Ultimum pulsatione campane/ До последнего биения сердца

– Ник, кто этот Деккард, что за мистер "Никто", почему генерал Росс выполняет ее просьбы? Ни в одной базе про нее нет информации, кроме элементарных данных: возраст, место рождения, информация про Одри и всё, больше ничего, – Старк был на грани. Он взломал порядка пятидесяти систем разных стран, но никакой информации о Розабелле Монник, кроме самой примитивной. Со времени ее появления мужчина занялся активными поисками участников ее жизни, тот же Деккард. Даже о нём было больше. Лучший киллер ЦРУ, британская разведка, награждён орденом британской империи, самым высоким орденом и т.д. – Старк, я ничего не могу сказать, только лишь одно: она гениальна и помогла правительству не раз своими мозгами, а ты – редкостный козел. В общем, делай, что хочешь, но это будет безрезультатно, ее искусственный интеллект в разы сильнее твоей Пятницы, – Тони грубо сбросил звонок, не дожидаясь дальнейших слов Фьюри. Наглая девчонка вводила мужчину в ярость. Вчера за обедом довела Пеппер до истерики, бедная весь день плакала в спальне, а у Тони под конец недели уже глаз дёргался, как с ней только справлялась Одри? Его Одри, его любимая и неповторимая бывшая жена, девушка, которая изменила его жизнь давным давно. Она оставила самый огромный след, что не сможет заполнить никакая Пеппер. Он видел глаза Монник полные боли, когда та его "застукала" с другой, кажется весь мир рухнул. Эта измена... Она была подстроенной, тогда ему сильно угрожали, в последствии после плена в Афганистане, Обадая признался, что это его люди угрожали Энтони. Но он не мог просто вернуться в семью со словами "хэй, я тебе не совсем изменил, просто мне угрожали, а я боялся, что вы пострадаете. О, привет, дочь, как давно не виделись!". Его бы в тот же момент выставили за дверь. Чтобы наладить контакт с Розабеллой он понял одно – ему нужно во всем признаться своему ребенку, иначе, та будет до конца своих дней, так его и ненавидеть. Может и сама откроется? То как она вела себя с другими поражало. У Вирджинии каждый день истерики, у Хэппи был стресс, бедная миссис Миллер ходила с трясущимися руками, половина охраны сами уволились, потом что Ро решила их проверить, несколько учёных даже ревели, как дети, т.к. девушка очень грубо оценила их расчёты, а сама всё за минуту сделала, назвав умнейших людей приматами. Даже мойщики окон и то были в истерике, а это за две недели совместной жизни. Что-что, а издеваться она могла. Но у всего должен быть предел. Им нужно поговорить, как отец с дочерью. Хотя никакая из них семья не выходит, только крики да оры. – Альфред, где Ро? – со временем Старк привык к ИИ, даже нашел в нём много нового, чего можно добавить в Пятницу. – Моя госпожа сказала вам идти в кхм-кхм, цитата: "анальное отверстие", а также: "с каких пор Старк стал интересоваться дочерью?" Прошу прощения, но это её слова, сэр, – кажется даже Альфред начал стесняться за её поведение. – Пятница, найди мне эту стерву! Достала уже. – Мистер Старк, она сейчас находится в лаборатории, работает. – Ну значит сделает перерыв. Резко открыв стеклянную дверь, мужчина стремительным шагом направился к девушке, которая сейчас находилась за одним из столов с паяльником, работая над какой-то микросхемой. – Мне кажется задница находится не в лаборатории, опять вы, мистер Старк, доказываете, что ваш айкью не такой уж и высокий, покиньте помещение – проговорила она всё, даже не подняв голову. Новая волна саркастичных высказываний началась. – О, нет, милая, нам нужно поговорить. И перестань так разговаривать со мной, выпорю же, не буду смотреть на твой возраст. Я... Я хочу признаться. Совершил однажды