Иногда безумие входит в привычку

Мне бы только знать, где я могу спрятаться от тебя, моё безумие. Я скрывался у друзей, пропадал в барах, терял время в чужих кроватях, позволяя себя любить случайным женщинам, но в результате всегда возвращался в аккуратно расставленные тобой сети. Как вернулся и сегодня, вдыхая холодный утренний воздух. Вернулся в последний раз. По крайней мере я так думал. Разувшись на входе, Дженсен устало развалился в кресле, не потрудившись снять кожаную куртку, и бесстыдно рассматривал сквозь полуопущенные ресницы ещё спящего любовника. Миша тихо сопел, как всегда разметавшись по всей кровати, сбив простыни в сторону и сжав одеяло ногами. Такой знакомый, привычный и беззащитный. Его белая футболка и боксеры подчёркивали ровный загар, мягкие чёрные ушки прижаты к голове, а длинный пушистый хвост изредка подрагивал по известным только Мише причинам. Какой же ты красивый… Усталость окончательно сморила, веки предательски закрылись, и Дженсен сам не заметил, как задремал. Рука со сжатыми в кулаке ключами свесилась с кресла, и связка с глухим звоном упала на паркет, пронзая утреннюю тишину. Едва Дженсен протянул руку за ключами, пушистые ушки уже дёрнулись в сторону звука, а хвост недовольно вздыбился, пока Миша поднимал голову, сонно хмурясь и приоткрывая один глаз, недоумевая, кто так бесцеремонно нарушил его сон. Расфокусированный взгляд сонных синих глаз встретился с зелёными, белки которых были покрыты уже привычной красной сеткой воспалённых сосудов. - Извини, не хотел тебя разбудить, - буркнул под нос Дженсен, в несколько шагов пересекая комнату и опускаясь на кровать рядом с сонным мужчиной. – Если честно, я рад, что застал тебя одного… - Бла-бла-бла, - фыркнув, прервал Дженсена почти проснувшийся Миша, вновь опустив голову на подушку и сквозь прищур наблюдая за собеседником, - Ты мог просто сказать «доброе утро», это было бы короче. - Да, ты прав, - в горле першило, отчего голос прозвучал более чем неуверенно. Если бы ты только знал, что я мог бы тебе сказать. Не будь ты шлюхой, а я – трусом. Не будь ты лжецом, а я – просто очередным знакомым, вжимающимся в твои бёдра по ночам. Я мог бы рассказать, какой ты у меня красивый; шептать, что ты моё тёплое синее море, моя самая дорогая находка, единственная удачная ставка за всю мою жизнь, что ты – неповторим, мой дорогой котик, что ты – самое неоднозначное, уникальное и любимое, что было в моей жизни. Что твой голос сводит меня с ума, твой взгляд святого в сочетании с развратной улыбкой лишает дара речи, что стоит тебе настороженно прижать к голове свои мягкие ушки, как я готов раскаиваться во всём, что я делал и чего ещё не совершил. А вместо этого я вплавляюсь поцелуями в твою кожу, как и многие до и после меня; обвожу ладонями почти выученные наизусть изгибы податливого тела, готового угадать предпочтения каждого; слушаю твои рваные стоны, срывающиеся с мягких сухих губ, откровенная припухлость с которых уже даже не сходит. Как бы я хотел, чтобы ты был только моим. Надо с этим заканчивать. Боже, как же с тобой покончить… - …эй, зануда, ты меня вообще слушаешь? Если ты пришёл, чтобы с удручённым видом пялиться в стену, то ты ошибся дверью. – Миша недовольно мазнул пушистым хвостом по шее будто выпавшего из реальности мужчина, ведь он не любит, когда ему не уделяют должного внимания. А Миша заслужил это внимание, он прекрасно знает себе цену. - Брось, ты и сам прекрасно знаешь, зачем я пришёл. – огрызнулся Эклз. Чёрт, разговор потёк явно не так, как он себе представлял. Заставив Дженсена обернуться к себе и, согнав остатки сна, Миша манерно зевнул, демонстрируя