Я ненавижу Кингсли Шеклболта

Я ненавижу Кингсли Шеклболта. Я ненавижу слышать его густой бас. Ненавижу его неспешную и спокойную речь. Ещё больше я ненавижу его интеллектуальный юмор. Меня безумно раздражают маггловские прикиды Кингсли. А его привычка поправлять серьгу во время разговора просто ужасна. Прикосновения Шелклболта абсолютно не вызывают во мне никаких чувств, а от его глупой улыбки хочется сморщить нос. Я ненавижу Кингсли Шеклболта. Повторяю, это каждый день. Снова и снова. Это стало моей мантрой. Но, единственно кого я ненавижу, так это себя. Я безнадёжно влюблена в Кингсли Шеклболта. Никогда не смогу простить себе эту слабость, ведь я давно твёрдо решила не влюбляться. Однако это не так просто, как тогда казалось. Сейчас мне не понятно, как можно держать свои чувства при себе, если они переполняют твоё сердце. Мое сердце бешено стучит, когда ловлю его спокойный взгляд, обращенный на меня. Мне больше всего на свете хочется утонуть в его объятьях и ощутить приятный запах шиповника, исходящий от него. Почувствовать его горячие (более чем уверена в этом) губы на своих. До недавних пор единственной целью в моей жизни было найти Пожирателей смерти, убивших моих родителей. После этого я рассчитывала жить в своем номере паба "Дырявый котёл" в гордом одиночестве, вплоть до отставки, если не погибну во время выполнения одной из миссий. А потом завела бы десять кошек или колесила бы по всему миру. Теперь я допускаю мысль о маленьком коттедже в шотландской деревушке, с миленьким белым заборчиком, небольшим садом. Где на пороге дома меня встречает, радостно лая, большая собака, а на этот шум следом с счастливой улыбкой выбегают двое очаровательных детишек. Они обнимают меня, чуть ли, не сшибая с ног, потом появляется Кингсли и спасает свою жену из заложников. Он дарит нежный поцелуй и спрашивает: "Как прошел день, дорогая?". Я никогда не строила воздушных замков, это действительно могло стать нашим настоящим. Если бы ему правда нужны были мои чувства... Он отверг меня, и сейчас, когда я вспоминаю свое признание, то чувствую себя полной идиоткой. Мы праздновали рождество на площади Гриммо. Не знаю, что это было за помутнение, может, рождественская атмосфера или ощущение, будто я топчусь на месте, а новый год уже на подходе, но все мое внимание тем вечером было обращено к Шелклболту. Этот факт не ускользнул от зорких глаз Блэка. Как только все разбрелись по своим комнатам, а я собиралась уходить домой, Сириус предложил выпить с ним. Это был лучший способ забыться, да и пить одной выглядело слишком жалко. У Сириуса было иное мнение, как только я начала пьянеть, он вывел меня на разговор о чувствах к Кингсли. Держать все это в себе было слишком трудно, поэтому я решила высказаться. Не помню, что дальше происходило, но вот я уже стояла на пороге квартиры своего босса. Казалось, прошла целая вечность, когда дверь квартиры распахнулась и передо мной зевая предстал Кингсли в пижаме и полуоткрытыми глазами. — Лекси? Что случилось? — спросил он, как только ему удалось отойти от сна. — С тобой все в порядке? Я стояла, прислонившись к стене, так как уже была не в силах держать равновесие, и не сразу смогла вникнуть в смысл его слов. — Мне нужно кое-что сказать, — ответила, оттолкнувшись от стены, но все вокруг вдруг начало кружиться. Вот, вот и моё тело полетело бы по лестнице. Кингсли в последний момент схватил меня за плечи и прижал к себе. Моя голова оказалась на его груди. Тонкий запах шиповника приятно защекотал мои ноздри. — Ты мне нравишься, — быстро пробормотала я. — Нет, я люблю тебя! Кингсли с минуты молчал, а потом отстранился и взглянул в моё лицо. — Повтори. — Я люблю тебя, Кингсли Шеклболт! — Заходи, — спокойно сказал он. Сама того не заметила, как зашла внутрь и плюхнулась на диван в гостиной. — У нас ничего не получится... — заключил Кингсли, но для меня это прозвучало, словно приговор. — Почему? — Лекси, ты