***
Ромео был парнем не гордым — это знали все во всех восьми королевствах. Он был не гордым, азартным, что ещё? Хм… и, пожалуй, самое важное — он очень сильно нуждался в деньгах. После того как энергия в веронском генераторе закончилась пару лет назад, у седьмого клона ожидаемо начались проблемы. Но к удивлению всех остальных правителей, Ромео, поистерив пару деньков, таки пришел к тому, что раз уж он сам и натворил делов и вместо того чтобы тратить энергию на что-то полезное промотал её на безделушки, то и ему самому всё это справедливо придется разруливать. Это его решение — взять себя в руки и в кои-то веки нести ответственность за свои поступки и изменило абсолютно всё. Перво-наперво он успокоил жительниц Вероны и пошел договариваться о помощи с Феликсом и Куромаку. Те были выбраны им как самые благонадежные и лояльные клоны, которые точно бы не послали Ромео с его проблемами куда подальше. Феликс — потому что бросать друзей в беде было не в его привычках, а Куромаку потому — что того хлебом можно было не кормить, достаточно только дать показать, как прекрасно он может справляться на практике с внезапными критическими ситуациями. Червовый король, несмотря на свою недальновидность, далеко не был дураком как считали многие. Да, он по большей части жил лишь сегодняшним днем, но вот что ему всегда хорошо удавалось, как и его валету — так это общаться с людьми. И именно его общительность и харизма смогли вытянуть Верону из намечающегося кризиса и предотвратить всё то плохое, что могло в ней произойти. Он договорился о том, что девушки из страны роз будут помогать жителям Курограда (тот был одной из стран, где населения было меньше всего в Карточном Мире), те же в ответ — научат их разным полезным в быту дисциплинам и профессиям. А с Фелицией, державой, сильно полагающейся на аграрное ремесло, червовый король в обмен на всё те же рабочие руки, смог договориться о поставках продовольствия. Так вот Ромео и разрулил большую часть веронских проблем, но и ему самому пришлось с той поры много работать чтобы иметь хоть какой-нибудь стабильный заработок. Вообще, Ромео, гедонист каких свет не видывал, никогда не слыл любителем физических нагрузок. Ну не его это было — вкалывать как какому-то грязному крестьянину, однако отчаянные времена требовали отчаянных мер. С тех пор бытовуха и втянула червового короля в свой круговорот. Руки он свои с той поры, как ему пришлось самостоятельно чинить протекающую крышу в замке или учиться возделывать огород стал стыдливо прятать за белыми перчатками и в высшем свете показывался только в них. Ведь где это видано — король и с истертыми от мозолей пальцами? Смех да и только. Но, вопреки обстоятельствам Ромео старался не падать духом и периодически сам пошучивал на тему своего нынешнего положения. Говорил, щуря серые глаза: «Всё, лафа с бесконечными возлияниями и оргиями по выходным закончилась. Приходится, вот, за бурную молодость вкалывать». И хоть в Вероне девушкам, ранее ничего тяжелее пилочки для ногтей в руках не державшим и стало в одночасье тяжелее жить, стараниями их самих и их принца все всё равно были более-менее сыты, одеты и обуты и без работы не оставались. Правда вот денег на что-то сверх необходимого с той поры лично Ромео и стало не хватать. Но даже если и так, своим старым привычкам — тому, чтобы шикарно одеваться, пить изысканные вина и волочиться за девушками, осыпая их подарками седьмому тяжело было изменить. Так что из-за сего обстоятельства золото в карманах веронского принца никогда надолго не задерживалось. Ему было приятно делать людям приятно. Приятно было чувствовать их ответную любовь и за любовью этой он отчаянно гонялся. Но порой увлечения червового короля откровенно переходили все мыслимые и не мыслимые границы (ещё заменяя Фёдора в школе он умудрялся подкатывать и к учительницам старше его в два-три раза). Правда самого Ромео вообще мало волновало насколько всё это странно выглядело со стороны, как и то, что о нём подумают другие. Он жил целиком и полностью в свое удовольствие и на слова Вару и им подобные: «Ну ты и кринжовый что пиздец» принц страны роз лишь пожимал плечами. Какая была ему разница до того, что говорит пиковый валет? До того что говорят остальные? Вару ведь не девушка, так? А раз так, то его мнение, как и мнения большинства людей, окружающих Ромео автоматически не учитывалось. Так или иначе из всего вышесказанного главным было вот что — червовый король вечно нуждался в деньгах и был крайне заинтересован в любых способах эти самые деньги заработать. Даже в способах крайне и крайне сомнительных, вроде того же пари с поцелуем. «Но поцелуй — это безобидная игра, в которую он согласился вчера поиграть потому что она принесла ему гораздо больше плюсов чем минусов, а что насчет того, что я ему хочу предложить сегодня? Откажет ли? Согласится?» — раздумывал Феликс, направляясь к покоям своего короля. В общей резиденции, где проходили собрания Восьми у каждого из них были подобные комнаты, в которых можно было отдохнуть перед дальней дорогой или принять гостей из другой страны. Был в замке и штат прислуги, хоть и мизерный, но обеспечивающий правителям на время съездов все необходимые условия. «Ну, была ни была. Одно из двух — он либо меня пошлет и на веки вечные перестанет со мной общаться, либо…» — Феликс внутренне содрогаясь от волнения постучал в дверь апартаментов седьмого. Ладони его предательски вспотели. С каждым прошедшим мгновением затея всё меньше и меньше казалась ему удачной. — Входи, мой хороший, не заперто, — пропел Ромео, видимо угадавший по шагам что к нему пришел его валет. Феликс недолго думая юркнул в помещение и плотно прикрыл за собой дверь. Ни к чему было посторонним греть на их разговоре уши. И да, его одного из всех клонов Ромео называл «мой», добавляя после этого какой-нибудь нелепый эпитет. Кем только у него Феликс за эти года не побывал: и «хорошим» и «сладким» и «ненаглядным». Фантазии Ромео, поистине поэтической и его неиссякаемому словарному запасу оставалось лишь завидовать и удивляться. — Извини за беспорядок, ты по делу? — Ромео медленно курировал от одних розовых чемоданов к другим, укладывая свои многочисленные наряды и косметику, рассовывая их по разным отсекам багажа. Для чего на съезд (который даже в самые насыщенные событиями времена занимал от силы неделю) червовому королю нужно было тащить такое невероятное количество шмотья Феликс гадал до сих пор. Переодеваться, в