всё своё пренебрежение к гостю, но уже через мгновение поднялся с кровати и встал перед мужчиной, объективно представляя, как привлекательно выглядит с утра. Взъерошенные мягкие волосы, падающая на бок чёлка, привычная кривоватая ухмылка, острые линии плеч и покачивающиеся бёдра, с мягко двигающимся за ними хвостом. Приблизившись к Дженсену, Миша наклонился, шире разводя его ноги и вставая вплотную, упираясь коленями в кровать. Он знал, видел и чувствовал, как Эклз хочет этой сладкой игры, как учащается его дыхание, как воспалённые зелёные глаза начинают бесконечно и быстро облекать линии Мишиного тела, как в них загорается хищный огонёк, руки напрягаются, пальцы ползут по джинсам к Мишиным коленям, но замирают в паре сантиметров, сжимаясь в кулаки. Дотрагиваться нельзя. Пока нельзя, это ведь Коллинз устанавливает правила. Подцепив крепкими пальцами с ухоженными ноготками низ футболки, Миша запрокинул голову с нагло торчащими острыми ушками, потянул мягкую ткань наверх, прогибаясь немного в пояснице и медленно оголяя чётко очёрченные тазовые косточки, плоский животик, соблазнительные линии талии, немного выступающие рёбра, твёрдые соски. Его пушистый хвост будто живёт своей жизнью, сводя Дженсена с ума – вот он невинно покачивается из стороны в сторону, а теперь вскользь по очереди задевает лодыжки сидящего мужчины, обводит колени, проскальзывает тёплой змеёй по внутренней стороне бедра, ощутимо задевая уже болезненно твёрдый член. Мужчина охнул, наблюдая за выученным наизусть Мишиным телом в мягких лучах просыпающегося солнца. - Что так расстроило моего мальчика? – дёрнув ушками и облизнув языком губы, невинно поднял брови Коллинз, откинув футболку на пол и мягко толкая Дженсена в плечи, заставляя того лечь спиной на кровать, - Очередная шлюха в баре не оправдала твоих ожиданий? - А ты считаешь, что ты единственный, кто приносит мне удовольствие? – хмыкнул Эклз, когда мужчина навис над ним, приподнимая мягкий хвост, опираясь одной рукой на кровать, а второй заползая под футболку, обжигая прикосновениями живот. - Я не считаю, я это знаю. – выдохнул Миша, впиваясь ногтями в гладкую кожу. Не дав нахмурившемуся партнёру ответить, он накрыл его сухие губы своими, настойчиво толкнувшись сильным языком в податливый рот. Высвободив руку из под футболки, повёл обеими ладонями вверх по торсу, задевая подушечками пальцев выступающие под тканью соски, останавливая руки на плечах и спуская с них куртку. Не разрывая поцелуй, продолжая всё ощутимее прикусывать губы, привычно обводить гибкий язык своим, скользить кончиком по влажному нёбу, заставил Дженсена приподняться и выгнуться, вытягивая из под него куртку и хвостом спихивая её на пол. Миша целовал, посасывал язык, выводя узоры во рту своим, ловил глубокие вдохи и судорожные выдохи, выгибался в пояснице, тёрся пахом о ширинку Эклза, пока его руки сжимали Мишины волосы на затылке, оглаживали чёрные ушки, ещё пахнущие шампунем, заставляя Коллинза только сильнее поднимать зад. Разорвав поцелуй, Миша выпрямился, немного сползая и устраиваясь на бёдрах Дженсена, с ухмылкой глядя в покрытые пьяной дымкой глаза тяжело дышащего мужчины, разметавшегося по его кровати. - Ты всё ещё хочешь со мной поспорить? – подмигнув, Миш быстро расстегнул ремень, через мгновение соскальзывая на пол и немного приподнимая бёдра Дженсена, похотливо глядя из-под полуопущенных ресниц. Сжав зубами тяжёлую пряжку, вытянул полоску кожи из петель, уже расстегнув пальцами пуговицу на джинсах, склонился над животом сходящего с ума мужчины, наблюдающего через полуприкрытые глаза за мечущейся по стене тенью от