молодая, умная, красивая, невероятно храбрая и талантливая, порой чрезмерно импульсивная, но в этом твоё очарование. А я сорокаоднолетний холостяк и отъявленный мракоборец. Я не тот человек, который тебе нужен. Я просто не смогу дать тебе того, что ты хочешь. Между нами пятнадцать лет разницы. В министерстве пойдут слухи о нашей связи, люди будут думать, что она нашла в этом старике, и я сам буду вечно задаваться этим вопросом. Поверь, ты ещё встретишь хорошего молодого человека, а вся эта ситуация будет поводом для смеха. — Я просто люблю тебя! — пыталась достучаться до него. — Люблю, за то, что ты есть! Разве этого недостаточно, чтобы быть вместе? — Ты только разочаруешься. — Это все лишь глупые отговорки! — начала протестовать я. — Ты ничего не сказал о том, что чувствуешь ко мне. Я, хоть немного тебе нравлюсь? — Это неважно, — ответил Кингсли своим размеренным тоном. — Главное, то что мы не можем быть вместе. На моих глазах появились слезы обиды и унижения. Мне хотелось провалиться под землю, но вместо того, чтобы сбежать я влепила Шелклболту звонку пощёчину. — Жалкий трус! — проговорила я сквозь слезы. — Я столько времени держала в себе эти чувства перед тем как набраться смелости признаться тебе. И это все, что ты можешь сказать? Это ни мы не можем быть вместе, а ты боишься чужого мнения, ответственности, своих чувств, и покрываешь это тем, что делаешь все ради моего блага! Да, любой другой на твоём месте... — Да, любой другой на моем месте пожертвовал бы многим ради такой девушки как ты, но не я, — впервые в жизни голос Кингсли не располагал к себе, а казался раздраженным. — Я не собираюсь рисковать, только из-за мимолетного влечения. — Хорошо. Его слова имели отрезвляющий эффект. Я не сказала больше ни слова, даже не посмотрела на него. Мне хватило сил, лишь добраться до камина и исчезнуть в зелёном пламени. Теперь я избегаю Кингсли или мне стоит говорить Сэр Шелклболт? В любом случае на следующий день после своего признания мне удалось сбежать в длительную командировку. И вот уже как месяц я не видела Шелклболта. За этот период у меня получилось принять факт отказа, но я не уверена, что, когда увижу его, все не полетит к чертям. Мне нужно еще много времени, чтобы спокойно пройти мимо него, словно ничего не случилось. А пока сердце ноет при упоминании его имени. — Да, кем ты себя возомнил, Кингсли Шеклболт? — с этой фразой осушаю уже десятый бокал хереса. Вкус просто ужасный. В баре дырявого котла, никогда не было нормального алкоголя. — Перестань, Пруэтт! — шипит на меня Тонкс и забирает бутылку. — Тебе завтра на работу! — Плевать! — кричу в ответ. — Я никуда не пойду. — Заканчивай с этим и иди спать! — Я правда не могу пойти в штаб, — умоляющи смотрю на свою подругу. — Тонкс, миленькая, отдай мне свою миссию. — С Гиппогрифа рухнула? — с этими словами она дает мне подзатыльник. — Ауч! — Ты в своем уме? Мне выезжать через три часа. Алекс, в таком состоянии ты даже до номера дойти не сможешь! — Вот, и иди на свою миссию, предательница! — Думаешь, только тебе нелегко? — грозно смотрит на меня Тонкс, а её волосы уже меняют цвет на резкий желтый. — Знаешь, у меня, ведь тоже все плохо в любовном плане. Я уже сбилась со счетов сколько раз Римус меня отвергал. Это безумно неприятно и больно, но я держусь, потому что уважаю его чувства. А ты весь вечер пила и ныла о том какой плохой Кингсли и ни разу не подумала, какого было ему. Не будь эгоисткой. Уверена Кингсли ужасно себя чувствует из-за того, что причинил тебе боль, однако он того не желал, как и ты не хотела влюбляться в него. Мы не можем по своему желанию заставить других начать что-то чувствовать или перестать. В ее словах была вся правда, которую я никак не хотела принимать, потому что так мне было легче. Из-за этого мне стыдно перед Тонкс, поэтому мне ничего не остается, как перевести все в шутку. — Прости, Тооонкс! — тянусь к ней через стол. — Ты такая хорошая, добрая, милая. Почему