отличие от всё того же Феликса, его король мог по несколько раз на дню, притом его дорогие выходные костюмы ни разу не повторялись. «Носить старое — себя не ценить, Феликс. Моё сердце кровью обливается, когда я вижу тебя в этом задрипанном плаще. Раз уж ты сам не хочешь, то позволил бы хотя мне купить тебе новы…» — попытался однажды наставить на «путь истинный» и его Ромео, но был бессовестно перебит. «Ещё чего! Лучше оставь деньги тем, кто в них нуждается, не мне», — вспыхнув как маков цвет спешно ответил Феликс. И хоть вещи он и не позволял себе дарить, всё равно — сам факт подобного неравнодушия со стороны Ромео грел ему душу. Вот и ещё один плюс в копилку к тому, почему четвертому нравился седьмой клон — к своему близкому окружению тот был всегда крайне внимателен. А ещё только близкому окружению червовый король позволял видеть себя в подобном виде. Он был одет в длинный шелковый халат, который накинул поверх домашней одежды — темных бридж и водолазки с широким вырезом. На голове посреди розовой шевелюры у него затесалась пара бигудей — то, как естественно ложились на бок вьющиеся волосы, веронского принца, по его словам, не устраивало. Феликс непроизвольно закусил губу, уставившись на оголённые ключицы седьмого. Обычно тот носил рубашки с высоким воротником, закрывающие его шею — соответствовал своему образу викторианского аристократа. Но не сегодня и не сейчас. Сегодня будто бы сама Вселенная играла не на его стороне, подкидывая ему столь соблазнительные образы. Когда Феликс почувствовал как в его животе скручивается мокрый тугой узел, он почти насильно заставил себя отвести взгляд. — Кофе, чай? Хотя нет, погоди, у меня остался только чай. Тут недавно сидел Куромаку и он добил все остатки кофе. Ему стоило бы поменьше налегать на всю эту отраву, это совершенно неполезно для кожи, — захлопотал вокруг своего гостя Ромео, проводив его и усадив на длинную перламутровую софу и усевшись на такую же напротив него. — Нет, спасибо. И я пришел не по работе, а по личному делу… — смутившись ответил Феликс. — Так чего же ты сразу не сказал? И что это за «личное дело» такое таинственное, м? Я заинтригован. Неужели тебе нужна помощь в делах амурных? Вааа, как мило, смотрю ты покраснел. Если я угадал, то ты пришел прямо по адресу. Нет такой проблемы в любви, что твой покорный слуга не мог бы решить, — даже если с ним и отказывались распивать чаи, Ромео всё равно был само дружелюбие. Кажется, настроение у правителя Вероны было приподнятое после тех легких денег что тот смог урвать от Вару. — Я… хотел попросить тебя об одолжении, разумеется не за бесплатно. Я… черт! Переспи со мной, Ромео! — внезапно выпалил Феликс, нервы которого в этот самый момент сдали окончательно. Вообще-то Феликс собирался преподнести свое предложение потактичнее, зайти издалека, поговорить для начала о чем-то отвлеченном, но будем честны — выдержка и такт никогда не были его сильными сторонами. — Прости, что? Я должно быть неправильно тебя расслышал, — переспросил всё так же улыбаясь Ромео. Видимо он не воспринял сказанное всерьёз, в лучшем случае — как какую-то дурную шутку. Иначе сложно было объяснить почему в его глазах промелькнуло на долю мгновения крайне заинтересованное выражение. — П… переспи со мной! И можешь просить за это сколько хочешь, — повторил Феликс, краснея до самых кончиков ушей. На Ромео он старался не смотреть. От волнения ему сделалось дурно. — Почему? — закинув ногу на ногу спросил червовый король. Взгляд его серых глаз пристально следил за его валетом нервно постукивающим по подлокотнику дивана пальцами. — Что «почему»? — непроизвольно вырвалось у Феликса. — Я спрашиваю: в чём тебе интерес спать именно со мной? Полагаю, с суммой из разряда «предлагай сколько в голову взбредет» ты мог бы уговорить кого угодно. В некоторых районах Зонтопии, я уверен, отыщутся желающие. Хотя… не то чтобы я советовал поощрять такого рода заработки, конечно, — ждал чужих объяснений Ромео. — Почему именно ты? Ну… ты очень умело целуешься… — пуще прежнего смутился Феликс. Каких-то аргументов заранее он не заготовил и чувствовал себя сейчас самым большим дураком на всём белом свете. А Ромео, не выдержав, прыснул со смеху с последней его фразы. — Всего-то? Какой ты непритязательный, мой дорогой. Многие опытные люди хорошо целуются, в этом нет ничего уникального и присущего лично мне, — на улыбку Ромео Феликс уставился с нескрываемым обожанием. — Нет, не только поэтому. Видишь ли, я недавно понял, что… девушки меня не привлекают. И мне хотелось бы понять какого это — быть не с ними ну а, ты понял… с мужчиной, — решил немного соврать Феликс. Вообще история про «девушек» была от начала и до конца полнейшей чушью. С самого детства ему нравился лишь один Ромео, который на девушку, ясное дело не походил от слова совсем. Так, разве что любовью к дорогим духам и розовому, но никак уж не внешне точно. Просто в отличие от своего короля открыто Феликс о своих предпочтениях не говорил. Подозревал что понимания среди их круга общения они точно не снискали бы. Но Ромео… не в пример другим клонам был довольно понимающим, потому что и сам имел кучу странных фетишей и увлечений, от того и раскрывать ему свою тайну Феликс не то что бы сильно боялся. Переживал он скорее из-за того, что Ромео мог всё прекрасно понять, но всё равно ему отказать. — Ну хоть в этом наконец признался, — прошептал закатив глаза червовый король. Феликс начала его фразы не расслышал, но уловил ворчливый тон. — Что? — встрепенулся правитель Фелиции. — Ничего-ничего, дорогой, «какая горестная утрата в рядах натуралов», говорю. Ты продолжай, я тебя внимательно слушаю, — Ромео, смахнул с глаз воображаемые слезы. На губах его блуждала всё та же лёгкая полуулыбка. Ожидаемо, в откровениях Феликса на тему ориентации ничего страшного он не увидел. — Так… в общем, мне нравятся парни, а ты неплохо целуешься, хорошо выглядишь… — Спасибо, милый. — И тебя я знаю много лет и уверен, что мне ты не навредишь. Теперь ты понимаешь почему я прошу именно тебя? Ни в ком другом у меня такой уверенности нет и не будет, — внезапно выкрутился из сложившейся ситуации Феликс. Так он убил двух зайцев одним выстрелом — и скрыл свой истинный мотив и в то же время объяснил наконец то, чего хотел. — «Хотелось бы понять какого это…» — повторил Ромео, будто пробуя эти слова на вкус, примеряясь к их значению. — Да! Вот я и подумал, что ты мог бы… мне со всем этим помочь, — подвел