***
Уже дома он закрывается в своей комнате, включает настольную лампу и собирается рассмотреть находку как следует. Как и предполагалось, книга полна разнообразных приворотов, порч и заклинаний, но Джено они не особо волнуют. Его внимание привлекает лишь подробная инструкция, сопровождаемая иллюстрацией размытого силуэта девушки в длинном платье. Инструкция, как вызвать духа умершего. Джено вспоминает, как, ещё будучи в средней школе, вместе с другом пытался вызвать призрака, следуя способу из интернета. Друг оказался тем ещё трусом, закричавшим на весь город, стоило только пламени свечи шелохнуться, и вызвать у них получилось только родителей, конфисковавших всё необходимое для проведения ритуала. Заснул Джено тогда безумно разочарованным, но попыток повторения не предпринимал. С того времени в нём несколько прибавилось скептицизма, и желание иметь дело с какой-либо мистикой отпало. Но эта книга… Джено не может объяснить, почему чувствует острую необходимость сделать точно так, как там написано. Если не получится, он совсем не расстроится, а если получится — что ж, возможно, он найдёт собеседника в лице призрака. Джено не страшно: даже если дух агрессивный, вряд ли он сможет серьёзно навредить. Это просто бестелесная субстанция, правда ведь? Книга сообщает, что организовывать спиритический сеанс лучше поздно вечером или ночью, и чем старее помещение, где он проводится, тем лучше. Съёмная комната отпадает сразу, а кроме неё, Джено особо нигде и не бывает. Разве что… Идея с книжным магазином приходит в голову неожиданно и кажется вполне здравой. Он может остаться там после закрытия, подготовиться и ждать хоть всю ночь. К тому же, здание магазина явно в разы старее, чем новостройка, в которой Джено живёт. Он ещё раз пробегается глазами по списку необходимого, отмечая, насколько он короткий: всего-то свечи и чаша с водой. Гораздо большую сложность представляет собой текст заклинания, полный вышедших из употребления слов. Джено выписывает его на отдельный лист и повторяет, пока не удостоверяется, что запомнил наизусть. Только тогда, около трёх часов ночи, он наконец позволяет себе заснуть.***
Рабочий день тянется в разы медленнее, чем предыдущие. Джено в попытках занять себя хоть чем-нибудь наводит порядок во всём магазине, делает небольшую перестановку и досматривает заброшенный когда-то сериал. Текст призыва духа он повторяет не меньше тысячи раз, опасаясь внезапно забыть. Чуть раньше восьми Джено привычно закрывает окно и дверь, но не уходит. Вместо этого он осторожно расставляет свечи на столе и устраивает посередине глубокую тарелку, наполненную водой из двухлитровой бутылки, купленной в ближайшем супермаркете. Руки чуть подрагивают, но больше от предвкушения, чем от страха. Джено удаётся произнести заклинание, не запнувшись и не переврав слова. Он чётко выполняет все необходимые условия, но свечи по-прежнему горят ровно, на поверхности воды не возникает чьего-либо лица, а в воздухе не материализуется полупрозрачная фигура. Значит, не вышло. Джено едва подавляет разочарованный вздох, но решает подождать ещё немного. В книге ничего не говорилось про то, сколько нужно времени, чтобы призрак явился, но, возможно, больше нескольких минут. Руки со стола убирать нельзя, поэтому Джено даже шевельнуться толком не может. Ему остаётся лишь наблюдать за стрелкой часов, отсчитывающей секунды, и постепенно терять терпение. Болит спина, слипаются глаза и очень хочется пить. За прошедшие несколько часов так и не произошло ничего странного, и Джено даёт призраку ещё тридцать минут. Он уже начинает клевать носом, когда на ближайшей полке внезапно падает книга, а огонь начинает подрагивать. Джено тут же забывает и об усталости, и о других проблемах, обратившись в слух. Былое предвкушение возвращается в двойном объёме. На воде появляется лицо и тут же исчезает, будто его уносит порывом ветра. Когда Джено поднимает взгляд, то видит слабо светящийся в темноте силуэт. Это молодой мужчина по виду чуть старше его самого, высокий и стройный. Его