Всегда...

'Они всегда были и будут друзьями.'

Несмотря ни на что. Один герой, другой – злодей.

Промах.

Оба герои.

Промах.

Один был убит ещё в старшей школе.

Промах.

Они всё ещё друзья.

Один из них влюблён.

Друзья.

Один умирает внутри.

Друзья.

Один пишет ночами стихи и постоянно курит.

Друзья.

ДРУЗЬЯ.

***

Идти под дождём поздней осенью — до ужаса клишированно. И так же глупо. Ветровка совсем промокла, в кроссовках неприятно хлюпает, а волосы прилипают к лицу, закрывая и так не очень хороший обзор. Дома холодно, он не был там больше месяца. Миссия в горах в другой части страны. Это было до ужаса сложно. Многие гражданские погибли, несмотря на количество прибывших героев. Но и их полегло немало (Мидория чудом выжил).

/Это оказалось бессмысленно/

Одна из вселенных. "Скорее очередная," — злорадно подсказывает мерзкий голосок внутри. Оба живы. "Пока что." Оба герои. "Герои ли?" Один — пишет и страдает. Другой — тихо ненавидит. Ненависть не такое уж и плохое чувство. Правда. Она не приносит столько... 'Страданий'? 'Боли'? Возможно. Ненавидеть многим проще.

Друзья. Всё равно.

Ненавидеть проще? Как бы не так. Ненависть действительно тяжёлое чувство. Оно такое же сильное, как и любовь. Она не может появиться на пустом месте. Ты задумывался об этом когда-нибудь?.. Ты знаешь какого это — любить больше собственной жизни и ненавидеть при этом до жуткого желания убить. Нет? Я так и думал. Друзья. Не смеши. Метка Любовь/Ненависть была бы здесь очень кстати.

/Может быть, это всё ошибка?/

Конечно ошибка. Вся эта вселенная — сплошная ошибка. Он снова вырезает свои же стихи на запястьях. Даже не жалуется на ноющую боль. Сам ведь делает. А стихи красивые. Но не красивее того, кому они посвящены.

ДРУЗЬЯ.

Но Бакуго будет выцеловывать неровные строки на чужих руках, просить прощения, клясться в верности (до наивности собачей или по-страшному волчьей?..) и плакать. Он готов умирать за каждую букву, за каждую чёрточку этих кровавых письмён. Убийственный дуэт. Они умрут друг за друга. Поистине преданные друг другу, поистине

друзья.

***

Изуку действительно устал от этого. Дурацкое сердце качает кровь слишком быстро. Какая-то 'подростковая тахикардия'. Было бы неплохо, остановись этот тупой орган уже окончательно. Будь это последняя из чёртовых вселенных, он стал бы самым счастливым человеком на этой проклятой планете. «Этот злодей вполне мог бы убить меня», — проносится в голове. «О Кацуки позаботятся. Эйджиро так точно.» И злодею удаётся. Причуда не такая уж и сильная, но, как оказалось, смертоносная. Пронзает то самое, дурацкое, сердце. Превращает лицо в ужасное месиво. «Да, о Кацуки позаботятся. Я доверяю его тебе, Эйджиро. Доверяю... в последний раз» Смерть 'Величайшего героя'. Ты был даже сильнее Всемогущего, знаешь. Что же, 'Величайшим героем' ты будешь уже посмертно. Забавно, не находишь? Но свобода, ценой даже в неприглядную смерть, остаётся какой-никакой свободой. Даже если один из них безнадёжно любит. Даже если любят оба. Даже если один из них мёртв.

'Они всегда были и будут друзьями.'