый взгляд суровый и жестокий подполковник оказался довольно приятным собеседником. Так и дошли до заветных дверей. Полковник пожелал удачи и собирался уходить, но его остановил тихий голос: — Останьтесь… Хотя-бы не уходите слишком далеко. Жеребец улыбнулся и одобрительно кивнул, тем самым согласившись ошиваться где-нибудь неподалёку. Девушка слабо и как-то неуверенно улыбнулась в ответ. Гейзембруг ушёл. Тяжело вздохнув она постучала в двери кабинета и, получив разрешение, вошла. Он всё также восседал за столом, перебирая стопки документов. Заместо чёрного пальто была нарядная военная форма, фуражка спокойно лежала рядом на столе. Завидев гостю он приветливо улыбнулся и подошёл поближе. Всё также элегантно поцеловал копыто, в этот раз заместо колких слов или возмущений получив кристальную тишину. Улыбнувшись, он посмотрел ей в глаза, приподняв голову за подбородок и трепетно убрав прядь русых волосы с её мордашки. — Приветствую, Лапа Тетчер-Ня. Сегодня Вы выглядите ещё более ошеломительно, чем обычно. В ответ только тихое «Угу», которое заставило генерала улыбнуться шире. Он проворно и ненавязчиво закрыл дверь в кабинет и подошёл к кобылке сзади, приобняв и пригласив её сесть за стол. На этот раз она не перечила, в этом небыло абсолютно никакого смысла. Алекс сел за стол и достал из тумбочки в столе тот самый договор. Документальное закрепление их сделки. — Напомните условия, если Вас это не затруднит, генерал. — Ваша жизнь, в обмен на мирную жизнь и свободу Понивиля, миледи. — с ещё более довольной миной ответил тиран. Он нетерпеливо наблюдал за тем, как Ня несмело берёт ручку, собираясь поставить подпись. Но ручка легла обратно на стол, так и не оставив чернил на бумаге. Алекс с непониманием и лёгким раздражением посмотрел на Ня. Та поднялась с места и попятилась к выходу. — Нет, я… Я… Я ещё не решила. Мне нужно ещё подумать. — Да сколько можно истощать мои нервы ожиданием, эмиссар? Что Вас держит? Совесть, гордость, верность принцессе? Что?! — его тон стал грубее, а сам он угрожающе приподнялся на месте, упираясь передними копытами в стол. — Родные… — тихо шепнула Лапа. Алоглазый раздражённо рыкнул, встав с места и вновь подойдя к пони. Он осмотрел её с головы до ног и, усмирив злобу, начал: — Скажите, Вас вежливо приветствуют когда Вы приходите к старшим по званию в Кантерлоте? — Меня не приветствуют. — холодно ответила кобылка, подняв взгляд. Они смотрели друг-другу в глаза с неприязнью, словно собирались придушить друг-друга прямо на этом месте. — Вам когда-нибудь предлагали угоститься чем-либо на службе в Кантерлоте? — Нет, не предлагали. Не положено. — Как часто Вы отдыхаете на службе в Кантерлоте? — Я не отдыхаю. — Где Вы живёте пока пребываете на службе? — В общем корпусе со всеми. С каждым таким вопросом голос лапы становится всё подавленнее, тише. Было видно, что она начинает задумываться, что где-то в глубине души её это цепляет. Это и нужно было генералу. Открыть глаза. — Где Вы спите, эмиссар? — На двухъярусной кровати в комнате с гвардейцами… — Что Вы едите? — Перловку… Каждый день, иногда всего один раз в сутки… — Интересует ли Ваше мнение кого-либо из старшин? — Нет… — А Ваше прошлое? — Н-нет… Он подошёл поближе, почти вплотную, видя как кобылка опустила взгляд, а затем и немного голову. Её голос становился тише, начиная немного подрагивать. Генерал немного наклонился к ней и тихо прошептал: — Кто на самом деле виновен в смерти Эппла Тэтчера? Это стало последней каплей для Лапы. Слёзы градом покатились по её щекам, а сама она осела на пол. Алекс вздохнул. Раньше он думал, что ему кажется, но сейчас он убедился точно — ему неприятны страдания этой маленькой мерзости. Он и правда полюбил