одежда и длинные волосы, убранные в высокую причёску, дают понять, что призраку не меньше нескольких сотен лет. Но больше всего поражает не это. Дух улыбается, и его глаза — Джено может поклясться чем угодно — горят радостью. — Наконец-то, — говорит он низким торжественным голосом, и Джено нервно сглатывает. Призрак (по его личному мнению) очень красив даже несмотря на осунувшееся лицо и в целом измождённый вид, но его улыбка пугает. Она становится всё шире и шире, кажется, ещё мгновение — и Джено услышит раскатистый смех сумасшедшего. Он наконец отмирает и произносит первое, что приходит в голову: — Здравствуйте. Дух некоторое время смотрит на него, нахмурившись, затем хлопает себя по лбу. Полупрозрачная ладонь едва не проходит сквозь полупрозрачную голову. — Прошу прощения. Я был слишком счастлив, поэтому забыл поздороваться и представиться. Я Джемин, На Джемин. И, пожалуйста, давай опустим формальности. Не думаю, что я намного старше. Ну, то есть, в форме призрака — да, но на момент смерти мне было двадцать два. — Ли Джено, приятно познакомиться. Выглядишь так, будто только и ждал, когда тебя кто-нибудь призовёт, — отмечает Джено. Он постепенно расслабляется, потому что привидение выглядит пусть и странно, но уже совсем не жутко. — Но, тем не менее, появился только спустя пять часов. — Моей вины в этом нет. К тому же, из-за того, что этот ритуал уже давно никем не использовался, он не обладает прежней силой. По правде говоря, я думал, что он и вовсе ушёл в небытие, но, на моё счастье… Шанс ещё есть. — Шанс на что? — На то, что моя душа наконец упокоится, и я смогу переродиться, — терпеливо объясняет Джемин, но по нему видно, что перерождение в наивысшей степени желанно и должно свершиться как можно быстрее, а потому на разговоры тратить время не хочется. — Правда, для этого мне нужна чья-то помощь. Как видишь, самостоятельно я даже пёрышко сдвинуть с места не смогу. — Чья-то — это моя, я правильно понимаю? — приподнимает бровь Джено. — Только ты можешь меня видеть и слышать, поэтому да. Дело несложное, но требует времени. — Знаешь, я планировал немного поболтать с призраком, а затем пойти домой отсыпаться, потому что мне завтра на работу. Так что, прости, конечно, но с какой стати я должен тебе помогать? Дух теряется. Он, видимо, так обрадовался выпавшему шансу, что даже не подумал о возможном отказе. — Я… — Джемин серьёзно задумывается, пытаясь найти достойную причину, но решает ответить честно: — Не знаю. Но если поможешь, я буду тебе очень благодарен. И, если получится, договорюсь, чтобы в следующей жизни ты переродился богачом. — Мне бы для начала стать богачом в этой… — бормочет Джено себе под нос. — В чём конкретно должна заключаться моя помощь? — Перед смертью я написал письмо матери, но так и не успел отправить, — начинает призрак после паузы. Видимо, ему тяжело говорить. — Мы с ней крупно поссорились, когда виделись в последний раз, и помириться, к сожалению, не получилось. Моё последнее желание — чтобы она знала, насколько сильно я раскаиваюсь и насколько сильно её люблю. Сожаление в момент моей смерти настолько сильным, что душа оказалась привязана к этому миру, поэтому доставить ей письмо — единственный способ наконец обрести покой. Джено молчит, обдумывая услышанное. История странного парня из далёкого прошлого неожиданно бьёт сильнее, чем ему бы хотелось. Это кажется жестоким совпадением, но сам парень всё ещё помнит, как добрался до дома умирающего дедушки, опоздав на несколько жалких минут, и самые важные слова оказались произнесены в пустоту. Боль со временем притупилась, но Джемин, сам того не подозревая, будто острым ножом вскрыл старую рану. — Ты же осознаёшь, что твоя мать умерла много лет назад, и я уже никак не смогу доставить ей письмо? — Моя душа может путешествовать в пространстве и времени, но сильнее всего она привязана именно к моменту смерти, поэтому я, если захочу, смогу вернуться и взять тебя с собой. — То есть мне придётся отправиться с тобой в далёкое прошлое? Звучит, как