Поклонение

Искусственные пальцы ныряли в море бирюзовых локонов, восхищаясь шелковистостью и тем, как человек перед ним распластался на кровати, напоминая ему о водах Тейвата. Дайнслейф осторожно поднёс волосы Кэйи к губам, его единственный глаз встретился со взглядом принца, когда он нежно, но интимно поцеловал их. Кэйа на мгновение вспомнил о значении поцелуев, любезно предоставленных Лизой. Если он правильно помнил, то это поцелуй в волосы значил… защиту. Судя по довольно напористой манере Дайнслейфа уводить его из Мондштадта — «защитник» довольно точно описывал Хранителя Ветвей. Не чувствуя неудовольствия со стороны своего господина, Дайнслейф продолжал свои действия. Он потянулся к руке Кэйи, на этот раз решив поцеловать костяшки пальцев. Кайя мысленно отметил, что это означает уважение, восхищение и… преданность. В прошлом Дайнслейф часто приветствовал его поцелуем руки, так что со временем он привык к жесту. Но в этот момент, под знакомым мраком «неба» Каэнри’ах — сияние в глазах светловолосого мужчины говорило о преданности другого рода. Его подозрения подтвердились, когда Дайнслейф снова поцеловал его в шею. Любовь. Страсть. Влечение. Чувства, стоявшие за действиями стоического Хранителя Ветвей, заставили голову закружиться и усилили тепло в животе. Он не мог заглушить тихий стон, который сорвался с губ, когда поцелуи другого мужчины медленно путешествовали от шеи до раковины уха. — Мой принц… — хриплый голос, произнесённый прямо в ухо, заставил его вздрогнуть в предвкушении. — Вам что-то нужно? Оставайся он таким же скромным и смиренным мальчиком, каким был в детстве, то не решился бы высказать свои желания. Нет, если это означало быть эгоистом. Только не с тяжестью Каэнри’ах на плечах. Но теперь он стал другим. Помимо любви, Мондштадт научил его многим вещам. Научил его семье. Смеху. Счастью. И больше всего… свободе. Мондштадт может показаться другим народам страной дураков, но именно Мондштадт сделал его сильным. Уверенным. Живым. — Дайнслейф… — почувствовав прилив уверенности в груди, Кэйа обхватил ногами талию другого мужчины и притянул его ближе, — я хочу, чтобы ты меня трахнул. Дайнслейф покорно вздохнул, нисколько не обрадовавшись тому, что его дорогой принц во время пребывания в Тейвате нахватался таких вульгарных слов. Но приказы принца были громкими и ясными. И кто он такой, чтобы отказывать ему в таком удовольствии? Светловолосый мужчина сел прямо, поправил ноги господина вокруг своей талии и закинул одну ногу на плечо. Он благоговейно поцеловал бедро Кэйи, вызвав у последнего тихий вздох. Впервые за много веков Дайнслейф поймал себя на том, что улыбается. — Как пожелаете, милорд.