Мята и лаванда

Её всегда манил запах мяты и покоряла чужая несгибаемость. Натали Рашман любила мятные пастилки — и была единственной женщиной на памяти Пеппер, устоявшей перед провокациями Тони. Это, без сомнения, заслуживало высшей государственной награды. Пеппер украдкой вдыхала аромат мяты, впитывала кожей ауру мягкой силы — и морок влюблённости в Тони развеивался, подобно утреннему туману. Она любила Тони, бесспорно, но лишь как друга. Или, что точнее, как одинокого мальчишку, нуждавшегося в заботе. Как босса же она его почти ненавидела. Чем больше Пеппер проводила времени с теперь уже своей личной помощницей, тем сильнее привыкала к ощущению надёжного плеча рядом. Натали была безупречна во всём, и где-то в груди рос маленький жадный лепрекон, мечтавший схватить сокровище и оставить его себе навсегда. К сожалению, безупречность Натали распространялась и на её беспристрастность. Она держала лицо в любой ситуации, и есть ли за этой маской хоть искра взаимной симпатии, оставалось только гадать. — Не хотите мятную пастилку, мисс Рашман? Показалось, или в зелёных глазах на мгновение проступил испуг? — Простите? — Я заметила, что вам нравятся мятные пастилки. Вот, возьмите. — Благодарю, мисс Поттс. Пеппер проводила взглядом конфету, исчезнувшую у Натали во рту, задержала его на губах цвета спелой — такой запретной! — клубники и вздохнула про себя. И почему её влюблённости всегда такие безнадёжные? *** Наташа знала много сильных женщин. Она росла среди таких. Её саму растили такой. Но эта сила происходила из жестокости. Вирджиния «Пеппер» Поттс была, бесспорно, сильной женщиной. И в то же время не похожей ни на одну из тех, кого Наташа встречала в своей жизни. И эти нотки лаванды в её парфюме… Задание, которое дал ей Фьюри, оказалось внезапно гораздо сложнее, чем Наташа могла предположить. Мало того, что сам Старк при ближайшем рассмотрении плохо соответствовал образу избалованного золотого мальчика из таблоидов, так ещё его личная помощница оказалась не ручной болонкой, надрессированной приносить кофе, а самой настоящей львицей, способной тому же Старку откусить руку и не подавиться. Наташа балансировала на очень тонкой грани, и, чтобы не раскрыть себя раньше времени, приходилось контролировать буквально каждый свой шаг, каждый жест и каждый взгляд — который то и дело норовил остановиться на аристократичном изгибе длинной белой шеи, изящных тонких пальцах или манящих розовых губах. Нервы были на пределе, и когда чёртов Старк едва не выдал её перед Пеппер своими издевательскими намёками, она почти сорвалась. Наташа знала, что её миссия в Старк Индастриз скоро закончится, и Пеппер всё равно узнает об обмане. Узнает, кто она на самом деле. Но пока до этого не дошло (катись ты к чёрту, Старк, со своими инсинуациями), она будет дорожить каждой минутой, которую проведёт рядом с Пеппер как Натали Рашман. *** Наверное, события полугодовой давности отчасти подготовили её. Во всяком случае, когда Роуди и дроны Хаммера прицелились в свалившегося на их головы — фигурально выражаясь — Тони, она не запаниковала. Растерялась немного, пожалуй, но не запаниковала. И даже когда люди вокруг начали кричать и разбегаться, а на головы — теперь уже буквально — посыпались осколки и обломки, она больше думала о том, как эвакуировать гостей, чем о том, что может погибнуть. А потом Пеппер почувствовала мёртвую хватку на своей руке: Натали с мрачным видом настойчиво потянула её в сторону и, ни на миг не выпуская, повела за собой, мастерски маневрируя в толпе. Она тоже не паниковала, и если бы у Пеппер в тот момент были силы удивляться, она бы удивилась. Когда Натали