бред, если честно. — Перед тобой призрак, — напоминает Джемин. — И, по-моему, это само по себе уже достаточно бредово. Не согласиться Джено не может. — Окей, предположим, я действительно перенесусь в прошлое. Но моя одежда, волосы, манера говорить… Ты думаешь, никто ничего не заподозрит? И вообще, изменив прошлое, мы разве не изменим будущее тоже? Вдруг я тогда даже не появлюсь на свет? — Что касается одежды, можешь взять мою, мы как раз схожего телосложения. Волосы спрячешь под головной убор, что сказать, я подскажу. А что касается будущего… Честно говоря, я и сам не знаю. Но разве не является настоящее результатом уже исправленного прошлого, если оно действительно исправлено? Те изменения, которые должны были произойти, уже произошли. Я понимаю, какой это риск, но, пожалуйста, Джено. Я умоляю тебя помочь. — Ладно, — сдаётся парень, устало потирая виски. Голова кипит от обилия информации, ещё пара слов — и взорвётся. Он отдаёт себе отчёт в том, насколько опасна эта затея. Но Джемин выглядит таким отчаявшимся, что ему хочется помочь. К тому же, вряд ли у него ещё будет возможность побывать в прошлом. — Делай, что нужно. — Может быть немного неприятно, но это быстро пройдёт, я постараюсь… Дальнейшие его слова Джено уже не слышит.***
Приходит в себя Джено не сразу, пытаясь справиться с головной болью и заставить органы чувств работать правильно. Самым ярким, помимо боли, является ощущение чего-то холодного на лице. Кое-как открыв глаза, Джено видит призрака, с обеспокоенным видом склонившимся над его бессознательным телом. Холодное — это, оказывается, его ладони. — Очнулся, слава небесам. Прости, путешествие во времени получилось не самым удачным. Джено кое-как принимает сидячее положение и, когда глаза привыкают к темноте, осматривается. Они находятся в комнате, довольно просторной, но небогато обставленной. Ширма, низкий стол, заваленный бумагой и книгами, небольшой шкаф. Ничего странного, учитывая время, в котором они оказались. Но стоит Джено повернуть голову влево, как он видит кровать, а на ней — бледное, почти белое бездыханное тело. — О, — комментирует Джемин. — Это я, только что умер. Даже жаль такого красавчика, скажи? Джено отворачивается, потому что смотреть на труп оказывается неожиданно тяжело. Душа Джемина — рядом, пусть и бестелесная, и кажется неправильным, что она отделена от тела, которое от неё буквально в паре шагов. — Нам повезло, что я решил отправиться в мир иной ночью, иначе твоё внезапное появление вызвало бы вопросы. — Ты просто молодец, — язвит Джено, понимая, что, хоть и звучит жестоко, но им действительно повезло. — Из-за чего ты умер, кстати? — Инфекция, — пожимает плечами Джемин. — Отсутствие хороших лекарств и своевременной помощи, очень слабое здоровье и ещё некоторые обстоятельства. Мама думала, что я умру младенцем — настолько был хилый. Если бы я жил в твоё время, то, наверное, выжил бы. Джено тоже приходит в голову такая мысль. Он чувствует что-то, напоминающее жалость: Джемин был ещё так молод, когда смерть встала на его пути. Будущее парня чуть старше его самого оказалось перечёркнуто какой-то инфекцией. Остаётся только надеяться, что когда-нибудь он действительно переродится и — пусть в другое время и в другом теле — будет жить снова. — Ладно, чем быстрее доставим письмо — тем лучше. Показывай, где оно. Следуя чётким указаниям Джемина, Джено находит письмо, полный монет тканевый мешочек, сосуд с водой и верхнюю одежду, которую надевает прямо поверх собственных шорт и футболки. Ткань приятная на ощупь и явно дорогая, с изящной вышивкой. Призрак также делится обувью, радуясь, что Ли перед его призывом снял кроссовки, чтобы сидеть было удобнее. Головной убор успешно скрывает тот факт, что волосы Джено значительно короче, чем принято. — Вот и всё, можем отправляться. Сначала нужно будет переправиться через реку, это проще всего сделать на лодке, и если ты предложишь немного денег, то кто-нибудь с радостью… Под болтовню Джемина Джено выходит на улицу, и ему почти сразу приходится пригнуться: рядом с домом растёт огромная цветущая вишня, лепестки которой время от времени мягко падают на землю, а раскидистые ветви так и норовят выколоть кому-нибудь глаз. Вокруг располагаются ещё несколько похожих домиков, образуя что-то вроде крошечной деревушки. — Здесь живут те, кто приехал на обучение, — объясняет Джемин. — А вон в том большом здании проводятся занятия. Мне оставалась проучиться всего пару месяцев, и я бы вернулся домой, но, как видишь… Людей по пути встречается немного: большинство в столь поздний час всё же предпочитают спать. Джено это несказанно радует: меньше шансов вызвать подозрения и больше — осмотреться, не привлекая к себе лишнего внимания. Джемин знает город достаточно хорошо: он то и дело комментирует то, что видит, и результатом становится полноценная экскурсия. Джено чувствует себя так, будто попал на съёмки исторической дорамы или перенёсся в мир с картинки в учебнике истории. Мир, куда ещё не успели прийти автомобили, компьютеры и светящиеся рекламные вывески, и где для того, чтобы доставить последнее письмо самому дорогому человеку, приходится преодолевать огромное расстояние на своих двоих. Они подходят к причалу, и в одной из лодок Джемин замечает спящего мужчину. — Разбуди его и сразу скажи, что хорошо заплатишь. Тогда отвезёт куда угодно. Джено так и делает, склонившись к мужчине и потряхивая его за плечо. Лодочник ворчит и ругается, но, увидев монету крупного достоинства прямо у себя перед носом, расплывается в улыбке. Джено обещают путешествие с комфортом чуть ли не в любую точку света. Джемин устраивается рядом и, словно суфлёр, шепчет Джено подходящие ответы на вопросы, коих оказывается слишком много, чтобы сходу сообразить самому. Так из путешественника во времени он превращается в хорошо образованного молодого господина, посетившего провинцию по важным делам и теперь решившего вернуться домой, по пути насладившись пейзажами, культурой и едой соседних городов. Когда его ноги наконец вновь ступают на землю, Джено не сдерживает облегчённого выдоха. Вести беседу, представляясь кем-то другим, оказалось тяжелее, чем он предполагал, хоть призрак и взял на себя удар. Светает. Тёмно-синий цвет неба бледнеет, будто размытая водой акварель, и смешивается с оттенками розового и оранжевого. Деревня, в которую они прибыли, наполняется звуками: разговорами, детскими криками и ржанием лошадей. А ещё — запахами, среди которого для Джено, внезапно вспомнившего, что он ничего не ел со вчерашнего обеда, ярче всех выделяется запах еды. Он покупает два яблока у торговца фруктами, как раз раскладывающего свой товар, несмотря на то, что Джемин настаивает на более плотном завтраке. Во-первых, не хочется тратить чужие деньги, а во-вторых — нужно пройти как можно больше, пока не накатила усталость. Джено надеется продержаться до обеда и остановиться где-нибудь, чтобы отдохнуть и основательно подкрепиться. Некоторые прохожие смотрят на него во все глаза, кто-то даже пальцем показывает и что-то шепчет рядом идущему. Несколько молодых девушек краснеют и хихикают. — Я что-то не так делаю? — интересуется Джено у призрака шёпотом, чтобы не сойти за сумасшедшего. — Ты высокий, красивый и хорошо одет, — объясняет Джемин. — Для этой деревни такое необычно, а всё необычное привлекает внимание. Не волнуйся, я скажу, если что не так. Джено решает не концентироваться на сделанном ему комплименте. Наверняка, Джемин добавил «красивый» просто так. (Но всё же приятно) Дух комментирует окружающую обстановку гораздо меньше: не так хорошо знаком с местностью. Да и деревушка кажется слишком уж обычной даже прибывшему из далёкого будущего Джено, чтобы вертеть головой туда-сюда и пытаться рассмотреть каждый дом и каждое дерево. К обеду, пройдя через ещё пару похожих деревень и большое поле, они приближаются к городу. У самых ворот Джено чуть не сбивает с ног девчушка лет пяти с длинными волосами, в которые вплетены живые цветы. Тут и там носятся наряженные дети, у каждого в руках — цветы или сладости. — Сейчас время Весеннего