ты не родилась парнем? — Что ты несешь?! — Если бы ты была парнем, я точно в тебя влюбилась! — Все, иди спать! — она хватает меня под локоть и ведет к камину. — Ха, пила я, а координация нарушена у тебя, я живу на втором этаже. Она ничего не отвечает, а лишь произносит адрес тёти Молли... *** Я просыпаюсь с жуткой головной болью. Надо мной хлопочет Молли, а это значит, что Тонкс передала меня в руки тёти и сегодня я пойду в Министерство. Молли отправляет меня в ванну, а сама спускается вниз накрывать на стол. Я копошусь в ванной, столько сколько мне позволяет время, потому что не хочу слушать её нотации о вреде алкоголя. Молли особо не придираться ко мне, как делает это со своими детьми, но дать, по её мнению, "дельный совет" обязана. Когда я спускаюсь, Артур уже сидит за столом, попивая кофе, и читает газету " Ежедневный пророк" – Доброе утро, Алексия! — отзывается он, когда замечает моё присутствие. — Как все-таки свободно сейчас живёт молодёжь! В твоём возрасте у нас с Молли уже было трое детей и... — Прекрати, Артур! — затыкает своего мужа Молли и сочувственно смотрит на меня. — Рада вас видеть, — говорю я, когда тетя заключает меня в крепкие объятья, — и простите за беспокойство. — Милая, ты прекрасно знаешь, что наш дом твой дом! — она гладит меня по щеке и всматривается в мое лицо. — Мерлин, я так давно тебя не видела, что с трудом узнаю тебя! Ты так исхудала! Мир перевернется с ног на голову, но желание Молли Уизли откормить всех на свете вечно. Однако перед едой она заставляет выпить меня отвар от похмелья, ведь нельзя появиться на работе, как зомби! Как только я подношу кружку с жидкостью ко рту, то сразу ощущаю приступ тошноты. Видимо, вчерашний херес дает о себе знать. Я в последний момент успеваю добежать до ванной и уже целых десять минут сижу в обнимку с унитазом. Молли все это время держала мои волосы и тактично молчала. — Почему такие молодые, красивые девушки страдают по сорокалетним мужчинам? — вдруг шёпотом спрашивает она. Молли не ждала ответа, а сказала это потому что была озадачена всей ситуацией. — Потому что они знают, что нам нужно, но не хотят этого давать, — горько усмехаюсь я. — Я знаю о твоих чувствах к Кингсли… — присаживается рядом со мной тётя. — А я знаю о том, что вы знаете. — Я хотела сказать тебе, что хоть не одобряю, но и не осуждаю тебя, — она ставит свою руку мне на плечо. — Почему вы против? — устало спрашиваю я. — Я не говорила, что против ваших отношений. Мне даже знакомо это чувство. В школьные годы, когда я была на седьмом курсе, в Хогвартсе появился новый преподаватель по трансфигурации. Ему было чуть за тридцать, не сказала бы, что он был красавцем, да и студентки по нему не сходили с ума, но я влюбилась в этого человека. Конечно, я никак не выдавала своих чувств к нему, у меня не было той смелости и решимости, как у вас с Тонкс. От части я просто понимала, что между нами ничего не могло быть. Тогда мне нечего было ему дать. Я была обычной ученицей, у меня не было привлекательной внешности, особого таланта или способностей. После окончания школы я больше не встречала этого мужчину, хотя мысли о нем присутствовали в моей голове. Потом у нас с Артуром все так быстро закрутилось и поняла, что все что было до этого полностью пустое. Я потратила целый год своей жизни на пустые иллюзии и фантазии. — Зачем вы все это мне говорите? — Если ты уверена, что вы с Шеклболтом сможете сделать друг друга счастливыми, то борись за свои чувства. Однако если это не так, то отпусти его и не мучай себя. Надеюсь, ты примешь правильное решение. Слова Молли озадачили меня, не сказала бы, что у меня когда-либо были любовные интересы. В Хогвартсе я раз семь ходила на свидания и даже встречалась с одним парнем, конечно всего неделю, но все же. Однако серьезных чувств у меня никогда не было, поэтому теперь я не знаю действительно ли я влюблена в Кингсли или создала иллюзию. С этими мыслями