итог их разговору Феликс. Ромео вздохнув взлохматил свои розовые волосы. Выглядел он ни много ни мало — как человек, перед которым предстала сложнейшая моральная дилемма. С одной стороны — Феликс сказал: «проси у меня сколько хочешь», плюс ко всему — как и сам Феликс был уверен, что Ромео не сделает ему больно так же думал и сам Ромео с точностью да наоборот. В Феликсе он ни секунды не сомневался, Феликс был для него по-хорошему предсказуемым и едва ли попросил бы чего-нибудь сверхъестественного в уплату их маленького «договора», но с другой стороны — Феликс всё же был парнем. Этот ход мыслей, червовый валет, как водится, прочесть не мог, а потому и додумал его за червового короля, который в смятении крутил пояс своего халата. Просто не иначе как терзаниями на тему денег и ориентации Феликс и не мог объяснить несколько удрученный вид Ромео. — Ну, видимо перед моими чарами не способен устоять никто — ни мужчины, ни женщины и это определенно льстит. Хотя с такой точки зрения, красота — это скорее не дар, а проклятие. Однако, не будь это сказано тебе в обиду, дорогой мой, но всё это звучит слишком продуманно для такого как ты. Так, будто этот план ты хотел воплотить долгое время, а после вчерашнего вдруг решил, что тебе выпала идеальная возможность, — глаза Ромео превратились в полумесяцы, когда он хитро сощурился. Феликс испуганно замахал руками в ответ на это заявление. — Неправда! С чего ты это взял?! Мне всё это пришло в голову только сегодня утром! — отнекивался до последнего он, отрицая очевидное. На деле же Феликс иногда и правда размышлял о том, каким же образом он мог бы склонить Ромео к близости и ничего умнее того как, предложить ему деньги в голову к червовому валету так и не пришло. Всё это шло от его уверенности в том, что Ромео никогда, ни в одной из мыслимых вселенных не ответит ему взаимностью за просто так. Ну не мог Феликс даже в теории представить, что его королю он нравился так же сильно как тот нравился ему. — То есть ты уверяешь, что это — лишь твоя сиюминутная прихоть и у тебя точно нет никаких других чувств ко мне? Скажем… любви? — Ромео склонил голову на бок продолжая свой расспрос. Феликс в этот самый момент почувствовал себя мышью которую кот только что загнал в угол. Сердце его билось так же судорожно, как и у бедной полевки — часто-часто. Он сцепил дрожащие пальцы в замок и отвел взгляд. — Чего? Какой ещё любви? — он пытался безуспешно косить под дурачка. — Ну любовь, Феликс, это когда два человека… — Я знаю, что это такое! Нет… ничего такого у меня к тебе нет. Ты ошибаешься, — с горечью в голосе ответил королю червовый валет, решивший гнуть свою линию до последнего. Зная Ромео тот мог сказать точно — с него станется отказаться от идеи «секса за деньги», если Феликс признается в том, что он к нему неравнодушен. А так — оставался хоть и мизерный, но всё-таки хоть какой-то шанс. — Хм, ну нет так нет. Тем лучше, не так ли? Ведь тогда ты не станешь ни о чем жалеть после и страдать, зная, что больше не сможешь ко мне прикоснуться, что не сможешь снова меня поцеловать, зарыться пальцами в волосы, почувствовать вблизи мой запах… — Ромео! — осуждающе вскрикнул Феликс. Слишком уж явно он представил себе всё то, что его король описал и безрадостное будущее, в такой вот формулировке внезапно стало ещё хуже. — Ладно, ты меня убедил, поверю тебе на слово. Ведь нет смысла лгать мне, не так ли? — Ромео сделал небольшую паузу, достаточную как раз для того, чтобы Феликс стал всё внезапно отрицать. Но момент был упущен, и тот промолчал. — Кхм, ну тогда — в десять раз больше, — безапелляционно заявил Ромео. — Чего?! — Ты заплатишь мне в десять раз больше, чем Вару, сладкий, и тогда я твой на целый вечер, — повторил Ромео ослепительно улыбаясь. Феликс, не сумев сдержать своего негодования, подскочил на месте. — Да это же натуральный грабеж! — Будешь торговаться, Феликс, и цена вырастет втрое от мною предложенной. Я между прочим и так себе на горло наступаю, знаешь ли, — фыркнул Ромео скрестив на груди руки. — Дьявол! Ладно, я согласен! — И мне очень приятно иметь с тобой дело, мой дорогой, — проигнорировав ругательство сообщил ему червовый король, пожимая протянутую к нему руку. — Хорошо… раз уж мы с тобой договорились, тогда приходи сегодня после заката в комнату горничных и прихвати с собой расписку и вина. На трезвую голову у меня вряд ли что-то получится, — Феликс, засмотревшийся на другого клона вновь пропустил момент, когда тот оказался в невероятной близости от его лица. Шепот Ромео, наклонившегося к его уху, заставил мурашки высыпать на чувствительную кожу валета. А их крепкое рукопожатие внезапно сменилось легкими поглаживаниями — большим пальцем Ромео осторожно водил по тыльной стороне его ладони. И Феликс ведь прекрасно знал, что его король специально с ним так играется, самолюбие свое тешит, но ничего поделать с собой не мог. Это было чертовски приятно. — Почему именно туда? — выдавил он из себя изо всех сил сопротивляясь нарастающему возбуждению. — О, ну это решение одной моей маленькой проблемки, так, пустяк. Ничего серьезного, что требовало бы твоего внимания. В любом случае невзирая на все мои проблемы уговор я наш всё равно выполню, ведь я — человек серьезный и держу обещания, особенно те, что связанны с деньгами. И вот ещё что — у меня будет одна небольшая просьба, но её я озвучу уже вечером, это ничего? «Ромео и серьезность» — это, пожалуй, звучало комично, но с другой стороны — он и впрямь стал серьезнее за последние года, что лишился своего генератора и научился обходиться без его помощи. — Ничего… слушай, Ромео, а может быть… — из-за того, что они держались за руки из-за хриплого шёпота своего короля, его дурманящее-сладкого запаха Феликс хотел было уже сказать, что ждать не намерен и хотел примкнуть к обнаженной шее возлюбленного прямо здесь и сейчас, как вдруг все ласки прекратились так же резко, как и начались и Ромео схватив его за плечи потащил к выходу. — До вечера, Феликс! До ве-че-ра, я всё сказал. Мне ещё столько всего нужно успеть раз уж я согласился. Придется внеплановый марафет наводить. Боже! А я ведь хотел отдохнуть сегодня, перед отъездом! — не переставая причитать Ромео выставил Феликса за порог и с чувством хлопнул за ним дверью. Из запертой комнаты в тот же миг послышалась возня, шум и перезвон склянок. Судя по всему, червовый король вновь начал разбирать злополучный багаж. Феликс вздохнул с облегчением и в то же время — разочарованием. Его руки всё ещё дрожали от адреналина, и он до сих пор чувствовал фантом чужих к ним прикосновений. Но… с другой стороны, он ведь всё-таки договорился? И Ромео, кажется, его ни капли не возненавидел. Как и ожидалось от червового короля — тот весьма спокойно воспринимал вещи, связанные с любовью, путь даже и любовью за деньги. Значит, надо было думать, в плане Феликса всё было не так уж и плохо. Воодушевлённый червовый валет, отбросив все сомнения, побежал переодеваться. Тем временем по ту сторону двери, Ромео, прекратив имитировать бурную деятельность, медленно съехал по стене вниз и прикрыл горящее от смущения лицо ладонями. — «За деньги», подумать только! Дурак, боже мой, какой же в самом деле дурак… и угораздило же меня… — невесть к кому обратится седьмой клон. Голос его был тяжёлым и глухим. Знал бы только Феликс как надоело ему делать хорошую мину при всей этой затянувшейся плохой игре.***
