solis occasum in umbra tempestatum nubium

      Музыка раздавалась отовсюду, перемешиваясь с детским смехом, и создавая слишком уж радостную картину. Торговцы зазывали покупателей, продавая никчёмные маски и веера втридорога, а эти глупцы всё равно тратились, будто живут последний день. Тут и там были слышны выстрелы фейерверков, и небо постоянно сотрясалось в бесполезных огненных узорах.       Шестой предвестник ненавидел праздники…       Он уже давно разучился веселиться, считая это всё пустой тратой времени, и средств. Но сегодня он не может упустить возможность устранить свою главную проблему — Камисато Аяка расслабленно прогуливается по ярмарке с подругой, не ожидая удара в спину, и это её главная ошибка. Став такой ярой противницей Охоты, она стала врагом Фатуи, и обязала себя иметь глаза на затылке. Убив её, он настолько разобьёт боевой дух сопротивления, что избавиться от них больше не составит никакого труда…       — Парень? Не желаешь приобрести веер? Смотри, какие красивые, любую девушку покоришь таким подарком.       Уже третий продавец отвлекает его от основной цели, и Сказитель раздражённо бросает несколько монет в сторону торгаша, забирая из его рук первый попавшийся аксессуар, не отводя взгляда от Аяки. Что за девушка рядом с ней? Он не первый день следит за их поместьем, и кроме Путешественницы к ним никто не заходил. Девушка была одета в роскошное кимоно с широкими рукавами, а короткие пшеничные волосы были подобраны дорогой заколкой. На лице красовался умелый макияж. То и дело, она мило смеялась, прикрывая рот ладонью.       Девушки отошли за прилавок, словно кого-то ожидая, и Сказитель свернул за дерево, чтобы подобраться ближе и проследить. К ним подлетела… Паймон? Или как там зовут ту надоедливую блоху, что постоянно вертится рядом с мондштадтским рыцарем?       Подкравшись ещё поближе, он действительно узнал Путешественницу. Забавно, они сражаются против таких серьёзных врагов, но тратят силы и время на то, чтобы нарядиться к бесполезному празднику. Женщины…       И всё же странное чувство волнения опустилось куда-то вниз живота… Он и подумать не мог, что простушка Люмин при желании может выглядеть вот так — словно она сама местная аристократка из трикомиссии. И чёрт, как не вовремя она ошивается с Аякой — устранить их обоих будет непросто, они обе умело владеют мечом и стихиями, и могут быстро реагировать на внезапные угрозы.       На мгновение ему показалось, что Люмин смотрит прямо на него, и он опасливо скрылся среди ветвей. Он почти почувствовал, как взгляд её медовых глаз обжог. Нельзя попасться…       Вновь выглянув, он с досадой обнаружил, что они ушли… Девичий смех раздавался откуда-то снизу и Сказитель поспешил за ними, боясь потерять. Благо, большое количество кустарников на пляже, позволяли ему незаметно перемещаться, не привлекая лишнего внимания ни от самих девушек, ни от других посетителей праздника.       — Спасибо, что согласилась провести этот вечер со мной. Это много для меня значит.       Младшая Камисато радостно закружилась, почти бегом спускаясь к воде, и запрыгивая в неё, не боясь намочить свой наряд. Люмин и Паймон поспешили за ней, с улыбками наблюдая, как девушка кружится в танце, прикрывая лицо веером. Сказитель отвернулся, сдерживая приступ смеха, который мог выдать его присутствие. Неужели девушки и правда развлекаются таким образом? Кажется, он слишком давно не проводил время в женской компании, и совсем позабыл, какие глупости поднимают им настроение.       Предвестник вновь перевёл взгляд на Путешественницу, которая с восторгом наблюдала за Аякой, неуклюже сминая низ кимоно. В её глазах светилось чистое восхищение, и Сказитель скрипя зубами действительно отметил, что девчонка двигается грациозно, умело, словно много лет занималась танцами, и теперь просто вспоминает движения, на ходу добавляя что-то новое. Финальные аккорды песни, и Аяка бьёт крио стихией в воду, создавая миллионы снежинок вокруг, вызывая у Люмин радостный визг.       Интересно, как бы выглядела в танце она…       Предвестник готов врезаться головой в дерево, выбивая из неё подобные мысли, но вновь переводит взгляд на Люмин, которая подаёт своей подруге руку, помогая выбраться из воды, и восторженно что-то рассказывает. Судя по тому, как она наблюдала за Аякой, она и сама была бы не прочь попробовать, но её смущённые жесты подсказывают Сказителю, что она слишком неуверенная, чтобы в ответ показать танец младшей Камисато.       Забавно… Уверенно сжимающая меч в бою, в повседневности она совершенно обычная, имеющая свои страхи и желания, и не умеющая скрывать свои эмоции.       — Спасибо, что станцевала для меня. Ты выглядела прекрасно.       Аяка явно смутилась, и лишь кивнула в ответ, опуская взгляд вниз. Стряхнув с обуви воду, она дружелюбно улыбнулась, касаясь локтя Люмин.       — И тебе спасибо. К сожалению, мне пора отправляться обратно в поместье, так что… Надеюсь, мы сможем провести вместе следующий праздник. До скорой встречи.       — До скорой встречи, Аяка.       Девушки попрощались, и Сказитель недовольно шикнул — сегодня он вновь не сможет выполнить свою миссию. Он никак не проскочит мимо Люмин незамеченным, и придётся упустить младшую Камисато вновь. Но… Он же может проследить за Путешественницей, верно?       — Люмин, пойдём и мы обратно? — Паймон кивнула в сторону Инадзумы, уже собираясь лететь в ту сторону, но девушка неожиданно отрицательно качнула головой.       — Лети пока одна, Паймон, я хочу ещё немного побыть здесь.       Её маленькая спутница лишь пожала плечами, оставляя девушку наедине со своими мыслями. Люмин же, пригладив кимоно, уселась прямо на песок, прожигая горизонт задумчивым взглядом. Ночь была на удивление спокойной — лишь где-то вдалеке сияли яркие вспышки молний. Сказитель хотел подобраться ближе, но шляпа предательски зацепилась за тонкую ветку, ломая её, и издавая хруст, который в этой тишине был слышен слишком отчётливо, чтобы его не заметить.       Люмин вскочила за долю секунды, призывая меч, и подходя ближе к источнику шума. Сказитель выругался про себя, понимая, что уже не сможет уйти незамеченным. Что ж, миссия провалена по всем фронтам… Дотторе не одобрит такое затягивание в поисках сердца электро архонта…       — Я тебя услышала. Выходи.       Тяжело вздохнув, предвестник выбрался из кустов, смотря на Путешественницу. Драться с ней сегодня у него не было желания, потому он просто прожигал её недовольным взглядом, не предпринимая никаких попыток атаковать. Впрочем, она тоже смотрела на него без враждебности — скорее, просто удивлённо. Опустив меч, но не спрятав его, она подошла ближе, оставляя между ними расстояние в пару метров.       — Сказитель. Что ты здесь делаешь?       Было желание просто развернуться и уйти. С чего бы он отчитывался перед этой надоедливой крысой, которая мешала ему и его коллегам практически всегда? Скрестив руки на груди, он продолжил молча стоять, надеясь, что девушка просто отойдёт с дороги, поняв, что ничего не узнает.       Он мог и не ждать никакой реакции, просто убежав, но отчего-то не спешил распрощаться, внимательно разглядывая её наряд и причёску. И без краски на лице она очень даже симпатичная… но сейчас выглядела слишком прекрасно, чтобы не залюбоваться.       — Долго будешь в молчанку играть?       — Не понимаю, что ты хочешь от меня услышать, рыцарь?       — Ты следил за мной. Не поделишься, с какой целью?       Сказитель прыснул от смеха, склоняя голову набок, и рассматривая недовольную девушку, забавно нахмурившую лицо. Она казалась милой.       — Ты слишком переоцениваешь свою важность для меня. Я не за тобой следил.       Люмин, уже почти готовая накинуться на парня с кулаками, резко успокоилась, окинув Сказителя удивлённым взглядом. Это было неожиданно услышать, ведь уже привыкла, что именно она является занозой в одном месте у каждого её врага, и устранить её — их первостепенная задача.       — Выходит, следил за Аякой? Зачем она тебе нужна?       — Влюбился, вот и следил.       Сказитель засмеялся, уже не сдерживаясь. Почему-то ему до безумия понравилось издеваться над Путешественницей, воспользовавшись моментом их «перемирия», когда они не намереваются сражаться, в попытке убить друг друга, а просто разговаривают, словно давние приятели.       Люмин же веселья Сказителя не разделяла, задумавшись о чём-то, и опуская голову куда-то в землю. Потерявшая бдительность, поражённая неожиданным заявлением, она была сейчас идеальной целью — один удар, и она уже будет мертва. Хороший способ выслужиться перед Царицей, но Скарамучча не спешил им воспользоваться, наблюдая за девушкой. Она же вновь нахмурилась, мотнув головой, и резко выпаляя:       — Думаешь, я поверю, что в тебе найдётся хоть немного места для подобных чувств? Не думай, что тебе удастся избежать ответа. Здесь сейчас лишь мы вдвоём, и мне ничто не помешает выбить его из тебя, если не согласишься сознаться добровольно.       Какой бы грозной она не старалась выглядеть — звучала она скорее… Уязвлённо? Предвестник нервно хохотнул, поправляя свою шляпу, и думая — может расщедриться и сказать правду? Всё равно факт того, что она его здесь увидела, будет хорошим стимулом для неё быть с госпожой Камисато немного бдительнее, ожидая опасности, чтобы её защитить…       — Слишком много на себя берёшь, пытаясь показать, будто хорошо меня знаешь.       