ошибку и хочу тебе кое-что сказать, – чувства мужчины перемещались, то он хотел её реально выпороть ремнем, как семилетку, то просто хотел объясниться, Тони готов даже на минутку забыть обо всём и просто поговорить со своим ребенком. – У вас есть минута, время пошло, – всё также, не отрываясь от паяльника, говорила она. – В общем, ты прекрасно знаешь, почему мы с твоей матерью развелись, – не успел договорить, как его перебили. – Вы поимели рыжую путану, я была тогда у мамы на руках и прекрасно знаю всё про пестики и тычинки, – неприятные воспоминания накрыли новой волной ярости. – Не перебивай! В общем, когда я вернулся из плена в Афганистане, выяснилось, кто заказал мою смерть. За несколько месяцев до того, как твоя мать увидела меня с другой, нашей семье угрожали, единственный способ обезопасить вас, это прекратить общение. Я не изменял вам, всё было подстроено, иначе Одри бы всё равно осталась, а я не мог рисковать дочерью и женой. Эти угрозы были от Обадаи, он отправил меня в Афган, он угрожал моей семье. Я не могу спустя столько лет вернуться, не хотел делать больно Одри и когда мне передали, что вы переехали в Нью-Йорк, хотел с вами встретиться, но потом произошла эта трагедия. Роза, милая, прости меня... – сердце начало бешено биться, мутная пелена появилась перед глазами, а в горле пересохло. – Хотели искупить грехи? И не надейтесь, я ненавижу вас ещё больше, история не имеет сослагательного наклонения, эта душераздирающая драма ни к чему, покиньте помещение, мне уже плевать на всё. Спасибо, что испортили всем жизнь. Мой отец умер для меня в тот день, когда бросил семью, у меня теперь нет никого, а вы, мистер Старк, незнакомец, который пытается, что-то доказать, – голос ни разу не дрогнул, всё, что за это время чувствовала Ро, либо ярость, либо месть. – Роза, я не мог подвергать вас опасности. Был не прав, скрывая это от Одри, но прости меня. Пожалуйста. Твоя мать тоже была хороша, три года назад Роуди, ты должна его помнить, всё ей рассказал, а она даже ничего не сделала, я каюсь, виноват, совершил самую большую ошибку, но прости меня, пожалуйста, – он не узнавал человека перед собой, это была не Розабелла Монник, а какая-то другая девушка, та, кто устал от жизни и хочет уничтожить каждого. – Я работаю, вы не видите, мистер? Просто уйдите. Мне плевать, ничего уже не изменить, – произнесла негромко Роза. – Нет. Ро, нам нужно всё обсудить, – настаивал на своем Тони. – Нам нечего обсуждать, я вас ненавижу, а больше Тони Старка ненавижу только себя. Что вы хотите услышать? Что? Как меня всё детство дразнили, как в школе, когда был день отца, я сидела в углу, и приходила моя мама, а не мой "папочка"? Как я сидела и смотрела на счастливые полноценные семьи, меня одолевала злость, почему моя жизнь такая? Почему мама и крестные умерли, почему мой отец не общался со мной несколько лет, почему я должна это всё терпеть? Вы должны были просить прощения у моей матери, стоя на коленях, умолять её, она каждую ночь ревела в подушку, очень тихо, чтобы я не услышала, даже обручальное кольцо за столько лет не сняла. Что чувствует ребенок, когда его единственный родитель страдает, а потом мучительно умирает? Мне не нужны ваши истории, ничего не нужно, просто оставьте меня! Мне теперь не нужен отец, мне не нужен никто, слишком поздно! – слова рвались наружу, одна мысль того, что ее мама могла быть сейчас живой и счастливой, а жизни крёстным бы ничего не угрожала, ломает девушку. Ненависть к Старку и самой себе увеличилась. По телу проходит сильная дрожь, которую трудно игнорировать. Грудную клетку, как будто что-то сжимает, кислород словно перекрыли, голова начала раскалываться, а в ушах