Мишиного хвоста. - Я готов во всём с тобой согласиться, только заткнись и не останавливайся. – хрипло ответил Дженсен, даже не пытаясь заставить свой голос звучать уверенно. Он знал, что у него никогда это не получается. Надавив ладонью на мошонку через джинсы, Миша ухватился зубами за «собачку», расстёгивая ширинку. Чертыхнулся, когда молния заела и нетерпеливо помог себе руками. Вокруг головки на белье расползалось влажное пятно от выступившей смазки. Коллинз зубами оттянул вниз эластичную ткань боксеров, опаляя жаркими выдохами чувствительную кожу и уже обхватывая гибкими пальцами член Эклза под головкой, мягко размазывая пальцем выступившие капельки смазки. Проглотив стон, Дженсен закрыл глаза, скомкав в пальцах простыню, напрягая мышцы пресса и немного прогибаясь в пояснице, едва ощутил лёгкое дуновение тёплого воздуха на своей головке. Через мгновение Миша провёл мокрым языком по мошонке, ведя широкую влажную полосу к основанию члена и дальше в головке, которую плотно обхватил шероховатыми губами и лениво опустил голову вниз, активно гуляя языком по выступающим на стволе венам, позволяя члену упереться в нежную ткань горла. Он не любит, но он меня чувствует так, как не чувствовал никто. Парой прикосновений он сводит меня с ума, заставляя давиться собственным дыханием. Ты знаешь, что я – лучший вариант, Дженсен. Я тебя изучил, выучил, запомнил. Ты прогнулся под меня. Стоило мне начать искать твои слабые точки, как ты сам того не заметив с вожделением мне их продемонстрировал. Я – твоё слабое место. Когда-то у твоего безумия было много имён, но теперь только я один являюсь его воплощением. Жаль, что ты слишком горд, чтобы это признать, дорогуша. Выдыхая и расслабляя шею, Миша резко опустил голову, прикрывая глаза. Член вновь толкнулся в горло с небольшим сопротивлением проскальзывая в глотку, мягкие стенки которой вибрировали от утробного урчания. Едва Миша упёрся носом в лобковые волосы, Дженсен дугой выгнулся на постели с сорвавшимся с пересохших губ стоном и не контролируя себя вцепился в мягкие волосы на макушке, сильнее вжимаясь членом в глотку. Сознание ухнуло в черноту, сердце в груди билось испуганным зверем, попавшим в капкан, Эклз слышал лишь своё рваное дыхание, а Мишин жаркий рот казался единственным звеном, связующий сознание с реальным миром. Подавив кашель, Миша перевёл ладонь на живот под задравшуюся футболку Дженсена, заставляя того прижаться поясницей к уже влажным простыням, а второй рукой обхватил мошонку, периодически надавливая на яички, не срываясь с заданного быстрого темпа, в котором он скользил губами по стводу, перехватывая урывками носом воздух, когда обводил языком головку и через мгновение уже урчал, стоило ей попасть в его глотку. Дженсен был готов заставить Мишу двигаться гораздо медленнее, задавая ему ритм самому и одновременно хотел умолять его дать ему кончить, как вдруг сладкая пытка вмиг прекратилась, мокрый от слюней член, вырванный из Мишиного рта, холодил воздух, а изящные руки уже не блуждали по бёдрам и паху, но едва Эклз успел что-то сказать, как его вспотевшее тело с прилипшей к коже футболкой накрыл гибкий мужской торс с выгибающимся от копчика волной хвостом. Распухшими и тёплыми губами Миша прихватил сухую нижнюю губу Дженсена, скользя влажными руками по щетине, перекатываясь на спину и настойчиво притягивая партнёра за собой. С трудом оторвавшись от губ любовника, Дженсен сжал губами кожу на его шее, прочерчивая дорожку коротких поцелуев вдоль артерии, в которой билась горячая сладкая кровь. Не без удовольствия прислушиваясь к рваным выдохам возле уха, перебивавшихся урчанием, когда