больше не холодно

холодно, без тебя так холодно. бьёт меня как молотом, про тебя без повода думаю и

      Макс проснулся посреди ночи внезапно — без причины, попытался продрать глаза и перевернулся. Причина, оказывается, сидела на другой половине постели, подогнув худые колени под подбородок.       Сутулая фигура в темноте комнаты казалась больше миражем, чем реальностью, и Макс даже проморгался, вглядываясь в неё внимательнее.       — Дэнчик, ты че? — прохрипел он спросонья, приподнимаясь на локтях.       Денис на обращение не повернулся, оставаясь сидеть неподвижно, обхватив свои ноги. Выглядел он в такой позе донельзя уязвимо — у Максима даже меж рёбер что-то перевернулось, пока он продолжал глядеть во все глаза. И, когда Макс уже собирался лечь обратно, — ну, лунатит и лунатит, что с него взять, — Денис всё-таки откликнулся.       — Мне холодно.       Простая фраза, прозвучав надтреснутым и словно бесцветным голосом, обезоружила, и заставила Макса нахмуриться, потирая веки, будто налитые свинцовой тяжестью.       — Не мудрено. Побегай ещё голышом по деревне, — отозвался он шутливо и всё же сел рядом.       Теперь зрачки бездумно мазали по лицу Титова, задерживаясь на очерченных скулах, красиво оттененных в бликах фонарей с улицы, и распахнутых глазах. Ресницы казались слегка слипшимися от влаги.       — Ну, и чего сидишь-то? Ляг, одеялом укройся.       Денис едва заметно покачал головой на такой простой совет и вжался лбом в колени. С губ слетело почти неразличимое:       — Мне так холодно, пиздец.       Дэн принялся тихонечко раскачиваться взад-вперёд. Максу начало казаться, что его угораздило попасть в какой-то сомнительный и дешёвый психодел. Он мельком посмотрел на девчонок, крепко спящих на соседней кровати, и подумал, что мог бы сейчас также дрыхнуть, а не пытаться разгадать загадку под названием Денис Титов.       — Понял я, что тебе холодно, — вздохнул Макс устало и отчасти раздражённо; ещё раз потёр лицо, избавляясь от остатков сонливости. — Что делать-то мне с тобой?       В ответ — тягучая тишина, ложащаяся на плечи невидимым, но ощутимым грузом. Ну, хоть не заладил опять одно и то же.       Максу искренне хотелось плюнуть на всё это и вновь провалиться в сон, но он себя знал — не уснёт ведь теперь после развернувшейся перед ним картины.       Излишняя участливость по отношению к Денису душила, а избавиться от неё никак не выходило. Он из-за неё в Топях-то и погряз с головой, поэтому удивляла эта участливость мало, больше вымораживала. Почему-то ему было дело до того, что Денису не спалось, что Дениса вообще ни с того ни с сего вдруг холодом объяло. Было и всё тут — хочешь или нет, справляйся с этим сам.       Рука сама потянулась вперёд — легла сначала на горячие плечи, останавливая дурацкие покачивания, и Макс аккуратно поднял его голову с коленей, тыльной стороной ладони приложившись ко лбу.       — Да ты горишь весь.       Денис вдруг его запястье перехватил и сам прижался щекой к раскрытой ладони, ластясь о неё, точно кошка. Глаза прикрыл, будто в неге, доверчиво подставляясь под касания, вслепую.       — Дэн, ну ты че? — опешил Макс, первым порывом которого было оттащить руку.       Денис не позволил, только сильнее обхватил запястье, почти до боли, и в противовес продолжил прижиматься нежнее. Раскрыл глаза — две своих невозможных бездны направил на Макса и обезоружил снова. В них утопиться можно было ещё легче, чем в местных болотах Топей, когда он смотрел вот так. Открыто и будто умоляюще.       Макс только сейчас заметил, что он опустил колени и сидел уже прямо напротив, сместившись со своей половины постели и придвинувшись теснее.       — Сделай что-нибудь, — попросил Денис так тихо, что пришлось читать по размыкающимся губам.       — Да что, блять, мне сделать? Ты температуришь, еблан, — шикнул на него Макс.       