Верность

      У Танатоса острый взгляд и острые лезвия, которые он без колебаний загоняет под ребра жертвам. Верный палач Дома Аида. Убийца, не знающий пощады. Если Аид поручил ваше убийство Танатосу, не сомневайтесь, сбежать не удастся.       Холодный, неразговорчивый, он не любит пистолеты и предпочитает кинжалы, иглы, ножи… словом, не боится запачкаться в крови тех, кто задолжал его боссу или перешел дорогу.       Говорят, с его жестокостью может соперничать только его верность.              Дождь омывал город, барабанил по стенам жилой высотки, когда Танатос нырнул в фойе. Парой отточенных движений смахнул капли с плеч шерстяного пальто, тряхнул головой. Привычки хищника никогда не исчезали и не сбоили, поэтому, даже возвращаясь домой, Танатос привычно оценивал обстановку.       Ему нравилось работать на земле, а жить он предпочитал повыше, куда мог донести только скоростной лифт, который будто бы никто никогда не догонит. Танатос смывал кровь в ванной размером с чью-то гостиную, босиком шагал по мрамору, но не придавал значения роскоши. На таком жилище настаивал Аид, говорил, по статусу положено.       Танатосу плевать, где спать.       В фойе стоял улыбчивый портье, который получал солидную прибавку к зарплате за то, что не спрашивал лишнего и вежливо улыбался. Как сейчас:       — О, вы пришли, господин Танатос!       Тан позволил себе приподнять бровь в безмолвном вопросе. В несколько шагов подошел к стойке, мельком глянув на стеллаж с корреспонденцией, рассортированной по номерам квартир. Вряд ли кто-то прислал ему письмо, но так могло прийти новое задание.       Шаги тонули в пушистом ковре, а прохлада летнего дождя растворялась в тепле помещения и мягком желтоватом свете ламп. Портье сказал:       — К вам пришли. Он в малой гостиной.       Так называлась комната, не видная из коридора. За лифтами, небольшое помещение, где стояли диваны и вазы с пышной зеленью. Танатос подобрался: он никого не ждал и к нему не могли прийти с добрыми намерениями. Только не к убийце самого влиятельного мафиозного клана в городе.       — Он назвался вашим братом.       Танатос коротко кивнул и направился к комнате. Его шаги оставались бесшумными, как у огромной кошки, которая подкрадывалась к добыче. Кисть руки чуть изогнулась, готовая выхватить кинжал, спрятанный на запястье.       Кто угодно мог назваться его братом. Не повод терять бдительность.       В гостиной Танатос расслабляется. Это правда Гипнос.       Только он мог устроиться под самыми яркими лампами на не очень-то удобном диване и сладко уснуть. Он закутался в огромную красную толстовку, которая велика минимум на пару размеров, почти свернулся клубочком.       Танатос помедлил, просто смотря, потом присел на ручку дивана и тронул Гипноса за плечо.       В отличие от самого Танатоса, Гипнос не вскочил, готовый ко всему. Он поднял голову, сонно озираясь и пряча зевок в длинном рукаве толстовки, которую натянул до пальцев. Его встрепанная голова качнулась, прежде чем он сфокусировал взгляд.       — Тан! Как я рад тебя видеть! Привет-привет.       — Что ты здесь делаешь?       Улыбка Гипноса увяла, потухла. Танатос вовсе не хотел быть грубым или бесчувственным, но прекрасно знал, если Гипнос пришел сюда сейчас, средь бела дня, значит, что-то не в порядке.       Очень сильно не в порядке.       Танатос не мог себе позволить расслабиться и побыть просто братом, краем глаза он в десятый раз осматривал помещение, как будто за горшком с фикусом мог кто-то притаиться.       — Почему я не могу прийти в гости? — невинно поинтересовался Гипнос и хлопнул глазами. Ресницы у него были длинными и темными, любая девушка позавидовала бы — в отличие от редких светлых самого Тана.       — Не можешь, — коротко ответил Танатос. — Давай к делу. Что случилось?       Гипнос вздохнул, опустил глаза и начал теребить торчащую на толстовке нитку:       — Я напортачил.       — И что?       — Я напортачил с документами Аида.       Всего на миг Танатос утратил ледяную сосредоточенность, глянул на Гипноса и чуть не ляпнул «сдурел?», но вовремя взял себя в руки и снова собрался.       Не нужно спрашивать, в чем именно напортачил Гипнос. Это не так важно. Если Танатос стал воплощением смерти Аида, верным убийцей, то его брат-близнец занимался бумагами и документацией клана.       — Очень сильно напортачил, — в голосе Гипноса прорезались нервные нотки.       Ничего удивительного. Аид яростен и скор на расправу. Если проблема серьезная, он предпочтет сначала убить, а потом уже разбираться. Гипнос поднял глаза на брата:       — Что мне делать, Тан?       Он не размышлял слишком долго. Легко подскочил с дивана:       — Поехали.              Непогода разыгралась не на шутку. Если бы Танатос чуть больше верил во всякое сверхъестественное, то решил, что небеса откликаются на гнев негласного хозяина города.       Танатос был более практичным, поэтому следил за дорогой. Ехать приходилось медленно, «дворники» хоть и старались разогнать потоки дождя с ветрового стекла, но видимость оставалась паршивой.       Внутри салона дорогого автомобиля царило тепло.       Они застряли на мосту, машины двигались медленно, дождь монотонно барабанил. Танатос вглядывался сквозь стальную пелену вперед, когда зазвонил телефон. Покосившись на спящего на соседнем сидении Гипноса, Танатос быстро ответил, а гарнитура в его ухе отозвалась голосом Загрея:       — Отец, конечно, в ярости, но я прикрываю ваши задницы.       Танатос кивнул, как будто Загрей его видел. Если кто и мог сейчас нормально говорить с Аидом, так это сын.       — Ты, кстати, не сделал ничего проще, — усмехнулся Загрей. — Отец взбесился, когда узнал, что вы оба сбежали. От тебя он явно не ожидал.       — Пусть остынет.       — О, это еще пара дней! Даже моего обаяния не хватает, чтобы до него достучаться.       — Спасибо, Заг.       — Да без проблем. Мне тоже дороги ваши шкуры. Отец в последнее время совсем с катушек слетел, ты прав, вам лучше переждать.       После того как ушла Персефона. Танатос старался не влезать в их тонкие семейные взаимоотношения, но, к сожалению, личная жизнь Аида сказывалась на всех вокруг.       — Наличные есть? — серьезно спросил Загрей. — Лучше не светитесь пока. Отец потом отойдет и пожалеет, но за это время успеет снести вам голову с плеч.       — Он не найдет.       У Танатоса тайники с наличными и оружием по всему городу. И несколько милых маленьких отелей на примете в пригороде. Там даже интернет не ловит.       Загрей пообещал связаться позже. Танатос отключил телефон и краем глаза заметил, что Гипнос проснулся. Видимо, разговор его разбудил. Он громко вздохнул — всегда так делал, могло показаться, что для привлечения внимания, но Танатос прекрасно знал, что это не так. Гипнос всего лишь ярко выражал эмоции. Он вправду сожалел.       — Извини, Тан, — сказал Гипнос, снова натягивая рукава толстовки на пальцы, как будто хотел спрятаться в мягкой красной ткани. — Я не специально всё испортил.       — Да.       — Знаешь… ну, ты не обязан мне помогать. Я справлюсь сам, правда, только скажи, что делать.       — Поспи. Скоро выедем за город и при такой погоде тебе придется взять карту и помочь мне вести машину.       Танатос умеет убивать, нести смерть без сожалений и эмоций. Это его работа, и он делает ее хорошо. Никто не учил его любить, он не знает, как быть мягким или попросту показывать эмоции.       Но не сомневается, что верность его принадлежит прежде всего семье.