Для обоих молодых людей время в приготовлениях пролетело незаметно. Вечером, Феликса снова здорово перетряхивало от нервов, когда он стоял в злополучных дверях, только теперь уже совершенно другой комнаты. Но идти на попятную было уже поздно. Он постучал. В руках его находилась бутылка вина и охапка сиреневых ирисов. Кроме Феликса никто, пожалуй, и не знал, что Ромео, несмотря на его образ закоренелого романтика, любил не розы, а любые цветы что были попроще — вереск, ирисы, маки. Все они росли на клумбах около дома создателя, в реальном мире, и Ромео частенько заглядывался на них по пути в школу. Так они ему и полюбились. — Заходи, милый, заходи. Всё уже готово, — раздался мелодичный голос и Феликсу, как и утром пришлось толкать дверь самостоятельно. В небольшой сдвоенной комнате, разделенной перегородкой был приглушен свет. Занавески на окнах были плотно задернуты, а на столе помимо парочки красиво сервированных блюд стояли свечи. Ромео же восседал напротив входа, на софе, в широкой белой рубашке с вырезом и шнуровкой на груди, в зауженных черных брюках. Манжеты на его рукавах были украшены рюшами, а вьющиеся розовые волосы, которые доставали до плеч, были стянуты в аккуратный хвост. Выглядел червовый король, невзирая на его незамысловатое облачение, просто невероятно. Взглянув на него, Феликс лишний раз подумал о том, что не одежда красила человека, а с точностью до наоборот. И так бы он и продолжил стоять и беззастенчиво пялиться на Ромео если бы тот не поманил его к себе рукой. — Проходи, присаживайся, Феликс. И давай сюда чек с бутылкой. О… а эти цветы — они для меня? Довольно мило с твоей стороны. Ну и как тебе? Нравится, или ты ожидал чего-то другого? — почти насильно усадив валета рядом с собой Ромео вытащил из-под стола бокалы и откупорил вино. — Это… ужин? — несколько заторможено спросил Феликс, который всё никак не мог прийти в себя. — Да! — Торжественно кивнул старший черв, видимо ожидая похвалы. — Но я думал мы просто… — Мы просто что, Феликс? Будем с первой же секунды трахаться в какой-то пыльной каморке как грязные животные? И даже вина при свечах не выпьем перед этим? Страсть — это величайший акт доверия и возвышенной нежности, чувств в конце концов! Тех, что могут быть только между двумя нравящимися друг другу людьми, а ты мне предлагаешь низвести всё до простого секса! Да как смеешь ты королю любви говорить такое, я думал, я хорошо тебя воспитал, — Ромео прислонив холодную бутылку с алкоголем к голове и страдающе прикрыв глаза увалился на пушистые подушки, всем своим видом выражая страдание и горечь. Но по нему видно было что он это не всерьез. Просто любил червовый король время от времени играть на публику. — Да не драматизируй ты так. Тем более у нас же разве с тобой чувства? Ты же меня не любишь, — удивился Феликс. Он немного поник, произнеся это вслух. Ромео же, услышав его расстроенный тон, приоткрыл один глаз и посмотрел на Феликса. — Ах, ну не совсем так. Как минимум мы с тобой хорошие друзья и очень хорошо друг друга знаем. Мы буквально знакомы с того момента как появились на этом свете, разве нет? Это ведь тоже своего рода чувства. А ещё весь сегодняшний вечер — это крайний акт любви... к твоим деньгам, — усмехнулся Ромео, и Феликс невольно тоже улыбнулся этой глупой шутке. — Ладно уж, эстет фигов, подымайся обратно, будем всё по красоте делать, — сдался перед очарованием своего короля и махнул рукой на его выходки червовый валет. Ромео мигом приободрился и в благодарность обвил руками его шею. — Ну вот это уже совсем другое дело!***
— … а помнишь, как однажды пришла соседка и начала угрожать, что на нас проклятие нашлет? На нас, плод цыганской магии, ха-ха, черт! Веселые деньки были на Земле, эх… веселые. — И правда. Мы с тобой, помню, чаще всего в школе косячили, даже больше чем Вару. Я орал как бешенный, а ты — к женщинам лез. Думаю, как раз тогда мы и подружились, да? Феликс и Ромео сидели в обнимку на диване. Их совместный вечер, сдобренный алкоголем, едой и ностальгией, тот, что изначально намечался как простой секс на час-два, растянулся до половины первого ночи. Но, кажется, их обоих происходящее вполне устраивало. Ромео медленно перебирал светлые волосы Феликса, положившего голову к нему на плечо. — Да. У нас одних отношения, как у короля с валетом — дружеские. У Зонтика с Куро, как и у Габриэля с Данте они скорее опекающие, как у родителя с ребенком. При том, что и первому, и шестому по столько же лет, как и их королям. А у Вару с Пиком… ну, этих хлебом не корми, дай только власть поделить. Одним нам с тобой, милый мой, делить нечего, — неизвестно отчего вздохнул Ромео. — А я лично этому рад. Не могу представить мир, где мы могли бы с тобой враждовать, или даже — настолько отдалиться, что перестать понимать друг друга, — от всего сердца внезапно выпалил Феликс. Пальцы Ромео замерли и оба клона пересеклись взглядами. Смотря в глаза своего короля Феликс мог сказать лишь одно — Ромео понимал его как никто другой на всём белом свете. Не корил его за буйный переменчивый нрав и принимал таким, каким он всегда и был на самом деле, а Феликс в ответ, что бы не произошло никогда не менял о нём своего хорошего представления. Даже тогда, когда Ромео растратил всю энергию своего генератора впустую. Феликс прекрасно понимал в отличие от всех других карт мотивы, что двигали его королем, а потому и не корил его, как это делали многие. Всё случилось само собой и как-то больше непроизвольно. Феликс лишь слегка наклонился