Why'd you leave me?

— Чонгук! Ты не видел мои очки? — Тэхён мечется по комнате от дивана, где его смиренно ждёт чёрный, оклеенный наклейками из разных стран, чемодан, до комода, на поверхности которого разбросаны паспорт, билеты, старые чеки, придавленные их совместной с Чонгуком фотографией. — Вроде ещё вчера тут лежали, глаза мозолили! Черт, где же... С самого утра в их доме бушует хаос. Тэхён вылетает в командировку в двенадцать часов дня, но позаботиться о собранных вещах решил за три часа до рейса. Разбудив Чонгука с паникой в глазах, с ужасом осознавая, что проспал, он принялся наяривать круги по маленькой студии, не понимая, за что браться первым. Солнце, которое только недавно поднялось из-за горизонта, любезно освещало небольшое пространство светлой комнаты, окрашивая стены в мягкий тёмно-кремовый оттенок. Оно успело разогреться и с радостью ласкало лицо немного сонного Чонгука, сидящего за столом, и отпускала своих детей-лучиков играться в его чёрных взъерошенных волосах. Опустив подбородок на ладони, он завороженно наблюдал за бегающим туда-сюда парнем. Хотелось бы ему остановить время и запечатлеть момент такого взволнованного Тэхёна, кажется, он еще никогда не был так прекрасен, как сегодня утром. В прочем, Чонгук так всегда думает, а потом, произнося мысли вслух и наблюдая за тем, как быстро наливаются румянцем родные щёки, понимает, что ещё не все видел. “Не хочу-у отпускать его. Ну почему Тэхёна стали так часто вызывать в заграничные командировки?” — он кривит губы и тяжело вздыхает, помешивая сахар в белой кружке с кофе. Тэхён подарил её на первую годовщину, напечатав на ней милого зайчика с сердечком и простую подпись «Люблю». С того момента прошло еще два года и каждый раз парень смущался и ворчал, мол, выкинь ты эту глупую кружку, рвался подарить ему новую, но Чонгук пересекал его попытки. Не сможет он пить из другой, поэтому и хранит её, нелепую, с маленькими сколами и немного стёртым принтом. — Чонгу-ук! — Тэхён щëлкнул пальцами перед глазами и широко улыбнулся, — Чего завис? Оглох что ли? — А? — Парень дёрнулся. — А, прости. Что ты спрашивал? — Он отодвинул кофе и состроил сосредоточенное лицо, поджав губы и чуть сдвинув брови. — Тебе следует пить меньше кофе, дорогой. — Нет, это тебе следует перестать быть таким очаровательным. — Чонгук оценивает то, как вновь краснеет лицо напротив, ухмыляется и тут же добавляет. — Хотя нет, не переставай! — А то что? Уйдёшь от меня? — Тэхён изящно подцепляет пальцами Чонгука за подбородок и наклоняется, обжигая не только томным взглядом из-под густых ресниц, но и дыханием. — У тебя не получится — для меня нет никого и ничего красивее Ким Тэхёна. Ничто так не заставляет Чонгука плавиться, таять, покрываться мурашками с ног до головы, как игривые поцелуи Тэхёна. Одни только тёплые мягкие ладошки, обвивающие его лицо, вызывают фейерверки где-то под рёбрами. Прежде Тэхён расцелует щеки, не оставив без внимания ни миллиметра. Каждое прикосновение — маленький ожог, и Чон хотел бы обжигаться так вечно. Каждое прикосновение заставляет его сердце колотиться быстрее, а дыхание — сбиваться. В итоге поцелуй, сначала робкий и нежный, срывает парню голову напрочь и он, как оголодавший зверь, углубляет его, добавляя сладости, страсти, и сразу замедляется, понимая, что потом не остановится. — Что ты искал? Очки? Они в ванной на полке, ты их вчера там оставил. — Чонгук отдаляется, прикусывает губу и виновато оглядывает парня сверху вниз. — Ты собрал одежду? Во сколько приедет машина? — Через час, может меньше. — Тэхён стремительным шагом направился в ванную комнату, погремел баночками пару секунд и вернулся уже с очками на голове. — Так, нужно ещё собрать документы с работы, одеться, надушиться одеколоном и поцеловать своего бойфренда на прощание, я ничего не забыл? Не дожидаясь ответа Тэхён ускользнул в коридор, чтобы достать из рабочей сумки файлы с важными бумажками, оставляя Чонгука, который наигранно захныкал как дитя: — Хё-ён, ну почему ты опять уезжаешь. Я ведь буду скуча-ать, звонить каждый час. — Чонгук прервался, чтобы глотнуть кофе, и вновь затрещал. — А если я захочу обнимашек? Кого мне обнимать, Хён? — Милый, я же не навсегда уезжаю, — Тэхён не может сдержать улыбки, поглядывая