фестиваля! — радостно восклицает Джемин. — Совсем забыл. Пойдём скорее на главную площадь! Джено, по правде говоря, не собирался принимать участие в каких бы то ни было празднествах, но кружащийся вокруг него призрак выглядит слишком взбудораженным. Кажется, будь он человеком — и схватил бы Джено за руку, увлекая в самую гущу общего веселья. На главной площади, окружённой лавками со сладостями, украшениями, тканями и игрушками, играет музыка. Джемин, услышав первые звуки мелодии, замирает на пару секунд, затем на его лице появляется счастливая улыбка, и он со словами «моя любимая!» начинает танцевать. В форме призрака он, конечно, не обладает той же пластикой, какой, вероятно, обладал, будучи человеком, а ещё то и дело натыкается на других танцующих, но Джено почему-то не может отвести взгляд от полупрозрачного силуэта, ставшего с музыкой единым целым и полностью ей отдавшегося. — Ты где-то учился танцевать? — спрашивает Джено уже позже, сидя в углу небольшой таверны в ожидании заказанного супа, который посоветовал Джемин, с уверенностью заявивший, что не пробовал ничего вкуснее. Здесь относительно тихо и прохладно — словом, отличное место, чтобы остановиться на обед. — Нет, мне просто всегда нравилось это делать. Почти всё детство и юность я провёл за учёбой, и нужно было что-то, чтобы хоть иногда отвлекаться. Эта мелодия всегда играет на праздниках, а на праздниках весело, поэтому мне она очень нравится. Как же всё-таки хорошо, что я умер во время весеннего фестиваля! Для Джено такое отношение к собственной смерти по-прежнему странно, но, наверное, призрак, которому несколько сотен лет, уже не делает из этого большой трагедии, находясь в предвкушении перерождения. — А что, тебе понравился мой танец? — спрашивает Джемин с озорной улыбкой. От волны смущения Джено спасает поставленная перед ним тарелка супа, настолько большая, что за ней почти можно спрятаться от озорного и вместе с тем проницательного взгляда. — Выглядело потрясающе, — честно признаётся он. — Я даже прочувствовал дух праздника. — Тебе обязательно надо купить побольше сладостей. И даже не переживай насчёт денег, мне всё равно они уже не нужны. После обеда Джено обходит по кругу все лавочки, покупая несколько сладостей, которые выглядят наиболее аппетитными. Его внимание привлекают украшения, разложенные на прилавке: шпильки из нефрита и коралла, подвески с шёлковыми кистями, заколки с лотосами, бабочками и птицами. Каждое — как произведение искусства. — Красивые, — восхищённо тянет Джемин. — Могу я… что-нибудь тебе подарить? Джено почти незаметно мотает головой, хоть и не может отвести взгляд от жёлтой подвески с журавлём, которая выглядит особенно изящно и почему-то напоминает о танце Джемина. — Так я смогу хоть как-то тебя отблагодарить. И у тебя будет что-то, напоминающее обо мне. Может быть, спустя много лет ты посмотришь на украшение и вспомнишь о призраке, который заставил тебя решать свои проблемы. Мне бы… очень этого хотелось. Джено уверен, что эту встречу он не забудет никогда. Но материальное её свидетельство, к тому же столь искусно выполненное, кажется ему очень хорошим вариантом. — Раз уж ты настаиваешь, — бормочет он. Джемин весь светится от счастья, когда пожилая женщина за прилавком передаёт подвеску Джено в руки в обмен на несколько монет.***
Они проводят в городе ещё немного времени и продолжают путь на юг. К вечеру небо затягивается тёмными тучами, чуть холодает, ветер усиливается. Оба — и призрак, и человек — приходят к выводу, что нужно найти место для ночлега, потому что в дом матери Джемина они прибудут не раньше завтрашнего обеда. Дух советует постоялый двор, в котором когда-то останавливался сам, и Джено успевает зайти туда ровно в тот момент, когда начинается ливень. Хозяин, добродушного вида старичок, принимает плату, подбирает ему просторную комнату и обещает принести ужин через пару часов, осведомляясь, чего желает молодой господин. Джемин над ухом повторяет «мясо», и приходится согласиться, потому что Джено действительно