Психодел превращался теперь в какой-то странный сон. Проблема в том, что Максим не видел снов, и потому точно был убеждён в том, что просто оказался втянутым в Титовское безумие.       Денис медленно разжал пальцы на его руке, отпуская, но не переставал тянуться за прикосновениями. Макс, к своему же удивлению, руку не отвёл, как и взгляд — от расслабленного лица.       Мягко убрал Денису волосы, лезущие в глаза, провёл кончиками пальцев по остро выточенным скулам и нечаянно задел губы большим. Денис рвано выдохнул, размыкая их почти приглашающе.       Макс точно почувствовал, как внутри что-то дало трещину, и, возможно, как собственная кукуха опасливо просвистела. Плохой знак. Слишком, сука, плохой, чтобы палец продолжал оглаживать очертания пухлых податливых губ, обжигаясь сбитым дыханием.       Подсознание услужливо подсказывало: они творили херню. Точнее, полную херню творил тут только Титов, высунувший свой блядский язык и почти заставивший Макса впихнуть палец внутрь раскрытого теплого рта. Чтобы сначала осторожно обвести контур ровных зубов, потом — толкнуться дальше и отдаться мокрым круговым движениям.       Денис подался вперёд, положив обе ладони на бёдра Макса, и так пластично выгнулся в пояснице, пока продолжал упираться коленями в матрас, что пришлось задержать дыхание. Просто чтобы не выдать задушенного стона, раздирающего глотку от этого зрелища.       — Блять, что ж ты делаешь, — просипел Макс, когда губы плотно сомкнулись вокруг пальца, начиная посасывать его.       Щеки у Дениса втянулись, создавая вакуум, ещё сильнее выделяя скулы на скульптурном лице, словно выточенном из слоновой кости и являющимся по меньшей мере самым гениальным творением зодчего.       Взгляд скользнул ниже — по выпирающим ключицам и рёбрам — и вернулся к цепким глазам-омутам, непрерывно продолжающим поддерживать зрительный контакт. Макс в упор не знал, что делать со своей готовностью спустить прямо в трусы — только от вида Дениса сейчас, без всякой стимуляции.       Палец выскользнул изо рта с влажным, пошлым звуком, разрезавшим и тишину, и плавящееся сознание Макса одновременно. Он оттянул нижнюю губу напоследок, довольствуясь мутно-чернильной темнотой в глазах напротив, и спустился вниз по подбородку — к острому кадыку.       Денис покладисто поднял голову, позволив руке мягко обвить шею и погладить. И придвинулся ещё ближе, почти залезая на Макса и впиваясь пальцами в бёдра сильнее. По телу словно прошёлся разряд тока — Макс вздрогнул, чувствуя, как сердце тревожно колотится в глотке.       Это срочно нужно прекращать, иначе…       Кадык под ладонью дернулся, и Денис громко сглотнул, выворачивая и потроша всё изнутри — настолько оглушающе. Макс убрал руку с шеи.       — Дэн, ложись в кровать.       Денис моргнул пару раз, прежде чем полностью переместиться к нему на колени и прижаться лбом ко лбу Макса. Лицо опалило горячим дыханием, частым и шумным.       — Погладь меня, — выдохнул Денис просяще.       И звучал, как его личная верная погибель, — выверенным выстрелом прямо в башку. Кромсая последние остатки самообладания.       Хуже было некуда. Потому что Макс опять сдался и протянул руки к Денису по одной его просьбе, укладывая их на спину и широко проводя вдоль позвоночника. И вновь вверх, к затылку, осторожно путая пальцы в волосах.       Денис будто разомлел весь и обессиленно уткнулся лбом в плечо.       — Ещё, — прошептал он, носом проводя по шее Макса.       По коже рассыпались сотни предательских мурашек, заставивших шумно затянуться воздухом сквозь сжатые зубы.       Денис был таким податливым и восприимчивым сейчас, активно лез вслед за ласками, да так, что в солнечном сплетении завязывался тугой ком иррациональной нежности. Словно дикая кошка, всегда державшаяся в стороне и на всех распыляющаяся лишь шипением, сейчас сам тянулся к рукам и позволял слишком много, поселяя внутри ощущение значимости.       