тайком на парня. — Обещаю, вернусь — буду весь в твоём распоряжении. Закажем вкусностей, посидим, глянем фильм, сходим прогуляемся. Я сам-то уезжать не хочу... Не люблю самолёты. Он поправляет ворот белой в тонкую полоску свободной рубашки, рассматривая себя в зеркало, пальцами укладывает пепельно-русые, вьющиеся волосы. Пока Чонгук не видит, Тэхён может позволить себе взгрустнуть. Компания, в которой он работает, в шаге от того чтобы заключить прибыльное соглашение с японскими коллегами, поэтому за последние два месяца он побывал в стране восходящего солнца уже трижды. Хотелось бы взять с собой Чонгука, только вот тот заканчивает учебу, отвлекать его парень, конечно же, не посмеет. Тэхён вновь будет готов выть от сжимающегося сердца, как только выйдет на лестничную площадку. Он уже соскучится. Безумно. Каждый раз перед выходом он думает насладиться Чонгуком, перенасытиться им, его лаской, теплом так, чтобы хватило та следующие пару дней. И каждый раз он себя останавливает, понимая, что не сможет уехать. В кармане штанов громко завибрировал рабочий телефон, вырывая Тэхёна из мыслей. — Да? Да, готов. Что? Уже подъезжаете? Так рано? А-а, пробки. Ну да-да, вы правы. Выхожу. — Парень положил смартфон обратно, разворачиваясь к Чонгуку. — Чонгук... — Я слышу — Чон, который уже встал рядом, спустил чемодан с дивана. — Что же, пора прощаться? — Не говори с такой безнадёгой в голосе, я же вернусь. Тэхён мягко опустил руку ему на талию, слегка прижал ближе и, когда Чонгук поднял глаза, пристально вглядывался в их дурманящую глубину. Кто сделал тебя таким милашкой, Чон Чонгук? Скрепя сердце, он ласково чмокнул парня в лоб, задерживаясь на пару мгновений, чтобы запомнить, впитать любимый запах. — Я побежал, милый, не скучай. — Он подхватил чемодан, подкатил его к двери и, нащупав в кармане ключи, открыл дверь. — Люблю тебя! Напишу как сяду в самолёт! Тэхён широко улыбнулся, отправив воздушный поцелуйчик, и вышел из квартиры, запирая замок снаружи. — И я тебя люблю... — прошептал Чонгук уже в пустоту. Сердце почему-то болезненно заныло, отдавая неприятной болью в область живота . В момент парень почувствовал себя таким одиноким и несчастным, что от этого липкого ощущения захотелось тут же избавиться под прохладным душем. “Не услышал, значит прочтёт! — думает Чонгук, доставая телефон, — Та-ак, посмотрим... «Я люблю тебя, Ким Тэхён» — отлично! И сердечко. Два. Пять. — он смотрит на напечатанное сообщение и опять внутри рождается колючий клубок. — Возвращайся скорее.” Звук уведомления сначала ввёл Чонгука в непонимание. Что? Послышалось что ли? Он отправляет еще одно сердечко и, когда звук повторяется, убеждается, что галлюцинаций у него нет. — Хах, вот же растяпа. Забыл свой личный телефон. Что ж, хорошо, что хоть рабочий взял. — Чонгук плюхнулся на диван, доставая из-под подушки смартфон Тэхёна. Чертов телефон. В чехол вставлена их фотография с моря, которая всё еще была для него самой любимой, несмотря на то, что была сделана полтора года назад. Полтора? Чон Чонгук, прошло три года! Чонгук сидит на полу без движения уже который час. Два? Три? Все четыре? Время для него уже безразлично. Он сжимает в руке чужой телефон и шипит, вновь скрывая лицо в коленях. Мокро. Мерзко. От слез. — Точно... тебя нет полтора года. Полтора года назад ты ушёл и не вернулся, Ким Тэхён! — он кричит, не обращая внимания на содранное горло. Какая разница, если внутри ему гораздо больнее? — Блять! — Он сшибает рукой одну из пустых бутылок, что стоят рядом. — Я же жду тебя... почему ты не приходишь? Ему кажется, что сердце сейчас разорвётся, разлетится на кусочки, заливая кровью все внутренности. Оно уже кровоточит. Чонгук знает. Кровоточит также, как его предплечья, запястья, кисти, которые порой и зажить не успевают. Кровоточит также, как его глаза, которые устали каждый день плакать на протяжении полутора лет. И также как его ноги, которые раздираются каждый раз, когда он среди ночи решает босиком добежать до кладбища. Но я же бегу к Тэхёну, а он не может быть на кладбище. Ким Тэхён не мог погибнуть весной полтора года назад в авиакатастрофе. Не мог погибнуть в тот же день, когда пообещал Чонгуку, что вернётся. А Чонгук не может перестать держать в руке его телефон, который