хотелось бы плотно и вкусно поужинать. Еда здесь, в прошлом, кажется почему-то вкуснее, но он не может сказать, действительно ли это так или он просто был слишком голоден. Наконец можно немного ослабить пояс и сесть так, как удобно, а не так, как полагается выходцам из богатых семей. Джено снимает головной убор, проводя рукой по волосам, и радуется, что подобные костюмы остались в прошлом. Стоит только его телу оказаться в горизонтальном положении, как усталость, скопившаяся за последние сутки, даёт о себе знать. Бессонная ночь, эмоции от встречи с призраком, целый день на ногах — даже для довольно активного Джено это слишком много. — Спи, — советует Джемин, заметив, что Джено едва ли может держать глаза открытыми. — Я разбужу тебя, когда принесут ужин. Джено и сам просыпается от стука в дверь, бессознательно возвращая одежде прежний вид. Ужин в действительности оказывается целым пиром, включающим в себя несколько основных блюд, многочисленные закуски и даже вино. Парень добавляет к этому купленные ранее сладости и чувствует себя как минимум императором. Джемин молча наблюдает, как он ест, изредка задавая вопросы, но это не вызывает ни малейшего напряжения: за всё время, что они провели вместе, Джено успел к нему привязаться. С Джемином, несмотря на то, что их разделяют сотни лет, очень легко. Он никого не осуждает, ни на кого не хранит зла и ни о ком не может отозваться плохо. Таких людей Джено не встречал уже очень давно, а может быть — и вовсе никогда. Они разговаривают часами напролёт, пока Джено снова не чувствует сонливость. Последнее, о чём он думает перед тем, как заснуть, — как хорошо, всё-таки, что он решил вызвать призрака и что появился именно Джемин. И как жаль, что совсем скоро им придётся расстаться навсегда.***
Постоялый двор Джено, по-прежнему в компании Джемина, покидает значительно позже рассвета, позавтракав оставшимися сладкими пирожками. Идти осталось не так долго, и с каждым шагом призрак волнуется всё больше. Брови сводятся к переносице, губы плотно сжимаются, а уже привычная болтливость испаряется. — Я ждал этого сотни лет, но теперь… так нервничаю, — признаётся он. — Мы можем подождать, пока ты соберёшься с силами, — предлагает Джено. — Заодно посоветуешь мне, что ответить твоей матери, когда она спросит о твоём возвращении. Я, знаешь ли, не так часто сообщаю подобные новости. Они останавливаются на привал, и Джемин начинает репетировать речь, но всё сводится к одному: его матери будет очень, очень больно, когда она узнает о смерти сына. Джено снова вспоминает, как увидел дедушку, который уже не мог похлопать его по плечу и подбодрить, и нервничает ещё больше. Рядом с ним тогда были родители, а как успокоить убитую горем женщину, он совершенно не знает. Даже несмотря на то, что оба пытаются растянуть время, дом семьи На вскоре начинает виднеться на горизонте. Джемин узнаёт столь родное место за секунду, и на лице призрака появляется нежная улыбка. Джено видел его разным: весёлым и грустным, задумчивым и беззаботным, но таким — впервые. Будто одной лишь улыбкой он может показать всю любовь к дому и семье. Джено стучит в ворота, хоть и не чувствует, что готов. Нельзя быть к такому готовым. Но Джемин шепчет уверенное «ты справишься», и становится немного легче. Он справится. Открывает служанка, высунувшая голову в образовавшийся проём. Девушка интересуется, с какой целью прибыл молодой господин, и Джено показывает ей письмо от Джемина. Служанка тут же приглашает его зайти, а сама, чуть не спотыкаясь, бежит в дом, чтобы сообщить весть. — Она всегда такой была, — добродушно подмечает Джемин. Через минуту Джено видит статную женщину, которая плавно и с идеально ровной спиной спускается по ступенькам. Даже если бы он не знал, кем она приходится Джемину, то наверняка смог бы разглядеть их сходство в разрезе глаз, форме носа и изгибе губ. Что-то в его лице, видимо, отражает слова, которые он собирается сказать, потому что первым делом женщина холодно, но с ноткой видимого беспокойства спрашивает: — Что с моим сыном? Джемин рядом дрожащим голосом шепчет «мама», и Джено, даже не оборачиваясь, знает что тот заплачет с секунды на секунду. Ему и самому еле удаётся сдержать слёзы, когда он произносит: — Мне очень жаль. Джено ещё не видел, чтобы жизнь уходила с чьего-либо лица так стремительно, будто в человеке что-то выключают одним щелчком. Чтобы в глазах появлялась столь бесконечная боль, что невозможно смотреть в них, не погружаясь в трясину отчаяния. Он едва успевает подхватить женщину, бросившись вперёд, прежде чем силы окончательно её покидают.***