Макс чувствовал себя слишком слабым, перебирая волосы пальцами, и душил в себе желание зайти дальше. Выбить из Дениса стон, заставить под собой извиваться и просить о большем. Почему-то он был твёрдо уверен, что Денис умел быть громким и несдержанным, просящим, как сейчас.       Но вместо этого только бережно оглаживал выпирающие лопатки и все позвонки на спине, выводя пальцами невидимые узоры. Рука спустилась к рёбрам, ведя вниз с нажимом, и Денис — блять — еле слышно всхлипнул, обхватив коленями его бёдра и прижавшись теснее.       Денис вновь захлебнулся воздухом. Макс же захлёбывался в Денисе, не зная, как оторвать от него, такого отзывчивого, руки.       Внутри раз за разом словно переворачивалась шаровая молния, вышибая всё разумное и не оставляя ничего, кроме желания продолжать изучать чужое тело — давиться и упиваться реакцией.       Макс повторил движение и почувствовал, как в шею больно впились зубы, спровоцировав негромкое шипение. В голове пронеслась мысль о том, что, проснись сейчас девчонки, было бы слишком неловко объяснять происходящее, а точнее — оседлавшего его полуголого Дениса. Мысль промелькнула и затерялась в потоке сознания, когда чёртов Денис широко мазнул языком по шее, прикусив под челюстью.       — Дэн, сука, — рыкнул Макс предупреждающе. — Хуже делаешь.       Ладони легли Денису на бёдра, тут же дрогнувшие и призывно разъехавшиеся в стороны от простого касания, — и это стало для Макса очередным выстрелом, раздробившим в ничто всё нутро.       Он с трудом разорвал прикосновение и глубоко вздохнул, сжав кулаки. Выдохнул, разжал.       — Ложись в кровать, пожалуйста, — повторил Макс свою просьбу настойчивее.       — Почему?       — Что, блять, почему?       Денис поднял голову и заглянул в глаза долгим, испытующим взглядом, от которого по загривку пробежали мурашки. А потом резко толкнулся вперёд, впритык прижимаясь к паху, — Максу пришлось плотно сомкнуть губы и собрать воедино все частицы ускользающей выдержки, чтобы не издать ни звука.       — Ты же хочешь, — выдал Денис утвердительно и совершил ещё одно поступательное движение навстречу, теперь уже выбив из себя сдавленный стон.       Как тебя, сучёныша, не хотеть, когда ты так ярко реагируешь на каждое мое касание, так доверчиво льнешь ко мне.       Демоны, запертые в клетках глубоко внутри, раскатисто и надрывно зарычали, подводя Макса к острой грани. Один неверный шаг — пропасть. Заполонившая воспалённое сознание тьма жаждала большего, сужая фокус до одного-единственного человека, сидящего сейчас верхом на нём и медленно сводящего его с ума.       Тяжело. Слишком тяжело было держать себя в руках, не поддаваясь искушению на это грёбаное большее.       — Ты совсем еблан, скажи мне?       — Сам ты еблан, — вмиг отозвался Денис шёпотом.       Отлично. Вернулись к истокам. Макс даже позволил бы себе рассмеяться, если бы сейчас было до смеха, а не до стоящего члена, требующего к себе внимания.       — Мы здесь не одни, если не заметил, — распалился Макс и тут же мысленно себя одёрнул. Добавил тише: — Ложись обратно.       Денис толкнул его в плечи слишком неожиданно, чтобы успеть среагировать, и теперь нависал сверху, щекоча лицо своими растрёпанными волосами. Коснулся ладонью пылающей кожи на торсе, не успев провести по ней, — Макс жестко выкрутил ему запястье, наблюдая за ртом, открывшимся в немом болезненном стоне.       — Какой неугомонный, пиздец.       Денис хмуро посмотрел исподлобья.       — Зато у тебя, видимо, выдержка железная.       — Не представляешь, насколько ты прав сейчас, — утомлённо признал Макс и резко потянул его на себя, заставив упасть, чтобы уложить рядом.       Непроходящее возбуждение стучало по вискам и жаром опоясывало низ живота. Организм, неудовлетворённый и будто обманутый, требовал тесного физического контакта — Макс злился на себя, на Дениса и на спящих с ними в одной комнате девчонок.       — Отодвинься, — потребовал он, всё ещё ощущая Дениса, не позволяющего переключиться ни на что другое, в опасной доступности.       — Не хочу.       Макс снова натужно вздохнул, жмурясь до цветных кругов перед глазами. Сейчас Денис напоминал больше не кошку, а избалованного ребёнка. Детей Макс переносил хуже, чем диких кошек.       — Сука, ну пожалей меня хоть немного.       Некоторое время Денис продолжал прижиматься и только через долгих пару минут отстранился, поворачиваясь спиной.       Вот уж спасибо, блять. Смиловался.       Макс считал трещины на потолке и крутил в голове самые стрёмные образы в попытке сбросить удушливое наваждение. Вспоминал подвешенные собачьи трупы в лесу, думал о пропаже Кати и напрягал мозг, выстраивая логические цепочки.       Даже в холодный душ ведь не сгонять, только если прогуляться до озера по беспросветной темени.       Сон не шёл совсем.       Рядом лежал притихший Денис — может, ему повезло чуть больше. Взгляд пал на обнажённые лопатки, и в пальцах тут же закололо почти до онемения: безумно хотелось вновь коснуться чувствительной кожи. Глаза отвёл в сторону не без усилий.       Макс не знал, сколько прошло времени с тех пор, как он неподвижно лежал в одной позе, сцепив руки на груди, но посветлевшее небо за окном безжалостно указывало на то, что прошло его достаточно.       Денис вдруг оживился, разворачиваясь обратно, и смерил его изучающим взглядом. Значит, не спал.       — Макс, — тихо позвал Дэн, вынудив повернуть голову в его сторону.       — Ну?       — Пойдём покурим.       Макс размял шею и молча кивнул. Продолжать ловить сон казалось бессмысленной идей.       — Оденься, — недовольно бросил он Денису, когда тот собрался выходить из комнаты в одном белье. И, дождавшись, когда Денис надел штаны с футболкой, хмуро добавил: — Свитер тоже.       Денис в ответ посмотрел непонятливо, но за свитером потянулся.       — Хуя заботливый. Чем достоин?       Всё-таки что-то оставалось неизменимым: Денис продолжал бесить до скрежета зубов. Сам несколькими часами ранее на холод жаловался, дурной.       На дальней кровати кто-то заворочался. «Хорошо, что только сейчас», — мелькнуло в мыслях, прежде чем Макс вышел из спальни, натянув только штаны.       Курили, стоя на крыльце, молча. Солнце уже начинало всходить, и, пока Макс всматривался в перистый горизонт деревьев, всё ощущал на себе каждым миллиметром кожи прикованное намертво внимание.       Он повернулся к Денису, сразу же натыкаясь на его блуждающий взгляд.       — Дыру прожжёшь, — произнёс Макс, не сдавливая наконец голоса до полушёпота.       — Чего?       — Пялишься, говорю.       Он пожал плечами и сделал новую затяжку, как ни в чём не бывало, мол, пялюсь и пялюсь, тебе-то какое дело. А Максу было дело до Дениса, — опять, — и убежать от этого уже не хотелось.       — А ты будешь делать вид, что ничего не было? — поинтересовался Денис, тоже хрипло после долгого молчания.       — А я разве делаю?       Макс почувствовал себя, как на допросе после секса с девушкой, с которой пересекаться больше не планировал. Только разница состояла в том, что проклятого секса не было, а Денис был не тем человеком, к кому бы он вдруг потерял интерес.       — Нет.       — Вот и не задавай ебланских вопросов.       — Не ебланские они, — возразил Денис бесстрастно.       — Какой человек, такие и вопросы.       И вправду, возвращались они каждый раз к тому, с чего начинали.       Удушливой волной неконтролируемого смеха накрыло обоих: Макс начал — Денис заливисто подхватил. Смеялись, разделяя абсурдное безумие на двоих, и одновременно закашливались. У Макса даже слёзы на глазах выступили; он сморгнул их и продолжил с улыбкой, глупо растянувшейся на лице, смотреть на Дениса, такого простого и настоящего.       