к Ромео, а секунду спустя его губы сошлись с чужими. Ещё мгновение — и червовый король отвечал на этот мимолетный порыв сам, расставив руки по бокам, с силой вжав своего валета в спинку дивана. Этот поцелуй точно вышел более трепетным и жарким чем их вчерашний, однако, сложно было сказать отчего. Может быть, оба червовых выпили ровно, столько им было нужно, чтобы предаться греху безо всяких сожалений; а может быть они оба почувствовали из-за долгого и откровенного разговора, что ближе друг друга у них двоих по сути-то никогда никого и не было. Ромео впился в губы Феликса и проник горячим языком в его рот. Феликс, вспыхнув ещё сильнее, смазано застонал в поцелуй и прижал короля страны роз к себе хватаясь пальцами за его шифоновую рубаху. Завязки её широкого выреза болтались туда-сюда, маяча где-то на периферии. — Хочешь меня раздеть, Феликс? — промурлыкал на ухо своему валету Ромео, от чего его бешено бьющееся сердце пропустило ещё один удар. Феликс судорожно кивнул, чувствуя, что ещё немного — и его щеки просто расплавятся от смущения и жара. Желание топило Феликса с головой, и он и сам не заметил, как его ладони сперва сместились со спины Ромео на плечи, а затем и на грудь. — Д…да, хочу, — рвано выдохнул он, когда червовый король вновь увлек его очередным поцелуем. Феликс осторожно коснулся пальцами тонкой ткани выреза и потянул за один из его шнурков. Пара движений — и грудь червового короля оказалась наполовину обнажена. Феликс с трепетом дотронулся до неё. Он касался Ромео с захлестывающим его восторгом; будто фанатка, дорвавшаяся до анатомически верной куклы любимого актера. Подушечки его пальцев были чуть прохладными и каждое прикосновение вызывало у разгоряченного Ромео очередную волну мурашек. Он невольно придвинулся чуть ближе, позволяя Феликсу трогать себя везде, где тому заблагорассудится. На мгновение из-за всего этого веронский правитель даже забыл, что у него на сегодняшнюю ночь были весьма конкретные планы, а червовый валет, который не знал об этом ровным счетом ничего, продолжил свои нехитрые ласки. И вот что странно: хоть Ромео, несмотря на его высокий рост, и нельзя было назвать накачанным, как того же Пика или даже атлетично подтянутым, но Феликсу он всегда казался определением слова «красота». Все предпочтения его сформировались в то время как он иногда украдкой, а иногда — откровенно засматривался на своего обожаемого короля. Поэтому сейчас Феликс не мог поверить в свою удачу и счастье — мало кому в этой жизни удавалось соблазнить свою первую, да и к тому же безответную любовь. Феликс положил ладонь на грудь Ромео и почувствовал, как под его пальцами глухо бьется чужое сердце. От этого незамысловатого жеста его переполнило счастье, искрящее до безумия. В подобные этому моменты, из-за своей эмоциональности, он мог быть крайне сентиментален. Наощупь чужая кожа была очень горячей и Феликс, исследуя её, прошелся пальцами вдоль ореола чужого соска и несильно сжал его, на что Ромео в ответ непроизвольно закусил щеку. В тот же миг он аккуратно поймал руку червового валета и примкнув к ней раскаленными губами прошептал: — Феликс… ты помнишь о моей небольшой просьбе, о которой я говорил тебе раньше? — Ромео поднял на правителя Фелиции свои бледные серебристые глаза. — Д… да? — Еле выдавил из себя тот. — Я хочу попросить тебя сделать одно из двух — либо мне завязать глаза, либо, ну… тебе придется надеть платье, которое я с собой принёс. Без этого продолжать дальше — не вариант. Феликс чертыхнулся на мгновение, но буквально пинками загнал сожаление и горечь туда, откуда они вылезли. Такая странная просьба Ромео скорее всего исходила из того, что его не возбуждали парни. Ведь в первом случае Феликса он бы не увидел, а во втором — хоть четвертый и не был так уж сильно похож на девушку, но платье с его телосложением всё равно бы сгладило самые острые углы. — Я… Хочу, чтобы ты смотрел на меня в процессе, так что с повязкой не вариант, — смутившись произнес Феликс, на что правитель Вероны одобрительно кивнул. — Как я и предполагал. Мы с тобой — оба эгоцентрики и не любим, когда внимание партнера фокусируется не на нас самих, не так ли? Хорошо. Коробка лежит в смежной комнате, сбоку от шкафа. Тебе помочь? — Нет-нет, я оденусь сам, — Феликс нехотя отодвинулся от него и поспешил скрыться за перегородкой. Когда он ушел, Ромео шумно выдохнул и прикрыл алые щеки ладонями. Он осторожно сместился так, чтобы колени закрыли его напрягшееся естество. Слава богу его возбуждения Феликс, разомлевший от ласк, не заметил. Видимо тот подумал, что просьба его короля была как-то связана с его ориентацией, иначе он не побежал бы так быстро выполнять подобный странный запрос. На деле же — выводы Феликс сделал абсолютно неверные. И, если бы он прямо сейчас не ушел всё могло бы кончиться намного быстрее и жестче. В моменты, когда всё развивалось слишком стремительно Ромео себя плоховато контролировал и мог быть с партнерами резче чем следовало бы. С Феликсом же ему эту грань переступать не хотелось, а потому Ромео и попросил его уйти, хотя бы на пару минут. И, как и у его валета, у червового короля был кое-какой давний секрет, но гордость, задетая за живое событиями сегодняшнего утра, мешала ему его раскрыть. — Так, успокоиться, надо немного… успокоиться, пока он занят, — Ромео наклонился вбок и стиснул пальцами запотевший бокал с вином, приложив его к своему горящему лбу.***
Когда Феликс вернулся, Ромео снова был весел. На его лице не отразилось ни капли экзистенциальных терзаний, что занимали его парой минут ранее. Он вальяжно раскинулся на диване, сняв с себя белоснежную рубаху. — Ну, подойди ближе, покажи красоту, я ведь не кусаюсь, — попросил Ромео, поманив Феликса к себе пальцем. Повинуясь властному тону червового короля, его валет сделал пару робких шагов к нему навстречу. Феликс был одет в черно-белое платье. То, которое в классическом понимании всяких порно-пародий носили горничные (настоящие, ясное дело, из-за непрактичности такую форму не в жизнь бы не приняли). Юбка его мягко пушилась белыми волнами и едва прикрывала колени, так что полупрозрачные чулки на ногах было прекрасно видно во всей красе, а корсет на шнуровке плотно обвивал талию. Когда Феликс подошел к Ромео вплотную тот, схватив его за руки, усадил к себе спиной, на свои колени. — Ты же знаешь, что невероятно мило в нём выглядишь, да? — произнёс червовый король, по-хозяйски оглаживая ладонями его оголённые