Надо отдать должное матери Джемина, её выдержка и внутренняя сила вызывают бесконечное уважение. Она разбита, сломлена, уничтожена, но, как только приходит в себя, просит дать ей письмо и внимательно читает каждое слово, лишь в самом конце смахнув скупую слезу. Призрак молча стоит у неё за спиной, обнимая своими эфемерными руками, и беззвучно плачет. — Я сегодня же отправлюсь в то место, где мой сын покинул этот мир, — сообщает госпожа На рыдающей служанке. — Подготовь всё самое необходимое. И подай чай нашему дорогому гостю, он проделал долгий путь. — Это мой долг, — искренне отвечает Джено. — И чтобы исполнить последнюю волю вашего сына, я был готов пройти гораздо большее расстояние. — В знак благодарности можешь выбрать всё, что угодно. Деньги, драгоценности, ткани… Пусть мы и не близки к императорской семье, но всё же довольно зажиточны. — Мне ничего не нужно. Для меня… честь знать вашего сына. Я очень рад, что познакомился однажды с таким добрым и мудрым человеком, и я очень надеюсь, что когда-нибудь мы с ним встретимся снова. — Я так боялась, что воспитаю сына слабохарактерным, что совсем не заметила, каким добрым и внимательным человеком он стал, — вздыхает женщина. — Между нами было много ссор, но, даже несмотря на то, что рану в моём сердце ничто не излечит, я рада, что он не обижен на меня. И очень надеюсь, что он тоже знает, что моя любовь к нему безгранична и я всегда хотела для него лишь самого лучшего. Джено смотрит не на неё, а чуть правее — туда, где Джемин поднимает заплаканное лицо и кивает, слабо улыбаясь. — Он знает. Я уверен, он знает.***
Несмотря на уговоры госпожи На, Джено уходит с пустыми руками, отдавая мешочек с деньгами служанке. При нём остаётся только подвеска, которая мерно покачивается в такт шагам. Он желает женщине удачной дороги и скрывается за поворотом, делая вид, что именно там его ждут. На самом деле, в прошлом Джено уже никто не ждёт. Его миссия выполнена, и можно возвращаться в настоящее со спокойной душой. Однако Джемин почему-то всё ещё здесь. — Получилось? Или нужно сделать что-то ещё, чтобы ты смог уйти? Слово «уйти» больно бьёт по ушам. — Всё в порядке, теперь я не чувствую границы между мирами. Просто хотел показать тебе одно место, пока есть возможность. Моё любимое. Если у тебя, конечно, найдётся немного времени. Получив уверенное согласие, Джемин ведёт его узкими, петляющими тропинками, всё больше отдаляясь от города. Пройдя по густой траве ещё с километр, они наконец оказываются в том самом месте. Это небольшое круглое озеро, скрытое за низко склонившимися деревьями. Место выглядит так, будто о нём никто, кроме Джемина, не знает — укромный тайный уголок у воды. — Я часто приходил сюда, когда был ребёнком, — рассказывает он, когда Джено — и сам Джемин, насколько позволяет его призрачная форма — садится прямо на траву, перед этим сняв верхнюю одежду и обувь. — Когда ссорился с родителями или сильно переживал. Возможно, мне лишь казалось, но это место обладало целительной силой, и всегда становилось легче. — Мне никогда ещё не было так спокойно, как сейчас, — признаётся Джено. — Будто гора с плеч. — Ты держался великолепно, пока я захлёбывался в слезах. Прости, что даже не смог подсказать, как себя вести. И… спасибо. Я перед тобой в неоплатном долгу. — Перестань. Это было не так уж и сложно, мне даже в какой-то степени понравилось. Я не говорил раньше, но несколько лет назад у меня умер дедушка, и я точно так же не успел