Подчинение. Абсолютное. Безусловное.

Удар. Ещё один. Мерлин стискивает побелевшими пальцами столбик королевской кровати. Прижимается к нему всем телом, зажмуривает глаза до белых вспышек под веками. Дышит быстро, поверхностно, так, что в горле пересыхает, и больно сглатывать. Свист тонкого кожаного ремня вновь рассекает воздух - Мерлин вздрагивает и тихо стонет от очередного удара. Исполосованная спина горит огнём, но куда сильнее жжёт бунтующая внутри магия - желает вырваться на волю, защитить своего хозяина, вот только маг держит её под жёстким контролем. Подчинение. Абсолютное. Безусловное. Артур не связывает ему руки, не крепит их к столбику, не угрожает более суровыми наказаниями. Просто приказывает: стой и держись. И Мерлин исполняет приказ. Снова удар - искрящей дрожью по телу, от поясницы до кончиков пальцев рук и ног. Горячо, нечем дышать, колени подгибаются - слишком много ощущений. Возбуждение нервное, болезненное, но такое острое, что невозможно удержаться и не тереться твёрдым членом о резное дерево. Разгорячённое тело Артура, прижимающееся сзади, обжигает израненную кожу солёным потом. - Почему ты такой, Мерлин? - громко шепчет принц, перемежая слова с мокрыми, сильными поцелуями в шею. - Зачем ты делаешь это со мной? Артур оглаживает сведённые судорогой пальцы, заставляя отпустить столбик, сжимает тонкие запястья так сильно, будто сковывает чугунными кандалами. Резким, до хруста суставов, движением заламывает руки Мерлина за спину, и тот падает на колени, грудью на постель. Глухо стонет в мягкую перину, но даже не пытается вырваться. - Я так хочу делать тебе больно... Постоянно, Мерлин, - продолжает говорить Артур. Поднимает руки выше, и Мерлин кричит, немыслимо изгибаясь под ним. Артур отпускает - руки Мерлина безжизненно падают на сбившиеся простыни. Он весь дрожит, на белой спине наливаются фиолетовым длинные отметины от ремня - Артур наклоняется, слизывая пот и выступившую кровь. Вкус резкий, как на краю старого медного кубка. С ума сводит. Пьянит. Принц целует острые позвонки на худой спине, опускаясь вниз, сжимает ладонями ягодицы, разводит в стороны, и Мерлин жалко всхлипывает, чувствуя влажное, неимоверно приятное прикосновение к нежнейшей коже. Артур вылизывает его жадно, не жалея слюны, кусает, заставляя вздрагивать и ёрзать на краю постели, комкать руками простыни и тихо поскуливать. Мерлин не позволяет себе просить, но всё его тело безумно жаждет этих ласк, колени разъезжаются в стороны, и так хочется почувствовать твёрдый член Артура внутри... Артур раскрывает пульсирующую дырку пальцами, проникая внутрь языком, насколько это возможно, засасывает нежную, чувствительную плоть, и в этот раз Мерлин кричит вовсе не от боли. Такой влажный, горячий, раскрытый, он сам не осознаёт, как подаётся навстречу. Артур достаёт из кармана пузырёк с маслом и спускает штаны. Льёт масло в ладонь, проводит ею по члену, тихо вздыхая в предвкушении, и тянет Мерлина с кровати к себе на колени, насаживая на член до конца одним движением. Мерлина трясёт, саднящая спина снова прижимается к груди Артура, а его член, кажется, разрывает внутренности - от этого так горячо в животе, и Мерлин чувствует себя таким беспомощным перед силой принца... Ресницы слипаются от слёз, огонь поглощает, он внутри и снаружи, от него никуда не деться. Артур обнимает сзади, обхватывая грудь Мерлина крест накрест, пальцы смыкаются на шее, не давая свободно глотнуть воздуха. От следующего движения Мерлин задыхается, давится собственным криком - мощный, болезненный удар внутрь сметает остатки контроля. За ним следует ещё один, и ещё, Артур всё сильнее натягивает Мерлина на свой член, резко выдыхая ему в ухо. Мерлин не замечает слёз, катящихся по щекам, сознание мутится от нехватки кислорода, каждым новым движением Артур убивает его, охватывает со всех сторон, растворяет в себе, и совсем нет сил и желания сопротивляться ему. Принц вдруг отпускает горло Мерлина, толкает в спину, швыряя на кровать, и снова врезается сзади так мощно, что Мерлин не может даже нормально вздохнуть. А когда короткие ногти Артура впиваются в лопатки и резко проводят до поясницы, разрывая кожу, Мерлину кажется, что он умирает. По телу одна за другой проходят судороги, собственный крик слышится как сквозь вату, а удовольствие будто острыми когтями раздирает изнутри. Смешиваясь с болью, оно выплёскивается пронзительными по своей остроте ощущениями, и, господи, ради этого бесконечно долгого, непрекращающегося оргазма можно стерпеть целую ночь мучений. Едва придя в себя, Артур медленно, аккуратно подаётся назад, вытаскивая член из расслабленной дырки. Не сдерживается, снова раскрывает растянутые мышцы, пробирается пальцами внутрь, сгибает и медленно вытаскивает - сперма течёт по бёдрам Мерлина. Сам он тихо всхлипывает, даже не сжимаясь, но не просыпается. Артур разглядывает узор из фиолетовых и красных росчерков на тонкой, кажущейся такой хрупкой спине, закусывает губу и поднимается на ноги. Дальше, как и всегда, стирает с тела Мерлина всю грязь их ночи, приводит себя в порядок и аккуратно, чтобы не потревожить раны, подтягивает Мерлина на подушки. Утром они поменяются местами: Артур будет приносить подносы с едой, мыть и переодевать Мерлина, смазывать спину целебными мазями и целовать до слёз нежно, прося прощения за то, что опять сорвался. Каждый раз принц обещает себе и Мерлину, что это - в последний раз, но безумие снова и снова берёт над ним верх, а Мерлин позволяет ему разгуляться на полную. Но самое ужасное в том, что даже если Артур узнает способ заглушить свои низменные, животные потребности, он не станет этого делать. Потому что нет ничего в жизни слаще, чем вкус крови и слёз Мерлина, нет звука приятней его криков. И нет никого на свете, кто так же самозабвенно жертвовал бы собой ради Артура.