быстрый язык Дженсена вычёрчивал зиг-заги на тонко пахнущих корицей ключицах. Миша обнимал желанное тело руками, сдавливал бёдра коленями, требовательно вжимаясь пахом в скользкий мокрый член. Нет, чертёнок, теперь мы будем играть по моим правилам… Дженсен соскользнул с кровати, рывком за острые косточки таза притягивая Мишу к её краю и заставляя перевернуться на живот. Тот податливо согнул ноги в коленях, поднимая задницу и выгибая поясницу так сильно, как ни один нормальный человек не смог бы при всё желании. Вытянув вперёд руки, Коллинз сам весь только сильнее вытянулся, повернул голову, опускаясь колючей щекой на предплечье, встречаясь покрытым паволокой взглядом с раскрытыми сладкими губами Эклза, нетерпеливо ожидая продолжения. Дженсен бегло залюбовался изломами запястьев, плеч, чётко и ровно выступающими лопатками, прямым узором позвонков на гибкой спине, крутым виражом на сгибе поясницы, соблазнительностью разработанной задницы с призывно изогнутым над ней хвостом. Едва Миша нетерпеливо дёрнул хвостищем, как Эклз опёрся одним коленом на кровать, подтягивая его за бёдра ещё ближе к себе. Член был ещё достаточно мокрый от выступившей смазки и слюней, так что в лубриканте не было необходимости. Дженсен дразняще провёл скользкой головкой между ягодиц Миши, затем толкнулся бёдрами вперёд, медленно минуя колечко тугих мышц, коротким рывком продвигаясь глубже в головокружительной тесноте, сжимая пальцами потные смуглые бёдра и с трудом сдерживая себя, чтобы не сорваться сразу на быстрый темп. Миша призывно стонет, вжимаясь пальцами в простыни, член в нём движется уже без всякого сопротивления и Коллинз только подмахивает задницей, сильнее вдавливаясь в бёдра любовника. Дженсен с тихим рыком тянется к Мишиным рукам, одним мощным толчком загоняя член на всю длину, одновременно заламывая руки за спину, заставляя партнёра вжаться лицом в простыню. Рваные стоны мужчин сплетаются в неуловимом созвучии, запах терпкого пота кружит голову сильнее маковой отравы, реальность давно потеряла свои очертания, весь мир сузился до нервных импульсов, поступающих в мозг. Дженсен не обратил внимания, как навалился на любовника всем весом, с каждым новым толчком всё сильнее вжимая его в кровать, крепко держа заломленные руки скрещёнными на пояснице до синяков на загорелых запястьях, свободной ладонь обхватывая основание длинного гибкого Мишиного хвоста у копчика, сильными рывками за который управлял движениями его бёдер. Через несколько фрикций Эклз навалился на любовника, мягкие стенки вокруг его члена судорожно сжались и Дженсен с хриплым срывающимся стоном кончил в тесное, жаркое, скользкое от смазки нутро любовника, утыкаясь лицом в сладко пахнущий затылок, смазанно целуя во влажную кожу шеи, изредка вздрагивая от гуляющих по телу хлёстских прикосновений Мишиного хвоста. Дженсен перекатился на спину, натягивая боксёрки и, подчиняясь импульсу, сел, обвивая руками за талию уже встающего Мишу и утыкаясь носом в ухоженную тёплую шёрстку остроконечного ушка. - Я люблю тебя. – неловким шёпотом сорвалось с его сухих губ. - Ты каждый раз это говоришь, - фыркнул Миша, уже выровнявший дыхание и спрятавший замершее от слов сердце под насмешливой маской. – Попробуй как-нибудь сказать это до того, как меня трахнешь. И вот так каждый раз. Каждый ёбаный раз, когда я думаю, что с этим наваждением покончено. Думал Дженс, бредя уже вечером по дороге к своей запущенной квартире, так контрастирующей с педантичным Мишином порядком, вдыхая удивительно лёгкий сумрачный воздух. Но это, пожалуй, моя любимая ошибка, которую я не устану совершать вновь и вновь.