сказать, что люблю его. Передав письмо, я пусть и не смог изменить своё прошлое, но изменил твоё, и теперь я чувствую себя намного легче. Возможно… я тоже должен тебя поблагодарить. Они молчат некоторое время, оттягивая неизбежный момент прощания. Джемин, и без того полупрозрачный, начинает странно мерцать. — Меня уже зовут, — хмыкает он. — Осталось не так много, поэтому, думаю, самое время сказать всё то, что я думаю. Джено, даже если на секунду забыть о благодарности, которую я чувствую, я всё равно счастлив, что встретил тебя. Именно тебя, а не любого, кто мог случайно меня призвать. Ты согласился помочь мне, ты смеялся над моими шутками, сказал, что я хорошо танцую… Звучит жалко, но кроме родителей я за всю жизнь почти ни с кем не общался, потому что постоянно учился, и ты… Ты дал мне ощутить, что это такое — стать с кем-то большим, чем просто знакомыми. Как бы абсурдно это ни звучало, но я почувствовал себя живым уже после смерти. Благодаря тебе. И если то, что ты сказал про меня моей матери, — правда, хотя бы частично, то мне ничего больше не нужно, чтобы уйти спокойно. — Это правда. Я тоже… тоже рад, что встретил тебя. И я очень надеюсь, что ты переродишься и проживёшь ещё не одну хорошую жизнь. Может быть… может быть, когда-то мы встретимся вновь. — Держи подвеску у себя, хорошо? Я не знаю, смогу ли запомнить, но я очень постараюсь, даже если это будет единственным воспоминанием, которое у меня останется. — Я обещаю, — Джено машинально прикасается пальцами к подарку, будто стремясь вложить в него этот момент. Хотя бы крошечную частичку того, что он чувствует. Джемин мерцает всё чаще, исчезая на целые секунды и появляясь вновь. Он смотрит Джено прямо в глаза и нервно прикусывает губу. — Могу я?.. Это даже нельзя назвать поцелуем — Джено лишь чувствует прохладу на губах, а когда открывает глаза, Джемина рядом уже нет. Но он с уверенностью может сказать, что в его жизни не было ещё ничего, что стало бы единым целым с его душой и навсегда отпечаталось в памяти так, как мгновение этого поцелуя. — Улетай, Джемин, — шепчет он. — Туда, где тебя ждут.***
Настоящее становится невыносимым, дни — бесконечно длинными, а книжный магазинчик — слишком тесным и душным. Джено не знает, когда сможет избавиться от щемящего чувства в груди и наконец отпустить. Он вернулся за рабочий стол на несколько секунд позже, чем ушёл Джемин, и, судя по всему, ровно в тот момент, когда исчез: свечи ещё горели, а часы показывали всё то же время. Вылил воду, потушил огонь, поставил книгу на полку и пошёл домой. Заснуть не получилось, и всю ночь он провёл, перебирая в пальцах подвеску, которая осталась единственным материальным напоминанием о пережитом. Джено вешает её у стола, чтобы всегда держать перед глазами. Некоторые посетители обращают на неё внимание, и сердце Джено каждый раз замирает — вдруг. Но ничего не происходит. Может быть, Джемин переродился на другом конце планеты. Может быть — десятки и сотни лет назад, может быть — в далёком будущем. Даже если они никогда больше не встретятся, Джено просто хотел бы, чтобы у него всё было хорошо. После стольких лет скитаний… Он заслужил. Последний день работы в магазине наступает неожиданно. Джено в последний раз прибирается и переставляет книги так, чтобы смотрелись красиво. С одной стороны — ему бы забыть про это место, с другой — то, с чем оно связано, он не забудет никогда. До закрытия двадцать минут. Звенит дверной колокольчик. Какой-то запыхавшийся парень сразу теряется между полками, так что Джено даже не успевает разглядеть его лица. Подходит к кассе, нагруженный целой стопкой, и бережно сгружает её перед Джено, сдувая с глаз чёлку цвета жвачки. — Красивая подвеска, — подмечает он. — Выглядит почему-то очень знакомо. Джено вскакивает с места, поражённый, и наконец видит. Глаза чуть больше, подбородок — острее, и главное — волосы: теперь это не шелковистые длинные пряди, а торчащие во все стороны розовые вихры. Но одной улыбки и одного взгляда хватает, чтобы понять. Их дороги пересеклись снова.