бедра. Феликс что-то неразборчиво промычал в ответ. Он смутился до глубины души от такого, казалось бы, незамысловатого комплимента. Невольно Феликс подавался назад всякий раз, когда Ромео задевал руками то подвязки, то белые кружева чулок. — Тебе ведь хорошо, сладкий? — прошептал Ромео, целуя и в то же время слегка прикусывая кожу на шее Феликса. От движений языка, прикосновений его горячих пальцев тот исступленно дрожал. На самом деле вопрос был чисто риторическим — червовый король и сам прекрасно видел, что хорошо. Юбка темного платья после нескольких минут ласк характерно топорщились внизу, выдавая чужое возбуждение с головой. Однако Ромео хотелось услышать подтверждение от правителя Фелиции лично. Тот кивнул, не в силах вымолвить ни слова. От тела Феликса веяло жаром. Капельки пота блестели на его висках. Выдержка подводила Феликса от одного только осознания происходящего. Он и в самых смелых своих фантазиях не мог вообразить, что когда-нибудь его будет касаться сам Ромео! Хотя и безо всякой «выдержки» Феликс никогда не отличался поистине безграничным запасом терпения. Долгие прелюдии он не любил и терпел их только из-за того, что не хотел спугнуть своего короля и старался сделать так, чтобы вечер прошел на его условиях. — Ромео… Если ты продолжишь меня так трогать, то я… м… ах! — Феликс вскрикнул, когда Ромео таки добрался пальцами до его напряженного члена и сжал сквозь плотную ткань. — То ты «что»? Если не кончишь, так какой тогда изначально во всём этом был смысл? — усмехнувшись Ромео потянулся вперёд и уложил голову Феликса к себе на грудь, прижимая к себе его за плечи. Руку спустя пару неспешных поглаживаний он все же переместил под юбку, касаясь разгоряченной плоти уже напрямую и безо всяких помех. — Смотри-ка какой ты внизу горячий и влажный, Феликс. Разве не хочешь, чтобы я помог побыстрее тебе со всем этим разобраться? Пальцами червовый король сначала провел по всей длине напрягшегося ствола, а затем, обхватив его начал медленно двигать ладонью. Естественная смазка, которой из-за долгой прелюдии и сильного возбуждения натекло в избытке пошленько хлюпала всякий раз, когда Ромео подбирался рукой к самому верху члена. Феликс отчаянно пытался сдерживать рвущиеся наружу стоны. Он был довольно громким во всём что касалось секса, подобное было частью его темперамента, так что с каждым движением ему становилось всё труднее и труднее себя контролировать. — Ро… Ромео, нгх, помедленнее, прошу тебя! Пожалуйста, позволь я сделаю приятно и тебе тоже. Я этого очень… аах, чёрт!.. хочу. Если дело в деньгах, я доплачу… — валет едва не сорвался на крик, когда червовый король замер, сжав набухшую головку его члена у самого её основания. — Хм, деньги? Не-еет, если я и соглашусь на это, то только потому, что ты выглядишь так обворожительно и так… беспомощно. Золото тут ни причём, ты меня слышишь, Феликс? Просто бросать на произвол судьбы тебя было бы грешно, — Ромео выделил последнее предложение интонацией. Ромео возблагодарил всех известных и неизвестных ему богов за то, что червовый валет по незнанию помог ему выпутаться из определенно затруднительной сложившейся ситуации. Ведь он сам уже некоторое время был возбуждён до предела, но не признался бы в этом и под дулом пистолета. Червовый король чувствовал, как на его стоящий колом пульсирующий член давит пряжка штанов. Вот чтобы он ещё хоть раз перед свиданием послушал Хелен с её: «низкая посадка, это модно в нынешнем сезоне, Ромео». — Ну что, тогда обопрись на подлокотник, начнем с пальцев. Я же не изверг какой в самом деле, — пошарившись на тумбочке при диване седьмой достал заранее припасённый им лубрикант. — Я готовился. Меня не надо будет долго растягивать, так что… можешь вставить сразу два. — смущённо выдохнул Феликс, опускаясь на четвереньки. Ромео с чувством помацав его за задницу откинул полы юбки в сторону. Нижнего белья на червовом валете не было. Как, однако, предусмотрительно с его стороны. — Ох… Развлекал, значит, себя перед нашей встречей? Экий ты затейник, Феликс. Надеюсь, ты не мое прекрасное лицо во время всего этого действа представлял? О, или напротив? Я угадал, да? — рассмеялся Ромео помогая развести Феликсу ноги чуть шире и проникая первым пальцем в горячую и тугую дырочку. Спустя пару секунд он начал движение. Следя за реакцией партнёра червовый король не сразу, но всё же смог найти нужный угол, под которым проникновение приносило его Феликсу наибольшее наслаждение. Глядя на него глотающего стоны, сам уже находясь почти что на грани, Ромео добавил к первому сначала второй, а затем и третий палец и уже после пары десятков движений ими всеми одновременно спросил наконец фелицианского правителя: — Так что, мне заменить их кое-чем покрупнее? — хриплый голос, раздавшийся у уха Феликса, сам по себе возбуждал не хуже любого афродизиака. Тот же, почувствовав, как смазка течет по его бедрам внезапно распахнул рыжие глаза. — Да, пожалуйста… Губы Ромео сложились в довольную и вместе с тем хищную улыбку, когда он увидел то вожделение, с которым его просили. И если бы Феликс увидел своего короля в этот самый момент, то точно понял бы, какие чувства тот к нему испытывает. Ведь таким ненасытным взглядом на парня под собой не посмотрел бы ни один натурал. Ромео отстранился, вытащив перепачканные смазкой пальцы и спешно стянул опостылевшие ему брюки. — Будет немного больно, но, милый, потерпи пожалуйста, — даже в подобной ситуации Ромео был самой тактичностью. Когда головка с хлюпающим звуком вошла вовнутрь, Феликс едва удержал равновесие. Ему и правда было больно — ведь годы мастурбации, пусть даже и пальцами, не шли ни в какое сравнение с настоящим и при том, отнюдь не маленьким членом. Однако, червовый король обращался с ним бережно и дискомфорт, и ноющее тянущее ощущение внизу так и не переросло во что-то по-настоящему страшное. Напротив, Ромео даже замер на мгновение, увидев, как Феликс поморщился и наклонившись стал целовать ему шею, одновременно поглаживая все эрогенные зоны, до которых мог дотянуться. Внезапно, Феликс задрожал от одного только осознания свершившегося. Ромео смог возбудиться из-за него. Из-за него он сейчас был таким твердым и до ужасного большим внутри. Из-за него его королю сейчас было приятно. Жар вновь затопил его сознание, перекрывая весь дискомфорт, и он сам подался бедрами назад, навстречу партнеру. — Двигайся, прошу тебя, — стон слетел с губ Феликса непроизвольно, но ему не нужно