Думайте о своих близких.

Нико любит покричать. Особенно, когда в туре все всё время на нервах. Причём, его совершенно не волнует то, что, сбрасывая своё напряжение, действует на нервы другим. Однако группу это однажды в край заебало. Особенно Йоонаса, на котором Моиланен отрывался больше всего. — Снимай штаны и давай на диван. — Порко, ты охуел? — Нет, это ты охуел! — с каким удовольствием гитарист прижимал доставшего за день вокалиста к стене, нереально было передать словами. — Можешь заткнуть свой блядский рот хоть ненадолго? — сегодня выяснилось, что доводить обычно дружелюбного и добродушного Йоонаса до белого каления может не только Йоэль. Вот только Хокка это хотя бы осознавал. И не был до пиздеца любимым человеком! Что-то в голосе Йоонаса заставило Нико напрячься, ибо не предвещало ничего хорошего. К тому же, шансов вырваться было негусто. — Что, стоит прикрикнуть в ответ, так язык сразу же глотаешь? — с этими словами Моиланена схватили за плечо, беззастенчиво впиваясь ногтями, и в сторону дивана не то, что повели, потащили. Затем последовало логичное перегибание через его подлокотник. Логичное для Порко, который для себя уже всё продумал и решил. Но не для «жертвы», которая стала трепыхаться и предпринимать попытки к бегству. — Лежи, сука!.. — приглушённо зашипел «мучитель», прижимая Вильгельма к дивану и ощутимо так заламывая тому руку. Достаточно ощутимо, чтобы вызвать болезненный стон, который старательно пытались скрывать, но всё-таки не вышло. — Если до твоей пустой бошки не доходит через слова, будем через твою жирную задницу пытаться. — данные слова закончились весьма неслабым и звучным шлепком по этой самой части тела Нико. — А за непослушание ты получишь ещё. Когда его руку прекратили прижимать к спине практически у шеи, Моиланен хотел было вывернуться и избежать унижения… Но не тут-то было. Вскоре оба запястья оказались затянуты его же собственным ремнём, а филейная часть оголена. А в смысле, совсем. — Помнишь, тебе нравился мой новый ремень? — Нико даже не вспомнил, а почувствовал задницей, которой, видно, прискорбная судьба пострадать сейчас, что именно этот ремень надел Йоонас сегодня. — Так вот, вы познакомитесь сегодня. Промедлив больше ожидаемого, Порко приложил свою жертву, которую, впрочем, предпочёл бы назвать «наказываемый», по заду. Тот ждал подобного, но всё равно вздрогнул всем телом и привстал на носочки — всё ещё злой гитарист ни разу не собирался бить вполсилы. Моиланен честно старался держаться и не показывать, что ему больно. Но после десятого удара стал невольно ёрзать и пытаться уворачиваться. Около двадцатого начал выстанывать рваные просьбы закончить. К тридцатому во всю старался не орать. А после него, когда в самой чувствительной, нижней части ягодиц наметились синяки, не смог сдержаться и заплакал. Тогда всё и закончилось. Во всяком случае, «оружие» экзекуции было отброшено в сторону. Отбросить с шеи мешающие волосы, ткнуться носом за ухом, лизнуть его, цапнуть и чуть потянуть серёжку… Сам не заметил, как издал стон. Только довольный. И совершенно забыл, что прижался грубой тканью джинс к наверняка неслабо так саднящей заднице. Уже расцеловывая подрагивающие плечи Нико, Йоонас внезапно поймал себя на том, что шепчет извинения. Как ни крути, рвалось у него сердце, когда делал больно любимому человеку. Но, чёрт возьми, что ещё надо сделать, чтобы увидеть эту ершистую буку таким… беззащитным, таким… своим?! Всё происходящее настолько пьянило голову, что Порко даже не заметил, как стали тесными штаны, а Моиланен стал вместе со всхлипами издавать и довольные стоны. Только пока совсем тихие. — Так тебе нравится быть наказанной сучкой? — слегка издеваясь поинтересовался Порко, скользнув рукой между ног Моиланена к его члену, уже стоящему и истекающему смазкой. Моиланен в ответ проскулил нечто нечленораздельное и двинул бёдрами, пытаясь то ли о чём-то попросить, то ли отстраниться. Пришлось успокаивать. Шлепком по настрадавшейся заднице. В этот раз данное действие вызвало не только всхлип, но и весьма громкий стон. Эх, не зря приготовил заранее смазку и поставил рядом с диваном. Впрочем, он же готовился, потому что практически знал, что так оно и будет. Как и то, что, если, приложив один палец к анусу, хотя бы двумя с несильным нажимом провести по промежности, Нико подавится воздухом, и его тело быстро окажется покрытым мурашками. А, если ненадолго убрать руку, после чего прижать ко входу уже два пальца покрытых смазкой, Моиланен жалобно захнычет и попытается повилять бёдрами, чтобы быстрее засадили. Да… Сейчас бы помучил, да времени нет. Поспать бы. Поэтому придётся действовать быстро. — Извини, нет времени тебя долго готовить. Хотя… Всё равно ты провинился. Поэтому терпи. — пробормотал Порко, вгоняя внутрь сразу два пальца и слушая вновь возмущённые звуки. — Чё возмущаешься, а? Нихуя не больно, если вспомнить, как я недавно тебя оттрахал, что дырка пару дней не сходилась. — Закрой… Свой… Рот.! — звучать угрожающе у человека, лежащего перекинутым через спинку дивана, с завязанными за спиной руками, со спущенными штанами и выпоротой задницей, где сейчас хозяйничали пальцы человека, знающего, где надавить, естественно, не вышло. Впрочем, он хотя бы пытался. — Тебе, что сказано было? Не пиздеть. — с деланным раздражением Йоонас вновь отвесил Нико увесистый шлепок свободной ладонью, после чего решил, что хватит с него подготовки, раз снова открыл рот. Для Моиланена это стало понятно, когда ладони «воспитателя» переехали на его бёдра, а затем переместились на саднящие ягодицы и раздвинули, раскрывая блестящий от смазки вход и давая к нему лучший доступ. Первый толчок сопровождался стоном гитариста, заглушённым вовремя тем, что он наклонился и сжал зубы у основания шеи вокалиста. Затем Йоонас намотал на руку волосы Нико, разогнулся сам и плавным, но властным движением руки поднял его. Натягивал специально так, чтобы даже предельно прогнувшись, «жертва» испытывала всё-таки дискомфорт. А согрупника натягивал резко и быстро. Выходил практически полностью, чтобы сразу же после загнать по самые яйца. Не стесняясь оставлял следы их близости на плечах или на шее. Нико такой милый, когда возмущённо фырчит на него, обвиняя в том, что можно было и менее палевно кусать! Однако, когда Моиланен пытается что-то говорить про развязать руки, иначе не выходит кончить, его вновь тянут за волосы, но на этот раз, чтобы впиться в кожу в аккурат под нижней челюстью, и прикладывают по заднице. — Не пизди мне тут… — ведь Йоонас прекрасно знает, как его вредина может кончать без рук. Да так, что едва не теряет сознание. Вот и сейчас. Порко не выдержал всё-таки первым, из-за чего «дорабатывал» пальцами. Потому что решил Нико всё-таки помучить. В общем, в ванную его пришлось всё же практически нести. Там, стоя под струями прохладной воды в объятиях своего любимого мучителя, Моиланен опять расплакался. В этот раз ему уже было стыдно за своё поведение, повлёкшее недавние события. Йоонас лишь старался стоять максимально устойчиво, чтобы дать на себя опереться обессиленному телу. Помог отмыть от лица потёкшую из-за пота и слёз подводку, прижимая к себе, пока намыливал и смывал пену с шоколадных прядей. Кое-как помылся сам. Очень быстро вылез и вытерся, после этого надел на себя трусы на случай, если заглянут согрупники. Чтобы никто не орал. Ора за сегодняшний день хватило. Вытащил практически спящего Нико, вытер, завернул в мягкий халат и потащил в кровать. Оказавшись там, это недоразумение сразу же прилипло и самым наглым образом устроилось головой на груди у своего любовника. — Прости, любимый… — Спи, чудище, простил уже.