Люмин вспыхнула ещё сильнее. Отвернувшись, она быстро зашагала поближе к берегу, садясь на песок без страха запачкать свой наряд. Почему-то этот диалог выбил её из колеи, и отнял все силы. Может, виной тому было резкое заявление Сказителя о влюблённости, которое точно было издёвкой, но зацепило её, будто она поймала кого-то на измене?       Первый и последний раз она виделась с шестым Предвестником во время изучения метеоритов. Тогда от боя их спасла Мона, предсказавшая опасность в виде добродушного юноши. И Люмин всё время задавалась вопросом — почему астролог не дала и мгновения, чтобы с ним поговорить? Его очаровательная улыбка вызвала в ней трепет, и она ещё несколько дней думала о том, что хотела бы познакомиться с загадочным представителем Фатуи поближе. В конце концов, почему им нужно было бы сражаться и враждовать? Миссия у них была одна — разобраться с метеоритами. С Тартальей они умудрились сохранить дружбу даже после стольких сражений…       Возможно, поэтому новость о влюблённости зацепила за что-то живое… В конце концов, если о чём-то долго думать, можно поверить в то, что мысли реальны. Услышать подобное было словно разбить какую-то нелепую иллюзию, которая жила в её голове с момента их знакомства. Глупая симпатия к враждебно настроенному знакомому не могла закончиться чем-то хорошим… Она знала это ещё тогда, когда впервые поймала себя на том, что думает о новом знакомом.       Сказитель удивлённо рассматривал задумавшуюся девушку, гадая — с чего бы она с таким доверием открыла ему свою спину? Верит в его доблесть, и что не посмеет ударить тайком? Великодушно, но она уже не раз имела дело с его коллегами, и должна понимать, что честность — не самая сильная сторона Фатуи.       Подойдя к берегу, Сказитель снял свою объёмную шляпу, кладя её рядом, и садясь поближе к Путешественнице, направляя взгляд туда, куда смотрела она. Тучи над их головами почти кричали о том, что непогода близится в их сторону. Но ещё немного времени до опасного ливня у них точно есть…       — Рыцарь? Ты слишком странно реагируешь. Ещё немного такой загадочности, и я буду готов поверить в то, что ты приревновала меня к госпоже Камисато.       Вновь смешок, и ещё более смущённая Люмин, почти враждебно дёрнувшаяся, отдаляется от парня. Выглядело это всё так, будто она просто раздражалась от его шуток, но на самом деле всё было куда глубже, и повидавший на своём веку много людей Сказитель прекрасно это понимал.       — Знаешь, а ты выглядишь очень даже неплохо. Оказывается, умеешь что-то ещё помимо глупого размахивания мечом.       — Это должно было быть комплиментом? — голос её дрогнул, и она повернула голову к Скарамучче, смотря на него недовольно, почти оскорблённо, и вновь отворачиваясь, ближе пододвигаясь к воде, чтобы посмотреть на своё отражение. Сказитель устало вздохнул, потерев переносицу двумя пальцами. Сладить с этой девчонкой было почти невыполнимой миссией.       — А ты ещё и остроумная, да? — он явно издевался, хихикая на каждом слове, не скрывая весёлого расположения духа. — Не кусайся, почётный рыцарь. Я лишь хотел сказать, что выглядишь ты очаровательно. Словно… Закат в тени грозовых облаков. Эта одежда хорошо подчеркивает твои прелести.       Люмин вновь обернулась, а Сказитель подмигнул. Не похоже, чтобы он сказал комплимент с иронией — и правда посчитал её привлекательной в этом наряде? Может, ей следовало бы пересмотреть свой гардероб, добавив больше красок и оставив место макияжу? В конце концов, Аяка умудряется совмещать и умение сражаться, и умение величественно выглядеть…       — Так расскажешь, зачем следил за госпожой Камисато?       Сказитель притворно устало вздохнул, награждая девушку осуждающим взглядом. Она полностью проигнорировала его чудесный комплимент, легко перестраиваясь на враждебный лад. Правду рассказывал Тарталья — эта девчонка тот ещё непостоянный ураган.       — Она и её приятели самые активные противники охоты на Глаза Бога и мешают некоторым… нашим делам. Вот и всё. Мне нужно её устранить.       Люмин передёрнулась. Так легко говорит об убийстве? В этом парне действительно жалости ни на грамм, а вот жестокости хоть отбавляй. Но теперь она хотя бы знает, что Охота зачем-то нужна Фатуи, и сделает всё возможное, чтобы не позволить шестому предвестнику выполнить свою миссию.       Из мыслей девушку выдернуло внезапное прикосновение Сказителя к её плечу. Уже почти готовая атаковать, и ожидая, что он нападает, Путешественница резко обернулась, но увидела лишь мило улыбающегося парня, протягивающего ей веер. Один из тех, что продавали на празднике.       — Музыка сюда хорошо слышна, но вскоре уже праздник закончится. Я видел, как ты смотрела на Аяку, с восторгом и желанием… Попробуй станцевать.       Люмин поперхнулась, переводя шокированный взгляд на Скарамуччу. Он действительно предлагает ей станцевать? Да ещё и перед ним? Она даже при Аяке, своей новоиспечённой подруге, не решилась сделать что-то подобное, что уж говорить о парне, с которым они едва знакомы, тем более являются врагами… Да и кроме того… При мысли, что ей нужно будет танцевать перед ним, у неё появлялись бабочки в животе — точнее, судя по ощущениям, это были целые птеродактили. Всё тело напряглось почти до боли, и лёгкий мороз пробежался по спине.       — Ты так красиво сегодня выглядишь. Глупо будет упустить возможность немного расслабиться, и сделать то, что хочется. Да и признаться… Мне и самому было бы любопытно взглянуть на тебя в танце.       Он всё-таки сказал это вслух… Он всё-таки сказал это вслух? Скарамучча отвернулся, закусывая губу до боли. Что же с ним сегодня такое… В обмен на взгляд красивой девчушки готов забыть, сколько она доставляет проблем? Отвратительно. Дотторе бы не одобрил такого подхода к заданию… Но быть может, склонить Путешественницу на свою сторону будет очень даже полезно? Ему нравится проводить время в компании мондштадтского рыцаря, так что он, по сути, просто совместит приятное и нужное.       Он всё так же сидел с протянутым в её сторону веером. Сильный ветер всколыхнул волны, и прохладные капли брызнули в их сторону, заставляя недовольно поёжиться Люмин. Она вновь посмотрела на аксессуар, взвешивая все «за» и «против». Поняв, что из «против» в её списке лишь стеснение, всё же взяла веер в руки, вставая, и аккуратно заходя в воду.       Весёлая мелодия, совсем противоположная той, под которую танцевала Аяка, мягко окутала девушку, и она стала продумывать движения. Сказитель смотрел с интересом, на удивление, даже для себя, подбадривающе улыбаясь. Ему не терпелось увидеть её плавные движения, и даже сейчас, когда она просто стояла, а ветер развевал непослушные короткие волосы, он был заворожен тем, как же красиво она выглядит. Даже смущённой, даже со слегка смазанной тушью под глазами, и растрёпанной причёской.       Люмин же взволнованно вздохнула. Как там делала Аяка? Руку с веером вверх, осторожный шаг назад, присед. Обернулась вокруг себя, подбросила веер, поймав его другой рукой. Путешественница прикрыла глаза, не думая о том, что делает. Музыка всё сильнее расслабляла, заставляя двигаться более раскованно, и вот она уже даже не вспоминает о том, что у неё есть зритель, подпевая что-то неразборчивое в такт. Прыжок, покрутиться на одной ножке, вновь подкинуть веер, чтобы закружиться в финальных аккордах песни, и поймать его у самой воды.       Собрав всю свою Анемо силу на кончиках пальцев, она резко ударила по воде, создавая дождь вокруг себя, окутываясь пёстрым зеленоватым элементальным следом. Она остановилась, пытаясь восстановить дыхание. Более спокойная мелодия раздалась вдалеке. Значит, правильно угадала, когда остановиться.       Волосы неожиданно упали на лицо, а расслабленная причёска больше не сдавливала виски. На секунду девушка насладилась тем, что давление на голову ослабло, но в то же мгновение она поняла, что заколка вот-вот упадёт в воду, и найти её будет очень трудно, если не невозможно. Поспешно подняв руки к волосам, Люмин почувствовала чужое прикосновение, перехватывая чужие руки своими.       Сказитель оказался рядом быстро и незаметно, спасая подарок от неизбежной затерянности в реке, грозившей унести величественную цаплю из драгоценных камней вниз по течению. Резко одёрнув свои руки, Люмин позволила парню поправить причёску, закалывая волосы вновь. А он не спешил отстраняться, мягко перебирая пряди, намокшие после дождя, который девушка создала своим ударом.       — Ну вот… А ты ещё сомневалась. Знала бы ты как прекрасно выглядела.       Его горячий шёпот раздался совсем рядом с ухом, и девушка резко развернулась, немного увеличивая дистанцию между ними. Он был так близко… Буквально чувствовать его дыхание было очень смущающим. И, наверняка, её красные щёки и ему дали понять, почему она так поступила.       Сказитель ничего не сказал, даже не посмеялся — но вновь подошёл, кладя одну руку девушке на талию, а вторую протягивая к её ладони, чтобы переплести пальцы. Люмин вспыхнула ещё больше — хочет станцевать вдвоём? Скарамучча явно умел удивлять, выбиваясь из любой возможной рамки поведения. И всё же… Станцевать с ним звучало как что-то, о чём Люмин могла лишь подумать перед сном раньше, прогоняя надоедливые мысли, в очередной раз доказывая себе, что с врагом отношений не выстроить.       