появился сильный звон. Перед глаза почернело, разобрать фигуры было трудно. В этот раз паника накрыла её намного сильнее. Тони сам почти каждую ночь сталкивался с этим и понял, что медлить нельзя, он должен помочь. Спешно подойдя к дочери, он придержал её за локоть и усадил на кресло, с которого в момент гнева она встала. – Роза, у тебя паническая атака, всё хорошо. Дыши глубоко. Давай вместе, вдох-выдох, повторяй, если сейчас не успокоиться, потом будет хуже, позволь мне помочь тебе, – меньшее, что он мог сделать, так это облегчить ее состояние. Через пятнадцать минут подростку стало заметно лучше. Тони и Ро не заметили, что все это время он поглаживал спину своего ребенка, приобнимая. – Я буду в спальне, ко мне не заходить, – на ватных ногах она вышла из лаборатории. Сил опять не было, сон поможет ей сейчас, по крайней мере, успокоится. Перед тем как лечь в кровать, девушка приняла удвоенную дозу обезболивающего. Тони так и остался в лаборатории. "Я всё испортил, чёрт. Она меня никогда не простит", попытка открыться и извиниться перед дочерью оказалась провальной. На миг показалось, что бетонная стена пустила трещины, но это увы было не так. Этот вечер в Нью-Йорке был холодным для жителей башни. Роза спит, временами подрагивая, Тони сидит в своих мыслях, Пеппер еле выносит весь этот стресс, девочка хочет выставить из себя монстра, токсичного и эгоистичного человека, но все понимают – это театр одного актера, каждый по-разному переносит горе, кто-то перекладывая свои эмоции на других, как Ро. В попытках согреться Тони и Пеппер сидели в обнимку, в гостиной на диване, перед старым английским фильмом, но это был не холод города, это был холод семьи, в которой с каждым днём жить тяжелее и тяжелее. – Мистер Старк, Розабелле плохо, давление критически низкое, уровень сахара тоже, температура тела 34,7° Цельсия, частые судороги, диагностирована сильнейшая паническая атака, она не приходит в себя, – и Энтони рванул, весь мир перестал существовать, важно был сейчас одно – состояние его единственного ребенка, человека с его плотью и кровью. – Роза, посмотри на меня. Это я, Тони. Эй, успокойся, всё хорошо, просто кошмар, – девушка никак не реагировала, всё тело билось в конвульсиях, веки были крепко закрыты, она побелела, а если прикоснуться, то кажется, что от холода тела, сам замерзаешь. Тони крепко прижал ее к себе, обнимая дочь, он вспомнил, как обнимал ее трёхлетнюю, как они были тогда счастливы, и его озарило. Это должно помочь ей! Когда она была маленькой, папа и дочь придумали специальный код, он был неким призывом, то что означало "я рядом, всё хорошо". – Милая, эй, Ро, давай кое-что вспомним, Papà è qui e giuro che ti terrò al sicuro per il resto della tua vita,-эта фраза подействовала, как самое сильное успокоительное. Теперь Роза немного расслабилась, дыхание выровнялось. Вот уже десять минут она сидела на коленях отца, а тот слегка покачивался, гладил ее по спине и временами говорил ей что-то на итальянском, но девушка словно была не в этой реальности, не в этой комнате, а где-то далеко. Пеппер уже принесла воды и лекарства. Через некоторое время к ним пришел мистер Филчер, уже известный Ро врач. Выписав несколько успокоительных, померив давление и взяв немного крови для общего анализа, он удалился. Подросток спал крепким сном, а Вирджиния и Энтони не могли расслабиться и уснуть после. Они понимали, что это только начало. Психика девочки была нарушена так, что на восстановление уйдут года, у любого другого человека было бы море слез, а она только всё держала в себе, временами задыхаясь от панических атак и приступов тревоги. Спустя время, мужчина отправил возлюбленную спать, а