было повторять дважды. Червовый король обхватил его бока руками и начал медленно входить в тугую плоть снова и снова. По мере того, как Феликс привыкал к самому ощущению заполненности, горячий орган погружался в него всё глубже и глубже. Феликс с трудом держался, стараясь продлить удовольствие своему королю, хотя, видит бог, ещё пара секунд — и он за себя уже не ручается. Слишком надолго затянулась их прелюдия и теперь четвертому было достаточно малейшего толчка для того чтобы кончить. — Быстрее… — протянул Феликс, закусив губу. — Учти — ты сам меня об этом попросил. И ещё — не сдерживайся, у тебя… прекрасный голос, черт возьми! Дай мне его услышать, — зарычал Ромео и ускорил темп. Софа под ними обоими зашлась в жалобном скрипе. Феликс чувствовал себя странно. С одной стороны, ему всё ещё было больно, но с другой — когда Ромео двигался, он задевал нечто сладкое внутри него и стоны сами так и рвались из горла наружу. Дышать было тяжело, перед глазами плыло, пальцы, вцепившиеся в обивку, дрожали, а член, на котором можно было при желании разглядеть все венки, напрягшись пульсировал. На очередном рывке Феликс сжал своего короля изнутри невероятно сильно, почти до болезненного и Ромео глухо простонав вошел в него до упора. Жар плавил и сводил с ума и его тоже и пару раз толкнувшись он наконец излился вовнутрь. Феликс же в отличие от него, в кульминации, откровенно сорвался на крик. Он сметил одну из рук Ромео чуть ниже, на свой член и накрыв её сверху своей ладонью ощутимо сжал. Теплые белые капли блеснули на их крепко сцепленных между собою пальцах. На диван, когда червовый король обессилено отстранится, упали они оба и Феликс немного поворочавшись уткнутся в его грудь носом. Они оба были перепачканы любовными соками, однако сил идти до ванной ни у кого из них не было. У Феликса — из-за того, что он не был особо привычен к подобному, а у Ромео потому, что его ещё ни разу так не доводили в постели. Девушки, по сравнению с его валетом, не были такими же выносливыми. Клоны определенно были крепче и сильнее обычных людей из этого мира и утомлялись, соответственно, медленнее чем они. — Сил нет никаких, — пожаловался Феликс своему королю. Тот осторожно погладил его по волосам и прижал поближе к себе. Второй, свободной рукой он нащупал у изголовья софы плед и подтянув его, накинул на них обоих. — Ну тогда спи, утро вечера мудренее.***
Рассвет застал Феликса в постели его собственной комнаты, на удивление чистого и переодетого в его домашнюю одежду. За то, что его привели во время сна в божеский вид и перенесли сюда, стоило, судя по всему, поблагодарить Ромео. Кстати говоря о нём. Ромео хлопотал вокруг, напевая себе под нос какую-то прилипчивую песенку. — Ты проснулся, сладкий? Завтрак на подоконнике. Увы, места получше я для него не обнаружил, — каким-то неведомым образом спиной почувствовав на себе чужой взгляд нараспев сказал он. Солнце, вставшее над замком настойчиво било в глаза четвертому и ему пришлось превозмогая себя нехотя подняться. Ели они с Ромео в несколько неловком молчании. — Вчерашняя ночь была волшебной. Спасибо, — наконец выдавил из себя Феликс, припомнив, что с ним несмотря на выпитый алкоголь обращались почти так же аккуратно, как и с фарфоровой статуэткой. — Ха-ха, это тебе спасибо, Феликс. Теперь я смогу ещё какое-то время шиковать как вернусь в Верону. Помимо всего прочего может быть даже пару обновок закажу. Давненько я, однако, не притрагивался к миру высокой моды, а ведь сейчас в ходу как раз оттенки фуксии, которые хорошо подходят к моим волосам, — Ромео разлохматил челку и украдкой поглядел на часы при входе. Только в этот самый момент не отошедший ещё со сна Феликс заметил, что его король был уже полностью одет и собран. Судя по всему, он с минуты на минуту должен был отбыть обратно в Верону. — Ромео, я тут хотел спросить… — начал Феликс и тут же оборвал свою речь. Нет, ему было до одури страшно заканчивать это предложение. — Да, что такое? — серые глаза внимательно уставились на него ожидая продолжения. — Эм… цветы. Тебе они понравились? — Феликс перевел взгляд на подоконник, где в вазе стояли вчерашние ирисы, ловя сиреневыми лепестками лучи восходящего Солнца. Он так и не сказал того, чего хотел, а всё потому что реальность мало походила на вычурные пошленькие романы, которыми по детству зачитывался его король. Пожалуй, только в книгах пара могла предаться пылкой страсти за деньги, а затем — понять, что богатства или статус, который даровал им секс; всё это — полнейшая чушь и на самом деле они просто искали повод сблизиться всё это время потому что жить друг без друга не могли. Потом в таких историях обычно торжественно гремели фанфары, случался хэппи-энд и начиналась любовь на веки вечные. Ромео молчал. Он, накинув на плечи свой дорожный плащ подошел к окну и вытащил из вазы букет. Капельки воды заблестели на его пальцах как драгоценные перстни. — А ты знаешь, что на языке цветов означают ирисы? — наклонив лицо к своему подарку спросил Ромео. — Нет, что? Ромео кинул долгий и пристальный взгляд на своего валета, расположившегося за столом. Немного помедлив он начал объяснять: — В реальном мире была старая легенда — о том, что радуга на небе однажды раскололась на семь частей и опала на землю, перед хижиной бедной женщины. Та очень сильно тосковала по своему мужу; моряку, которого видела всего раз в несколько лет. Она часто плакала во дворе своего дома, глядя за горизонт, из-за того, что сильно скучала по нему. Радуга же в этой истории символизировала чистые эмоции; неподдельную и искреннюю любовь. И как только слезы женщины упали на землю, радуга превратилась в прекрасные цветы, а к самой женщине на следующий день вернулся муж и больше никогда не уходил в море. — Так значит… — Ирисы означают любовь людей, разделенных обстоятельствами. Но, так или иначе сходящихся в итоге из-за того, что их чувства сильнее и выше любых преград, — вздохнул Ромео, крепко прижав цветы к своей груди. Выглядел он меланхолично и несколько печально, когда рассказывал эту историю. — Я полагаю, мне пора, Феликс. Было приятно повидаться с тобой в этот раз. До следующего собрания. Удачи тебе в Фелиции, — червовый король никогда не говорил слов вроде «пока» или «прощай», он считал это одновременно и дурным тоном, и дурной приметой. Феликс в ответ ему лишь кивнул, не желая говорить ни слова, ведь ему казалось — скажи он хоть что-нибудь и седьмой точной поймет, что его голос дрожит от слез. И да, Ромео был чертовски прав вчера утром, когда говорил, что любящему человеку горечь расставания давалась куда сложнее чем равнодушному.***