я отправляюсь в Министерство, надеясь получить ответ. *** — Какие люди! — слышу я противный голос, как только вхожу в штаб. — Алексия Пруэтт собственной персоной! Чем обязаны такой чести? Рабочий день не может быть удачным, если он начинается с Джона Долиша. — Чего тебе? — сквозь зубы спрашиваю я. — Вы только посмотрите на нее! Тебе хватает наглости спрашивать меня? — он корчит оскорбленную рожу. — Ты целых три дня прохлаждалась, а я все это время покрывал твой зад. — После сложной миссии нам положен трехдневный отдых. — Миссия была сложной из-за тебя! — его вена в районе виска заметно набухает. — Хотя знаешь, пусть Шеклболт с тобой разбирается! Он как раз уже целый час тебя ищет. И еще, слышал, что хочешь переводиться в другой отдел? — Тебе какая разница? — я вопросительно приподнимаю брови. — Даже не смей переходить в мой отдел, иначе ты вылетишь как пробка! Не забывай о моих связях. Серьезно? Мне захотелось рассмеяться ему в лицо, но я сдержала порыв. Этот напыщенный индюк думает, что раз ходит на побегушках у Фаджа, то это можно назвать связями? Он настолько взбесил меня, что я шла, проклиная его, совершенно не замечая ничего вокруг. Одна из многочисленных дверей коридора резко открылась и сшибла меня с ног. Какое-то время я лежу не шевелясь, только звёздочки кружатся по кругу, а потом надо мной возвышается до боли знакомое лицо. — Прости, — проговаривает Кингсли, протягивая мне руку, чтобы помочь мне подняться, — ты не ушиблась? Я не могу вымолвить и слова, словно ком в горле, поэтому лишь отрицательно качаю головой в ответ. Совершенно не такой я представляла нашу встречу, хотя, чему я удивляюсь? В моей жизни всегда идет все не по плану. — Я хотел поговорить с тобой. — Я как раз направлялась к тебе, — отвечаю я и только сейчас замечаю, что он все ещё держит мою ладонь. Шеклболт прослеживает за моим взглядом и неловко отпускает мою руку. — Как прошла командировка? — спросил Кингсли, как только мы зашли в его кабинет, явно не желая допускать неловкого молчания. — Я отправила тебе отчёт для подписания, ты его не читал? — Читал, но о большинстве твоих методов нельзя писать в официальных документах, — усмехается он. — В этот раз все было по правилам. — улыбаюсь ему в ответ. — Долиш думает иначе. — Он умеет думать? — бормочу я. — Я серьёзно, Лекс. Ты правда назвала его сторожевой собакой? — Цепным псом, — поправлю я, будто это имеет значение, — все об этом знают, я просто сказала ему в лицо. — Это проявление большого неуважения. Он твой старший коллега, а во время миссии был твоим прямым начальником. Мне с трудом удалось отговорить его от идеи написать жалобу за дисциплинарное нарушение. — Спасибо. — Лучшей твоей благодарностью будет не допускать подобного впредь. — Не буду обещать, но постараюсь. Кингсли хотел бы еще что-то сказать, но его взгляд задерживается на моем предплечье. — Что-то не так? — вопросительно смотрю на него. — Ты до сих пор не научилась перевязывать раны. Он усаживает меня на диван, а сам располагается рядом. Кингсли всегда перевязывал мне раны, после неудачных схваток с преступниками, но сейчас, когда я смотрю на него, то испытаю намного больше чем просто благодарность за заботу. Интересно, что чувствует он? Как только он заканчивает свои манипуляции, то невольно поглаживает своим большим пальцем моё запястье, но как только осознает свое действие резко отстраняется. Мне становится понятным, что Кингсли решил вести себя, как прежде, словно я не вваливалась пьяной в его в квартиру и не признавалась в любви. Однако я не позволю ему этого, потому что нужно поставить точку в этой истории. Я приближаюсь к нему вплотную и легонько касаюсь его губ своими, прежде чем он успевает что-то осознать. Первое время Кингсли никак не реагирует на мой поцелуй, а потом он медленно отстраняется от меня. — Зачем ты это сделала? — грозно смотрит, словно отчитывает первокурсницу. — Зачем? — усмехаюсь я. — Я люблю тебя, поэтому