Лучи восходящего солнца красиво ложились на его лицо, заставляя смешно щурить глаза, ставшие цветом топлёного шоколада. В них не было сейчас ни пустоты, ни стеклянной задумчивости — только живые, неподдельные искры. В этих глазах хотелось растопиться, подобно горькому шоколаду, теплом отблескивающему в радужках.       Рука бесконтрольно потянулась к волосам, уже знакомым жестом убирая их со лба, и секундно задержалась на нём, чтобы убедиться в отсутствие температуры. Улыбка с лица Дениса медленно сползла, и он нечитаемым взглядом вперился в губы.       Макс замер, когда Денис подался корпусом вперёд и встал близко, руками опираясь о перила позади. А потом погладил его по шее поощряюще, словно боясь спугнуть дикую, но всё ещё покладисто принимающую прикосновения зверушку.       Он-то думал, что это не больше, чем ночной морок — приходящий и уходящий, но Денис продолжал стоять рядом и заметно млеть от ласки, хоть утро уже и наступило. Денис разбивал с треском его провальную догадку, прижимаясь к уголку губ в коротком поцелуе — тут же отстраняясь и заглядывая в глаза, ища реакции.       — Боишься как будто, — улыбнулся Макс в мягком подначивании.       — Нихуя.       И, довольно огрызнувшись, припал к губам уже увереннее, едва ли не с грубостью впиваясь в них. Потому что никогда бы вслух не сказал, что действительно боялся — и ночью, и сейчас — быть отвергнутым. И вымещал эту простую истину сейчас через поцелуй, жадный и чувственный.       Макс инициативу перехватывать не позволял: напирал в ответ, притягивал за шею ближе к себе и менял угол поцелуя. А ещё опытным путём уже успел выяснить, что Денис точно неровно дышал к укусам. Что несколькими часами ранее, что сейчас — активно кусался, и иногда — довольно болезненно.       Макс провёл языком меж губ, задевая кромку зубов, и почувствовал, как под кожей подрывается с тысячу мелких фейерверков, когда Денис отзывчиво приоткрыл рот и двинулся навстречу.       — Я… Извините, — голос Сони исчез за хлопнувшей входной дверью также быстро, как появился.       Они запоздало отстранились друг от друга, поворачиваясь на звук только когда на месте только что мелькнувшей здесь Сони, никого уже не было. Макс тихо рассмеялся — это было уже нервное и наверняка истеричное.       Как в дешёвых мелодрамах. Настолько банальных и приторных, от которых обычно сводило зубы.       — Пиздец, — выдал Денис, но смешок вновь подхватил, смотря в ответ из-под полуопущенных ресниц.       — Ага. И вот что могло бы быть ночью. Её бы потом нужно было травами бабы Нюры отпаивать. Не жалеешь наших девчонок совсем.       Денис обнял его поперёк талии и прижался лбом к плечу, выдыхая беззлобно:       — Да какое мне до них дело.       — Пиздец ты, Титов. Ты — пиздец, — хмыкнул Макс, а сам понимающе улыбнулся.       Потому что ему дело тоже есть только до Дениса — с самого начала поездки в эти Топи несчастные так было, хоть сейчас TrueTalk подрубай и убеждайся в этом. Пальцы бездумно путались в Денисовых волосах, приглаживая их с чрезмерной аккуратностью.       — Больше не холодно.       Макс нахмурился на заявление Дениса и уточнил:       — Озноб отпустил?       — Не было у меня никакого озноба.       Они простояли так ещё несколько минут: Денис отчаянно подставлялся под ласку, Макс — с удовольствием ей делился и думал, как только жизнь его угораздила стать таким ванильным пидорасом.       Оторвались друг от друга с трудом, да и то, только чтобы вернуться в дом.       Соня в гостиной суматошно распылялась о том, что заварила какой-то чай и хотела предложить им, в сотый раз извиняясь, если вдруг помешала. Тупила глаза в кружку, стараясь лишний раз не поднимать на них двоих взгляда, но недоумение своё прятала с трудом.       Денис коротко переглядывался с Максом, впервые за долгое время ощущая, как нескончаемая стужа внутри, покрывающая морозной коркой кости, кажется, отступила. В голове вместо агонии растекалась мысль:       С Максом ему не холодно.