Unconditional

        playlist: Unsecret feat. Katie Herzig - Buried Unsecret feat. Young Summer - Can you hear me ***       Осень тихо проходится по улицам холодным ветром и лёгкими дождями, смывая после себя остатки лета. Юнги бездумно пялится в окно своей комнаты, выходящее на сад, подперев подбородок правой рукой. Омега всматривается в колышущуюся листву деревьев, которая с каждым днем все больше окрашивается в различные оттенки красного и оранжевого, наблюдает за тем, как капли наперегонки стекают по стеклу, и загружает голову чем угодно, лишь бы не позволять пробиваться в неё непрошенным мыслям.       С последней встречи с Чонгуком прошёл месяц, и Юнги бы радоваться, что пугающий альфа перестал его беспокоить, но на душе предательски скребутся кошки, а воображение то и дело подкидывает воспоминания той ночи, когда Мин к альфе тянулся за прикосновениями и поцелуями.       Противно. Противно. Противно. Юнги от себя так противно, что хочется выть и кожу себе вспороть, под веками образ Аларика оттатуировать и выбросить глупые мысли из головы, наконец-то осознать, что Чон Чонгук - не хороший принц из сказок, который прибежит омегу из беды спасать. Он - чудовище, которое сам Мина в беду и втянет и гнить оставит, со вспоротой грудной клеткой на дно океана окунёт и вечность себя проклинать заставит.       Юнги радуется хотя бы тому, что в силу приближающейся свадьбы Лэй настолько занят, что омегу расспросами не достаёт и не докучает. Старший Мин целыми днями проводит с будущим мужем, порхая на крыльях любви, в то время как Юнги стабильно на протяжении последнего месяца втыкает в окно и несколько часов в день разговаривает по телефону с Алариком. Папа состояние омеги не замечает, Юнги смысла ему что-то говорить не видит.       Сегодня воскресенье, и Юнги, исполнив свой ежедневный ритуал втыкания в окно, решает наконец-то взять себя в руки. Мин становится напротив зеркала во весь рост возле шкафа и с тоской себя рассматривает, кривя губы и презирая омегу, в которого превратился.       — Растёкся, из-за альфы, — с презрением бросает своему отражению, скользя взглядом по потускневшим и растрепанным волосам, ставших еще тоще рукам и бедрам, по впалым щекам и словно безжизненным, глазам.       Юнги второпях набрасывает на себя любимую толстовку кислотного зеленого цвета и узкие скини и мчится вниз по лестнице. На вопросительный взгляд Лэя, мирно читающего в гостиной какой-то журнал, Юнги лишь коротко кинул "нужны деньги", и Мин старший без возражений протянул омеге свою карту. В приподнятом настроении, Юнги выходит во двор, думает что в эту местность такси будет ехать целую вечность и берет одну из машин с шофёром, продиктовав адрес центрального торгового центра Сеула.       В торговом центре кипит жизнь. Юнги первым делом покупает себе латте с карамелью и поворачивает в первый бутик с одеждой на пути. ***       Хосок, откровенно говоря, временами своей тяги к крови и убийствам сам побаивается. Но учитывая его прошлое, удивляться нечему. Чон вырос в армейской семье и должен был пойти по стопам отца, который в своё время дослужился до генерал-полковника. Альфа с ранних лет знал, что ему предстоит - профильное школьное образование, военный колледж, армия и служба в военных силах страны, и все было бы хорошо, если бы не одно но. Чон лишь на службе узнал, что армия - это не про благородное спасение невинных людей, армия - это про завоевание территории, где нет времени разбираться, цивильный перед тобой или обычный подонок - ты должен стрелять на поражение.       Та ночь была самой темной из жизни Хосока. Когда Чон вернулся домой, сложив перед отцом оружие и объявив о своём нежелании становиться военным, отец смотрел на него с несколько секунд, после чего взял в руки пистолет, снял с предохранителя и направил на голову сына.       — Отсюда нет выхода, — строго изъявил Чон старший, — только на тот свет.       