Дорогой Эл Калавиччи

      Знакомое чувство единения со Вселенной пронизывает каждый атом тела, когда доктор Сэм Бэккет совершает очередной скачок. Это всегда случалось быстро - перемещение длилось ровно столько, сколько требовалось, чтобы Сэм осознал, что снова выдернут из Времени, и ни мгновеньем дольше. Слепящий свет перед глазами отступает, и путешественник моргает, пытаясь отогнать последние блики и заодно сосредоточиться на обстановке. Снова другое тело, другое лицо, голос, даже имя. Всего один раз его называли Сэмом, что по злой шутке судьбы оказалось сокращением от Саманты. Но учёный не жаловался - привык. Привык мгновенно ориентироваться, называть мамой-папой незнакомых людей, привык даже иметь новое тело, всё равно это лишь оболочка. Внутри-то он остаётся собой - Сэмом, гениальнейшим квантовым физиком, полиглотом, знатоком боевых искусств и чёрт знает кем ещё. Восстанавливая по обрывкам свою память, он и сам поражался, сколько умел - ни дать ни взять, настоящий вундеркинд. И почти в каждом прыжке приходилось осваивать ещё что-нибудь. Если верить в Бога - а в Бога мистер Беккет определённо верил, то можно подумать, будто его изначально создали с целью когда-нибудь стать исправителем чужих ошибок, путешествующим по Времени. А те знания, которыми не обладал он, неизменно восполнял Эл. Неизменно.       Кажется, Сэм уже и забыл значение этого слова. Когда ему выдавалось время спокойно посидеть и подумать о своём, никого не спасая, не пытаясь судорожно овладеть навыками, на наработку которых требуются годы, он пришёл к забавному выводу. О прошлом Эла путешественник знал больше, чем о своём собственном. Своя жизнь витала где-то на уголке сознания мутным пятном, нечёткая, неясная, и лишь иногда из неё высвечивались какие-то детали. Всегда это было спровоцированно обстоятельствами. С прошлым Эла было также - когда в новом задании что-то задевало душевные струны помощника, он рассказывал об этом. А рассказывать Эл любил. Покручивая между пальцев сигару - такую же неизменную, как и её обладатель, блуждая взглядом по потолку и поджимая губы. Он широко размахивал своей пресловутой сигарой и громко вещал об одной из своих бывших жён, о соседях, о том, как сбегал из сиротского приюта. Сэм всегда слушал очень внимательно, было совестно, что память превратилась в дырявый кусок сыра и он столько позабыл о друге. Насколько он понял, единственном. С жены помощник самозабвенно переходил на какую-нибудь другую особу прекрасного пола, всё больше распаляясь и вдохновляясь, пользуясь тем, что никто другой его не слышит и орать можно сколько влезет. Иногда Сэму до боли хотелось, чтобы услышали. Чтобы вокруг друга собралась весёлая компания, послушать его байки и поделиться своими. И чтобы запах сигар Эла появлялся вместе с ним.       Сейчас учёный как раз находился в кабинете какого-то воротилы бизнеса. Кресло из свиной кожи, панорамное окно во всю стену, и слегка дымящаяся сигара в пепельнице. Почти такая же, какие курил Эл. В этом прыжке Сэм его ещё не видел. Как по заказу, сзади раздаётся знакомый хриплый голос, а его владелец появляется следом, входя в поле зрения путешественника. Даже оставаясь константой квантовых прыжков, Эл ещё ни разу, кажется, не появлялся в одном и том же. Сейчас свет из окна блестит и переливается на широкополой шляпе из какого-то странного шуршащего материала - иногда Сэм задаётся вопросом, каких размеров гардеробная у друга и бывал ли он там когда-нибудь до эксперимента. В воздухе витает горьковатый благородный запах качественного табака, от которого у Сэма слегка чешется в носу, и он вдруг с удивлением отмечает, что помощник сегодня будто кажется ближе. Как бы не были хороши технологии, почти всегда можно было понять, что друг не здесь, лишь его проекция. Порывы ветра не трепали полы пиджака или кончик галстука, свет проходил сквозь него, не создавая тени, опавшие листья не шуршали, сталкиваясь с налакированными ботинками, а кувыркались дальше по тротуарам. А ещё Эл не мог ничего коснуться и принести частичку себя. Иногда доктору Бэккету остро не хватало возможности посидеть с лучшим другом в баре. Сейчас запах сигар ненадолго позволил маленький самообман.       Вечером, когда они остаются вдвоём и Эл уже готовится шагнуть в светлый прямоугольный проход, снова покидая путешественника, его останавливает оклик. - Что, ты что-то придумал? - мгновенно разворачивается голограмма, выжидательно глядя на собеседника. Пару минут назад они чётко выяснили новую цель. - Нет, я... - Сэм всегда был немного неловок, и даже прыжки с этим не помогли, - Просто хочу сказать тебе спасибо. В этот раз всё, вроде, спокойно, никто не пытается меня убить и у меня была возможность поразмыслить о своём. Эл закрывает дверь и делает пару шагов вперёд. - Ты о чём? - Ты же знаешь, я бы не справился без тебя. Но ты для меня гораздо больше, чем просто помощник, и вообще единственное, что никогда не меняется в жизни. И... Был рад подружиться с тобой снова.       Эл кивает, ненадолго отводя взгляд. Странно, когда ты помнишь все годы дружбы, а этому самому другу приходится проходить весь путь заново. Он усмехается. - Ты тоже нисколечки не поменялся, Сэм, можешь мне поверить. Всё такой же заумный добряк и иногда зануда, - они оба улыбаются такой характеристике, - А за что спасибо-то? - За то что не бросил. Вместе со мной пытался сохранить проект и всегда помогал, как только мог. - Дурья башка всё-таки, - качает головой помощник, прикусывая сигару, - Ещё бы я его бросил. Ты очень умный мальчик, но иногда говоришь сущие глупости.       Улыбка путешественника становится более смущённой. За всеми этими приключениями, совместными победами и горестями, он порой забывал об их разнице в возрасте. - Если бы мог, я бы тебя обнял, - откровенно признаётся мужчина, ловя молчаливую солидарность во взгляде голограммы. - Мне тоже тебя не хватает, Сэмми, - тихо признаётся тот и ещё раз улыбается напоследок, - Умник, наверно, уже перегрелся там. Спокойной ночи. - Спокойной ночи, Эл, - эхом повторяет учёный, наблюдая, как в светящемся проходе исчезает силуэт его самого дорогого и близкого друга.