Позволив себя приобнять, и положив вторую свою руку ему плечо, девушка сделала шаг в такт его. И ещё один, и ещё… Спокойная музыка вдалеке идеально подходила под их танец, и это было просто незабываемое ощущение. Несвойственные Люмин радость вперемешку с комфортом и спокойствием переполняли её рядом с ним — шестым Предвестником Фатуи, её заклятым врагом, который хотел её убить, но который не воспользовался возможностью сделать это сегодня, позволяя сбыться её маленькой прихоти. Могло ли это что-то значить, или же просто сегодняшний праздничный вечер стал исключением, и в дальнейшем они вновь будут врагами? Люмин не знала, но думать об этом сейчас не хотела, прогоняя тяжёлые мысли, позволяя просто поближе прижаться к парню, почти обнимая, и вдыхая его запах.       Сладковатый аромат цветов фиалковой дыни одурманивал, вызывая улыбку. Путешественница и не заметила, как музыка вдалеке закончилась, а с неба начал моросить неприятный дождь. Сказитель тоже не спешил разрывать их танец, лишь недовольно кидая взгляды на небо, которое с каждой секундой становилось всё темнее и темнее, угрожая скорой бурей с грозой. Находиться здесь становилось даже опасно, и Предвестник вывел разочарованную девушку на берег, судорожно обдумывая, может ли позволить себе больше, чем эта короткая случайная встреча?       — Здесь недалеко мой дом… Можешь переждать непогоду там. Если хочешь, конечно.       Так прямо… Он так прямо приглашает к себе домой с открытой и уверенной улыбкой. Люмин даже позавидовала его непробиваемости, потому что сама ещё не до конца отошла от его прикосновений во время танца. Он — настоящая загадка. Кажется, все предвестники Фатуи словно тёмные лошадки, которых невозможно приручить и узнать. Но она хотела бы попробовать…       — Было бы неплохо.       Путь к его дому был близким и тихим, и некомфортно, кажется, в этой тишине было только Люмин. Скарамучча бодро шёл по лесной тропе, заботливо подавая руку на каждом неудобном месте. Он — мучительно холодный в своих прикосновениях. Кожа — фарфор.       Люмин ни на миг не забыла, что они по разные стороны баррикад. Но и помнила теплоту и заботу Тартальи, который даже не смотря на внешнюю вражду старался быть верным другом. Он — такой же? Способен забыть о вражде, когда она не нужна? Либо же он просто заманивает её в ловушку…       Страх осел где-то внизу живота, и девушка нервно сглотнула, рассматривая лицо юноши, когда он в очередной раз развернулся, предлагая помощь в спуске по лесной тропе, на которой уже успели образоваться скользкие лужи. Он не выглядел враждебно, но можно ли было верить его доброте сейчас?       — А вот и мой дом, проходи, — скрытая среди деревьев, не очень крупная избушка, казалась очень подозрительной и враждебной, заставив Люмин напрячься ещё сильнее. Хотя, что она ожидала увидеть? Роскошный особняк в центре города у Фатуи, что тайно выполнял какие-то свои задания в чужой стране? Вот уж в чём действительно можно было бы увидеть подозрительность.       На удивление, внутри дом оказался вполне обычным и уютным — коридор вывел их прямо в гостиную, где Сказитель сразу же включил несколько ламп, открывая обзор на окружающую обстановку. В центре небольшой комнатушки стоял стол, и два кресла по бокам, а немного впереди них находился камин. На столике стояла кружка, а рядом — раскрытая книга. Впрочем, книжные полки и шкафы стояли почти у каждой стены. Оказывается, Предвестник был любителем почитать… Наверняка, он выглядел очень красиво в тёплом свете огня с книгой в руке, увлечённый своими мыслями. Он — полон неожиданностей.       — Чёрт… За какие-то несколько минут умудрились так промокнуть… Подожди немного, я принесу сменную одежду.       Люмин не успела ничего ответить, как Скарамучча уже убежал в соседнюю комнату, которая, вероятно, была его спальней. Девушка ещё раз огляделась, заметив на книжной полке, что стояла рядом с выходом обратно в коридор, какую-то тетрадь. Рядом лежали перо и чернильница, так что вывод о том, что там какие-то записи Предвестника напрашивался сам собой. Путешественница подошла ближе, чтобы почитать, о чём мог писать такой парень, как Сказитель. Какие-то планы? Рассуждения? Расписывать шаги на пути к достижению каких-то целей?       