сам сел на край кровати и наблюдал за своим ребенком. Воспоминания невольно ударили в голову Старка: *** – Папочка, вставай, нам ещё работать нужно! – прыгая на кровати кричала трёхлетняя Ро. Пару недель назад она вместе с Тони начали работу над "Джарвисом", это оказалось настолько увлекательно, что девочку еле можно было оттащить от работы, вся в отца. Старк никак не реагировал по мнению ребенка. Она тихо села рядом и тот резко встав, начал ее щекотать. – Хватит, папа, хватит, ахаха, – комната наполнилась детским смехом. Девочка была точной копией отца, от внешности и характера, до склада ума. Что уж тут говорить, если она в три года уже искусственный интеллект разрабатывает. – А давай мы с начала покушаем, хорошо, родная? – проговорил он, взяв дочь на руки. Девочка кивнула, давая знак согласия. Когда они уже были на первом этаже, их встретила не Одри, а записка "Я забыла, что завтра у Лиама и Гермионы годовщина, поехала покупать подарок, Хэппи со мной, а у миссис Миллер выходной, на столе блинчики, ни в коем случае не ешьте чизбургер! Буду в районе пяти", – Родная, мама нам запретила есть чизбургер, как досадно, ладно, нас ждут блинчики, – Одри любила готовить, но выходило это не часто из-за работы, быть главным редактором Vogue очень утомительно. – Папуль, я тебя так люблю, – кажется малышка, что-то задумала. – Ну и что вы сделали, мисс Старк? – прикрывшись посмотрел Тони на дочь. – Ничего критичного, мистер Старк, просто кое-что сломала в твоей лаборатории... Прости, – ох, отец не любил, когда его ребёнок заходит в лабораторию без присмотра, особенно, если она это сделала, никого не предупредив. – Что я тебе говорил об этом? Значит сегодня ты не будешь работать со мной над ИИ, – пошел с козырей. – Нет, пап, ну пожалуйста, это была просто картина, которую ты не любишь, ну, папуля.. – произнесла Роза, сделав глаза в точности, как у того самого кота из "Шрека". – Ох, что же мне с тобой делать, принцесса? *** Ро сильнее закуталась в одеяло, лекарства начали действовать. – Мама.... Мам, – шептала Монник, иногда жмурясь, Тони осторожно погладил ее по голове. Подросток перехватила руку отца и обняла, будто это было сейчас ее спасением, Старк улыбнулся действиям, в детстве дочь часто это делала. Убрать руку не было возможности из-за сильной хватки, да и не хотелось. – Тони, ты идёшь спать? – тихо вошла Пеппер и, увидев происходящее, аккуратно подошла к Ро и накрыла ее одеялом плотнее. Половину ночи Старк просидел рядом с дочерью, временами были новые приступы и он заботливо успокаивал Монник. На следующее утро Розабелла спускалась по лестнице, разговаривала по телефону, держа путь в столовую. Выглядела прекрасно, аккуратно накрученные длинные локоны, спадали с плеч, передние пряди были закреплены сзади золотой заколкой с жемчугом, лёгкий макияж, бежевый твидовый костюм Channel, белый топ и белые туфли Manolo Blahnick, образ дополнял жемчужные сережки и ожерелье. – Да, я сегодня подъеду, буду примерно через час. Подскажите, в какую аудиторию мне подойти? Отлично, недостающие документы будут у вас, всего доброго, да, спасибо, до свидания, – девушка за разговором по телефону уже успела подойти к столу и сесть на стул. Бросив безразличное "доброе утро" она начала есть. Стол, как всегда ломился от еды: блинчики, хлопья, яичница, творог, бекон, множество сиропов, ягоды, фрукты, шоколадная паста и булочки. Налив себе чаю, Роза приступила к трапезе, на завтраке как обычно мисс Поттс, мистер Старк, мистер Хоган и миссис Миллер. Роза потянулась к банке с жёлтым варением, но вдруг рука Тони ее резко остановила. – Это абрикосовое, а у тебя на него сильная аллергия, забыла? – то что ее папаша знал