мое желание поцеловать тебя было вполне логичным. Но твои действия противоречат твоим словам. — О чем ты? — Если хочешь, чтобы я забыла о тебе, тогда перестань быть таким милым со мной! Переведи меня в другой отдел! Не беспокойся о моих ранениях! Не улыбайся мне при встрече! Не спасай меня от дисциплинарных слушаний! Не называй меня "Лекси", это звучит безумно ласково! Не переживай, что я могу умереть, ища убийц моих родителей! Не спрашивай, как поживает тётушка Мюриэль, даже я так не интересуюсь жизнью, этой старой грымзы! Не прикасайся ко мне, даже если от этого будет зависеть моя жизнь! —Я... — Может, для тебя это было просто проявление заботы о младшей коллеги, — перебиваю его. — Однако, именно это заставило меня полюбить тебя. Больше никогда не смей давать мне ложных надежд. С этими словами я раз и навсегда ухожу из кабинета Кингсли Шеклболта и из его жизни. *** Прошло два месяца, как я перевелась в отдел борьбы с мелкими преступлениями. У меня появилась возможность больше участвовать в жизни Ордене. За это время я редко пересекалась с Кингсли, только лишь в Министерстве или на собраниях Ордена, при этих встречах мы оба вели себя довольно отстранено. Я совру, если скажу, что у меня не осталось к нему никаких чувств, но я не стою на месте. Недавно я встретила приятного молодого человека, и он пригласил меня на свидание. Сегодня по этому поводу я решила немного принарядиться, поэтому просидела целых три часа над макияжем и выбором наряда. Я уже собиралась уходить, как вдруг из ниоткуда появляется патронус Сириуса с сообщением об экстренной ситуации в штаб-квартире Ордена. В голове пробегает тысячи сценариев о том, что могло случиться с Сириусом, но сцена, которая предстаёт передо мной по прибытии, превосходит все мои ожидания: Сириус сидит на кухни во главе большого стола, с двух сторон от него расположились Тонкс, Римус, Молли, Артур и... Кингсли. Стол ломится от различных блюд, присутствующие видимо вовсю заняты ужином, что не сразу заметили моего появления. — В чем дело, Сириус? — спрашиваю в недоумении. — Ооо ровно две с половиной минуты! — восклицает Блэк, смотря на часы. — Тонкс, за сколько говоришь мракоборец должен прибыть на место, если расстояние составляет 6 километров? — Три. — Кингсли, думаю стоит выписать Алекс премию! — усмехается Блэк. — Здравствуй, Алексия, — только лишь отвечает Кингсли. Это все что он может мне сказать? Здравствуй, Алексия? Из его уст это звучит безумно непривычно и неприятно. Я пытаюсь сохранить невозмутимый вид и наконец приветствую всех. — Так в чем была срочность? — возвращаюсь к сути своего визита. — Я думала, что твоё местоположение рассекретили! — А разве моё одиночество не срочность? — восклицает Сириус. — Вы все забыли обо мне, поэтому я решил напомнить о своём существование. Если бы я позвал тебя на ужин заранее, ты бы нашла причину не приходить. Мерлин, как же меня раздражает чувство, когда он оказывается прав! — Милая, просто поужинай с нами. — с искренней улыбкой обращается Молли. — Кстати, почему ты сегодня такая нарядная? Этот вопрос явно интересовал не только Молли. Всё заинтересовано смотрят на меня и ждут ответа. Ведь, не каждый день меня можно увидеть в платье, на каблуках, с макияжем и укладкой в придачу. — У неё свидание, — отвечает за меня Тонкс. — Нет, это просто дружеская встреча! — отрицаю её слова, будто кто-то поверит в мою версию. — Ага, только для встречи со мной ты не моешь голову! — Что ты говоришь? У меня всегда чистые волосы! — Теперь буду знать, что слово всегда означает — раз в четыре дня. Все пытаются создать спокойные мины, но я вижу, как они все прячут свои улыбки. — Так с кем ты идёшь на свидание? — спрашивает Молли. — Он симпатичный? — подхватывает Сириус. — А это не слишком в такое смутное время думать о свиданиях? — добивает меня Артур. — Может, поговорим позже? — пытаюсь сбежать от разговора, но по их выражениям лиц понимаю, что этого не