он забыл перед своей смертью. Экран загорелся, слепя в глаза. Этот смартфон — единственный источник света не только для их квартиры, но и для Чонгука. Он специально зашторивает окна с того самого дня. Солнечный свет для Чонгука ядовит, вреден, опасен, ни один лучик не должен опуститься на его слегка грязные, отросшие волосы. В очередной раз он просматривает последнее сообщение. «Я люблю тебя, Ким Тэхён» Горечь обиды вновь бьет под ребра, выбивая из загнивших лёгких последний воздух. “Он не услышал эти слова, почему?” — Чон тянется в карман, доставая вторую за день пачку сигарет, в которой уже осталось семь штук. Щелчок зажигалки. Огонь. Но почему он не греет? Почему не обжигает, если его коснуться? Затяжка вмиг наполняет лёгкие обезболивающим. “Почему Ким, блять, Тэхён мог заставить меня сгореть, а блядский огонь не может обжечь меня?” — Чонгук швыряет зажигалку в стену, кричит, и хватается за футболку, чтобы заглушить себя. Тело ломает, заставляет его внюхиваться, чтобы выцепить родной запах. Чон свои вещи не носит. Только Тэхёна. Так ему спокойнее, так кажется, что он где-то рядом, вот-вот обнимет его за плечи, посмеётся, щекоча шею вьющимися непослушными волосами, оставит на щеке поцелуй, быстрый, но это раззадорит Чонгука как долгий и страстный в губы. Вдох. Выдох, и шаткое спокойствие опять сбивает истерика. — Тэхён! — Чонгуку больно так, как будто рёбра в крошки раздроблены, — Тэхён, я прошу тебя... Я... я хочу увидеть тебя еще раз. Один, блять, раз! — он задыхается, скрючивается, хватаясь за грудь, — Почему ты мне даже не снишься, Тэхён? Мне не было бы... так... невыносимо больно, если бы ты приснился мне хоть разок! Мне выть хочется, понимаешь?! Выть от того, как без тебя тяжело. Всё...всё, что я хочу, это услышать, как ты открываешь нашу дверь...сидишь на нашей кухне, спишь на нашем диване... Знаешь, ты так мило посапываешь, когда спишь. Мне тяжело заснуть без тебя. Тэхён, если бы я ещё раз смог увидеть как ты улыбаешься... Я бы всë отдал. У тебя такая красивая улыбка, Тэхён, я влюблён в неё с самого начала. Я... влюблён в тебя так же сильно, как четыре с половиной года назад. — он опять срывается на крик, кашляя, стуча сжатыми добела кулаками по коленям. Мгновенье на передышку и продолжает он уже более тихо, жалобно шепча под нос, — Вернись, умоляю. Я люблю тебя, Тэхён. Люблю... Слёзы, горячие солёные слёзы катятся по щекам влажной дорожкой. Они раздражают разодранные в кровь губы, скатываются по шее, затекая под футболку. Смирение ещё никогда не наступало так быстро. Чонгук всхлипывает и медленно, опираясь на стол, помогает себе встать. В голове пусто, в сердце тоже. Неужели оно больше никогда не заболит? Он молча плетётся к окну, попутно сбивая оставшиеся бутылки. “Хочу посмотреть изменилось ли солнце.” — говорит он себе и резко, одним движением раздвигает шторы. Солнце потихоньку опускается за горизонт, окрашивая небо в насыщенные коралловые, тёмно-мандариновые цвета, которые смешиваются между собой в невообразимые палитры, наконец-то одаривая их квартиру своим тёплым, абрикосовым светом. Чонгук вспоминает то солнце. Оно же помнит тот день, верно? Скорбит ли вечная звезда о смерти Тэхёна? Простит ли она когда-нибудь Чонгука? Оглядываться назад не хочется. Там, сзади, всë напоминает о нëм. Воздух в их квартире пропитан Тэхëном, он живëт в каждой вещи, даже в самой незначительной. Впереди же неизвестные Чонгуку улицы, дома, парки. Там, снаружи, каждый день проходят тысячи людей, наверное, от их совместных прогулок уже ничего не осталось. Он достаёт новую сигарету. Невольно скрученный табак он сравнивает с Тэхёном. “Он сгорел также как моя наполовину не скуренная сигарета. Так почему я всё ещё тлею, если курить уже вовсе не хочется?” — Чонгук делает затяжку, чувствуя как дым заполняет его пустую оболочку. От него же должно хоть что-то остаться? — Я люблю тебя, Ким Тэхён. Вечерний ветерок нежно поглаживает его измученную кожу, и ласково, будто ребёнка, пытается успокоить. Треплет длинные волосы, распутывает их, высушивает слёзы с щёк. Он обнимает, забираясь под футболку, пробегается по рукам, шее, в надежде расщекотать. Жаль, что Чонгук не чувствует. Он даже асфальт не почувствовал, когда пришлось с ним соприкоснуться.