эту информацию удивляло, с каких пор он начал помнить "что нельзя, а что можно". – Да, точно, эм... Спасибо. Кстати, мне необходимо отъехать, где мои документы? Паспорт, свидетельство о рождении и страховка? – Пеппер пыталась вспомнить куда положила бумаги, скорее всего они в в сейфе, который находится в кабинете Тони. Сказав, что сейчас вернётся, ушла за документами. – А зачем они тебе и куда ты собралась в семь утра? – режим заботливого папочки активирован, это временами раздражало Ро. Закатив глаза, она ответила. – Мне нужно отнести бумаги в MIT и, т.к. уже конец июня, необходимо пойти на последнее интервью. Меня не будет около четырех часов, но закончу раньше, потом будут другие дела – к этому времени Пеппер уже вернулась и положила папку рядом с подростком. – Ты поступила в MIT? Поздравляю, помниться, Тони поступил туда на год позже тебя. Ну что, Старк, дочь тебя сделала? – Хэппи забавляла ситуация. 1:0 в пользу Розабеллы. – Для поступления необходимо разрешение родителя, я сомневаюсь, что давал тебе его, – сказал Тони. – У меня есть мамино, а если его не примут, то есть другое, где инициалы совершенного иного человека, я не желаю, чтобы все знали, кто мой биологический отец. Старк – это клеймо. Вы забыли, сэр? – обстановка накалялась, Ро невольно сжала нож в руке. Тони начал злиться. – Клеймо? Серьезно? Не переживай, я тебя не оскверню, но документы ты отнесёшь настоящие, а не поддельные, и поедешь со мной, я поговорю с ректором, а если так хочешь, чтобы я не ехал, то и ты тоже никуда не попадешь. Думала у одной есть связи? – яблоко от яблони не далеко упало. – Я выхожу через пятнадцать минут. Ждать вас не буду, – день не задался с самого утра. В Ауди стояла гробовая тишина, даже радио было выключено. Тони крепко сжимал руль, а Роза смотрела всё время в окно, ехать больше часа, хоть MIT и был в Нью-Йорке, но очень далеко от центра, да и утренние пробки поймали их врасплох. Стоя под очередным светофором, Старк взглянул на дочь: ровная осанка, шикарный внешний вид, казалось бы, что это не она всю ночь билась в истерике, но девушку выдавал болезненно белый цвет кожи и круги под глазами, которые виднелись под консилером. Она выглядит старше своих четырнадцати лет, даже стиль выбирала не свойственный сверстникам. "Как же похожа на Одри" – подумал Энтони. Поёжавшись на кресле, девушка обхватила себя руками, по телу прошли мурашки, конец июня, а в городе не потеплело, заметив действия Розы, Старк включил теплый воздух. Тихое "спасибо" и очередная порция тишины. Мужчина понял, что им необходимо всё обсудить, возможно она чуть остыла после вчерашней новости. – Розабелла, пойми я не твой враг и желаю тебе только лучшего. – Вам это легко говорить, вы не знаете, через что я и мама прошли. Никогда не поймёте, вы же росли в полноценной семье. – Ты сейчас серьезно? Мой отец меня терпеть не мог, а любила только мама. В семь лет отдали в интернат, повезло, что хоть смог оттуда выбраться раньше. Но, Роза, потеряв их в девятнадцать, я понял, что многое не сказал. И не хочу, чтобы наша с тобой история повторилась так же. – Наша с вами история? Вы в себе вообще? Я переехала к вам, чтобы просто быть в безопасности, мне плевать на вас, на вашу Пеппер и всех остальных, моя цель в этой жизни – это отомстить за семью, а фамилия Старк списке семьи не числится. Нам нечего с вами делить, вы не любили никогда ни меня, ни маму, а если бы так за нас переживали, то хотя бы сообщение одно на день рождения за столько то лет отправили. Вы причинили мне огромную боль, как я могу после этого к вам хорошо относится? – Роза, я не мог рисковать тобой и Одри! Я любил и всегда буду любить вас! Не смей так говорить!