получится. — Хорошо, его зовут Гилберт. Ему двадцать пять лет. Он молодой, красивый, высокий и широкоплечий. Гилберт магл, а в их мире все относительно мирно. Я познакомилась с ним в книжном магазине, где он работает продавцом. Ещё что-то? Я уже собиралась уйти, пока не возникли новые вопросы. — Алекс, на минутку, — хватает меня за запястье Сириус и тащит в одну из комнат квартиры. — Вы с Кингсли так все и оставите?! Ведёте себя так, будто не знаете друг друга. Мне казалось, что за пять лет работы вместе вы стали близкими людьми друг для друга. — Сириус, только ты не начинай этот разговор! — устало протягивая я. — Нет, я должен с тобой поговорить! Ты, ведь привыкла добиваться всего, о чем пожелаешь. Не думал, что ты так быстро отступишь. Это не в твоём характере. — Только не в этот раз... Кингсли явно дал мне понять, что не хочет быть со мной. А я не могу вести себя с ним как раньше... — Он сам не знает, чего хочет. Кингсли все это время искал причины не влюбляться в тебя, чтобы ему не было больно... — Сириус осекается, словно взболтнул что-то лишнее. — Ты помнишь своих родителей? — Да, конечно, — в недоумении смотрю на него. — Причём, тут мои родители? — Вы с Кингсли все больше напоминает мне их, — приходит он к странному заключению. — Впервые я встретился с Доркас и Гидеоном, когда вступил в ряды Ордена. Более разных людей было сложно найти. Они постоянно расходились во мнениях и ссорились по любому поводу. Даже Дамблдору никогда не удавалось их примирить. Я был сильно шокирован, когда узнал, что у них есть общая дочь. Они оба очень сильно любили тебя, только в этом и сходились. Теперь, когда я смотрю на вас с Кингсли, то понимаю, что ты очень похожа на свою мать, не только внешне, но и характером. Доркас была девушкой вихрем, сметающим все на своём пути, а Гидеон был рассудительным и спокойным, прямо как Кингсли. — Хочешь сказать, что я проектирую отношения родителей в отношении к Кингсли? — спрашиваю я. — В детстве я даже не догадывалась, что мои родители в разводе. Только потом, когда тётушка Мюриэль взяла меня на воспитание, она рассказала, что они готовы были убить друг друга. — Насколько я понял из слов Люпина и собственных умозаключений, — Умозаключения Сириуса? Это что-то новенькое! — жизнь Кингсли давно устоялась. Он привык к спокойной и размеренной жизни, несмотря на опасную работу мракоборца. Поэтому Кингсли даже подумать не мог, что в его жизни появится молодая, очаровательная девушка, которая в один миг нарушит его спокойствие. Он боится тебя. — Боится меня?! — усмехаюсь в голос. — Я настолько ужасна? — Кингсли боится, как бы это эгоистично не звучало, что ты можешь потратить свои молодые годы на него и разочаровавшись в нем, бросишь его, причинив тем самым боль ему и себе. Я знаю, что ты никогда бы так не поступила. Хоть вы и напоминаете мне твоих родителей, но я все время задаюсь вопросом почему ты не с Шеклболтом. — Что ты хочешь этим сказать? Чтобы я продолжала навязываться Кингсли? — Нет, дай вашим отношениям ещё один шанс. Сделай этот чёртов шаг, вместо него. Уверен, он тоже этого хочет. До разговора с Сириусом я была точно уверена, что поставила финальную точку, но вместо этого у меня опять многоточие. Зачем ему было сеять во мне сомнения? — Я.… я опаздываю на свидание. *** Мы с Гилбертом приятно провели сегодняшний вечер. Конечно, он рассказывал мне о своей жизни и увлечениях, а я слушала его с глупой улыбкой и ругала себя за то, что прогуливала маггловедение. Когда речь зашла обо мне, то я отвечала ему неоднозначно и ему даже понравилась моя загадочность. Ко всему прочему Гилберт оказался настоящим джентльменом, догадавшись, что я не привыкла ходить на каблуках, он донес меня на спине до случайного дома, который я выдала за свое жилище. Если бы я раньше встретила этого парня, то он бы мне понравился. Нет, он и сейчас мне нравится, но как человек, а не мужчина. Весь вечер я пыталась отогнать мысли о