Рядом

      В доме темно, так темно, что Драко с трудом различает очертания предметов. И дело даже не в том, что уже давно наступил вечер. На дворе середина лета, почти солнцестояние, и сумерки еще не должны были бы опуститься на землю. Но сегодня весь день был какой-то не такой, как обычно. Они поздно встали и еще долго ходили сонные, пытаясь разлепить глаза и вяло переговариваясь.       Было душно, настолько душно, что, казалось, если приглядеться, то можно увидеть висящие в воздухе капельки воды.       Ближе к вечеру в воздухе повисло ожидание развязки. На горизонте уже давно медленно, с ленивой тяжелой грацией сгущались тучи, изредка долетало эхо далекого грома, и тут и там были видны короткие вспышки, которые, словно какая-то затейливая цветомузыка, озаряли изнутри темное небо вдалеке.       Непогода достигла и мэнора, в котором они гостят последние недели, и с неба внезапно, без предупреждающих редких первых капель, обрушился ливень. В воздухе мгновенно посвежело настолько, что впору идти на поиски завалявшейся где-то на дне шкафа теплой рубашки.       И все же Драко не может сдвинуться с места. По его телу время от времени пробегает дрожь, когда очередной поток холодного ветра вскользь касается его обнаженных предплечий, но он словно прирос ногами к полу. Его взгляд прикован к тому, кто сидит сейчас на подоконнике у открытого окна и, выставив руку наружу, ловит в подставленную ладонь падающие с неба тяжелые капли.       Гарри не замечает его, стоящего в глубине комнаты, почти у самого дверного проема, и его лицо сейчас открыто, свободно от всех масок, которые парень научился носить за последние месяцы с уверенностью профессионального игрока в покер. Он умеет так правдиво улыбаться, доверчиво заглядывать в глаза и казаться абсолютно счастливым здесь, на земле, в мэноре, рядом с ним, Драко.       Кроме таких вот неправильных дней, каким был сегодняшний. Кроме таких вот моментов, когда Гарри сидит у окна, ловит рукой потоки воды, но его взгляд устремлен куда-то далеко, ввысь и дальше: туда, где кончаются облака и начинается Вселенная.       О чем он думает сейчас? Жалеет ли он о сделанном выборе? И если нет, то откуда тогда такая грусть в его глазах?       И Драко не может не чувствовать себя вором, который украл что-то, на что у него не было никакого права. Оставил себе драгоценность, которая раньше принадлежала всему миру, чтобы она сверкала только для него, спрятанная, укрытая от всех глаз из его нежелания больше быть одиноким, нежелания делиться, нежелания отпустить, оставив себе лишь воспоминания.       Сейчас, глядя на одинокую, кажущуюся такой хрупкой фигуру в открытом окне, Драко чувствует, что его сердце разрывается от необъяснимой глухой тоски и вины. Сколько правды оказалось заключено для него в простых словах: «Больнее всего мы раним тех, кого по-настоящему любим».       А потом Гарри поворачивает к нему голову, и в его глазах нет ни капли грусти. Они сияют радостным изумлением, в них столько восхищения и благоговения, что все мысли разом покидают Драко — он снова может двигаться и делает неуверенный шаг навстречу любимому.       — Драко, — шепчет Гарри с лёгкой улыбкой на губах.       И эти губы хочется немедленно поцеловать, чтобы их знакомый вкус помог стереть последние остатки горечи, которой Драко, казалось, был пропитан насквозь. Он сделал столько неправильных поступков… И как такому как он посчастливилось видеть, обнимать, любить Гарри?       В несколько быстрых шагов он пересекает комнату и целует его, со стоном, с именем, которое уже давно стало для него молитвой.       — Гарри…       Легкая грусть, которая бывает лишь тогда, когда ты хочешь разделить с любимым момент твоей жизни; момент, который быстротечен и скоро останется лишь в твоей памяти. Та самая грусть, что бывает лишь тогда, когда в этот конкретный момент жизни любимого нет рядом.       Гарри не думал ни о прошлом, не жалел о своём пребывании с Малфоем. Он просто смотрел на темное небо за окном, ловил в ладонь одну за другой капли дождя и думал о Драко… Который был рядом.