С волнением открыв тетрадь, ожидая увидеть почти всё, что можно, Люмин всё же удивилась. Половина текста была яростно зачёркнута, где-то виднелись мокрые разводы, словно от слёз, но основную часть занимали… Стихи…       «Любовь как вино       Лечит душу порою       Выпью глоточек»       «Ласки твоей…       Ощутить лишь мгновенье,       В нём раствориться…»       Кажется, такой стиль поэзии называется «хокку». Син Цю когда-то рассказывал об интересных инадзумских стихотворениях, что помещали в паре строк огромные посылы… Это написал сам Сказитель? Девушка продолжила вчитываться в строчки, проникаясь ими всё больше и больше. Он — загадка. Безумный злодей, не знающий пощады, но искусно творящий такие чудесные произведения? Образ злобного врага, который она пыталась выстроить в себе долгое время, лопнул словно воздушный шарик…       Сказитель вышел из коридора, вытирая голову полотенцем. Он успел переодеться, и сейчас был лишь в брюках и распахнутой рубашке. Путешественница смущённо подняла взгляд, резко захлопывая тетрадь. Скарамучча глянул на Люмин, и немного нахмурился. Сразу понял, чем занималась девушка в его отсутствие, но, на удивление, ничего не сказал по этому поводу, лишь немного резко бросая:       — Женской одежды у меня нет, но моя рубашка не должна быть слишком короткой. Я оставил её в ванной, так что можешь сходить, и переодеться. Кимоно можешь оставить там же, на батарее, чтобы просохло.       Люмин кивнула, кладя тетрадь обратно и убегая в указанном направлении. Спокойно выдохнула лишь за закрытыми дверями, скатываясь вниз, и обнимая колени. Она дома у шестого предвестника Фатуи, мысли о котором не давали покоя так долго… Почти год прошёл с их прошлой встречи. И не просто «дома» — она может спокойно с ним говорить, касаться его, видеть его обнажённое тело, ведь он так бесстыдно ходит перед ней в расстёгнутой рубашке… А ещё может узнать пару его секретов, как вот со стихами…       Девушка встала, подходя к зеркалу, что висело на противоположной стене. Щёки её пылали, будучи цветом точно ягоды валяшки… Макияж почти полностью смыл дождь, но остатки туши всё ещё виднелись под глазами. Люмин обвела взглядом комнату, выискивая воду. Ведро с ковшом стояли рядом, и она умылась — холодная вода немного отрезвила.       Раздевшись, она взяла одежду, оставленную Сказителем. Он был ненамного выше самой Люмин, потому рубашка едва ли прикрывала все интимные места. Будет неловко выйти так к нему, и…       Сложившаяся ситуация раздражала, или смущала. Тяжело было понять собственные чувства… Путешественница посмотрела на себя в зеркало. Выглядела она совсем по-домашнему — в рубашке на пару размеров больше, что вполне могла сойти за её ночную сорочку, мокрые волосы, словно только вернулась из горячих источников в своём чайнике, и усталый вид. Промелькнула мысль, что так бы она и проводила вечера, если бы жила с таким парнем, как Сказитель.       Щёки приобрели совсем уж пунцовый оттенок, и девушка несколько раз глубоко вдохнула, приводя мысли в порядок, после чего покинула комнату, возвращаясь в гостиную. Сказитель уже разжигал огонь в камине, а на столе стояли дымящиеся кружки. Неуклюже прошлёпав босыми ногами к креслу, Путешественница уселась, внимательно наблюдая за действиями Скарамуччи. Через мгновение дрова вспыхнули, и парень поднялся, подходя ближе к девушке. Взгляд его, словно у хищника, прошёлся по её телу, и он довольно улыбнулся, склоняя голову набок.       Люмин предпочла сделать вид, что не заметила этого. Сказитель едва слышно хохотнул, довольный реакцией девушки, и уселся в соседнее кресло, беря в руки кружку, и пододвигая к ней вторую. Путешественница благодарно кивнула, принюхиваясь к напитку. Это был точно не чай или кофе.       — Когда я был в Мондштадте, умудрился простыть. Местный бард тогда научил меня делать этот напиток — горячее вино из одуванчиков, корица, гвоздика, апельсиновая цедра и имбирь с мёдом. Очень хорошо помогает согреться. И безумно вкусно. В городе ветров действительно знают толк в выпивке.       — Спасибо. Ты очень заботливый. По тебе и не скажешь…       — Решила комплиментам у меня поучиться? Сразу скажу, что это плохая идея — я в них не силён.       Люмин засмеялась, прикрывая рот ладонью, и глянула на парня. Он задумчиво смотрел на огонь, и огненные блики оставляли забавные тени на его лице. Всё ещё в расстёгнутой рубашке, он расслабленно облокотился на спинку кресла, через пару секунд прикрывая глаза и делая глоток вина.       Девушка воспользовалась мгновением, чтобы разглядеть его тело. Острые ключицы, впалый живот… Он казался таким хрупким и слабым, но Люмин знала — он сильный. В нём, возможно, силы даже больше, чем в ней самой. В конце концов, Мона говорила, что звёзды слишком громко кричали ей об опасности, исходящей от него. Он — сплошное противоречие.       — Те стихи, которые я случайно прочла…       — Захотелось попробовать научиться чему-то новому. Всё тот же мондштадтский бард уговорил попробовать их написать.       — То есть, это всё-таки написал ты?       Сказитель недовольно выдохнул, выпрямляясь, и нахмурено смотря на Люмин. То, с какой наглостью она лезла в его дела, было просто неописуемо. На минуту он оставил её в комнате, как она уже раскрыла один из самых больших его секретов. Девушка под его взглядом стушевалась, не наседая больше с вопросами, уткнувшись в чашку. Выглядела она прекрасно… Короткая рубашка открывала вид на худые ноги и бёдра, растрёпанные волосы обрамляли смущённое лицо.       — Да, это я написал.       Он и сам не знал почему, но большую часть из своих работ он писал, когда мысли убегали в тот день, когда он впервые встретил её… Гордый мондштадтский рыцарь не желала покидать его головы, и он через пару месяцев просто смирился, выливая свои чувства в короткие строчки. Так ему было проще держать их в узде, и не стремиться вернуться в город свободы, чтобы ещё раз увидеть медовые глаза своего самого большого и надоедливого врага, по неизвестной причине поглотившей его мысли.       Люмин лишь удивлённо вздохнула, когда Сказитель подтвердил её мысли. Сколько всего прекрасного могло скрываться за маской холодного и злобного юноши со скверным характером? Цепной пёс Царицы, выполняющий все жестокие приказы, или же заботливый мальчик с творческой душой...? Одним глотком допив горячий напиток, девушка прикрыла глаза. Алкоголь расслабил, напряжённость спала, лишнее смущение ушло. Теперь же находиться здесь, рядом с Предвестником, было просто приятно — не страшно или неловко.       — Слова не нужны       Сердце стучит и поет       Отголоском ветров…       Девушка удивлённо раскрыла глаза, поворачиваясь в сторону парня. Теперь же он сидел с прикрытыми глазами, медленно и глубоко дыша.       — Это тоже написал ты?       — Да. Когда в очередной раз вспомнил тебя.       Сердце пропустило удар. «В очередной раз вспомнил тебя»? Значило ли это, что он, как и сама Люмин, мучился в желании вновь увидеться и поговорить? Хотел ли он снова найти её, не с целью устранить, но с целью узнать ближе?       — А… Писал ли ты ещё что-то с мыслями обо мне?       Сказитель хохотнул, вставая и подходя ближе к девушке, садясь перед ней на колени. Люмин рассматривала его лицо жадно, стараясь запомнить каждую деталь, пока он так близко. Его серо-голубые глаза прожигали насквозь. Скарамучча аккуратно взял её руку в свою, пробегаясь по нежной коже холодными пальцами, и девушка невольно вздрогнула, запоминая новые ощущения. Ощущения его касаний…       — Ты мне приснилась.       Обычный будничный день       Встречу улыбкой.       Люмин вновь почувствовала, как кровь приливает к щекам. Сказитель был искусен в подборе слов. Внезапно вспомнив, как в детстве мечтала, что ей будут посвящать стихи, девушка хихикнула, немного склоняясь к Скарамучче. Их лица застыли в паре сантиметров друг от друга. Скарамучча не решался разрушить момент поцелуем, просто ожидая каких-то слов или действий от девушки, а та лишь аккуратно положила руки ему на плечи, едва слышно проговаривая просьбу:       — Поцелуй меня…       Два раза Сказителю повторять не пришлось, и он накрыл её губы своими, нежно сминая их, оставляя полную свободу действий ей. Сейчас он уже сомневался, что поступил правильно, ведя её к себе домой, ведь это короткое мгновение — всё, что они могут позволить себе, находясь по разные стороны. И ей, и ему будет больно расставаться на утро, и всё же… Сил прекратить он не находил, да и не стремился. Мягкие губы девушки полностью подчинили его.       Люмин хотела многого, но в то же время боялась даже пошевелиться. Этот поцелуй был такой противоположностью её представлениям о нём. В её мыслях всегда был властный юноша, до боли сжимающий её запястья, и кусающий губы до крови. На деле он казался робким и мягким, как и она сама, и нежность по отношению к этому Предвестнику разливалась в её сердце безудержным потоком.       Спустя пару минут, Сказитель аккуратно положил ладони на её ноги, едва прикасаясь, и поглаживая. От колен и до самих бёдер, бесстыже задирая рубашку до самого живота. Желания противиться прикосновениям у Люмин не было, и она лишь довольно мычала в поцелуй, пока возбуждение расползалось колючими потоками по её телу.       Ещё минута и они разорвали поцелуй, чтобы Путешественница могла отдышаться. Сказитель смотрел на неё с обожанием и нотками безумия. Ему до сих пор не верилось, что всё это происходит наяву. Сколько раз он видел глупого рыцаря во снах, сколько раз он прикасался к ней в своих мыслях, зная, что этому не суждено сбыться в реальности. В её глазах он видел отражение такого же безумного желания, в которое он верил с большим трудом.       — Сними уже эту глупую рубашку.       Девушка с робкой улыбкой стянула вещь по его плечам, и он убрал руки, позволяя ненужной одежде скатиться на пол.       — Тогда ты тоже…       Улыбнувшись её смущённости, он стал расстёгивать пуговицы, обнажая грудь. Люмин глубоко вдохнула, позволяя ему раздеть себя полностью. Было безумно неловко ощущать его руки на своём теле. Было неловко ощущать на себе его взгляд… Безумно неловко, но так желанно и возбуждающе.       Сказитель коснулся её груди, выводя на ней одному ему понятные узоры, а после приподнялся, чтобы прикоснуться губами. Девушка задрожала, выдыхая со стоном. Юноша довольно улыбнулся, ощутив, как под его руками напряглись соски девушки, через мгновение сжимая их. Влажной дорожкой поцелуев прошёлся от ложбинки между грудями, к шее, оставляя пару алых следов. На вкус её кожа была сладкая, словно мёд. Люмин откинулась на спинку кресла, отстраняясь от таких открытых ласк. Смущение брало верх над удовольствием, нужна была передышка. Скарамучча встал, усаживаясь на ручку кресла рядом. Девушка тяжело дышала, стремясь успокоиться.       — Непривычно, когда ты так близко…       Её смущённый тихий голос вызвал улыбку у Сказителя. Ему тоже было непривычно, когда она такая покорная, позволяла ему всё, чего он желал. Будучи чужими друг другу, едва ли знакомыми, они в тоже время стали самыми близкими, не раз терзаясь мыслями друг о друге. Короткой встречи было мало. Даже долгой… Если она всего одна. Им нужно успеть за эту ночь так много слов друг другу сказать, так много чего сделать… Но в тоже время хотелось только одного…       Быть ближе.       И Сказитель осторожно коснулся её плеча, а когда она повернулась, взял её за руку, вынуждая встать. Кресло было отодвинуто резким толчком, и спустя пару секунд Люмин уже сидела на столе, а между её ног устроился парень, жадно целуя и прижимаясь как можно ближе.       Его поцелуи нельзя было с чем-то сравнить. Это было… Просто прекрасно, тепло, нежно. Девушке хотелось большего, и она игриво двинула бёдрами немного вперёд, без слов давая понять Сказителю, что ей нужно. Руки потянулись к застёжке его брюк, с трудом расстёгивая их.       Скарамучча понял намёк, немного отодвигаясь, чтобы скинуть мешавшие детали одежды, а после окончательно раздел и её, откидывая нижнее бельё в сторону. Она развела ноги шире, смущённо отворачивая голову куда-то в бок, а он… Не позволил. Коснулся подбородка, разворачивая обратно, а после наклоняясь к ушку, чтобы прошептать:       — Хочу видеть твоё лицо, когда тебе хорошо.       Он легонько прикусил мочку уха, тут же зализывая место укуса, и возвращаясь к её губам. Вошёл он медленно, чтобы не сделать ей больно, но Люмин резко подалась вперёд, чтобы почувствовать его глубже. Стон вновь разорвал поцелуй, и Сказитель не стал мучить девушку и себя, начиная плавно двигаться.       Путешественница уже почти кричала от удовольствия, прогибаясь в спине, но тут же теряя всякие силы. Она упала на него, и поцеловав девушку в нос, Скарамучча аккуратно уложил её на стол, рукой смахивая мешающие кружки. Послышался звон, вероятно, разбившейся посуды, но обоим было на это всё равно. Склонившись ниже, чтобы иметь возможность видеть девушку, Сказитель нежно провёл рукой по её животу, не прекращая наращивать темп.       Люмин забавно щурилась, и Скарамучча впервые за многие столетия почувствовал себя по-настоящему счастливым. Сейчас, видя улыбку этой девушки, слыша её стоны, чувствуя, как она прижимается ближе, стараясь сократить и так минимальное расстояние между ними, он чувствовал такое искреннее тепло, которого не чувствовал никогда.       Напряжение внутри росло, и Сказитель почувствовал, как девушка сжала его внутри, близкая к оргазму. Последняя пара толчков, и она задрожала в его руках, обвивая руками его шею, притягивая ближе. Он вышел, изливаясь на стол, и тут же подхватывая обессиленную девушку на руки, чтобы пересадить в удобное кресло.       Она ухватилась за его руку, не желая отпускать, и Сказитель уступчиво сел рядом, сплетая их пальцы.       — Я останусь сегодня у тебя?       — Как пожелаешь, мой рыцарь…       Он облокотился на ручку кресла, прикрывая глаза. Тело дрожало, отходя от полученного удовольствия, а предстоящая ночь в обнимку с его излюбленной проблемой вызывала улыбку. На ум пришли новые строчки, которые он едва слышно прошептал:       «Всего три слова       А сколько блаженства, боли       Я люблю тебя.»