приложила Джастина Хаммера головой к столу, скрутив его одним движением, Пеппер только и подумала, что полезно было бы уметь так же. Узнав, что за восстанием машин стоит Иван Ванко, Натали ни слова не говоря решительно направилась к выходу, и Пеппер не стала её останавливать. Даже спрашивать ни о чём не стала. Просто доверилась — и направила всё внимание на решение более насущных проблем. Только припомнила мимоходом странные слова Тони накануне: «Как вы, успешно внедрились, Натали?» Что ж, это многое бы объяснило. Кроме, пожалуй, любви к мятным пастилкам. *** Аромат лаванды в кабинете генерального директора Старк Индастриз чувствовался слабо, но отчётливо. Наташа не знала, почему пришла сюда: её личность раскрыта, миссия завершена и в её обязанности больше не входит контролировать чужое расписание, заказывать рейсы на самолёт или приносить кофе. Она даже не рассчитывала снова встретиться с Пеппер. Зачем? Опять слушать упрёки о своей поразительной двуличности? Она агент внедрения, ей по службе положено быть двуличной. А вот сочувствовать умирающему гениальному миллиардеру или хранить дурацкую обёртку от мятной пастилки, которой её угостили, не положено совсем. Нельзя мешать работу и личные чувства, Наташа это отлично знала. И всё-таки пришла — взглянуть в последний раз на просторный кабинет и вдохнуть такой волнующий запах лаванды. — Пришли получить рекомендации, Натали? Наташа вздрогнула и обернулась. Пеппер смотрела на неё без гнева, без обиды, без презрения. Скорее, испытующе. И — если глаза её не обманывали — с надеждой. — Или как правильно вас называть? — Моё настоящее имя Наташа Романофф. — Значит, агент Романофф. — Можно просто Наташа. Пеппер неожиданно улыбнулась и, шагнув к ней, протянула руку. — Рада знакомству, Наташа. И — да, «Пеппер» будет достаточно. Наташа тоже сделала шаг навстречу, оказываясь ближе, чем это было необходимо, и окунаясь в аромат лаванды. — Скажи, у тебя ещё остались те мятные пастилки?.. *** Тони вошёл в свой — теперь уже бывший — кабинет, не задумываясь, и застыл на пороге. На него с нескрываемым раздражением уставились две пары глаз, и он чуть ли не впервые в жизни лишился дара речи. Всегда безупречная причёска Пеппер была растрёпана, а на обычно непроницаемом лице агента Романофф расцветала настоящая гамма эмоций. — О, — только и сумел выдавить Тони, но прежде, чем с ответом нашёлся кто-нибудь ещё, выпалил: — Только не говори, что ты из-за меня решила сменить ориентацию. Я, конечно, далеко не подарок, но ведь не настолько всё плохо… — Не говори ерунды, Тони, — закатила глаза Пеппер, но договорить он ей не дал. — А вы, агент Романофф, мало того, что притворщица, так ещё и разлучница? Втёрлись ко мне в доверие, увели у меня девушку… Следующим шагом захватите мою компанию? — У меня уже есть работа, — фыркнула та. — Да? Ну ладно. Тогда я спокоен. Совет да любовь. Только сексом на рабочем столе не занимайтесь. Такого даже я себе не позволял. А впрочем — как хотите. Теперь это кабинет Пеппер. — Тони, иди уже, — махнула на него рукой Пеппер, но дрогнувшие губы её выдали. — На свадьбу-то пригласите? — Старк! — опасно сверкнула глазами Романофф. — Ухожу-ухожу, — попятился Тони от греха подальше. — И знайте: если соберётесь заводить карапузов, я, так и быть, готов стать вашим донором спермы. Могу даже без посредников! Захлопнув дверь, Тони с удовлетворением услышал, как ненавистная вертушка со стола Пеппер, которой та в него запустила, врезалась в дверь и с треском развалилась. Он усмехнулся, покачал головой и, насвистывая под нос, направился к лифтам. Заголовки в прессе наверняка будут занятные — и в кои-то веки не о нём.