Кингсли, но все тщетно. От Гриммо 12 вплоть до номера Дырявого котла он не покидал мои мысли. Я захожу в свою комнату в надежде рухнуть на кровать и сразу провалиться в сон. Однако, на моём диване оказался незваный гость. — Шеклболт, ты не знал, что проникновение в жилище с личными целями для мракоборца, как и для обычного гражданина карается законом. — Дверь была не заперта, - пожимает плечами Кингсли. — Зачем ты здесь? — спрашиваю шёпотом, словно говорю что-то запретное. — Хотел понять, потерял ли я тебя или все ещё можно исправить. — Что?! Кингсли подходит ко мне, берет меня за руку, всматривается в моё лицо. — Прости. Я пытался забыть тебя, думал, что смогу сам разобраться со своими чувствами, но это сильнее меня... Ты попросила не заботиться о тебе, не быть с тобой милым, не переживать о твоей жизни, не улыбаться тебе, не прикасаться, но все это для меня было невыполнимым. Ты фактически попросила исчезнуть из твоей жизни, но я не хочу, чтобы ты уходила из моей. Я хочу видеть тебя каждый день, заботиться и поддерживать тебя до конца своей жизни, потому что без Алексии Пруэтт, я не Кингсли Шеклболт! Знаю, что говорю это слишком поздно, но я люблю тебя, Лекси!!! — Я что-то не расслышала, — говорю, смеясь ему в лицо. Он берет моё лицо в свои руки, медленно наклоняется и дарит самый ласковый и нежный поцелуй за всю мою жизнь. — Я люблю тебя! — повторяет Кингсли, заключая меня в крепкие объятья. — Скажи, как долго ты просидел в моей комнате? — Мне понадобилось десять секунд после твоего ухода, чтобы понять, что я больше не могу без тебя. — А может всё-таки три месяца? *** Кингсли метался по своей квартире, собираясь на самую важную встречу в его жизни. Впервые за все время нашего знакомства вижу его таким растерянным и взволнованным. Я сижу на том самом диване с которого четыре месяца назад слушала отказ Кингсли, а сегодня он собирается просить благословения тётушки Мюриэль на наш брак. — Дорогой, — обращаюсь к своему жениху, когда он в очередной раз проходит мимо, — это действительно так важно для тебя? Будет достаточно просто отправить ей пригласительный. Кингсли присаживается рядом со мной, берет меня за руку и ласково поглаживает своим большим пальцем по моему безымянному, где красуется красивое колечко. — Мы уже это обсуждали. Эта женщина воспитывала тебя, поэтому не сделать это будет очень некрасиво и невежливо с моей стороны. — Насчёт воспитания я бы поспорила. Она хотела воспитать из меня чопорную англичанку, но американские гены мамы взяли вверх. — Тогда я должен поблагодарить её за то, что у неё не получилось? — широко улыбается он. — Лучше, помоги мне выбрать подходящий галстук. Мерлин, даже я так не собиралась на первое свидание с Кингсли! Конечно, ему важно произвести хорошее впечатление, но это слишком! Ладно, сама виновата, ведь знала, что он старомодный, однако каждый раз удивляюсь этому. Шелклболт сделал мне предложение на пятом свидании, это можно объяснить тем, что мы прекрасно знали друг друга до того, как начали встречаться. А вот на моё предложение съехаться он ответил категорически "нет", хотя его квартира просто шикарна в сравнении с моей комнатой в Дырявом котле. Надеюсь, сегодняшняя встреча пройдёт успешно, как-то не хочется становиться вдовой до свадьбы. Не знаю, чему больше будет шокирована тётушка Мюриэль, тем что её правнуки будут метисами или тем что её зятю сорок. Хотя она старомодна и может сделать скидку, на то что мой муж старше, вспомнив, что в её время девушек выдавали за стариков. На самом деле мне абсолютно все равно, что подумает Мюриэль по поводу союза с Кингсли, но я опасаюсь, что она может задеть его чувства. И вот наступает решающий час, мы стоим перед домом, где прошли мои детские и юношеские годы. Внутри меня безумно трясёт, но я не подаю вида. Кингсли понимает все без слов и успокаивающе берет меня за руку. Я благодарно пожимаю его ладонь в ответ. Дверь дома медленно открывается