Хосок как сейчас помнит холодные, полные презрения глаза отца. Он знал - выстрелит. Военная кровь, здесь ничего не подпишешь. Тогда Чон сел перед отцом на колени и закрыл глаза, ожидая своего приговора, отсчитывая секунды до момента, пока короткий выстрел отправит его в небытие. Но спустя несколько секунд гложущую тишину разразил крик папы. Открыв глаза, Хосок, словно в тумане, рассмотрел бессознательное тело отца на полу, со сжатым в руке пистолетом, и плачущего папу рядом с ним, умоляющего сына вызвать скорую. Это был последний вечер, когда сердце отца билось.       После изнурительной ночи на одной из баз Чонгука, Хосок ближе к утру отправляется в один из своих любимых ресторанов Cleo в центре, который ради альфы предварительно закрыли от других посетителей. Альфа на ногах еле держится, после завтрака планирует отоспаться часов 20 минимум и после посетить бордель Намджуна, давненько его там не было.       — Босс, — слышит Хосок голос Реми, одного из своих охранников, рядом и, не оборачиваясь к нему, продолжает есть вкуснейший в мире стейк с кровью.       — Там на улице.. Квон Тэхен, он хочет с вами встретиться.       Брови альфы взлетели вверх от удивления, Чон откладывает на стол нож и вилку и, утерев уголки губ белоснежный салфеткой, смотрит на Реми.       — И что же этот сукин сын хочет? — на губах альфы расцветает хищная улыбка, которая с каждой секундой всё больше напоминает оскал. Хосок знает, что Тэхен затеял игру, но пока не может понять, какую именно. Он узнал это когда увидел омегу в первый раз в кабинете Чонгука, понял по его попыткам приластиться к хозяину первого дома, и ловил на себе каждый короткий взгляд, который, уверен, Тэхен со всех сил пытался на него не бросать.       А сейчас он сам пришёл, прямо в руки к зверю, и картина в голове Хосока слегка пошатнулась. Омега или глуп, или понял, что Чонгук ему не по зубам и решил перейти на Чона.       Хосок жестом указывает охране пустить Квона, и спустя минуту в распахнувшиеся двери грациозно появляется Тэхен. Длинные стройные ноги обтянуты узкими штанами из чёрной кожи, Чон уже от одного взгляда на эти блядские ноги тянется поправить ставший каменным член в штанах.       Тэхен одет в лёгкую блузку и наброшенную на плечи косуху, медовые волосы омеги красиво уложены в лёгкие кудри, а подведенные глаза и алые губы делают Квона похожим на самую настоящую куклу.       — Блядская куколка, — Хосок скалится, жадно скользит взглядом по идущего к нему омеге и пытается придумать хотя бы одну причину, чтобы не разложить его прямо на этом столе. Тэхен проходит к столу и садится напротив Хосока, сложив одну ногу на вторую.       — Господин Чон, — Тэхен улыбается, смотрит своими карамельными глазами, казалось, прямо в душу, вызывая в голове у альфы лёгкий диссонанс - как такой развратный омега может смотреть и улыбаться так невинно?       — Я завтракаю в этом ресторане каждый четверг, и я очень расстроился, когда мне сказали что он закрыт, — Квон смотрит прямо, взгляда от чёрных омутов напротив не уводит, наоборот, кажется их даже не боится, и игриво дует губы.       — Куколка, — Хосок поддается вперёд, — ты всегда можешь ко мне присоединиться. Сначала в Cleo, потом в мой пентхаус.       — Ваша самоуверенность вас погубит. — Омега склоняет голову в сторону.       — Она мне к лицу, — Чон пожимает плечами, но взгляда от Тэхёна напротив не уводит ни на секунду. — А погубить меня не сможет даже сам Дьявол. — Есть вещи сильнее Дьявола, — задумчиво произносит Тэхён, и после секундного молчания добавляет: — Любовь. Пару секунд Хосок удивлённо смотрит на омегу перед собой, и в следующее мгновение в помещении раздаётся его громкий смех. Тэхен густые брови хмурит, нервно кусает внутреннюю сторону щеки и причину странной реакции не понимает. — Куколка, мне казалось ты достаточно взрослый, чтобы в такие сказки перестать верить. Альфа встаёт из-за стола, поправляет пиджак и становится за спину омеги. — Так ты принимаешь моё приглашение в пентхаус? — Не сегодня, господин Чон. Хосок уходит, а у Тэхена в ушах до сих пор звенит его презрительный смех от слова "любовь".