И так бы эта история и закончилась — грустно и пессимистично, если бы буквально пару минут спустя в комнату червового валета, размазывающего по лицу сопли и слезы не постучал Зонтик. Он-то о всей ситуации не был в курсе и зашел просто чтобы попрощаться со своим другом, а застав его в таком состоянии, ясное дело чуть не выпал в осадок. — Что такое, Феликс? Кто тебя обидел? — Зонтик бросился к нему чуть ли с самого порога и начал утешать. Хотя, обычно бывало наоборот. Путанно и без особых подробностей, шмыгая носом черв-таки смог объяснить трефу что произошло прошлой ночью и сегодня утром. Зонтик новость о том, что его друг уже много лет как был влюблен в своего короля принял на удивление адекватно. Более того, он даже уверил Феликса что в любой любви, пока она происходит между двумя сознательными и взрослыми людьми нет ничего отвратительного и плохого, а после задумчиво выдал вот ещё что: — Так, а почему ты просто не признался Ромео в том, что ты его любишь? — Потому что ему нравятся только девушки… и, и… он бы меня не поооонял, — цепляясь за жилетку другого валета протянул Феликс. — Знаешь… мне о таком немного стыдно говорить, но… неужели ты думаешь, что такой как Ромео с его-то повернутостью на женском поле, стал бы просто так тебя ммм… проводить с тобой ночь? Стал бы стараться ради тебя? Ведь если тебя так послушать — похоже на то, что у вас вчера было обычное свидание, а не именно что секс за деньги, — высказал вот какое предположение Зонтик. Он был трефом, а трефы во всем и всегда искали логику. Даже в чувствах и эмоциях, — мне кажется… — продолжил он, — если бы такой как он и согласился бы с кем-то… перейти на физический уровень взаимодействий, то только с тем, кто ему нравился, разве же нет? Феликс, затихший было в его объятиях, встрепенулся и подскочил на ноги. Он как на духу прокрутил всё произошедшее с самого начала съезда в памяти и одна очень отчаянная догадка посетила его голову. — Зонтик… ты мне сейчас очень-очень сильно помог. Я… мне надо бежать! — вскрикнул он и даже не потрудившись переодеться, в домашней одежде, лишь засунув ноги в уличные ботинки вылетел из комнаты, оставив обескураженного трефового валета в одиночестве. Тот, одернув замявшийся отворот бирюзовой рубашки, тяжело вздохнул. — Всегда пожалуйста. Эх, вот бы и у меня в личной жизни всё было так же понятно и просто, как и у червовых.***
Феликс едва успел добежать до внутреннего дворика замка и машины, на которой должен был вернуться обратно в Верону её правитель. Затормозил он только у самого Ромео, когда тот загружал последний чемодан в багажник. И червовый король явно удивлен был их скорому воссоединению. Феликс же тяжело дышал, его ноги дрожали. Он сделал пару шагов по направлению к своему королю и буквально упал к тому в руки. — Ещё… не уехал… слава богу… — хрипло выдохнул он с трудом втягивая в легкие воздух. Червовый король бросил мимолетный взгляд на водителя и других куроградцев, суетившихся вокруг машины, прежде чем вновь посмотреть на Феликса. — Господа, дайте нам пожалуйста пару минут. Моему валету нужно прийти в себя, а ещё нам, кажется, нужно поговорить, — тон Ромео был твердым и серые едва заслышав в его интонации столь серьезные перемены высыпали из джипа и отошли поодаль, к внешней стороне замка, расценивая всё это как небольшой отдых перед многочасовой поездкой, — итак, мой хороший, что ты мне хотел сказать? Едва ли бы ты бежал через весь двор сломя голову ко мне просто так, верно? Теперь, когда Зонтик высказал своё предположение насчет Ромео, Феликс и правда заметил, с какой нежностью тот убрал мокрые белые пряди с его лба, чтобы они оба опять смогли смотреть друг другу прямо в глаза. Феликс зажмурился на мгновение от переполнившего его счастья, а затем вновь взглянув в серебряные глаза Ромео понял, как давно хотел ему обо всём рассказать. — Я тебя люблю. Очень-очень сильно. Ты ведь это весь вчерашний день хотел от меня услышать? — выпалил на одном дыхании он и Ромео рассмеялся ему в ответ. Так тепло и приятно. — Ну наконец-то до тебя дошло, — губы Ромео накрыли губы Феликса, и он обнял его так крепко, как мог обнимать только по-настоящему любящий кого-то человек. — Так… теперь мы значит вместе? — уточнил чуть ли не подскакивая на месте от возбуждения правитель Фелиции. Веронский принц утвердительно кивнул головой. — Конечно. Но расписку я тебе обратно не верну, а то ишь ты — деловой. Вздумал, значит, мне такие предложения делать. «Переспи со мной, Ромео». Тьфу. Я тебе что, куртизанка что ли какая-то? «Я тебе ещё и доплачу если ты…». Уж-ас! Ты обо мне и моём социальном статусе что, был настолько низкого мнения? За деньги! Да если б ты мне не нравился я можно подумать вообще бы стал… за какие угодно деньги… А если бы ты сейчас так и не прибежал и так мне и не признался, я бы тебя самолично потом после всего этого бы прибил, своими собственными руками, — хоть он всё ещё и улыбался, но возмущался Ромео довольно искренне. Видимо произошедшее здорово потрепало нервы не одному Феликсу. Тот крепко прижался к негодующему королю и рассмеялся. — На то, что всё благополучно разрешилось мне никаких денег не жалко! Но подумать только — всё началось с Вару, спора и тех двадцати золотых что он тебе заплатил. Ромео ответил на чужие объятия. И казалось бы — ещё чуть-чуть и счастье, витающее в воздухе между ним и Феликсом можно будет разглядеть невооруженным глазом. Лишь однажды сомкнув руки за спиной своего валета, червовый король никогда больше не хотел надолго его от себя отпускать. — Знаешь, Феликс, если бы ситуация была бы обратной и платить пришлось бы мне самому, то я думаю, что — поцелуй с тобой стоил бы далеко не двадцать жалких монет, а всего золота этого мира. — Погоди… так, а к чему тогда было это чертово платье, если я тебе и без этого нравлюсь? — на секунду отстранившись от него спросил Феликс, непонимающе сощурившись. Ромео коварно улыбнулся. — Так это всё потому что ты отнекивался до самого последнего. Такое вот небольшое наказание. Если бы ты как нормальный человек мне сразу же сказал… Но с другой стороны — из тебя вышла самая обворожительная горничная, что видели мои глаза, за всю мою жизнь! Ромео рассмеялся ещё пуще, когда Феликс, покрасневший от возмущения напополам со смущением, потянул его за ухо.Конец.