её своим прогнившим сердцем. Копыто само потянулось погладить Ня по голове. Для начала он снял с неё фуражку, погладил по пышным волосам, а затем легонько приобнял, поглаживая по затылку и плавно опуская копыто на спину. Кобылка нашла в себе силы только уткнуться мордашкой в его грудь, всё также продолжая рыдать от воспоминаний. Ей не было хорошо на службе в Кантерлоте. Даже будучи лучшим послом ей приходилось жить жизнью обычного гвардейца, благо, в одной комнате с Арбатом и Перси. Они были лучшими друзьями и хорошими сожителями, всегда помогали и часто защищали от других недобросовестных гвардейцев. Но несмотря на это ей хотелось исчезнуть. Отправиться куда-то далеко за пределы этого кошмара, а ещё лучше к своему любимому братику. — Поверьте, Вы здесь будете в безопасности. Я дарую вам тёплое жильё, еду, Вам не будет у меня плохо, я гарантирую. — он нежно гладил её по голове и спине, стараясь успокоить. Кобылка со временем смогла успокоиться. Всхлипы прекратились, плач стих. Убийца стёр слёзы с её лица и заглянул в её глазах своим привычным спокойным и слегка безразличным взглядом. Но в душе происходило что-то странное, непонятное. Ему казалось, что он больше не сможет любить после потери близких, что все бабочки в животе сдохли до единой, но он оказался не прав. Рядом с ней было спокойно, хотелось кинуть весь этот ничтожный мир к её копытам, всё ради её улыбки. — Я готова подписать договор… Теперь уж точно. Они вернулись к столу. Лапа уверенно взяла ручку и, ещё раз прочитав содержимое документа, поставила подпись. Алекс обнял её крепче, уткнувшись носом в её волосы и вдохнув их запах. — Ну наконец-то… Это был самый томный год ожиданий в моей жизни, но я добился своего. Теперь ты моя~ Лапа чувствовала себя странно. Тепло и облегчение смешалось с горечью и тугой за друзьями. Алекс достал из шкафа бутылку вина и два бокала, затем поставил на стол и наполнил бокалы. Предложил выпить, расслабиться, поднося хрусталь к её губам. С вздохом она сделала довольно большой глоток. Алкоголь ударил в нос и голову, разнёсся по организму за секунды, обжигая гортань и пробуждая какое-то новое чувство. Она никогда не пила ранее. Алекс снова убрал упавшие на лицо пряди волос и улыбнулся приближаясь к её личику. Но его остановили. — Не сейчас… Не всё сразу, генерал. — Как скажете, дорогой эмиссар~ Они присели на диван. Убийца никак не мог натешиться своей победой, а Лапа вздохнула и всё же прижалась к нему. Она в конец концов призналась самой себе — этот монстр ей симпатизирует. Именно из-за того она так волновалась, боялась отношений, но сейчас ей спокойнее. Когда она оставила подпись, с плеч словно гора упала. Она больше не вернётся в Кантерлот, не будет жить в том Аду, сможет отомстить за брата. — Могу ли я задать Ва- — Давай наконец-то перейдём на ты, золото? — перебил Алекс, поглаживая по спине и волосам. — Хорошо… Могу задать тебе один вопрос? — Какой? — Зачем всё это, Алекс? Почему ты начал эту войну? Генерал только улыбнулся, погладив по голове и снова заглянул в её фиолетовые глаза, тем самым немного смущая её. Затем нежно поцеловал в нос и прижал к себе поближе. — Я расскажу всё, что ты только пожелаешь, но после свадьбы. — Лапа удивлённо глянула на него, покраснев, что заставило его улыбнулся шире, — Если ты конечно не против. — Будь по твоему, мой монстр. Комнату освещал тёплый свет лампы, создавая по своему ламповую атмосферу. Голову дурманило вино и жаркое дыхание друг друга, мир сузился до размеров этой комнаты, где были только они одни. — Я создам для нас идеальный мир, моя прекрасная. Будь уверена в этом, Лапа. — с долей нежности произнёс Алекс, вновь прикоснувшись губами её нежной шеи.~ The End ~