и перед нами кряхтя, появляется тётушка Мюриэль. — Негодница! И не стыдно заставлять пожилую женщину открывать дверь! Могла бы воспользоваться ключами! — В прошлый раз, когда я воспользовалась ключами, ты жаловалась на то что я врываюсь в твой дом! — пытаюсь противостоять её жалобами, словно это возможно. — Пожалуйста, познакомься с Кингсли, я рассказывала тебе о нем. — Помню, меня ещё не захватил склероз, а вот простуда на подходе, если вы будете и дальше держать дверь нараспашку. Тётушка Мюриэль откровенно говоря не была хороша в тёплом приёме. Как только мы вошли в её дом, она начала жаловаться, что её воспитанница совсем позабыла о ней. Я редко её навещала из-за плотного графика, а по большей части из-за её характера. Однако моей благодарности за те годы, что она по-своему любила меня и заботились обо мне, нет придела. Мы были уже как час в гостях у тётушки, но Кингсли все никак не мог найти подходящего момента для разговора. Тётушка все ходила на кухне и придиралась к своей новой сиделки, которая накрывала на стол. Наконец, пришло время обеда. За столом мы с Кингсли неловко молчали, лишь отвечая на вопросы хозяйки дома. — Миссис Пруэтт, — вдруг обращается Кингсли, а моё сердце в этот момент уходит в пятки, — я бы хотел серьёзно с вами поговорить. — В моем возрасте уже нет времени на всякую ерунду, — усмехается она. — Дело касается Алексии. Мы знакомы с ней уже восемь лет, между нами всегда были тёплые, дружеские отношения, а недавно совершенно, неожиданно для самого себя я осознал, что испытываю к ней сильные чувства. Поверьте, я долго пытался противостоять этому, но ваша внучка, самая прекрасная девушка на земле и упустить её стало бы моей огромной ошибкой. Да, я на пятнадцать лет старше её и не самый лучший вариант. Однако у меня хватает наглости просить у вас ее руки. Обещаю вам, что во что бы то ни стало сделаю Ле... Алексию счастливой. Это звучало намного трогательнее чем его предложение выйти за него замуж. От его слов у меня наворачиваются слезы, но я держусь, потому что не хочу получить нагоняй от Мюриэль. Я выжидающе смотрю на неё, держа кулачки под столом. Она долго смотрит на Кингсли, своим сканирующим взглядом, вероятно ища тысячу причин придраться к нему. — Спокойный как удав! — заключает тётушка Мюриэль. — Для такой взбалмошной особы вполне выгодная партия. Можешь забирать ее руку, ногу, но знай, что товар возврату не подлежит! — Тётушка! — восклицаю я, но внутри ликую её согласию. — Что ты натворил в прошлой жизни, что в этой приходится так расплачиваться? Кингсли учтиво улыбается и пожимает плечами. А мне еще приходится получать много претензий родственницы в мои ворота. Наконец выбираемся из заточения тетушки Мюриэль. От переизбытка эмоций я обхватываю руками шею своего любимого и страстно целую его в губы. Он охотно отвечает на мой поцелуй, положив руки на мою талию и ещё ближе прижимаясь свои телом. — Я просто обожаю тебя! — говорю я, продолжая покрывать его лицо поцелуями. — Ты просто лучший! Как тебе только удалось расположить её к себе?! — Мне кажется, что она просто желает тебе счастья. — Тогда нам стоит выполнить её желание! Он тепло улыбается мне в ответ и нежно целует в лоб, а я медленно скрещиваю наши пальцы. Какое-то время мы идём молча, прислушиваясь к пению птиц, наслаждаясь этой романтической атмосферой. Вдруг Кингсли останавливается и смотрит мне в глаза. — Лекси. — Да. — Ты правда планируешь двоих детей? — Откуда ты узнал? — смотрю на него широко раскрыв глаза. — Ну, я просто предполагала, что такое развитие событий вполне реально. — Думаю, ничего не выйдет. — разочарованно произносит он. — Почему? Мне становится страшно, что сейчас он сделает неожиданное и откровенное признание, но Кингсли лукаво улыбается в ответ. — В моей голове всегда была цифра три! — Трое?! — кричу в голос, но вспоминаю, Артура и Молли у которых в мои годы было трое ребятишек! — Что ж нам придётся постараться.